Осень

Как же жарко… Сняв бейсболку, младший Разумовский лениво ей обмахнулся, он безумно любит теплую погоду, но даже для него уже неделю державшиеся тридцать градусов были чересчур. Продолжая обмахиваться кепкой, мальчик недовольно глянул на небо: чистейшая лазурная синева похвалилась отсутствием облаков и лизнула лицо ярким солнечным светом. Пришлось быстро перебежать на другую сторону улицы и искать спасительную тень уже среди зданий. Неторопливая прогулка в полном одиночестве, вопреки опасениям Сергея, не приносила тревоги, а давала странное и от того приятное ощущение некой независимой самостоятельности. Мысли давно позабыли первоначальную цель и перестали следить за траекторией своего пути, зная, что метро где-то в противоположной стороне. Он не мог далеко уйти и от того не видел смысла задумываться об обратной дороге. Впереди показался небольшой уличный фонтанчик, в тени которого сновали голубиные стайки, прячась от назойливого внимания солнца, и наслаждались влажной прохладой, даруемой всплесками воды. Посмотрев на свои руки, мальчик ногтем провел по ладони, колупнув слегка отслоившуюся кожу, ссадина неприятно защипала. Может, он и отделался малой кровью, но все равно выглядит довольно потрепано и стоило с себя хотя бы смыть пыль, а то совсем как какая-то замарашка. Сергей, недолго рассматривал лениво топчущихся голубей и, лукаво улыбнувшись, тихо подкрался ближе к, ничего не подозревающим, птицам. Быстро сорвавшись с места, мальчик с удовольствием забежал в самую гущу прячущихся птиц, сделав пару коварных набегов по кругу, довольный собой — распугал всех. Лицо украсила озорная улыбка и теперь, задрав голову, он самодовольно смотрел как те, трусливо разлетевшись, воркуют на подоконниках соседних домов. Спохватившись минутой позже, Сергей оглянулся по сторонам, понимая, как нелепо он сейчас выглядит, но прохожих было немного и вряд ли спешащим по своим делам людям есть дело до дурачащегося ребенка. Значит можно и дальше заниматься подобными глупостями. Присев на невысокий каменный край, Сергей зачерпнул в ладонь несвежую фонтанную воду. Совсем не гигиенично, но грязь, оставшаяся в мелких царапинах, не лучшая альтернатива. Недолго думая над стерильностью проделываемой процедуры, Разумовский ополоснул грязные руки и такие же колени. От холодной воды ушибы неприятно засаднило, и, перетерпев гадкое пощипывание, мальчик вновь заозирался, решая, куда пойдет дальше. Библиотека, к сожалению, останется сегодня без его внимания. Пропуск, как и все прочее, лежит в спальне и об этом близнец подумал уже находясь в пути. Но может всё-таки стоит поискать само здание, дабы следующий раз он уже наверняка знал куда идти. — Можно. — тихо согласившись со своим решением, Сергей приподнялся. Напоследок глянув на вновь кучкующихся рядом голубей, о чем-то подумав, он, все же зачерпнув жменю воды, вредно брызнул ей в их сторону, но те разморенные жарой уже не захотели разбегаться. *** Продолжившееся путешествие в который раз потеряло свой основной ориентир, зацепившись взглядом за очередное здание помпезного вида. К своему стыду, поверхностные знания истории архитектуры не позволяли назвать точный стиль, в котором выполнен созерцаемый им дом, но он определённо нравился Сергею. — Красиво… — восхищенно вздохнув, Разумовский с нескрываемым восторгом рассматривал позолоченную капитель колонны, отделанную тонкими лепестками орнамента. Кажется, ему близки именно подобные пышные формы с большим количеством декоративных элементов, фигурными балюстрадами и огромными окнами, украшенными фризами и причудливыми наличниками. А вот будь сейчас Влад рядом, то точно бы обозвал всю эту красоту напыщенной безвкусицей. Впрочем, близнец всё, что ему нравится, так называет… Вспоминая