1001 ночь, или Морская сказка

С вантов послышался голос сицилийца: — Эй, bambini! Кашалоты! Между едва заметными, с красным и золотым отливом волнами, будто в мираже, появлялись и исчезали какие-то странные черные и серые островки. Их непрерывное движение напоминало балет. Дети, метавшие в самодельную мишень маленькие стрелки, разом бросились к фальшборту. Анжелику окружила радостно визжащая ватага. Огромные лоснящиеся черные киты то всплывали, то вновь погружались в глубину, и сквозь прозрачную толщу воды их и без того гигантские тела казались еще больше. Вот на поверхность эффектно вынырнула еще одна черная глыба с мощным выпуклым лбом, увенчанным бьющей вверх водяной струей, с могучим хвостом, прямым, как корабельный румпель. Анжелика с улыбкой смотрела на детвору. После разговора в кают-компании между ней и гугенотами словно выросла незримая стена, и только дети да еще, пожалуй, Абигайль и тётушка Анна, продолжали относиться к Анжелике с прежней теплотой и радушием. Во время вечерних прогулок по баку она иногда пересказывала маленьким ларошельцам истории своей старой кормилицы, а иногда просто наблюдала, как они играют. Их родители не уставали хмуриться и жаловаться, что дети сделались ужасно неугомонными и с ними нет никакого сладу, и, может быть, поэтому, поступившись принципами, позволяли себе немного отдохнуть, пока за ними смотрит Анжелика, неожиданно превратившаяся из скромной служанки мэтра Берна в графиню де Пейрак. — Смотрите, это кит Ионы! — крикнул один из малышей, топая ногами. — Кит Ионы! Его переполняла радость. Старшие поднимали самых маленьких, чтобы они тоже могли полюбоваться зрелищем. Среди всеобщего веселья только Северина и Лорье казались озабоченными какой-то внутренней тревогой. Когда начало вечереть и дети покинули палубу, они задержались. — Госпожа Анжелика, мы хотим вам рассказать кое-что, — волнуясь, начала девочка. — Вы помните, в конце нашей палубы есть такая загородка, где раньше жили козы и свиньи? — Да, конечно, — одна из сторон орудийной палубы, где между пушек размещались протестанты с семьями, действительно заканчивалась чем-то вроде хлева. — И что же? Северина и Лорье переглянулись, и мальчик продолжил: — Мы недавно играли в прятки, и я хотел спрятаться там, под сеном. И вот… — понизив голос почти до шепота, Лорье проговорил: — там лежат мушкеты, штук 10 или 12. — Я хотела проверить, вдруг ему показалось, — торопливо продолжила Северина, — но господин Маниго и другие всё время следят за дверью. Когда они увидели, как оттуда вышел Лорье, они накричали на нас, чтобы мы не лазили, где не следует. — Мне не показалось! — буркнул Лорье и опустил голову. — Там было оружие. Анжелика почувствовала, как её охватывает тревога. — А потом я слышала, как Маниго говорил отцу: «Ограбить грабителя — не грех». И они говорили про вас… разные плохие слова. — Северина порывисто обняла Анжелику, крепко прижавшись к ней своим худеньким тельцем. — Я не хочу, чтобы с вами что-то случилось. — И я, — к сестре присоединился брат. — Северина, Лорье! Где вы пропали? — откуда-то снизу прогремел голос мэтра Берна, и им пришлось бегом покинуть бак. Снедаемая худшими подозрениями, Анжелика направилась в свою каюту. «Какое подлое вероломство! Я должна рассказать Жоффрею обо всем этом. Но если гугеноты задумали бунт, что он с ними сделает?..». *** Вопреки её ожиданиям, в этот вечер Жоффрей не пришёл ужинать. Он заглянул буквально на минуту, чтобы предупредить её — ночью будет буря, и посоветовал положить вокруг Онорины мешки с песком, чтобы она не укатилась с кровати. Через непродолжительное время в дверь постучали. Анжелика отворила, и в салон вошёл Никола Перро. — Я принёс песок. Если хотите, мадам, я