Chin don’t start to quiver Hands now don’t you shiver Gotta keep myself from breaking down Someone get me out Someone let me out
Оглядываясь назад, Гермионе было бы лучше, если бы её схватил сам лорд Волан-де-Морт. Скорее всего, он бы издевался, унижал и мучил её всего несколько дней, прежде чем понял, что Гарри не клюнет на приманку и не придёт спасать её. Жизнь Гермионы закончилась бы просто вспышкой зелёного света от Авады Кедавры. Мысль об этом, какой бы ужасной она ни была, даже близко не повлияла на Гермиону так, как нынешнее затруднительное положение. Несмотря на то, что девушка не разговаривала, она постоянно кричала; лёгкие горели, а в ушах был постоянный шум, из-за которого путались мысли. За эти годы Гермиона попадала во множество сложных ситуаций, и благодаря удаче, навыкам и таланту ей всегда удавалось выбраться из них, конечно, с небольшой помощью Гарри и Рона, даже когда это казалось недостижимым. Тем не менее факт оставался фактом: тогда она не сталкивалась с невозможным, тогда это были просто тяжёлые обстоятельства. Её осенило, что именно здесь и сейчас абсолютно невозможное. У неё не было палочки. У неё не было оружия. У неё не было друзей, которые могли бы защитить. Ни Гарри, ни Рона. К чёрту легендарную храбрость гриффиндорцев; смерть внезапно показалась самым привлекательным вариантом в мире.***
Гермиона мало что помнила из того, как её на самом деле поймали. Только то, что она делала непосредственно перед тем, как это произошло. В тот момент прогулка по полям, окружающим Нору, казалась хорошей идеей, потому что, как бы она ни любила Гарри, Рона и его семью, иногда просто хотелось побыть одной. Будучи единственным ребёнком в семье, она привыкла развлекать себя сама. Даже в Хогвартсе она убегала в безлюдные места или в библиотеку, когда хотелось провести время подальше от других, даже если это были люди, которых Гермиона любила. У семьи Рона был прекрасный, уютный дом, но в нём не было места, чтобы обдумать собственные мысли. Уйти из дома одной было глупо, теперь Гермиона это знала. Девушка была мишенью, учитывая её дружбу с Гарри и тот факт, что она маглорождённая, так что выйти на открытое пространство, за пределы защиты, которую установили вокруг Норы, было одной из худших идей, когда-либо приходивших ей в голову. Её наивная мысль, что «ничего со мной не случится», подарила билет в один конец — в когти Беллатрикс Лестрейндж, которая, как говорили, являлась самой верной слугой Волан-де-Морта. Как бы сказал Рон: «Чертовски здорово!» Из всех Пожирателей Смерти, которые могли поймать её, Беллатрикс, вероятно, была самой опасной. Талантливая ведьма, способная наложить чары на кого угодно и что угодно, не позволяя морали помешать планам. Было такое ощущение, что она не заботилась ни о чём, кроме Волан-де-Морта, и это делало её намного опаснее кого-то вроде Петтигрю, действовавшего исключительно из-за страха и корысти. Беллатрикс до конца верила в то, за что боролась, и Гермиона не была уверена, что в мире есть хоть что-то, способное поколебать эту уверенность. По глупости после первого щелчка, когда кто-то аппарировал рядом с ней, Гермионе не удалось сразу вытащить палочку. Хоть она и подпрыгнула, услышав этот звук, девушка подумала, что Рон, Гарри или один из братьев Уизли решил присоединиться к ней на прогулке. Раздражённая, Гермиона обернулась, чтобы прогнать их, ведь единственные минуты наедине с собой хотелось провести в одиночестве. Глупо, очень глупо. К тому времени, когда Гермиона поняла, что к ней присоединились не Гарри или Рон, а Беллатрикс Лестрейндж, было слишком поздно. Она схватила свою палочку, но едва успела решить атаковать или