Сверхновая

      Разумовского потряхивает не то от паники, не то от злости на всех, мать его, в радиусе тысячи километров. Он зажимает сигарету меж губ, освобождая руки. Серый растрепанные рыжие пряди в хвост собирает, проклиная все и всех.       — Как же заебали, — бурчит едва слышно, стоит только почти истлевшей смерти перекачивать в тонкие руки.       Попавший под ноги камень отправляется в полет до поребрика, врезается в него и рикошетит назад. А Разумовский продолжает путь, не обращая на это никакого внимания.       Сигарета догорает до фильтра, Сережа разочарованно бросает ее в урну, что удачно оказывается рядом. «Волков спасибо не скажет, что скурил последние три сиги», — проносится в мыслях. Он руки в карманы прячет, чтобы лишний раз синяками на запястьях и сбитыми костяшками не светить. И опять думает, что был бы Олег в школе, то сбитые кулаки были у него, что синяки были бы только у Васьки.       Но не всю же жизнь за Волковым прятаться, решает он для себя. Решил — молодец, только теперь нужно будет от Олега по-тихому прятать руки и ребра. Еще нужно решить проблему с кончившимися сигами как-то.       Денег — кот наплакал. «Можно, конечно, разворошить заначку», — думает Разумовский и прикидывает, как скоро сможет ее пополнить. Ноги быстро несут в сторону их Радуги.       — Рыж, а ну стоять, — разносится прокуренный пацанячий голос. Сережа передергивает плечами и оборачивается, в его взгляде "заебали, блять" крупными буквами. — Волк где?       — А я, блять, похож на того, кто знает? — выплевывает он.       — Серый, ты не зарывайся, не знаешь так и скажи, — бросает Кир и уходит.       Разумовский не замечает, как пересекает двор, холл и длинный коридор в обе стороны. Только оказавшись снова на улице, выдыхает свободно, сжимая в руке три сотни.       Он забегает в ближайший же магазинчик. В целях купить только Winston с ментолом. Он заслужил. Проходя мимо стенда с шоколадом, Сережа останавливается, смотрит на милку, подсчитывает в уме и уходит. «Не сегодня».       Отдел с краской для волос тормозит его и заставляет задуматься. Рука сама тянется к акционной коробочке. Он не знает, хватит ли ее, но с уверенностью идет к кассе.       Прикуривает, легкие дымом методично заполняет. Злость медленно, но отступает. Сигареты хватает ровно на шестьсот пятьдесят три шага. До Радуги еще столько же. Разумовский количество шагов от магазина считает последние семь месяцев — как курить начал, так и считать стал, чтобы успеть докурить и выветриться хоть немного.       ЗинИвана ругается с кем-то по телефону и не обращает внимания, на прошмыгнувшего мимо Сережу. В их с Олегом комнате пусто. Серый выдыхает облегченно, прячет сдачу с пачкой сигарет и уходит в душевую.       Вещи аккуратно лежат на лавке, а Разумовский сидит на ледяном полу измазанный краской. Черные ручейки стекают в сливное отверстие. Сережа остервенело трет кожу в том месте, где на нее попала краска. Ребра ноют и переливаются сизо-фиолетовым. На тонких запястьях к таким же пятнам добавляются черные — от краски.       Сережа последний раз встает под едва теплые струи воды. Тело неприятно ломит. И он понимает, что не завидует оппонентам Волковским, ведь у тех травмы куда серьезнее обычно.       Большая серая футболка тело Разумовского укрывает, прячет синяки на ребрах и краску на плечах. Он в комнату проскальзывает совершенно неслышно, никому на глаза не попадаясь. Когда дверь закрывается, Сережа спиной к стене приваливается, вещи из рук выпускает и сползает по ней.       На него из зеркала смотрит, словно кто-то совершенно посторонний. Кожа куда бледнее, чем казалась. Темные круги под глазами размером, наверное, с целую галактику. И глаза. Нереальные. Колдовские. Сереже нравятся. Только вот волосы не получились черными, как у того же Олега. Но от Сережиного огня не осталось ничего. Только воспоминания.       Дверь жалобно скрипит, когда Разумовский сидит на полу и канцелярскими ножницами укорачивает стрижку.       — Какого хера? — разрезает тишину одновременно со звуком ножниц.       Серый оборачивается на вошедшего Олега, у которого непонимание во взгляде напополам с усталостью. Взмахивает ножницами в одной руке, темной прядью в другой и одними губами шепчет:       — Имидж меняю…       — Блять, Сереж, что случилось? — Волков к Сереже подлетает, стоит ему только заметить сизые пятна на руках.       — Ничего, — качает головой, одинокая неровная прядь падает на глаза.       Олег напротив Сережи опускается, волосы аккуратно Разумовскому за ухо заправляет. Ножницы из рук, дрожащих самую малость, забирает и строгое «Сядь ровно, сейчас подправлю» произносит. Темные волосы в руках кажутся совершенно чужими и незнакомыми, только вот Сережины нервные покачивания напоминают о том, что это все тот же Серый у которого красный аттестат на кону и проблемы с общением.       Волков, когда заканчивает, Разумовского за плечи аккуратно разворачивает к себе и в голубые озера смотрит. У Сережи во взгляде грусти, скорби и злости на целый мир хватит. Олег выдыхает самую малость устало и притягивает тощее тело к себе, в объятия крепкие заключая. Серый писк издает, когда Волк ребер его касается. Олег сразу же отстраняется и проворным движением чужую футболку задирает.       Емкое «блять» разрезает тишину, стоит Волкову увидеть синяки, что расплываются на острых ребрах. Сережа футболку опускает быстро и Олегу в глаза почти не смотрит.       — Кто? — выдыхает Олег, гнев в его крови разгоняет кровь.       — Все нормально, Олеж. Я тоже не пальцем деланный, ты же сам мне удар ставил, — Разумовский аккуратно чужое запястье обхватывает тонкими пальцами и успокаивающе гладит.       — Меня не было всего лишь один день, Сереж… — усталость топит Олега с головой, он на кровать, стоящую за спиной, откидывается.       Волков руку в карман запускает и шоколадку достает. Серый смотрит удивленно на милку с карамелью, которую Олег ему протягивает. Разумовский на Олега со всей нежностью и теплотой. У него грусти во взгляде почти не остается, потому что ее в самом Сереже почти и нет. Он голову на волковских коленях устраивает, шоколадку потроша.       Олег привычным жестом запускает руку в Сережины волосы. Они непривычно короткие и сухие. Волков взгляд опускает на Серого, что устроился на его коленях. Олегу странно вместо огня видеть угли, но он знает, что внутренний огонь Сережин не затушить ничем. А к цвету волос он привыкнет нужно только время.