***
Когда он пришел в себя, Брюс стоял у его кровати. Он вяло моргнул и посмотрел на лицо Брюса, скрытое капюшоном, оно казалось гораздо более опасным, чем обычно. — Как долго... — он закашлялся, и ему пришлось начать снова. — Как долго ты ждешь, чтобы наорать на меня? — спросил он, поморщившись от того, как хрипло прозвучал его голос. Он огляделся, но их было только двое. Врача никогда нет рядом, когда он так нужен. — Ты был без сознания почти двадцать один час, — по-настоящему зарычал Брюс, гневно выплевывая слова, и крошечная надежда Кларка выйти из разговора относительно целым умерла на месте. — Я в порядке, Брюс, — сказал он, солгав самую малость. — Ты это так называешь? — съязвил Брюс, и Кларк поморщился. — А что еще мне оставалось? Они все направились к тебе и... — Я же сказал тебе бежать, — сказал Брюс, так словно побег действительно был для него приемлемым вариантом, словно он сам последовал бы своему совету в подобной ситуации. — Связь не работала, я не знал, в каком ты состоянии, и понятия не имел, где Флэш. Ты же знаешь, что я не мог этого сделать, — сказал он, начиная раздражаться. — Значит, вместо этого ты увидел явную ловушку и прыгнул в нее очертя голову. — Если единственной альтернативой было стоять и смотреть, как тебя ранят или даже убивают? Да! Он оттолкнул солнечные панели, которые должны были ускорить его исцеление, и осторожно сел, не желая больше слушать тираду Брюса лёжа. Он постарался сохранить сердитое выражение лица, чтобы скрыть боль и судороги в его теле при движении. Худшее в криптоните было то, что боль преследовала его иногда неделями, даже после того, как он вернул себе силу и способности. Словно ему на самом деле было нужно напоминание о своей уязвимости. Но он не собирался говорить об этом Брюсу, у которого и без того уже достаточно аргументов, доказывающих почему Кларк не должен был спешить ему на помощь. — Я не мог знать о криптоните… — Ты даже не подумал о такой возможности, не так ли? — спросил Брюс, сложив руки на груди и хмуро глядя на него. — Ты слишком самоуверен из-за своих сил. Знаешь, что Лютор специально готовится к твоему появлению, что если кто-то и станет целью его атак так это ты, но все равно мчишься навстречу... — Конечно, я подумал об этом! Но то, что Лютор меня ненавидит, не значит, что все остальные в безопасности! Лютор – авантюрист без чести и достоинства, и если ему удастся убрать заодно кого-нибудь из Лиги, он это сделает. — Кларк хотел, чтобы Брюс понял. — Я должен просто стоять в стороне и смотреть, потому что есть шанс, что меня ранят? Всегда есть риск для каждого в команде. Я лучше буду просыпаться на медицинской койке каждый раз после драки, чем смотреть на неё со стороны, потому что осторожничал. Ты говоришь так, будто у меня был выбор, Брюс, но его не было. Не для меня. Наступила минутная тишина, пока Брюс думал, что ответить, и Кларк приготовился услышать о том, как он сделал себя обузой, что в конечном итоге своими действиями подверг Брюса еще большей опасности. Вот только Брюс вместо этого убил наповал, прямо сказав: — Это из-за твоих чувств ко мне. И Кларк замер, слепо глядя на него. — Из-за твоей... влюбленности. — Последнее слово было тяжелым, обвиняющим. Кларк внезапно услышал, как его собственное сердцебиение застучало в ушах громко и неистово. — Ты думал, я не знал? — спросил Брюс, подходя ближе, нависая над ним. Не знал? Не то чтобы Кларк не задавался этим вопросом, временами он был абсолютно уверен в том, что Брюс должен был что-то подозревать, но в другое время ему казалось, что Брюс в блаженном неведении о его чувствах. Он всегда делал все возможное, чтобы скрывать их, когда они были вместе, и никогда не хотел показать ничего такого, что могло его выдать и вбить клин между ними. Однако оглядываясь назад, он с полной ясностью осознал, насколько глупо было пытаться спрятаться от Брюса, который не только привык к тому, что люди прыгали выше собственной головы, чтобы быть рядом с ним, но и потратил целую жизнь на наблюдение и анализ самых