брата, ребенок обиженно почесал нос и недовольно надул губы, припомнив тому все гадости, которые он отпускал в сторону предпочтений младшего, называя их вкусом таборной цыганки. — Пф, — спустя пару минут, пришлось нехотя отпустить ласкающее взгляд строение, — Можно подумать это хуже твоих помоек, — вредно пробубнив себе под нос, Сергей направился дальше. Когда он вырастет, то точно построит дом, где будут такие же колонны, а еще… — Там будет много-много статуй и красивых картин! — ехидно хмыкнув, младший мальчик ярко представил, с каким же удовольствием он будет расставлять это всё по их будущему дому на радость себе и назло брату. От таких фантазий на душе стало тепло и приятно. Кажется, только сегодня Сергей впервые прочувствовал уникальный дух культурной столицы, о котором неоднократно читал в художественной литературе. Находясь на отшибе и позволяя себе лицезреть лишь советские застройки, своим видом не сильно ласкающие внутреннего эстета, младший близнец не осознавал, насколько ему может нравиться собственный город. Редкие вылазки под надзором старшего или в компании экскурсий, не давали такого приятного внутреннего трепета, коим сейчас он упивается вдоволь. Проходя возле одного из зданий тщательно осматриваемого со всех сторон, взгляд невольно зацепился за бронзовую статуэтку, стоящую за стеклом витрины. Теперь ребенок рассматривал и ее, с восторгом вглядываясь в точеные фигуры трёх коней, ставших на дыбы. Настроение давно забыло неприятный утренний эпизод и сейчас было готово радоваться любой мелочи. Ему ведь многого не надо, чтобы чувствовать себя счастливым. Оторвавшись от витрины, Разумовский с тем же восхищенным любопытством заглянул в соседнее окно, где его встретил массивный купидон, вырезанный из какого-то камня. Нахмурившись, младшенький призадумался, всматриваясь в розоватые мраморные прожилки. Брат частенько бегает по всяким барахолкам, где нередко продается всякое старье. А с виду эти предметы похожи на что-то старое, даже очень старое… Задумчиво почесав затылок и постояв так несколько минут, он пришел к очевидному выводу: раз вещи старые, то, скорее всего, это место похоже на те, где так любит ошиваться близнец. Тогда почему бы не зайти? Может и для него что-нибудь интересное найдется. Тем более все равно на улице ужасно жарко, а там можно охладиться и ненадолго спастись от испепеляющего солнца. Не глянув на название, младший из братьев решительно нажал на латунную ручку, распахивая входную дверь. Лицо приятно обдал прохладный воздух, а по помещению звонкой трелью пробежал звон колокольчика. Мальчик, резво шагнувший внутрь, вцепившись в ручку, так и остановился на пороге. Из радио лилась тихая классическая музыка, ненавязчиво заполняя собой весь магазин, а в воздухе витал приятный восточный аромат, отдававший какими-то незнакомыми пряностями. За массивным лакированным столом, находящимся напротив входа, сидел седовласый мужчина, в строгом деловом костюме. Тот, отвлекшись от лежавшей на столе книги, деликатно приспустил округлые очки, вопросительно посмотрев на вошедшего ребенка. От этого пристального взгляда мальчика слегка покоробило, дав ощутить себя как-то очень неловко, захотелось быстро развернуться, и закрыть за собой дверь с обратной стороны. Но, наверное, это будет некрасиво и грубо, а выглядеть невежливо совсем не хотелось. Осмотревшись по сторонам, возникло чувство, будто он открыл не дверь магазина, а прошел сквозь портал в другую эпоху, где его совсем не ждали. Нервно вздохнув, Сергей тихо прикрыл за собой дверь и, заикнувшись, поздоровался, пытаясь натянуть на себя максимально уверенный вид. Ладно, сейчас пару минут походит по залу, сделает вид, что здесь нет ничего интересного, и спокойно пойдет