Сухая гроза

С каждой секундой румянец Лив разгорается все ярче, заливая лицо, уши, шею, сползая на грудь; она лихорадочно приглаживает волосы, пока Эдди поправляет одежду. Он не совсем понимает, что произошло… вернее, понимает, просто не знает, как себя вести, ведь все было добровольно и хорошо, очень даже хорошо, но не так, как у людей, хотя и это было неплохо… Брок трет затылок, хмурится, искоса поглядывая на Оливию, которая одергивает рукава, отряхивает штаны и пытается привести свои кудряшки в порядок. Такая растрепанная и смущенная, девушка кажется журналисту особенно симпатичной; столько всего хочется сказать, объяснить, но слов подобрать не удается, и Эдди молчит. Веном тоже не высовывается, Гематит не слышно, только Ливия оглядывается по сторонам, и ветер ерошит ее тугие локоны. — Нам, получается, самим теперь дорогу вниз искать? — Наверное, — Брок пожимает плечами, скрывая свое смятение, — наверняка, тут где-то есть лестница. — Что это за здание? — Оливия старается держаться немного в стороне; это уязвляет Эдди. Неужели все было так плохо? Почему она не сказала? Брок бы остановился, утихомирил бы Венома; парень нервно приглаживает волосы. Так, не стоит забывать, что то, что произошло, явно не подходит под критерии идеального первого раза; впрочем, и на секс это было не особо похоже, однако журналист заслуживает немного ласки. Совсем чуть-чуть. После всего, что между ними было. — Оно же не заброшенное, да? А если там охрана? Не хочу попасть в полицию за проникновение на частную территорию, — продолжает девушка; ее взгляды, которые фотограф мечет на Эдди, словно сюрикены, полны ожидания. Только вот чего? Что ей надо? Благодарностей? Цветов? Просьбы об усыновлении? Блять, Эдди что, разучился обращаться с женщинами?! — Думаю, проблем не возникнет, — бодрясь, говорит парень, хотя чувствует себя измотанным как после марафона. — Мы же с тобой не одни. — Я не слышу Гематит, — внезапно говорит Оливия и обхватывает себя за плечи, — это… так странно. До этого я знала, что она рядом, а сейчас так тихо… это же нормально? Так бывает? Или… мы сделали что-то не то? — Как по мне, все отлично, — заявляет Эдди, глядя прямо на Лив, которая, стесняясь, опускает ресницы и вновь принимается приглаживать волосы, которыми вовсю играет ночной ветер. — И эта сладкая парочка не дала бы нам сделать что-то такое, что нам или им навредило. — То есть, — сбивчиво начинает фотограф, отводя волосы за уши; даже в сумерках видно, какие они пунцовые, — у нас был… ну… мы фактически переспали на крыше? — Похоже на то, — Брок виновато разводит руками, — но, должен сказать… мне… было здорово. А ты как? В смысле, с тобой все хорошо? А то мало ли, если там… что-то куда-то пошло не туда. — Это как понимать — «пошло не туда»?! — взвивается Оливия; журналист, уловив намек, выставляет руки перед собой. — Я не это имел в виду! Просто… вдруг ты себя чувствуешь как-то… не очень или тебе не понравилось. — У меня был секс с инопланетянином, — горько усмехается Лив, — как ты думаешь: все меня в этом устраивает или нет?! Это… да это почти групповуха получилась! Я думала, избавилась от этого, окончив колледж, но нет, пришел подвох, откуда не ждали! — А я ждал. Нет, я бы еще подождал, но мне жаловаться не на что. — Извращенец, — резюмирует девушка; Эдди, осмелев, бесшабашно предлагает: — Можем повторить, но уже как положено. Там… цветы, шампанское… безалкогольное. — Ты за кого меня принимаешь?! — рычит фотограф, сверкая глазами ярче и злее молний. Брок робко улыбается. — За девушку, с которой хочу встречаться. Лив гневно щурится. — Потому что я теперь такая же, как и вы с Веномом?! — Потому что ты замечательная. И с твоим появлением моя жизнь стала лучше. А уж сколько