Dualis

      В первую секунду я хочу возразить, но что-то изнутри подговаривает задуматься. Я вздыхаю и встаю с коленей Лео.       — Подождешь минутку, ладно? — Ухожу в ванную.       Из зеркала на меня смотрит раскрасневшаяся и слегка растрепанная девица с припухшими от поцелуев губами. Кофта с широким воротом сползла, приоткрыв плечо. «Самое время фотографироваться для рекламы кофе». — Я хмыкаю и освежаюсь холодной водой. Упираюсь руками в раковину, а взглядом — в отверстие слива. Думаю. «Лео прав… Даже если наши отношения хорошо сложатся, я могу пожалеть о том, что потеряла голову и отдалась на первом свидании. С какой стороны ни посмотри, это совсем на меня не похоже». — Я глубоко вздыхаю и промакиваю щеки полотенцем.       Лео поджидает в прихожей, сложив руки за спиной и опершись на стену.       — Агнес… — Прикусывает в замешательстве губу. — Надеюсь, ты не в обиде? Не думаешь, что я оттолкнул тебя или считаю непривлекательной?       Я улыбаюсь.       — Нет конечно! Просто ты… малость вскружил мне голову.       Парень смеется.       — Ах, как лестно это слышать! — Он отслоняется от стены, прижимает меня к сердцу и вкрадчиво шепчет: — Ты безумно мне нравишься! Но я помню твою неуверенность, твои сомнения на мой счет… Не хочу их укреплять. — Гладит меня по волосам.       — У меня не осталось сомнений, потому что… — голос чуть дрогнул, — ты тоже мне нравишься. Очень сильно! Но соглашусь: торопиться ни к чему. — Я обвиваю руками стройный торс, без остатка растворяясь в объятиях Лео.       Мы проводим вместе еще около часа. Ощутимо волнуясь, я показываю ему свою графику: несколько акварелей и целую стопку рисунков, выполненных тушью и черными ручками. Лео не ограничивается двумя-тремя словами похвалы или критики: он вдумчиво изучает рисунки и описывает стиль, который я пытаюсь нащупать, ловко жонглируя именами неизвестных мне художников.       — …но ярче всего тут ощущается дух Обри Бёрдслея. Очень советую ознакомиться с его иллюстрациями — получишь удовольствие и почерпнешь вдохновение!       Мы все оттягиваем момент расставания, но Лео нужно кормить кота, а мне — ложиться спать, чтоб не клевать носом на работе.       — Сладких снов, прелестница, — томно шепчет Лео, в последний раз отрываясь от моих губ. Закрыв за ним дверь, я чувствую одновременно горячее счастье и томительную пустоту. Спать ложусь с мыслью: «Скорее бы завтра!»       Всю ночь мне снились яркие, насыщенные, эмоциональные приключения, которых хватило бы на трехчасовой фильм: там были зомби и вампиры, и еще какая-то нечисть; мы с Лео и Мэг спасались на мотоциклах, прятались в подворотнях, искали припасы и оружие. Было очень много движухи! Помню, Колин тоже был зомби, и я отсекла ему голову мечом — никакой мести, просто самозащита. Потом оказалось, что Лео — навроде короля вампиров и с самого начала стоял за нашествием, типа, чем больше у него слуг, тем больше власти; меня же он хотел сделать своей королевой. Весь в черной коже, с красным блеском в глазах, он был чертовски сексуален, и я не знала, поддаться ему или бороться. Я пыталась сбежать, но скорее для того, чтоб насладиться погоней — в надежде, что он непременно меня настигнет.       В общем, было жуть как интересно!       Но вовсе не этот калейдоскоп видений сделал ночь незабываемой…       Очнувшись засветло, я лениво открываю глаза. Смутно вижу край кровати, сбившуюся простынь и кусок стены. Хочу потянуться за телефоном и посмотреть время, но не могу двинуть рукой. «Наверно, не до конца проснулась», — мелькает в голове. Я несколько раз с усилием моргаю и вновь пытаюсь шевельнуть пальцами. Ногой. Головой. Хоть чем-нибудь.       Мое тело не слушается! Лежит ничком, словно марионетка с оборванными нитями, жесткое и безвольное. Это осознание порождает панику, за которой следует невыносимая тяжесть, будто я окаменела и не выдерживаю собственного веса. Становится трудно дышать — я пытаюсь хватить ртом побольше воздуха, но дыхание так же не поддается контролю, оставаясь медленным и неглубоким. Чувствую себя абсолютно беспомощной… Хочется плакать, вопить, но ни единый звук не выходит из горла!       Каким бы зловещим ни казалось наваждение, крошечный проблеск здравого смысла велит не поддаваться страху. «Паника сделает только хуже… надо успокоиться! Подумаю о чем-нибудь приятном — может, отпустит». — Я закрываю глаза и пытаюсь забыть, что придавлена к кровати неведомой силой. Нет. Я лежу на покрывале, расстеленном в центре ароматного луга. Мне тринадцать лет, мы с папой выбрались на долгожданный пикник, и я задремала под стрекот насекомых… Теплое воспоминание усмиряет эмоции, помогает выровнять сердцебиение, хоть я по-прежнему не могу шевельнуть и пальцем.       Стоит успокоиться, как резкий звук выдергивает меня из фантазии.       «Берта?»       Мурашки бегут по занемелой спине. Вот снова… Будто половицы скрипят от крадущихся шагов.       «Но у нас же ламинат!»       Ламинат или нет, а шаги становятся все отчетливей, все ближе. Хоть бы голову повернуть! Бесполезно. Все, что я могу — бессильно ждать, что будет дальше…       Не вижу, но чувствую, как кто-то нависает надо мной, как матрас продавливается под его коленом. Отчетливо слышу, как он втягивает воздух носом и выпускает дрожащими губами. Паника снова вступает в права — я напрягаю все душевные силы, чтоб не позволить ей разрастись. Тем временем неизвестный проводит пальцами сверху вниз по моей спине, издевательски медленно запускает их под футболку, скользит вдоль позвоночника, затем под лопаткой. Протискивает ладонь между матрацем и моей правой грудью… Сжимает ее, возбужденно хрипя мне на ухо. Я зажмуриваюсь и молю всех богов, чтобы это прекратилось!       «…Молитва? Может, это выход? Со мной явно творится какая-то бесовщина!»       Горячее и мокрое на шее — неизвестный щекочет ее языком. Легкий укус провоцирует дрожь, которая тут же опускается в живот. Пока я пытаюсь вспомнить слова хоть какой-то молитвы, чужак прилегает ко мне всем телом — я начинаю задыхаться!       «Боже!.. пожалуйста…» — Как ни стараюсь, молитва не складывается. Мысли становятся беспорядочными, а тело, несмотря на страх и удушье, предательски горячеет, требуя продолжения изощренного кошмара.       Ни с того ни с сего оковы спадают — я судорожно вдыхаю, подпрыгиваю и, потеряв равновесие, падаю с кровати. Боль от удара возвращает меня в действительность: за окном занимается рассвет, хотя секунду назад была ночь, а в комнате, само собой, нет посторонних.       — Славатехоспади!.. — выдыхаю я, облегченно растягиваясь на прохладном полу.