мельчайших выражений и жестов людей, чтобы выявлять их скрытые мотивы. Конечно, Брюс знал. — Я любезно не упоминал об этом, потому что раньше тебе всегда удавалось держать все под контролем. Однако после сегодняшнего дня это уже не вариант. «Не надо» — успел подумать Кларк, не в силах выговорить ни единого слова. Но он знал, что было уже слишком поздно. — Я не хочу тебя, — сказал Брюс мучительно резким тоном, и это было хуже, чем весь криптонит, с которым Кларк столкнулся за день до этого, его сердце разрывалось на части. — Я никогда не хотел тебя, и никогда не захочу. Тебе нужно вбить это себе в голову, потому что ты принял безрассудное идиотское решение, основанное на эмоциях, на которые никогда не ответят взаимностью. Кларк вздрогнул. Это было крошечное движение, едва заметный поворот головы в ответ на то, что с него содрали кожу живьем, но он не сомневался, что Брюс заметил и его это подстегнуло. — Это длилось слишком долго. Ты должен оставить все в прошлом. Мы товарищи по команде, не более того, и это все, чем мы когда-либо будем, — сказал Брюс так легко, словно не он отрекался от дружбы между ними, словно он только что не стер самые важные отношения в жизни Кларка. — Ты понял? Понял? Кларк не был уверен. Он чувствовал… сильное головокружение и беспомощность, он не был готов к шквалу атак Брюса, которые смели всё на своем пути, и он уже собирался умолять Брюса остановиться. Больше не надо. Но что толку? Брюс и так знал, что причиняет ему боль. В том-то и дело. Потребовалось больше сил, чем Кларк предполагал, чтобы удерживать зрительный контакт и кивать головой, но он справился. Что угодно, лишь бы всё это быстрее закончилось. — Ты понял? Ты должен сказать: «Мы никогда не будем вместе», — Брюс произнес это, когда дверь в лазарет открылась, и Кларк даже не знал, кто вошел, потому что не собирался отворачиваться первым, несмотря на унижение, которое жгло его изнутри. Хотя бы в этом он Брюсу не уступит. — Ммм… — сказал Барри, в его голосе сквозила тревога. — Мы просто собирались... зайти попозже. Барри сказал "Мы". Так что их там по крайней мере двое, и вопрос не в том, слышали ли они, а в том, сколько слышали. Кларк мог бы попытаться прислушаться к их сердцебиению, но из-за шума в ушах это было бы почти невозможно, да и какая теперь разница, в конце концов? Удар был нанесен целенаправленно, преднамеренно, потому что Брюс мог замолчать, когда услышал, как дверь начала открываться, но он специально решил не делать этого. Лучше иметь аудиторию и убедиться, что Кларк действительно понимает, насколько серьезен Брюс. — Нет. Я уже ухожу, — сказал Брюс, отворачиваясь, и даже после всего, что он сказал, Кларк хотел протянуть руку и ухватиться за него, чтобы как-то стереть всё это и начать сначала. Но он не решился, и только наблюдал, как Хэл и Барри неуклюже отошли друг от друга, чтобы пропустить Брюса вперёд. — Ты там ... в порядке, Большой Парень? — Да, — наконец прохрипел Кларк через целую вечность, и ни один из них не стал обвинять его во лжи.***
Первая неделя была пыткой. Когда Кларк не работал, и никто не нуждался в его помощи, он смотрел в космос, или заново переживал их миссию, или занимался какой-то ненужной ерундой и изо всех сил старался не думать о Брюсе, о том, что он сказал, о том, как он это сказал. В основном у него не получалось. Дело в том, что Кларк знал, что из его чувств ничего не выйдет. Брюс не позволял себе романтических отношений – во всяком случае, специально, даже если нескольким счастливчикам удалось проникнуть в его сердце. Тем не менее, всё, на что Кларк когда-либо рассчитывал, это быть его другом. Но теперь? Выставить напоказ скрытые чувства Кларка спустя столько времени и показать, что они никогда не были тайной? Обесценить силу его эмоций, а затем унизить его вдобавок ко всему остальному? Из-за твоей... влюбленности. Кларк всегда знал, что Брюс был порой необоснованно жесток, он и раньше становился жертвой его укусов, но и подумать не мог, что Брюс зайдет так далеко. Потому что все было спланировано