обратно. Спустившись со ступеньки, мальчик посмотрел на продаваемые товары. Обстановка впечатляла и прямо пестрила дороговизной собранной здесь коллекции. В горле невольно пересохло, кажется, сделать вид, будто тут нет ничего интересного, было не лучшей идеей. Теперь по этому помещению даже просто ходить расхотелось, особенно после того, как взгляд заметил карточку с ценой, стоявшую возле абажурной лампы на кофейном столике диковинного вида. Это место совсем не похоже на те, где любит вертеться близнец. «Наверное мебельный…» — Сережа неуверенно посмотрел на пышный диван, оббитый зеленым бархатом. Поджав губы, он мельком глянул на еще несколько темных прямоугольников, на которых золотым маркером была каллиграфически выведена цена. Нет… Это точно не барахолка. Выражение лица из уверенного, быстро сползло в растерянное, но мальчик все же сделал пару шагов вглубь зала, боясь случайно чего-либо коснуться. — Вам чем-то помочь? Сергей, вздрогнув, обернулся, рядом, слегка наклонившись над ним, стоял продавец, разглядывая забредшего ребёнка. По этому взгляду прекрасно читалось, насколько необычным посетителем он оказался. — Я… Это… Извините… Весь стушевавшись, мальчик растеряно отступил, пытаясь совладать с собственным заплетающимся языком, опустил голову и глубоко вздохнул. В вопросительном взгляде Сергей отчего-то увидел какой-то крайне пренебрежительный укор и теперь почувствовал себя виноватым, только за то, что открыл сюда дверь. Внутри затрепыхалось странное желание оправдаться, будто бы близнец действительно сделал что-то нехорошее. Пару раз беззвучно открыв рот в попытках что-то сказать, все чего добился от себя ребенок — только очередного неловкого извинения. Стало очень стыдно и обидно за свою застенчивость, так не к месту вылезшую на пустом месте. Еще один тяжелый вздох. Все равно же ничего не придумает, да и смысл оправдываться, он ведь правда ничего плохого не сделал, а дрожит как осиновый лист. Не поднимая глаз, совсем утопая в неприятных эмоциях, мальчик шмыгнул носом и сразу же сам себя обругал. «Ну давай, разревись еще здесь!» — внутренний голос это рявкнул с интонацией, настолько напоминающую Влада, что Сергей невольно поёжился, едва ли не почувствовав, как тот стоит за его спиной и очень недовольно смотрит, осуждая его робость. Удивительно, но образ разозлившегося близнеца быстро успокоил и заставил собраться. — Извините… Просто на улице жарко, можно я побуду тут пару минут? Да какая уже разница, выгонят — так выгонят, все равно ему здесь не нравится, и сам хотел уйти. Продавец, задумчиво погладив гусарского вида ус, еще пару мгновений изучающе смотрел на мальчишку, с легкой снисходительностью махнул рукой в сторону зала, наверняка убеждаясь, что такое дрожащее, перепуганное создание вряд ли походит на мелкого воришку, но пристального взгляда все равно не убрал. Видя, как внимательно его осмотрели, Сергею стало стыдно еще и за свой внешний вид. — Можно, но руками ничего не трогай. Близнец неуверенно кивнул, соглашаясь с тем, что не собирался даже дышать рядом со всем этим. Насупившийся мальчик с постным лицом посмотрел по сторонам, ощущая себя каким-то грязным оборванцем, неизвестно как попавшим в приличное общество. Уже и рассматривать тут ничего не хочется, но ведь ему дали разрешение, значит и просто уйти теперь некрасиво. С огромной неохотой он отправился гулять между винтажных изделий, возрастом наверняка старшего его самого в десяток раз. Разумовский всеми силами старался игнорировать пристальный взгляд, следящий за каждым его движением, мысленно наругавшись на себя уже не в первый раз за сегодня. А ведь в его планах было остаток дня провести в прекраснейшем настроении, в которое явно не вписывалось ощущение собственной