помогу вам уложить его. — Да, я была бы благодарна вам. Они прошли в соседнюю каюту. Осторожно подвинув спящую Онорину к мягкой спинке дивана, они подложили под медвежью шкуру тяжёлые мешки и пару подушек. Получилось мягкое и уютное гнездышко, и теперь можно было не переживать за малышку. Перро уже собирался уходить, но Анжелика остановила его. — Никола! Я могу попросить вас о помощи? — Разумеется, госпожа графиня. Что-то случилось? Она коротко перессказала ему то, что услышала от детей. — Мы можем с вами сходить в эту каморку и проверить, действительно ли там лежит оружие? Некоторое время канадец пребывал в раздумьях. — Пожалуй, да. Если дети ошиблись, нас ждёт всего лишь не очень приятная прогулка. А если нет… В хлеву не место мушкетам, это уж точно. — В таком случае, подождите меня пару минут, я переоденусь. Перро вышел в салон, а Анжелика, с трудом попадая в проймы одежды из-за заметно усилившейся качки, облачилась в свой прежний мещанский наряд — в нем намного удобнее было передвигаться по узким проходам и лазам корабля — и накинула сверху плащ. Когда они вышли из каюты, резкий порыв ветра чуть не сбил её с ног, и если бы не рука мужчины, за которую она инстинктивно ухватилась, она бы точно потеряла равновесие. Следуя за канадцем по трапам и коридорам, она хваталась за стены, и ей приходилось крепко цепляться за поручни лестниц, чтобы не упасть. Стихия разбушевалась не на шутку: пол под ногами превращался попеременно то в покатый склон, то в неприступный подъём. В нижней части корабля было безлюдно: все матросы были наверху. Наконец Анжелика и Перро, пройдя под твиндеком, добрались до лестницы в самом конце коридора и выбрались в бывший хлев. На ощупь они обнаружили под сеном и старым тряпьем мушкеты, а также запас пуль и небольшой бочонок пороха. — Плохо дело, — озабоченно проговорил охотник, и Анжелика скорее угадала, чем услышала его слова среди грохота волн, бьющих в борта корабля, и доносившимся неизвестно откуда свисте ветра. — Похоже, кто-то решил захватить корабль. В этот момент, перекрывая прочий шум, из-за старой расхлябанной двери, отделяющей каморку от твиндека, раздался чей-то громкий крик: — Палуба рушится! Анжелика распахнула дверь, и в тусклом свете фонарей ей открылась катастрофическая картина: неописуемая мешанина из человеческих тел, одежды и множества разнообразных предметов, которые дьявольская качка швыряла то туда, то сюда. Но хуже всего было то, что в потолке зияла ощетинившаяся обломками досок пробоина, то и дело изрыгающая вниз пенистые струи воды. — На нас падает опора фок-мачты! — услышала она чей-то истошный вопль, и тут же из полумрака вынырнул Маниго и, словно могучий Голиаф, подпер надломленные бимсы своими плечами. К нему присоединились Берн, Мерсело и еще трое мужчин из числа самых сильных. Подобно титанам, держащим на себе всю земную тяжесть, они уперлись плечами в толстые балки, чтобы не дать им переломиться совсем. — Туда срочно нужны плотники, — услышала она за своей спиной голос Никола Перро. — Бегите, они должны быть в кубрике под ютом. А я постараюсь перенести отсюда все оружие в безопасное место. Анжелика скользнула в темную дыру люка, спустилась по ступенькам трапа и побежала по коридору, то и дело ударяясь о его стены и отскакивая от них, как мяч. У нее болели все кости. Наконец она выбралась на палубу и сразу поняла: здесь дело обстоит еще хуже! Вцепившись в дверь кубрика мёртвой хваткой, она дёрнула её на себя и увидев там людей, прокричала: — Над нижней палубой рушится потолок! Плотников, скорее! Как люди могут оставаться на палубе, когда ее непрестанно заливают эти чудовищные волны? Как они умудряются держаться на своих реях и вантах — ведь