Часть 1. Что рифмуется со снитчем?
8 октября 2021 г. в 18:33
— Я знаю, что квиддич и не задумывался как фестиваль обнимашек, но если бы мы могли хотя бы раз провести игру, после которой у всех игроков конечности остались целыми, думаю, я бы разрыдалась от счастья. У меня уже руки отваливаются от всех «Эпискеи», которые я сегодня колдовала, а это всего лишь игра Хаффлпаффа против Рейвенкло, Годрика ради! — бурчала себе под нос Гермиона Грейнджер, пока бежала обратно к краю поля вместе с мадам Помфри.
Погода была идеальной для первой игры сезона: мягко светило сентябрьское солнце, легкий ветерок приятно обдувал лицо. Трибуны были переполнены, поскольку спорт с доминированием альф был любимым у волшебников и позволял им выпустить пар. Квиддич давал множество возможностей для альф продемонстрировать свои самые хорошо известные черты: агрессию, собственническое поведение и непрекращающуюся борьбу за доминирование — и всё это во время поисков маленького блестящего предмета, которой позволил бы им выиграть матч. Гермиона мысленно фыркнула, проведя параллель между снитчем и клитором. Звучало слишком похоже, чтобы быть простым совпадением. Квиддич не мог бы быть большим эвфемизмом для секса, даже если бы они попытались сделать это намеренно.
Проведя рукой по волосам, Гермиона проверила, что наспех заплетённая утром коса всё ещё держится, и оглядела трибуны в поисках Гарри Поттера — её лучшего и, если быть честной с самой собой, единственного друга. Встретившись с ним взглядами через поле, она помахала ему, на что парень ответил с куда большим энтузиазмом, вызвав у Гермионы улыбку. Он был зажат между Роном Уизли и Невиллом Лонгботтомом, и Уизли пичкал его попкорном — в Хогвартсе он брал на себя роль кого-то вроде курицы-наседки для Гарри. Она порадовалась, что ему, по крайней мере, тепло. Несмотря на солнечную погоду, они постоянно мёрзли, и Шотландское нагорье, казалось, сделало своей личной миссией заставить её каждый год подвергать сомнению работу собственной системы кровообращения. Даже сейчас она была в перчатках и шарфе, как и Гарри. При этом альфы, летающие по полю и сидящие на трибунах, были в какой-то паре предметов одежды от того, чтобы выглядеть неприлично. Давным-давно Гермиона насмешливо сказала Гарри, что им холодно из-за того, что эти гигантские горячие подушки безопасности, более известные как альфы, обладали монополией не только на высокий рост, но и на тепло тела. Этим ублюдкам досталось всё хорошее. Попытки вылечить потного квиддичиста ростом под сто девяносто, самой при этом будучи чуть выше полутора метров и жутко замёрзшей, всегда казались Гермионе в первую очередь математической задачкой, и только потом сеансом исцеления. Теорема Пифагора в реальной жизни…
Гермиона могла понять дружбу Гарри с Лонгботтомом. Он был альфой, но умудрялся демонстрировать больше добрых чувств, чем убийственных. Он всегда был приветливым, с лёгкой улыбкой, и его навыки в гербологии определённо не были тем, чего обычно ожидаешь от альфы. К тому же он всегда был мил с ней: следил за тем, чтобы ей доставался её любимый чай, если она опаздывала к завтраку, и каждый раз был одним из первых, кто добровольно соглашался быть её партнёром на занятиях, если Гарри забирал кто-то другой. Однако Гермиона совершенно не могла понять, почему Гарри связался с этим грубияном Уизли. Он вёл себя по-хамски, был скучным и любил унижать других. Воплощение хулигана. Гермиона старалась избегать его, как чумы. Тот факт, что все они были гриффиндорцами и, по сути, вынуждены находиться рядом почти постоянно, как и все факультеты, почти ежедневно вызывал у неё тошноту. Он не был откровенно груб с Гермионой, но и дружелюбным его не назвать. Она чувствовала, что единственная причина, по которой он не вёл себя с ней как последняя задница, заключалась в том, что ему нравилось использовать их «дружбу», чтобы позлить других альф — и в особенности Драко Малфоя.