ничтожности. Сергей глянул на роскошного вида рояль. На его цену можно даже не смотреть, да и зачем ему рояль? Наверное, затем же, зачем он сейчас делает вид будто ему интересно гулять по этому магазину. Вот не мог найти какой-нибудь продуктовый и там спокойно себе охлаждаться, так нет же, захотелось посмотреть на красивые штучки, а теперь чувствует себя жалким отбросом. Старинная мебель была аккуратно расставлена подобием комнат, со всем внутренним наполнением начиная от пушистых мягких ковров и заканчивая декоративными безделушками и канцелярией, покоившейся на разнообразных резных столах. Такая обстановка хорошо создавала атмосферу мест, где когда-то находились данные вещи и дарила невероятную возможность ощутить себя человеком той эпохи. В любых других обстоятельствах Сергей был бы безумно рад почувствовать что-то подобное, но сейчас он уже не знал, куда себя деть. Походить всего лишь пару минут, выказать благодарность продавцу за его великодушие и быстро свалить отсюда как можно дальше, именно с таким мысленным списком продолжал свое вынужденное путешествие мальчик. Тяжело вздохнув, ребенок заглянул в один из импровизированных кабинетов, стараясь случайно не наступить на ковер и на почтительном расстоянии остановился возле высоко винтажного шкафа. Каждая створка массивного шифоньера венчалась барельефом из темного серебра. На открытой стеклянной полке стояли книги. Вопросительно наклонив голову, Разумовский попытался рассмотреть какое-либо из названий, прицениваясь насколько старые могут быть данные труды. Вот они вызвали хоть какое-то искреннее любопытство. — А… Извините, книги тоже трогать нельзя? –с такого расстояния что-либо рассмотреть было сложно даже не испорченному детскому зрению, но кажется на корешках ничего и не было написано. Прикусив язык, понимая какую глупость спросил, Сергей мысленно подсчитал количество извинений, которые выдал за последние пару минут, кажется таким числом он не смог бы похвастаться за весь последний месяц. — Там нет картинок, — спокойно отозвался подошедший ближе мужчина. Замявшись, мальчик стыдливо опустил глаза, но ведь ему и не нужны картинки, ему же не пять лет. Да и книжки ему эти не сдались, как и все что тут находиться, красиво конечно, но лучше бы просто в музей зашел, там хотя бы не дёргаешься от каждого предмета. Так неловко младший Разумовский давно себя не чувствовал. Посмотрев на совсем сникшего ребёнка, понимая, что тот интересуется исключительно из праздного детского любопытства, пожилой джентльмен подошел к одному из шкафов. Судя по тому, как себя ведет маленький посетитель, вряд ли он способен что-то испортить, а других гостей все равно сейчас нет. — Какую ты хочешь посмотреть? Сергей не глядя ткнул пальцем в первую попавшуюся, окончательно теряя хоть малейшее желание здесь находиться, а вместе с ним и остатки хорошего настроения. Накрыло такое обидное ощущение собственной незначительности. Такие места явно не для него. В руках оказался тяжелый фолиант в кожаном переплете, на котором жирной римской цифрой IX красовалось рельефное тиснение. 1772г. Медицинский справочник. Разумовский с задумчивым видом аккуратно покрутил вещь в руках. Такому место только в богатых имениях и частных коллекциях. Сергею сложно было представить, что подобное находится где-то в магазине и его может потрогать кто угодно. Хотя, припомнив среди каких домов проходила его прогулка, и цены, которыми он сейчас окружен, удивление слегка поугасло, а по телу прокатился легкий озноб, смешанный из страха, любопытства и странного трепета в преклонении перед величием лет пережитых этим справочником. Возможно, с «кем-угодно» он тоже погорячился, дозволение подержать подобное в руках, наверное, можно назвать невероятной любезностью