буря может в любой момент сорвать их оттуда, точно плоды с дерева, и унести прочь? Однако при вспышках молний Анжелика неизменно видела вокруг фигуры матросов: они сновали во все стороны, упорно стараясь исправить опасные повреждения наносимые кораблю ударами волн. За пару минут плотники добрались до фок-мачты. Казалось, им не мешают ни чудовищные удары волн, ни шквалистый ветер. Вслед за ними Анжелика с трудом пробиралась к твиндеку, хватаясь за тросы, натянутые вдоль узкого мостика, который шел у самого фальшборта. — Рубите фок-мачту! — донесся до неё крик Язона, и во вспышках молний она увидела на баке его коренастую фигуру. В несколько точных движений дерево было почти перерублено, но в последний момент очередной порыв ветра заставил мачту переломиться. Зацепившись своими реями за реи грота, она описала широкую дугу, проехала комлем по баку, рухнула на него и понеслась, сметая все на своём пути. Опора грот-мачты, выдержав колоссальное столкновение, остановила это смертоносное движение. Язон спускался с бака, спеша вернуться на капитанский мостик. Страшный удар по голове сбил его с ног… Промокшая с головы до ног Анжелика наконец добралась до твиндека. Внутри орудовали двое плотников, пробоина в потолке была наспех закрыта, надломленные бимсы укреплены временными подпорками. Гугеноты вычерпывали воду. Различив поблизости Маниго, она окликнула его. — Язон ранен. Помогите мне унести его с палубы. Купец посмотрел на неё, как на умалишенную, не понимая, как она вообще оказалась в этом хаосе, но все же повиновался — было в её взгляде нечто такое, отчего отказать ей было невозможно. Добравшись до пострадавшего, они обнаружили, что кто-то то ли из плотников, то ли из матросов уже успел прийти на помощь второму капитану и удерживает его бесчувственное тело, чтобы его не смыло в море. — Мы отнесем его к доктору, — стараясь перекричать шум бури, обратилась Анжелика к мужчине, и он кивнул в знак того, что понял её. Каюта Абд-эль-Мешрата находилась на юте, примыкая к салону капитана. Маниго и присоединившийся к нему Берн подхватили Язона и направились за Анжеликой. Она пробивалась сквозь тьму, цепляясь изо всех сил за любую опору. Забравшись на ют, она принялась колотить в дверь и звать: — Эфенди, откройте! Нам нужна ваша помощь! *** «Последняя», — мелькнуло в голове графа де Пейрака, когда он увидел пенный гребень чудовищной волны, которая сейчас на них обрушится. Он напряг все мышцы и, стремясь опередить несущийся навстречу водяной вал, переложил руль до отказа налево и закрепил его, повернув судно к волне бортом. «Где же Язон? Он уже давно должен был вернуться!».  — Все на левый борт! — крикнул граф матросу, который временно замещал второго капитана. — Все на левый борт! — повторил матрос в рупор. Жоффрей де Пейрак быстро шагнул назад и ухватился за бизань-мачту. Гигантская водяная гора рухнула на них. Легший на правый борт «Голдсборо» понесло с бешеной скоростью, словно он был всего лишь легонькой деревянной пробкой; затем он перевалил через косматый гребень и, мигом повернувшись на другой бок — точь-в-точь как переворачиваемые песочные часы — устремился вниз, в черную бездну. И вот море перестало наконец швырять их, как крошечную гальку в полосе прибоя, а ветер стих. Затишье, правда, было весьма относительным — корабль продолжало сильно качать. Но по сравнению с тем, что ему довелось испытать только что, это воспринималось, как невинное колыхание. Вызвав снизу Эриксона и оставив его вместо себя, граф спустился с мостика. В капитанской каюте было тихо и спокойно, а главное — пусто. Он заглянул за переборку и с удивлением обнаружил, что Анжелики нет и там. Выйдя на палубу, он хотел направиться на бак, чтобы