заранее. Может быть кроме присутствия Барри и Хэла – хотя Кларк, честно говоря, не мог забыть об этом. На него это произвело сильный эффект. Ты принял безрассудное идиотское решение, основанное на эмоциях, на которые никогда не ответят взаимностью. Брюс взвесил каждое слово и выбрал те, которые будут наиболее болезненными, а Кларк просто ... Он склонил голову, закрыл лицо руками, положив локти на колени, и сел в свое кресло. Он провел большую часть первой недели в печали, но не из-за отношений, которых никогда не будет, а из-за надежды, которую он питал и скрывал даже от себя. Вторая неделя была ещё хуже. Кларк не осознавал, насколько большую часть его жизнь занимал Брюс. Не то чтобы они часто виделись, но Кларк разговаривал с ним два или три раза в неделю, о Лиге или о том, что нового случилось в их городах, и эти разговоры часто перескакивали с первоначальных тем на более личные. Иногда они оставляли коммуникаторы включенными во время работы, пока делали свои дела, лишь изредка разговаривая, но составляя друг другу компанию. Кларк думал, что это значило… больше, чем было на самом деле, но очевидно, что он ошибся. Брюс не звонил ему с того дня – очень любезно с его стороны – и Кларк не знал, когда в следующий раз он сможет заставить себя позвонить Брюсу. Он подозревал, что очень нескоро. Но он все равно скучал по Брюсу, даже когда ругал себя за то, что не должен этого делать, потому что Брюс абсолютно точно не скучал по нему. Не имело значения как часто он отчитывал себя – его чувства не прекращались только потому, что он этого хотел или от того, что они не взаимны. Ему требовалось время. Время, которое теперь тянулось бесконечно, но он знал, что это всего лишь его собственное искаженное восприятие. Однажды станет лучше. Кларк просто хотел, чтобы этот день настал сегодня. Черт возьми, хорошо ещё, что он не решился в безрассудном порыве поцеловать Брюса, высказать ему всё, что думает, и прижать свои губы к его, надеясь на лучшее. Хотя бы это не стало ещё одним грузом на его совести, который бы давил ему на грудь, кожу и кости, не стало ещё одним тревожным воспоминанием о Брюсе, сводящим его с ума. — Так-так, я уезжаю на десять дней и, возвращаясь, обнаруживаю, что ты выглядишь как восставший из ада. Что случилось, Кларк? — спросила Лоис, ставя вещи на стол. — Ты поверишь, что я с Луны упал? — ответил он, устало улыбаясь, потому что, даже если между ними ничего больше не было, он все равно всегда улыбался Лоис. — Не очень, — сказала она, и собралась подкатить свой стул к его столу, но Кларк покачал головой. — Может после работы? — спросил он, потому что сейчас просто не мог. Работа в редакции Daily Planet была для него спасением от мыслей о том, что произошло, одной из немногих вещей, которые не имели ничего общего с Лигой или Брюсом, и он нуждался в разделении, нуждался в том, чтобы все было спрятано в отдельные аккуратные уголки. Она посмотрела на него. — Хорошо, давай после работы. Но я предупреждаю, что отказываюсь опять брать еду на вынос в той китайской забегаловке, которая тебе так нравится. Я не знаю, как ты там ешь. — У них вкусные яичные роллы, — ответил он заученным наизусть оправданием, ухватившись за возможность отвлечься. — Нельзя питаться одними роллами, Кларк. Некоторое время они добродушно препирались, пока им не пришлось вернуться к своим проектам, и впервые после боя Кларк обнаружил, что с нетерпением ждёт конца дня. Не то чтобы он хотел об этом поговорить, но его утешала надежда на то, что он хотя бы ненадолго развеет свое одиночество. У него было не так много друзей, с которыми можно просто посидеть, поболтать или погрустить – слишком много внимания уходило на общение с другими членами Лиги. Сегодня он не собирался делать вид, будто развлекается; сейчас это было слишком тяжело. Разве что только с Брюсом; но даже с ним Кларку не пришлось бы ничего говорить. Брюс просто знал бы. Не то чтобы он спрашивал или предлагал поговорить о таком, но у Брюса всегда был способ облегчить ношу Кларка. По крайней