со стороны продавца, а может и владельца этого заведения. Желание сбежать отсюда быстро притупилось, замещаясь восторженной благодарностью и волнением. Книга приятно легла в руки, лаская пальцы шероховатым переплетом, от которого приятно пахло стариной и временем. С задумчивым видом придерживая обложку на сгибе локтя, мальчик, слегка покосившись в сторону продавца, ожидая, что тот сейчас передумает и заберет вверенную ему ценность, неуверенно перевернул пару пожелтевших листов. Текста хоть и были написаны кириллицей, понять их смысла для ребенка не представлялось возможности, от части из-за изменившегося языка, а частично и из-за терминов, никогда не звучащих в обычной жизни, а то и вовсе устаревших. Но это нисколько ни умоляло защемившего душу восторга. Дверной колокольчик вновь одарил помещение заливистым звоном, и находившийся рядом мужчина отвлекся от ребенка, стоявшего с таким серьезным выражением лица, будто в действительности вчитывается в каждую строчку. Сергей не обратил внимания на вошедшего, как и на то, что продавец оставил его без внимания, продолжая с упоением и максимальной аккуратностью перелистывать каждый лист, с легкой улыбкой обнаружил, что его обманули. На одном из разворотов был изображен разрез глаза, а значит, картинки всё-таки есть. Из зала послышался диалог, и мальчик, не особо в него вникая, пролистал еще несколько страниц. — …конец 18 века, реставрации подверглась только мягкая часть, с полным воссозданием материалов используемых изначально. Сергей удрученно закрыл книгу, к сожалению, для него обложка оказалась куда интереснее ее содержимого. Обернувшись в сторону гуляющих по залу голосов, мальчик неуклюже потоптался на месте, прижимая фолиант к груди. Слишком неловко отвлекать продавца от клиента, и он вполне способен самостоятельно вернуть книгу на полку. Кинув еще пару взглядов вопрошающих обратить на него внимание, Сережа всё-таки подошел к шкафу, аккуратно придерживаясь за него, стал на цыпочки. Тот был действительно высоким и роста совсем не хватало. Сильно ухватившись за край корешка, Разумовский подтолкнул сборник, но он оказался слишком тяжелым и отправляться обратно не желал. Не смотря на все ухищрения при очередной попытке подпихнуть книгу вглубь стеллажа, вторая рука, которая должна была уравновесить самого мальчика, неловко соскользнула, задевая остальные книги, которые сразу же угрожающе накренились. От увиденного мальчик испуганно замер, и тяжелый том легко выскользнул из детских пальцев, потянув за собой соседствующую книгу. Тихо пискнув, Сергей в страхе всё-таки успел перехватить фолиант налету, хотя тот уже приземлился ему на лицо, но в любом случае близнец смог предотвратить его дальнейшее падение. Внутри сразу же все похолодело, покрывшись мерзкими мурашками. -… семье помещика. Данный гарнитур принадлежал старшей дочери и до революционных событий находился в ее будуаре, после был передан в «дом культуры» где прибывал до 50-х годов, далее его судьба теряется до конца 80-х… — повисла лёгкая пауза, кажется, его возню услышали, — Одну минуту, прошу меня простить. Все прекрасное воодушевлённое настроение мигом рухнуло куда-то в район желудка, где, лениво заворочавшись, нервным комком поползло к горлу. Седовласый мужчина быстро вернулся к ребенку, застав его в обнимку со справочником и перепуганными глазами. Он посмотрел на покосившиеся книги, раздраженно выдохнул, но ничего не сказал и быстро забрал справочник из рук мальчика, бегло осмотрев его на наличие повреждений. К счастью, со сборником все было в порядке, и он отправился на уже так ненавистную Сергеем полку. Попутно составив накренившиеся книги, продавец очень недовольно посмотрел на близнеца. Тот затравленно опустил глаза, ожидая в свою