защищаться, её обезоружили благодаря меткому использованию Беллатрикс невербального заклинания. Именно в этот момент девушка начала паниковать. В отчаянии она упала на землю, перекатилась на бок и закричала во весь голос, чтобы привлечь внимание. Если бы только она могла кричать настолько громко, чтобы кто-то прибежал, всё было бы хорошо? Не так ли? — Куда ты собралась, грязнокровка? Мы ещё не успели узнать друг друга, — Беллатрикс закричала, безумно смеясь. Не в силах даже сформировать ответ в голове, Гермиона карабкалась, концентрируясь на попытке убраться к чёрту от опасности и вернуться в относительную безопасность дома Уизли. Она непрерывно кричала, надеясь, что кто-то выглянет в окно и увидит, предупредит остальных, и все бросятся на помощь, прежде чем Пожиратель Смерти убьёт её. Вот только сейчас Беллатрикс подходила ближе и вместо того, чтобы бросить в тело Гермионы проклятье, она нависла, не давая двигаться. — Ш-ш-ш, малышка, не нужно паниковать, — безумно прошептала Беллатрикс на ухо Гермионе, отчего по телу побежали мурашки. — Гарри! Рон! — Гермиона закричала так громко, что голосовые связки чуть не взорвались. — Уходи! — она кричала на Пожирателя Смерти, не желая показывать признаки страха, несмотря на ужас, пронизывающий тело. Её ударили в грудь, и внезапно Гермиона не смогла больше кричать. Задыхаясь, она пыталась не терять рассудок, зная, что её интеллект был единственным способом пройти через это. Она в отчаянии огляделась, молясь, что кто-то догадался о происходящем, но в окне дома не было абсолютно никого. — Теперь прекрати бороться, — сказала Беллатрикс ужасным насмешливым голосом. — Мы обе знаем, кто здесь главный. Гермиона знала, но это не значит, что ничего нельзя изменить. Позволив своему телу обмякнуть, она смотрела в глаза Беллатрикс, наблюдая, как они расширились от удивления внезапному нежеланию защищаться. В ту самую секунду, когда выражение лица Беллатрикс изменилось, Гермиона изо всех сил оттолкнулась вверх, отбросив ведьму в сторону. Девушка развернулась и взмыла в воздух, стремительно разгоняясь по полям обратно, в безопасное место. — Грязнокровка! Сука! — завизжала Беллатрикс. — Ты никуда не денешься! Спустя наносекунду Гермиона почувствовала себя так, словно врезалась в кирпичную стену, хотя её окружал только воздух. Отлетев назад, она приземлилась на землю и ударилась головой. Беллатрикс ударила её коленом по туловищу, прижимая к земле. — Никогда не пытайся бросить мне вызов, жалкое создание, — ведьма зашипела, и Гермиона почувствовала острую боль в правой скуле, когда рука Беллатрикс скользнула по её лицу; кольцо разорвало кожу на лице. Девушка застонала, когда ощутила кровь на щеке. Если бы она не была так напугана, то рассмеялась бы. Неужели Беллатрикс так хороша в маггловских движениях, эти удары руками и прижимание коленом? Гермиона просто задавалась вопросом, может ли она ранить ведьму подобным образом, а потом почувствовала рывок в районе пупка, и паника охватила полностью. В ужасе девушка поняла, что аппарирует вместе с ведьмой, которая сжимала её запястье. И без того трудная ситуация стала ещё более опасной. Крик Беллатрикс эхом разносился вокруг, напоминая Гермионе о Злой Ведьме Запада из «Волшебника страны Оз». Но это была не выдумка, не сон. Это была жизнь. Гермиона понятия не имела, сколько ей ещё будет позволено жить, а под рукой не было даже Маховика времени, чтобы повлиять на разворачивающиеся события. Остановившись, девушка с грохотом упала на пол в неизвестном месте. На мгновение она подумала о попытке отобрать палочку у Беллатрикс, но, когда увидела убийственное выражение лица Пожирателя Смерти, мысль испарилась. Было ясно, что шансов нет, и если принимать поспешные, необдуманные решения, то ведьма сделает их встречу в два раза болезненнее. Нужно просто выждать время и решить, когда появится наилучшая возможность для побега. Если появится…***