мере, раньше был. — Ну ладно, Смолвиль. Выкладывай, — сказала Лоис, когда они сидели в его квартире после ужина. — Тут не о чем особо рассказывать, — сказал он, теребя этикетку на своей пивной бутылке. Краем глаза он заметил, как заблестели искорки в ее взгляде. — Была миссия. Немного криптонита. Она резко вдохнула, но не прервала. — Я в порядке, Лоис. Правда, — сказал он, успокаивающе улыбаясь ей. Была просто остаточная боль, но почти незаметная, по сравнению со всем остальным. — Я ничего не знал о криптоните, пока не пришел на помощь Бэтмену. Меня ранили, но остальным удалось довести дело да конца. Это был Хэл, которого вызвали, когда Кларка ранили, и ещё Барри. После телепортации Кларка Брюс продолжал следовать по цифровому следу, пока не обнаружил, что Лютор нашёл залежи криптонита под фабрикой и только что начал его добычу. Вот для чего понадобились роботы. — Позже… после этого Бэтмен сообщил мне, что устал от моей влюблённости… — Кларку пришлось на секунду сделать паузу, чтобы глотнуть пива и смочить пересохшее горло, — и что я должен оставить это в прошлом. А остальное, как говорится, уже история. — О, Кларк, — сказала она, и Кларк был благодарен за то, что она сидела на диване, а он в своем кресле, потому что он не смог бы вынести ее прикосновений и не рассыпаться на части. Лоис знала всё о его чувствах к Бэтмену, потому что несмотря на закончившийся между ними роман, их дружба сохранилась. Поначалу было довольно странно рассказывать ей об этом, даже страннее, чем слышать о её собственных свиданиях, но они преодолели неловкость, и Кларк очень дорожил её дружеским отношением. — Почему он так сказал? — Наверное, потому что я принял «безрассудное идиотское решение», — сказал Кларк, и даже в собственном исполнении это звучало обидно. — Ну… я имею в виду, я бы не назвала его идиотским, — сказала она, взглянув на выражение лица Кларка, и поспешно продолжила, — Ты хотел защитить людей, особенно тех, кого любишь. В первую очередь, ты занимался именно этим. — И это так плохо? — тихо спросил он, снова чувствуя себя подавленным от того, что она, кажется, согласна с мнением Брюса. — Нет, конечно, Кларк. — Она подвинулась в конец дивана, и решительно схватила его за руку. — Это отлично. Это одно из лучших твоих качеств. Тебе не все равно, и ты бросаешься в огонь и в воду, чтобы другим не приходилось этого делать, и да, иногда это выглядит безрассудно, но в большинстве случаев именно это нужно людям, и если он этого не видит, что ж. ... ну тогда он слеп, как летучая мышь. Он застонал и покачал головой, но не отпустил ее. — Не могу поверить, что ты это сказала. — Да ладно тебе. Как часто я получаю шанс посмеяться над летучей мышью? На самом деле, это правда, — легко сказала Лоис, поглаживая большим пальцем тыльную сторону его руки, и уже не в первый раз он пожалел, что у них ничего не вышло. Но к сожалению, его смерть слишком сильно изменила их обоих, и им так и не удалось восстановить отношения. И еще, конечно же, появился Брюс. — Спасибо за сегодняшний вечер, — сказал он несколько часов спустя, стоя на крыше её дома. — Лучшее такси в городе в любое время, — ответила Лоис после посадки, и он засмеялся, как она того и хотела. — Как всегда. Собственно говоря, почему бы тебе не заскочить в пятницу вечером? — предложила она, но Кларк хорошо её знал, чтобы заметить беспокойство, несмотря на попытку его скрыть. — Я сделаю свои знаменитые спагетти с фрикадельками. — Другими словами, заберёшь их в ресторанчике "У Вино" по дороге домой. — Мне они нравятся, Кларк. Не привередничай. Он улыбнулся. — Слушай, спасибо за предложение, Лоис, правда, — сказал Кларк, с искренней благодарностью, но не желая отнимать всё её свободные вечера. — Но тебе не стоит обо мне беспокоиться… — Ха, если бы. — Она открыла дверь на лестничную клетку, и этим закончила спор. — Принеси мороженое. Два вида! — крикнула она, спускаясь вниз. — И не скупись, выбери получше. — Знаю, знаю, — сказал он и подождал, пока она вошла в квартиру, прежде чем улететь. По