сторону все кары небесные, пальцами привычно ухватился за край футболки, начиная нервно его перебирать. — Молодой человек… — голос, вопреки ожиданиям Разумовского, не звучал злым, скорее очень строгим, но от этого Сергею легче не стало, лучше бы привычно отругали, как обычно поступают все взрослые в детдоме. — Эти вещи… По взгляду пожилого джентльмена отчётливо читалось, насколько тот недоволен, но ни в речи, ни тем более в движениях этого не прослеживалось. Сергей прекрасно понимал, что ему сейчас скажут насколько он бестолковый глупый ребенок, который мог испортить книгу, а потом ни в жизни бы за нее не расплатился, резко выпалил: — И-извините, я просто хотел на место поставить! — уши вспыхнули огнем, а взгляд, боясь увидеть что-то кроме пола, жадно зацепился за ковер, вглядываясь едва ли ни в каждую ворсинку. Мужчина тяжело выдохнул, не собираясь заставлять потенциального покупателя ждать и тратить время на прибившегося мальчишку. — Я полагаю, Вам уже пора уходить. — Да… — быстро и тихо согласился тот, в глубине души радуясь данному предложению. Все с тем же душащим стыдом ребенок продолжал глазами ощупывать ковер, продавец вновь ушел, ожидая, что он сам найдет выход. Прекрасно, теперь еще и выгнали, хотя несколькими минутами ранее он ожидал подобного, сейчас же остался крайне недоволен. Он же просто спросил! Так что не такая уж и большая его вина, — продавец сам разрешил потрогать книгу, а мог и не давать. Уже поняв, что ему ничего не грозит, Сережа расслабился и вновь насупившись, зло покосился на виновный в его позоре шкаф. Только-только вернувшиеся настроение опять испарилось. Ладонь коснулась ушибленного лба, потирая саднившую кожу, — замечательно, теперь еще и шишка будет. Думая о чем-то своем, о несправедливости мира и одновременно о собственной незначительности в нем, Разумовский уже собирался выходить из «кабинета» с треклятым шкафом, испортившим все настроение, когда незаинтересованно заметил лежащую на ковре книжонку. Размером та была не больше ладони и своим кожаным переплетом до боли напоминала его собственный дневник. Совершая все свои манипуляции, младший близнец не заметил, как вместе с медицинским справочником с полки соскользнула мелкая книжица, бесшумно приземлившись на крупноворсистый ковер. Наклонившись и подняв ее, Сергей продолжал витать в своих печальных мыслях, решил, что теперь можно со спокойной душой уходить, тем более, когда его уже и так выгнали. Впрочем, на сегодня он выполнил все нормы этикета и достаточно охладился, а теперь еще успел разочаровать добродушного продавца и испортить себе настроение. Рука обычным движением, ощущая привычную тяжесть собственного блокнота, не задумываясь опустилась в карман. Тихо высунувшись из-за шкафа, мальчик пошел к выходу, недолго следуя за беседующими перед ним мужчинами и попутно рассматривая, о чем идет речь. — Обратите внимания на ассиметричное сложное изголовье, выполнено из мореного дуба. Оригинальные кованые ножки и декоративные элементы сохранились в своем подлинном виде. Состояние данного кресла можно назвать идеальным, находилось на территории усадьбы. Летняя резиденция была редко используема, и вся привезенная мебель практически не подвергалась реставрации. Сергей остановился возле кресла, про которое сейчас шла речь, с печальным восхищением вздохнул, рассматривая блестящий темно-бордовый материал сидения. Только глядя на эту ткань хотелось к ней прикоснуться, она прямо источала ощущения уютной, бархатной мягкости, способной подарить кончикам пальцев очень приятные ощущения. Мальчик несмело обошел массивный каркас, рассматривая резные подлокотники, украшенные тонкими сложными узорами в золотистой окантовке. На его скромный вкус это кресло было великолепно. Просто