— Пожалуйста, — сказала Гермиона, стараясь не хныкать. — Пожалуйста. — Прости, что? — насмехалась Беллатрикс, тёмные глаза светились злобой. — Помогите мне? Отпустите меня? Верните меня? Она стояла над Гермионой; длинное чёрное платье прилегало к изгибам тела во всех нужных местах. Это придавало женственности в сочетании с чёрными перчатками, которые обтягивали руки. На шее была татуировка заключённого Азкабана, номер девяносто три. Это отвлекало внимание от её чистокровности, подчёркивая, что женщина была осуждённым Пожирателем Смерти. Гермиона на некоторое время зациклилась на татуировке, потом опустила глаза на предплечье и заметила Чёрную метку; ужас усилился, девушка подавила крик, стараясь сохранять спокойствие. — Просто… просто не делай того, что ты собираешься сделать, — сказала Гермиона. — Пожалуйста, не мучай меня! Она стояла на коленях на полу в большой комнате, оформленной в зелёных и серебряных тонах, в окружении дорогих портретов, украшений и мраморного камина. Она понятия не имела, где именно находилась. Только вспомнила, что они аппарировали, точнее аппарировала Беллатрикс, таща Гермиону за собой. — Ну, я серьёзно подумала о том, чтобы бросить в тебя Аваду Кедавру, — вздохнула Беллатрикс. — Но знаешь, я думаю, задержу тебя. На какое-то время. Гермиона почувствовала, как к горлу поднялась желчь. На какое-то время? Что это вообще значило? Беллатрикс провела четырнадцать лет в Азкабане; это она считала какое-то время? Гермиона не думала, что сможет оставаться годы в здравом уме. Фактически, если Беллатрикс решит использовать её, как игрушку для пыток, у неё определённо не будет шансов сохранить здравомыслие. Но, судя по тому, что случилось с Фрэнком и Алисой Лонгботтом, потерять рассудок — худшее, что могло произойти. Нет судьбы хуже, чем быть запертым в бесполезном теле, не имея возможности генерировать простые мысли. О, Мерлин. Гермиона задала вопрос, на который, скорее всего, не хотела услышать ответ. — Почему? Беллатрикс пожала плечами. — Почему нет? Девушка открыла рот, чтобы снова заговорить, но её остановил удар по лицу. Она зажмурила глаза и зашипела от боли, но не закричала. Вероятно, спокойствие исходило от адреналина, бегущего по венам, но как только это пройдёт, должна была начаться истерика. Гермиона начинала паниковать, чувствуя, как скручивает живот. Не в силах остановиться, её вырвало на пол рядом с ведьмой. — Ты отвратительная маленькая грязнокровка, — прошипела Беллатрикс, отпрыгивая. — Ты хуже животного! Разве твои родители-магглы не потрудились научить тебя манерам? — Я не могла… ничего с собой поделать, — Гермиона неуверенно потёрла глаза, вытирая слёзы. Просто упоминание о родителях вызвало на поверхность эмоции, которые она отчаянно прятала; их лица заполнили разум. Образы мерцали в голове, как разбитая лампочка, много воспоминаний, плохие и хорошие. Она вспомнила, как упала в детстве и порезалась на школьной площадке, о днях рождения, которые они устраивали каждый раз. Она думала о выражениях лиц родителей, когда открывала письма из Хогвартса. Родители не доверяли профессору МакГонагалл, которая лично вручила девочке письмо. Гермиона фыркнула. Больше всего хотелось всхлипнуть и броситься в объятия матери, как она делала всякий раз, когда была расстроена в детстве. «Будь храброй, Гермиона», — сказала она себе. Она должна была быть благодарна, что Беллатрикс не удерживала её с помощью магии. В конце концов, придёт