правде говоря, он чувствовал себя виноватым, что так легко уступил, но для него действительно невыразимо много значила возможность ждать в пятницу вечером чего-то, кроме одиночества и нескончаемых воспоминаний. На третьей неделе он увидел Брюса. Ненадолго, всего на час во время брифинга в Сторожевой Башне. Они обменялись несколькими вежливыми фразами, чтобы прояснить ситуацию, а в остальное время всё, что ему оставалось делать, это сидеть и слушать, притворяясь, что его сердце не разрывается в груди. Через шесть недель после боя Кларку стало намного лучше. Он был далёк от совершенства, но нашел равновесие. Он больше не чувствовал необходимости впиваться взглядом в Брюса каждый раз, когда видел его, но и не считал нужным избегать его из-за страха впасть в депрессию до конца дня. Но все же Кларк старался избегать ситуаций, в которых они могли остаться наедине. Дело не в том, что Кларк стал меньше любить Брюса, восхищаться им или перестал замечать все то, что заставило его влюбиться в Брюса. Но просто... он не хотел быть рядом с ним в данный момент, он ловил себя на мыслях о том, что ещё Брюс мог бы сказать, чтобы донести свою точку зрения, что ещё он мог бы сделать, чтобы Кларк держался подальше. То, что его тело было неуязвимым, не означало, что его сердце было таким же, но Брюс не верил, что у него вообще есть сердце, когда они впервые встретились, возможно, именно к этому всё сводилось. Кем бы он ни был, в первую очередь он оставался инопланетянином, и Кларк сам виноват в том, что подумал будто Брюс стал считать иначе. Спустя почти три месяца Брюс попросил его о помощи с партией крупнокалиберного штурмового оружия и взрывчатки, которая прибывала в нескольких милях от Готэма. — А… да, конечно. Когда ты меня хочешь? — спросил он и тут же сам вздрогнул от ужасного выбора слов. Казалось, Брюс немного помолчал, но Кларк знал, что лучше не зацикливаться на этом. — Сегодня в два часа ночи. — Хорошо, просто пришли мне местоположение. Еще одна пауза, и Кларк задумался, нужно ли Брюсу что-нибудь ещё, но затем звонок прервался. Очевидно, что нет. Первое, что Брюс сказал ему, когда подошел, было: — Корабль опаздывает. У нас есть от часа до трёх до его прибытия. Что бы ни думал о нём Брюс, Кларк всегда серьёзно относился к своим обязанностям. Он волновался после всего, что случилось, думал, что он действительно бросился на помощь слишком рано, что позволил своим чувствам повлиять на его решение. Но каждый раз снова и снова анализируя ситуацию, он всегда приходил к одному и тому же выводу: он попытался бы помочь любому, кто был на месте Брюса. Лоис была права. Это то, что он всегда делал, то, кем он был, и, может быть, это делало его безрассудным дураком, но всё равно пусть так и будет. Брюс не из тех, кто выбирает себе комфортную точку обзора, поэтому Кларк сел на пол спиной к стене, глядя на небольшой док, куда должен был зайти корабль, и попытался разобрать что-нибудь полезное в болтовне приспешников, которые тоже ожидали прибытия корабля. Он не пытался специально избегать взглядов на Брюса, но теперь он не позволял глазам скользить в его сторону, когда доносился странный шорох или шум, как делал раньше. — Ты тихий сегодня, — сказал Брюс почти тридцать минут спустя, и Кларк с удивлением взглянул на него. Всем известно, что Бэтмен не любит болтать. Кларка не останавливало это в прошлом, ему удавалось вовлекать Брюса в разговор, даже просто для обсуждения какой-то части миссии, которую они выполняли вдвоём. Он думал, что сегодня Брюс предпочёл бы молчать, но, возможно, он проверял как будет вести себя Кларк, чтобы узнать, изменилось его поведение или нет. — Просто держу ухо востро, — ответил Кларк, а затем добавил, поскольку не собирался игнорировать Брюса, — И ещё немного поработал у себя в голове. Завтра утром крайний срок сдачи статьи, это меня беспокоит. — О чём статья? — спросил Брюс, глядя на воду в бинокль, хотя Кларк подумал, что он скорее воспользуется возможностью закончить разговор, но так тоже нормально. — Да пустяк, который