Когда это имя всплыло у неё в голове, Гермиона позволила взгляду оторваться от Гарри и пробежаться по трибунам в поисках уникальных светлых волос. Не то чтобы его было трудно найти. Безусловно самым высоким, самым властным альфой в школе, если не во всей Магической Британии, был Драко Малфой. Он церемонно и важно расхаживал по школе, и она легко могла представить его ухаживающим за ней. Ясности мысли не добавляло и то, что он очень умён и сложен, как ходячая влажная мечта. Около ста девяноста пяти сантиметров мышц — но не перекачанных — вызывали желание вскарабкаться на него, как на дерево, которым он и является. Было так несправедливо, что один мужчина настолько близок к совершенству, что это почти причиняло боль. Но потом он открывал рот… Проблема умного альфы не только в том, что он агрессивен, но и в том, что его язвительные комментарии могут морально вас искалечить и оставить валяться на полу в предсмертной агонии, прежде чем вы поймёте, что что-то произошло. Он был сообразителен, но очень вспыльчив, и из разборок с Уизли выходил победителем только потому, что Рон был туп, как мешок с гвоздями. Казалось, единственной используемой Уизли защитой, которая останавливала Малфоя от мордобоя, были его утверждения о том, что они с Гермионой встречаются.
Это было полной чушью, но верность факультету заставляла её прикусывать язык и позволять Уизли хоть как-то сохранять лицо, пока он не заходил слишком далеко. Ты должен быть со своим факультетом, другого варианта нет. Поцелуя в макушку и руки на её плече, казалось, было достаточно, чтобы удержать Малфоя от продолжения словесной расправы над Уизли. Гермиона списывала это на его воспитание и нежелание выслушивать оскорбления перед леди. Старомодно, по её мнению, но если это обеспечит ей покой и тишину для учёбы, она согласна. Бетам не приходится выбирать, когда речь заходит об их спокойствии.
Взгляд Гермионы наконец остановился на громоздкой фигуре Малфоя. Он был окружён своими слизеринскими придворными альфами и несколькими несчастными чистокровными, которые были бетами, как и она. Быть чистокровным бетой — всё равно, что быть ослом среди абраксанских коней — немного грустно. Не то чтобы есть что-то плохое в том, чтобы быть ослом, конечно, но чистокровные буквально были выведены для того, чтобы быть лучшими, а не обычными. Гермиона снова поблагодарила богов за то, что она маглорождённая. От них в принципе только этого и ожидали — быть бетами. Всегда был шанс, что кто-то из чистокровных бет чудесным образом проявится омегой, но за последние семнадцать лет этого не происходило, так что пока они остаются простыми осликами-бетами.
Должно быть, Малфой почувствовал, что Гермиона тайком его разглядывала — он посмотрел вниз и одарил её своей фирменной ухмылкой. Эту ухмылку можно было истолковать множеством разных способов в зависимости от выражения глаз. Она могла выражать всё от озорства до раздражения, и от этого у неё немного подкашивались колени. По какой-то причине ей всегда хотелось поцеловать его слегка приподнятые губы, когда он так ухмылялся. Затем облизать его рот, спуститься к шее… Гермиона остановилась. Когда этот маленький воображаемый поцелуй превратился в полноценное облизывание? Ей нужно взять себя в руки. Это просто губы. Восхитительные, пухлые губы, принадлежащие высоченному как дерево мужчине, который излучал уверенность и секс и заставлял её живот и некоторые другие части тела слегка трепетать. Она покачала головой, пытаясь очистить разум, но это только усилило ухмылку Малфоя, будто он прочитал её мысли. Она покраснела и отвернулась — как раз вовремя, чтобы увидеть, как охотник Хаффлпаффа с пятого курса Синклер Хитроу упал с метлы после явного фола от загонщика Рейвенкло, Артемиса Рэдли, который вместо биты использовал своё тело в попытке не дать Хитроу забить гол.