великолепно. Идеально. Как-то иначе свои эмоции Сергей описать не смог. Руководствуясь примитивным, чистейшим восторгом, скрыть который стоило не малых усилий, дабы не издать случайный счастливо-позорный писк восхищения. Упомянутое изголовье своими роскошными резными завитушками венчало высокую спинку, не просто высокую, — огромную, от чего кресло становилось подобно трону и так манило присесть на него, расслабиться и ощутить себя кем-то важным сравнимым разве только с монаршей особой. Ребенок, впервые видевший что-то так сильно завладевшее его вниманием исключительно своим внешним видом, завороженно протянул руку желая провести ладонью по мягкой ткани, дабы насладиться ее бархатистостью. Но быстро одернул себя, вспоминая, кем является и где находиться. Таких вещей может касаться кто-то важный, кто-то значимый и этот кто-то явно не мелкий детдомовец, помывший руки в уличном фонтане. На лицо выползла тоскливая расстроенная улыбка, рука нехотя и стеснительно вернулась в карман. — Нет, это слишком, — как-то пренебрежительно ответил на данное предложение посетитель. Сергей, тихо скривившись, бросил осуждающий взгляд на отошедшего в сторону другой мебели мужчину. У него едва ли не слезы наворачиваются, только от счастливого осознания, что он может смотреть на подобное, а кому-то это «слишком». Разумовский изучающе осмотрел удалившийся силуэт: мужчина, даже парень не старше лет тридцати, увешенный массивными золотыми перстнями и такой же цепью, скрывающейся под броским ярко-малиновым пиджаком. «Сам ты слишком…» — хотелось хотя бы мысленно отвесить что-то едкое человеку, посягнувшемуся оскорбить такое великолепие. Но, с другой стороны, ведь и не он здесь ходит и выбирает себе мебель. Ощущение насколько они из разных миров, неприятно лизнуло душу. Вряд ли в таком возрасте как этот покупатель, Сергей сможет себе что-то отсюда позволить. Мальчик вновь грустно улыбнулся, да вряд ли хоть в каком-то возрасте сможет. Сладкие фантазии о собственном доме, украшенном подобными вещами, испарились, оставляя гадкий привкус неприглядной реальности. — Хотя… — будто слыша его мысли, мужчина ненадолго задумался и повернулся обратно в сторону обсуждаемого предмета, — Жена такое любит. Сколько? Мальчик сразу же пугливо отвел взгляд и змейкой скользнул к выходу, пытаясь остаться максимально незаметным. Хотя он сам прекрасно понимал — покупателю нет до него ровным счетом никакого дела, но трусливая интонация внутреннего голоса напомнила, что нельзя так коситься на посторонних людей — это некрасиво. Продавец, озвучив сумму, в ответ получил самодовольное согласие. Сергей, услышав эти цифры, только и смог что постараться не подавиться воздухом. — До свидания, — вежливо попрощавшись, мальчик наконец открыл дверь, напоследок еще раз тоскливым взглядом окинув помещение. Покупатель уже по-хозяйски плюхнулся на столь прекрасный предмет интерьера, примеряясь к своей покупке и видя его вальяжность, Сергею стало совсем неприятно, ведь тому оно даже не нравится, а забирает только потому, что дорогое и наверняка исключительно для демонстрации своей успешности каким-то знакомым или родственникам. Грустно. Прикрывшаяся дверь негромко звякнула колокольчиком, и младший Разумовский посмотрел на залитый солнцем небосвод, улица бесцеремонно обдала лицо жарким августовским воздухом. Прищурившись и подтянув козырек кепки, ребенок, оставаясь в грустной апатии, неспеша побрёл вдоль улицы, уже не сильно обращая внимания на окружающие его строения. А ведь брат прав: ничего хорошего и тем более красивого в их будущем нет. Все что им светит — сменить жалкую комнату приюта, на такую же жалкую в общежитии, где единственной радостью можно будет считать отсутствие тараканов, и то если очень повезет.