Сверхновая

      Сережа, когда Олега видит, за голову хватается и на крик срывается. Он «Олег_мертв» как мантру повторяет безостановочно.       Олег к нему подойти боится. Спугнуть и сломать окончательно боится еще больше. Он к нему, как к зверю дикому, подходит медленно и осторожно, негромко глупости всякие говоря о том, как они в детстве еще в детдоме от воспитателей прятались, как сигарету первую выкурили в подворотне, и как он ему с математикой помогал.       Сережа настолько отрицает его, что даже не замечает, как Олег оказывается рядом, лишь в сторону дергается, когда теплые ладони его плеч касаются.       Разумовский на колени падать начинает едва ли не инстинктивно, а у Олега паника в глазах плещется, как Тихий океан.       Олег совершенно не понимает, что с его добрым и светлым, но всегда решительным Сережей стало. Не понимает он и того, как одна непроверенная новость смогла так его раздавить. Не понимает и себя во всем винит. Винит в том, что не написал, вернувшись с задания, не узнал, что произошла утечка документов о его смерти, которой не было.       Волков крепче ладони сжимает на его плечах и легонько тормошит, останавливая его падение.       У Разумовского слезы из глаз катятся, обзор застилая, но ясные и теплые голубые глаза он видит так четко, как не видел последние полтора года. У Сережи ноги дрожат, и стоит он лишь благодаря рукам Олега, что его удерживает.       А Олег сам на колени перед разбитым на осколки Сережей падает, лбом в его бедро упираясь, и шепчет бесконечное «прости_прости_никогда_тебя_не_оставлю». У непоколебимого Олега голос дрожит, как никогда раньше. Даже когда он был на грани смерти, ему не было так страшно. Ему и сейчас за себя не страшно, только за Сережу.       Слезы у Сережи все не заканчиваются, только теперь от облегчения, словно с него груз не меньше тонны сняли, потому что _не_Олег никогда не извинялся, никогда не было в его взгляде сожаления.       Этот Олег настоящий — Сережа понимает это только, когда сопоставляет образы в голове. И Разумовский рушится на колени, и Волкова к себе притягивает, обнимает ослабшими руками крепко-крепко, отпустить боится, и надышаться им пытается.