время, и её руки будут связаны. Но это не было поводом для радости; без палочки застрявшая в доме Пожирателя Смерти девушка никогда не смогла бы одолеть такую талантливую ведьму, как Беллатрикс Лестрейндж. Это было ужасно. Несмотря на безумие, Беллатрикс была превосходной ведьмой. Её навыки защиты намного лучше, чем у Гермионы, её дуэльная тактика фантастическая. Если бы она сражалась с Орденом, а не с Волан-де-Мортом, их шансы на успех против зла были бы огромны. К сожалению, Гермиона знала, что даже предположение об этом могло принести изрядную дозу боли и страданий. Было удивительно, что Беллатрикс держалась так долго с тех пор, как они прибыли. Жалкой пощёчины недостаточно. Гермионе нужно оставаться сильной и стойкой, чтобы пройти всё это живой. — Ничего не могу поделать, — насмешливо заметила ведьма, обнажив зубы. — Ты боишься, грязнокровка? Ты боишься ужасного мерзкого Пожирателя Смерти? Гермиона держала рот на замке, опасаясь, что её снова вырвет, отвечая на вопрос в своей голове: «Да». Вероятность быть найденной близилась к нулю: Гарри и Рон даже не знали, где она, а у Ордена были более важные вещи в списке. Она понимала. — Что именно ты собираешься со мной делать? — прямо спросила она. Беллатрикс засмеялась, и девушка ощутила, как дрожь пробежала по телу. — Как бы я себя ни чувствовала, — объявила ведьма, крутя палочку в руках, — я буду играть с тобой разными способами, которые смогу придумать. Не буду сообщать точные детали, не хочу испортить тебе сюрприз, грязнокровка. — Что мне сделать?.. — Гермиона глубоко вздохнула. Она с трудом могла поверить в то, что собирается предложить, но это было лучшее решение в данной ситуации. — Чтобы заставить тебя убить меня прямо сейчас? Девушка ждала, что Беллатрикс снова рассмеётся, но её встретила тишина. Она заставила себя взглянуть на Пожирателя Смерти. Ведьма задумчиво смотрела на неё, глаза больше не были дикими; казалось, женщина обдумывает слова. Огонь надежды пронзил Гермиону. Может быть, желание будет выполнено. Придётся заплатить высокую цену. Но нужно оставаться сильной. — Ты бы предпочла умереть, чем ждать возможности сбежать? — заговорила ведьма. — Это невозможно, — честно ответила Гермиона, дрожа, — нет шанса на побег. Ты наложишь чары вокруг, у меня нет палочки, чтобы защититься. Я знаю, что ты решишь убить меня, когда станет скучно. Я не хочу проходить через это. Кроме того, я грязнокровка. Зачем мне жить? — Ты такая умная? — Беллатрикс приподняла брови. Она опустилась на колени перед Гермионой, тёмные глаза сосредоточились на лице. — Но я умнее и знаю, что ты пытаешься заставить меня сделать. Я не буду. Ты будешь жить здесь, в поместье Блэков, испытывая все идеи, которые я придумаю и применю к тебе. Начинаем сейчас! Для Гермионы не было никакого предупреждения, кроме Беллатрикс, поднявшей палочку — Круцио! Последним, что девушка увидела, прежде чем перестала думать, была вспышка красного света, а затем только агония. Любое другое чувство боли такое, как то, когда она разрезала палец хлебным ножом, или то, когда врезалась в дерево, пытаясь летать, меркло. Это были адские мучения, заставившие её кричать, не заботясь о том, что она показывает слабость перед ведьмой. Гермиона не знала, как долго это длилось, но явно намного меньше, чем час. Времени вообще не существует, когда находишься под проклятием Круциатус, потому что едва ли можно было дышать. Вероятно, к этому невозможно привыкнуть. Гермиона никогда раньше не чувствовала такого. Беллатрикс снова склонилась над ней. — Не думай, что это единственное заклинание, которое я припасла для тебя. У меня есть ещё много всего, — улыбаясь, она наблюдала за ужасом на