Мадам Хуч свистнула, прерывая игру, но уже ничего не могло остановить превращение игроков в подобия гладиаторов, сражавшихся, чтобы покалечить друг друга и показать, кто тут главный. Удары наносились налево и направо, мётлы, биты и мячи стали оружием, а сама игра была забыта. Слава богам, в тот момент они не вспомнили, что являются волшебниками с волшебными палочками, что сильно уменьшало возможный ущерб. Зрители на трибунах пребывали в смятении, и Гермиона была благодарна, что мадам Помфри сохранила ясную голову и успела остановить падение Хитроу заклинанием, когда над ними разразился хаос. Феромоны альф заполнили воздух, и альфы с трибун начали рваться на поле, чтобы присоединиться к побоищу. Стадион превращался в кровавую баню, и это послужило ещё одним напоминанием Гермионе о причинах, по которым она решила стать целительницей. Она отказывалась стоять в стороне и позволять этим идиотам-альфам управлять всем, включая бет. Поначалу это было всего лишь игрой, но теперь, как и всё остальное, превращалось в войну.
Помфри крикнула ей, чтобы она убрала Хитроу с поля и доставила его в лазарет для диагностики, пока она будет разбираться здесь. Гермиона кивнула и, подняв парня в воздух заклинанием, направилась в замок. Какофония звуков, доносившихся с поля, была оглушительной. Животное рычание, ворчание и даже вой заполняли воздух, пока молодые альфы сражались друг с другом и профессорами, пытающимися восстановить контроль. На ходу оглянувшись, она увидела, что большинство бет покинули поле, а из альф только Малфой и его друзья слизеринцы остались на своих местах. Его превосходство не нуждалось в доказательствах. Он был хищником. Очень умным. Пусть плебеи сами себя измотают. Он подождёт, пока осядет пыль, и тогда возьмёт то, что принадлежит ему по праву. Мысль о том, что он вне зависимости от ситуации остаётся главным, заставила Гермиону ухмыльнуться. Она ускорила шаг и выбросила Малфоя из головы. Ей нужно было подумать о пациенте, и она не хотела попасть в толпу, вырывающуюся со стадиона.
Уложив Хитроу на койку в Больничном крыле, Гермиона провела базовую диагностику. Два сломанных ребра, вывихнутое плечо и перелом локтя. Не так плохо, как могло бы быть, но его ждёт тяжёлая ночь в лазарете, и она ему ни капли не завидовала. Она хотела быть более полезной и не просто исправлять результаты насилия альф, но найти способ предотвратить его или хотя бы сделать его более управляемым. Гермионе хотелось наложить на себя Сонорус и крикнуть с вершины Астрономической башни, чтобы все альфы просто трахнули кого-нибудь и покончили с этим, но её останавливала мысль, что они могут неверно истолковать её слова и решить, будто она предлагает свою кандидатуру, а она, безусловно, не собиралась этого делать. Ну, во всяком случае, не каждому альфе…
Гермиона начала доставать флаконы с необходимыми зельями и вывела Хитроу из наведённого сна, в который его на поле погрузила мадам Помфри, как вдруг услышала за спиной какой-то шум. Она подумала, что это Хитроу пытается устроиться поудобнее.
— Хитроу, чем больше ты ёрзаешь, тем сильнее потом будешь ненавидеть себя, так что постарайся не двигаться, пока я готовлю нужные зелья. На вкус они как дерьмо, но, по крайней мере, они вылечат твою руку уже через несколько часов. Может, отвратительный вкус отобьёт у тебя охоту вести себя как бабуин на следующей игре.