всего я узнал о еде… — Брок с усмешкой качает головой. — Ты прямо профессор кулинарных наук. — С твоим появлением моя жизнь полетела к черту! А что, если после этого я забеременею? И кого я рожу? Тоже симбиота?! Вот так сюрприз будет для врачей в больнице! — Я все равно его буду любить, — Эдди не верит, что у Оливии родится симбиот, скорее — обычный ребенок с некоторыми особенностями; может, он сразу появится на свет с собственным симбиотом. Это… довольно опасно, однако, раз уж жизнь Эдди теперь напрямую связана с инопланетянами, то это не так уж и плохо, верно? — Ты псих? Вот скажи честно: ты спятил? Хотя нет, это я спятила. Свихнулась, окончательно и бесповоротно, потому что… это пиздец! Я чуть парня не съела! Второго за день! Я… я почти начала его переваривать!.. — Она просто голодная, — внезапно подсказывает Веном, — вот и бесится. Раз уж мясо она не переносит, надо идти за шоколадом. — Ты вообще заткнись. То же мне, Боец Сладострастия, — цедит Брок, на что симбиот только гнусно хохочет. — Знаешь, а ведь симбиоты могут выбирать себе пару на всю жизнь. Такое бывает редко, но на Клинтаре есть целые кланы. — Не говори мне, что ты собрался основать свой клан, — ужасается Эдди; подобная перспектива не просто пугает, а ввергает в панику. За одной Гематит не уследить, а если их будет много?! Целый гарем прожорливых жен Венома, толпа его потомков… журналист содрогается; нет, нахуй, у них в семье принята моногамия. И пусть держит свои споры при себе и не делится во все стороны! — А что? Охеренно было бы стать этаким патриархом, — зловредно заявляет Веном; Оливия продолжает что-то возмущенно высказывать, жестикулировать, багровея лицом, а Эдди растерянно думает, что и сам не против перекусить. — Не зря ты мне при первой встрече не понравился! Так и знала, что от тебя будут одни неприятности! — Тогда… мне следует постараться, что бы изменить мнение о себе, — объявляет Брок; Веном одобрительно ворчит, оплетая столбик позвоночника журналиста, — может, пойдем ко мне? Отсюда не далеко. По пути купим что-нибудь поесть. При упоминании еды в животе Лив требовательно урчит; девушка сердито поджимает губы. — После всего, что случилось, тебе хватает наглости приглашать меня к себе? — Ну, из нас двоих это, скорее, мне следует остерегаться, — усмехается Эдди; Оливия складывает руки на груди. — И… что это будет для нас значить? Ну, если я пойду к тебе. — Зависит от того, что ты хочешь, малышка, — Брок не подходит к девушке, хотя его тянет к ней невыносимо, особенно после симбиотической близости. Взгляд Лив делается грустным. — Я бы хотела, чтобы моя жизнь стала прежней. Но это невозможно. Так? — Да, но… ведь нам вместе неплохо, правда? — Эдди все-таки делает шаг к Лив. — Малышка, давай все решим здесь и сейчас, чтобы потом не возникало недопонимания. Я уже говорил, что ты мне более, чем не безразлична. Понимаю, что мне о взаимности можно только мечтать, но все же… — Ты все-таки решил сделать мне предложение? — осторожно уточняет фотограф. — В будущем — обязательно. А пока предлагаю встречаться. — А если я не хочу? — Что ж, — слышать это оказывается больно, Веном сипло воет и скулит. — Тогда я просто буду рядом, буду помогать. Если ты не против. — Это сложно, Эдди, — зелень в глазах Оливии полнится безграничной тоской, — вернее, все легко решается, но я не уверена… я боюсь последствий… всего. — Ну, мы справимся, малышка. Вместе. Я очень этого хочу: быть вместе. С тобой. С Гематит. — Еще бы ты не хотел, ведь мы можем вас сдать, — фыркает Лив и растроганно шмыгает носом. — Бессмысленно: нас же тогда всех заметут, — подойдя совсем близко, Брок берет девушку за руку; она не только не одергивает пальцы, но и крепче обхватывает ладонь журналиста.