лице девушки. — Почему ты меня так ненавидишь? Неужели тот факт, что я магглорождённая действительно так ужасен?! Ведьма выглядела изумлённой. — Тебе нужно, чтобы я ответила на вопрос? Конечно, да. Ты грязь, хуже любого паразита или зверя. Необъяснимо, но тирада Беллатрикс ранила Гермиону сильнее, чем проклятье. Её отвращение в тёмных, огненных глазах было унизительным. Одно дело знать, что волшебники так думают, но совсем другое слышать такое ядовитое замечание. Чувствуя, что слёзы наворачиваются на глаза, девушка моргнула. Гермиона не хотела, чтобы безумная ведьма увидела, что победила. Хотя ведьма всё равно заметила. К несчастью. — Ой, это я заставила крошку-грязнокровку заплакать? — пренебрежительно бросила она. — Ты хочешь обняться? Гермиона не была дурой. Она знала, что вот-вот случится нечто плохое, возможно, такое же ужасное, как проклятье Круциатус. Отказавшись подыгрывать страху, который так любила ведьма, она выплюнула слова, которые почти никогда не использовала раньше: «Пошла ты!» Смеясь, Беллатрикс взмахнула палочкой. Невидимые узы заставили Гермиону упасть неподвижно. Лицо и шея всё ещё могли двигаться, исключая вероятность, что это проклятье, а не простое заклятие. Она должна была оставаться сильной для общего блага, поэтому не стала кричать и сопротивляться. — О чём ты думаешь? — спросила ведьма, наблюдая, что Гермиона погрузилась в собственные мысли. — Ни о чём, — солгала девушка. — Хм, — размышляла ведьма, — ты же знаешь, что я опытный легилимент. Гермиона запаниковала. Беллатрикс могла видеть, о чём она думала. Это позволило бы ей видеть, что они знали о крестражах. «Нет, не думай о них. Нет. Нет». Нужно было закрыть свой разум, и девушка отчаянно пыталась вспомнить, как практиковала это после ужасных событий в Министерстве, когда Тёмный Лорд вторгся в разум Гарри. «Ничего такого». Девушка не могла ясно мыслить. Вместо этого попыталась не позволить страху отразиться на лице, чтобы ведьма не почувствовала её ужас внутри. — Я собираюсь пойти и подготовить твою комнату, — неожиданно сказала Беллатрикс, меняя тему. — Ты можешь подождать здесь. Она ухмыльнулась, прекрасно понимая, что с наложенными чарами Гермиона не могла делать ничего кроме, как ёрзать на полу перед ней. Гермионе внезапно стало смешно, и она попыталась подавить это странное ощущение внутри. — И да, грязнокровка, твои проблемы были не так страшны. Если я так решу, ты будешь здесь до конца своей жизни, — ведьма пересекла комнату и остановилась. Девушка поняла, что только что к ней применили легилименцию. А она даже не осознала чужого присутствия в своих мыслях. Когда Гермиона услышала, что шаги женщины затихли, её снова вырвало. Никогда раньше она не чувствовала себя такой несчастной. Нет другого выбора, кроме как выжить без чужой помощи. Как бы эгоистично ни звучало, но хотелось иметь хоть какую-то моральную поддержку, даже если близких людей бы тоже схватили. Но был ещё один важный вопрос. Гермионе пришлось практиковать окклюменцию. Беллатрикс могла открыть правду и все секреты, которые направлены против Волан-де-Морта, и предупредить его. Было жаль, что Гермиону так и не научили, что именно нужно для применения окклюменции, но, к счастью, она знала достаточно, читая книги и разговаривая с Гарри о его опыте, чтобы понять суть. Гермиона начала очищать свой разум. Легче сказать, чем сделать: голова кружилась, мысли прыгали, будто были заключены в Омут памяти прямо внутри черепа, а сердце билось так часто, что, казалось, пробьёт грудную клетку и разорвётся на части. Время сосредоточиться, время учиться. Сделав неудачную попытку успокоиться, Гермиона закрыла глаза. «Спокойствие. Спокойствие».