я должен сделать более интересным, чем он есть на самом деле. Ты знаешь, как это бывает. — Тема? — переспросил Брюс без намёка на нетерпение в голосе, что было для него необычно, поскольку он не любил повторять вопросы дважды. Хотя Кларк не понимал, почему он вообще интересуется. Это не имело никакого отношения к их работе, и Брюс уже спросил достаточно, чтобы быть вежливым. Не то чтобы Брюс обычно старался быть вежливым, но всё же. У него возникла мысль, что, возможно, Брюс пытается возобновить их еженедельные беседы, что казалось маловероятным, но если так… Кларк был ещё не готов к этому. И будет не готов долгое время, чтобы научиться не придавать этому иное значение, чем Брюс. Вопрос Брюса так и остался без ответа, потому что он, честно говоря, не знал, как на него ответить, и ... Он встал. — Я все еще не вижу корабль, но слышу, как к берегу приближается скоростной катер. И это был конец, слава богу. К тому времени, когда они со всем разобрались, Кларк был застрелен потоками пуль, две ракеты попали в его грудь, и десантная машина-амфибия пыталась разделаться с ним. В общем, он был очень счастлив. Они предотвратили попадание груза в опасные руки, и Брюс узнал имя поставщика. Хорошая ночь. — Хорошо, я полетел, — сказал Кларк, когда они наблюдали с подходящего расстояния как полиция загружала всех по машинам. Солнце должно было взойти через час. — Ещё увидимся, Би, — сказал он, прозвище небрежно сорвалось с губ, и он протрезвел, всё удовольствие от проделанной работы потускнело. — Собираешься закончить статью? — спросил Брюс довольно нейтрально и без намёка на промах Кларка. Он засомневался, снова застигнутый врасплох вопросом Брюса о чём-то, кроме дел Лиги. — Надо как-то оплачивать счета, — ответил он и подумал, что сделал уже достаточно, чтобы поддержать разговор. — Доброй ноч... — Кларк, — прервал Брюс, просто его имя, но Кларк остановился. Брюс долго молчал, достаточно долго, чтобы Кларк начал подумывать о взлёте — и к черту все приличия. Но Брюс наконец заговорил. — Когда я сказал, что мы были товарищами по команде, — начал он, слегка растягивая последнее слово, — и не более того... — Не волнуйся, — прервал Кларк, и у него появилась надежда скрыть волнение. Даже для собственных ушей его голос казался странным и отрешённым, хотя он делал это не специально. Он просто хотел уберечь их обоих от повторения последнего разговора. Кларк не знал, почему Брюс заговорил об этом, возможно, он просто хотел быть уверен, что у Кларка не возникнет снова глупых иллюзий после того, как они поработали вдвоём. Если так, то ему незачем волноваться. Брюс ясно дал понять, что Кларк не был другом, он доказал это и словом, и делом, и Кларк оставил в прошлом попытки переубедить его. Люди не поступают со своими друзьями так, как Брюс поступил с Кларком. Если бы у Кларка был друг, который питал к нему романтические чувства, и он узнал об этом, то сделал бы все, что в его силах, чтобы бережно переубедить его и смягчить удар насколько это возможно. Брюс, наоборот, относился к нему как к навязчивому поклоннику, с раздражением, с гневом, как будто Кларк постоянно преследовал его, мешал работать и требовал внимания. Возможно, в глазах Брюса всё было именно так. Может быть, чувства Кларка на самом деле были слишком очевидными и отвратительными, о чем он и не догадывался, хотя делал все возможное, чтобы сохранить их в секрете, но тогда Брюс умел читать людей гораздо лучше, чем он. Возможно, Брюс пытался быть с ним терпеливым, надеясь, что чувства Кларка со временем исчезнут, но после двух с лишним лет молчания Брюс, наконец, огрызнулся. Какой бы ни была причина, Брюс очень четко обозначил границы. Они не были друзьями, и Кларк не хотел, чтобы Брюс чувствовал себя неловко из-за того, что было правдой. — Я понял. Брюс отвернулся. — Да, — ответил он, и Кларк не понял с какой эмоцией он это сказал, но разбираться в тот момент не хотелось. — Я полагаю, ты так и сделал. Кларк кивнул и поднялся в небо, прежде чем Брюс успел сказать что-нибудь ещё.