Её тирада была встречена молчанием, поэтому Гермиона обернулась, чтобы проверить, сработало ли её заклинание пробуждения. Она чуть не подпрыгнула, уткнувшись носом в грудь директора Дамблдора. Он хихикнул на её невольный короткий вскрик, и его глаза блеснули, когда он посмотрел на неё сверху вниз и спросил:
— Мисс Грейнджер, не могли бы вы помочь мне с одним проектом, касающимся нашего изобилия альф и отсутствия омег?
Гермиона склонила голову набок. Момент был слишком подозрительным, чтобы сразу соглашаться. Она прищурилась и посмотрела на предположительно героического директора, не встречаясь с ним взглядом. Она не даст ему шанса использовать на ней легилименцию. Гермиона не доверяла этому мужчине, но её желание быть частью такого проекта перевешивало. Лёгкий кивок в сторону Дамблдора был её ответом.
— Я бы с удовольствием, сэр, но сначала позвольте мне разобраться с Хитроу и помочь мадам Помфри. Сегодняшний матч закончился дракой, и нам потребуется каждая доступная палочка, чтобы залечить травмы, нанесённые альфами. Ваша помощь была бы желательна — уверена, вы можете себе представить, что сегодня творилось на поле, — сказала она почтительно, но с оттенком раздражения.
Он на мгновение замер, поражённый тем, что какая-то маленькая бета осмелилась попросить его о помощи, но знал, что прямой отказ не поможет ситуации.
— Очень хорошо, мисс Грейнджер. Как директор, больше всего я пекусь о здоровье и безопасности студентов. Я свяжусь с мадам Помфри и помогу ей на поле. Я пришлю вам сову с информацией о проекте «Омега». Я наслышан о ваших успехах в исследовательских проектах, и вместе, я думаю, мы сможем изменить ситуацию. — Он с тихим хлопком аппарировал — привилегия директора — и оставил дрожащую Гермиону в одиночестве.
Она была на взводе, и ей нужно было сосредоточиться. Сейчас не время позволять директору выводить её из себя. Она в последний раз проверила, все ли зелья достала, и пошла обратно к Хитроу.
Очевидно, заклинание пробуждения сработало отлично: её встретил взгляд широко открытых глаз. В них отражались боль и немного благоговения.
— Грейнджер, ты только что сказала директору, как и где он должен применить свою палочку?
— Сказала. Там он принесёт больше пользы, чем болтая со мной здесь о возможном проекте. Время и место, Хитроу. Время и место.
— Грейнджер, ты крутая. Явно сумасшедшая, но крутая. Никогда не видел, чтобы бета так командовала альфой. Кто бы знал, что под личиной зануды скрывается такая коварная лиса? Ты полна сюрпризов. Может, нам, хаффлпаффцам, стоит почаще общаться с гриффиндорцами, если вы именно это подразумеваете под храбростью? А теперь, пожалуйста, дай мне эти дерьмовые зелья, о которых ты говорила, прежде чем нас так грубо прервал директор, предлагающий тебе спасти мир, — закончил Хитроу прерывающимся от боли голосом.
— Эх, Хитроу, разве ты не знаешь, что мужчина может быть головой, но именно женщина — это шея, которая поворачивает голову туда, куда ей хочется? — подмигнув и улыбнувшись, Гермиона протянула ему первый флакон и смотрела, как парень поморщился, проглотив болеутоляющее зелье. Выражение его лица было таким забавным, что она не удержалась от смешка — и этот смех немного смягчил вкус следующего зелья. Хитроу был совершенно потрясён этой бетой. Тоненькая девушка с истинным львиным духом. Он мог понять, почему директор обратился именно к ней.
Гермиона проигнорировала его любопытные взгляды. Спасти мир? Коварная лиса? Общение между факультетами? Она ещё раз наложила диагностическое заклинание, чтобы проверить, нет ли у него сотрясения мозга, потому что он нёс явную чушь.