отыскать Язона, но его внимание привлекли голоса, доносящиеся из соседней каюты. Постучав, он приоткрыл дверь. Взгляд сразу выхватил мертвенно-бледное лицо второго капитана, лежащего на кровати, и тёмное пятно под его перебинтованной головой. — Он ещё жив, — раздался голос Абд-эль-Мешрата, — но уже на пути к иным берегам. Не думаю, что в моих силах остановить его. — Благодарю вас, эфенди, — после долгого молчания произнёс граф, и его голос прозвучал еще глуше обычного. — Я распоряжусь, чтобы его унесли отсюда. Затем, переведя взгляд на сидящую в кресле Анжелику, он спросил: — А как вы оказались здесь, мадам? — Маниго и Берн перенесли сюда Язона, когда он потерял сознание. Я показывала им дорогу. Он оглядел её с головы до ног и сказал: — Думаю, вам надо переодеться — на вас сухой нитки нет. Эфенди, мы покинем вас, с вашего позволения. — Вы видели, что произошло с Язоном? — спросил её Жоффрей, едва за ними закрылась дверь. — Падая, фок-мачта зацепила его, и он сильно ударился головой. — А почему вам не сиделось в каюте? — Мы с Никола Перро ходили проверять хлев, — после некоторого колебания ответила Анжелика. — Дети рассказали мне, что кто-то прячет там оружие. И мы увидели, как опора фок-мачты пробила потолок в твиндеке. Я побежала за плотниками… Её начала бить дрожь. Напряжение последнего часа понемногу проходило, и она начала чувствовать, насколько замёрзла и устала. После того, как она добралась до каюты Абд-эль-Мешрата, гугеноты сразу вернулись в твиндек, а она осталась. Вдвоём с арабским доктором, преодолевая бешеную качку, они перевязали рану на голове Язона. Буквально на пару минут Анжелика присела в кресло, чтобы передохнуть, и тут появился её муж. В дверь постучали. Граф хотел что-то сказать, но приступ кашля лишил его речи. — Входите, — громко сказала Анжелика. Это оказался Никола Перро. — Монсеньор, госпожа графиня. Я перенёс оружие в свою каюту. Ещё мне удалось поймать испанца, который приходил в хлев. Он тоже в моей каюте, связанный. Граф де Пейрак попросил канадца подождать за дверью. Потом он пристально посмотрел на стучащую от холода зубами жену и сказал: — Снимите с себя эти мокрые тряпки и бегом в кровать. Я скоро вернусь. С трудом стянув прилипшую одежду, Анжелика обтерлась найденным в сундуке полотенцем и, следуя совету мужа, залезла под одеяло. Мерзлявая по своей природе, она свернулась в клубочек, но никак не могла согреться. Жоффрей вернулся довольно скоро, как и обещал. Он принёс с собой флягу, замотанную в какие-то тряпки, и наполнил оттуда два бокала. — Держите, это горячий грог. Он поможет вам согреться. К сожалению, сегодня вечером не могу предложить вам ничего более изысканного. Анжелика прижала озябшие ладони к горячему стакану и сделала несколько глотков. Живительное тепло тут же разлилось по венам, и ей стало намного лучше. Понемногу допивая грог, она смотрела, как Жоффрей избавляется от мокрой одежды, энергично растирается полотенцем и одним махом опрокидывает в себя свой бокал с грогом. — Вы согрелись? — Мне стало теплее, но по-настоящему согреться я могу только в ваших объятиях, — ответила Анжелика, протягивая ему пустой стакан. Когда она прижалась к мужу, на неё внезапно навалилась до этого не ощущаемая усталость последних, проведённых с Жоффреем бурных ночей, и неимоверное напряжение сегодняшнего вечера. «Я должна спросить у него о чем-то очень важном… потому что утром он опять уйдёт до рассвета… но что же я хотела спросить?..». С этими мыслями она провалилась в сон, ощущая только кольцо горячих рук мужа, отгораживающих её от всех невзгод и тревог окружающего мира, и нежность его губ, которыми он осторожно касался её лба, щеки и едва подрагивающих полуоткрытых губ…