Снова точится кровожадная война,
А ночь склоняется к утру.
Вновь заточены ножи и пули как серебро блестят,
Льётся алая кровь и руки от магии горят.
Я слышу крики, обрываются слова.
Накрывает всё тёмная завеса,
Что и не сыскать ключа,
Не унять ту боль от острого ножа,
Где два враги лишь птицы в небесах.
А ведь здесь таится правда вся:
Кто из бокалов попивает алое вино,
А кто скачет в шапке придворного шута.
А ведь — это, только игра...
***
За стеклом до половины затянутого шторами окна плыли серые пейзажи, которым придавало ещё хужей безжизненной серости полное отсутствие спрятанного за толщей грозовых облаков солнца. Девушка оценивающим взглядом прошлась от верхней части окна и до подоконника, на что удивление был пустым, без единого цветка. А хотя в других комнатах, где в этом доме профессора Алека и его сына бывала Мали они были, и не какие-то скупые хилые цветочки, чей вид даже отбивал желание к ним прикоснуться, а пышные растения, чей рост был больше половины с волшебницы. Она тяжело сглотнула поворачивая голову обратно в сторону своего собеседника. Профессор всё ещё ждал ответа на поставленный минуту назад вопрос: «давно ли у тебя проблемы с магией». — Это было не так давно, — Мали хмуро посмотрела на мужчину, теребя в руках край белой майки, которую ей совсем недавно предоставил Дэниэл. — Вернее, я ещё с самого детства с особым трудом могла контролировать свою магию. Она то ли из-за моего здоровья, или то от страха накосячить, но она была для меня «тяжелой», как какой-то камень. Потом, всё же как-то втянулась и стала с ней совладать, как мне казалось, хотя на деле это было не так, она по каким-то причинам начала будто иссякать, а те остатки, что оставались были слишком простыми для использования. А вот последние месяцы для меня она ещё и опасная... Эти набеги стали хуже пытки. Понимаете?.. — Более чем, моя дорогая, и более того, я сам не раз пережил это. Хотя сейчас для меня это уже не суть важно, — Алек пожал плечами, а Мали уловив смысл его слов, несмело спросила: — Простите за мое любопытство, но... вы потеряли свою магию? Профессор вскинул от удивления брови и по театральному прикоснулся к дужке очков пальцами и опустил их на нос. Взгляд что встретил и без того потерянную Ависскую заставил опустить голову от стыда и зажевать нижнюю губу. — А ты внимательная, мало кто с первого раза понимает смысл этих моих слов. Но в целом это совершенно точное толкование моего состояния последние девятнадцать лет, — Алек лениво улыбнулся, а Мали неохотно, но всё же подняла голову вновь. — Да, я правда потерял свою магию безвозвратно. Нейтрализация была полной. Как это зачастую бывает, брагодаря Архонтам и их вмешательству в жизнь обычных магов. Но тем не менее, что такое набег неконтролируемого всплеска магии я знаю, не раз с этим сталкивался в медицине и, как сказал ранее, сам это пережил. Однако меня интересует не совсем это, Амели. — Не это? — голосу не хватает храбрости и залившие его хрипы выдали реальные чувства девушки с потрохами. Она боялась. Всё за время что она провела тут, с Дэном у неё отношения относительно наладились и больше не приходили на отношения схожие с каким-то психом или шизофреником. Хотя, возможно, охотник досель так считает. Но вот с его отцом... Да, у Мали к нему, как к врачу, доверия было значительно больше чем к Дэниэлу, но какой-то страх по-прежднему был. — Нет, — Алек улыбнулся без всякой злобы возвращая очки обратно на переносицу. — А что тогда? — Видишь ли в чём тут дело, моя хорошая, магия она у каждого разная и набеги тоже происходят по-разному, и, соответственно, влияет она на своего хозяина тоже совершенно по-разному. Кто-то отделывается лишь испугом и небольшой слабостью, как напоминание того, что магия вышла из под контроля, а кто-то наоборот может даже умереть от этого. Организм может просто не выдержать и маг просто умрет от болевого шока, ибо магия внутри будто... — процессор задумался, ища в голове подходящее слово. — Вскипает?.. — неуверенно подсобила волшебница продолжая сминать худыми пальцами несчастную майку. — Да. Вскипает или загорается внутри. Это слова похожие, но достаточно точно описывают то состояние человека, которое в ходе набега может его настигнуть. А вот ты, что чувствовала? — Я... — дама сглотнула, — это жар, только немного необычный. Это как холодный огонь... Вроде всё горело, но при этом было дико холодно. И этот холод обжигал, и руки и ноги от него немели, в груди все сжималось и дышать было, как... Как на морозе зимой. Дрогнув как осиновый лист Амели снова с силой сжала край майки, словно это чем-то помоло бы ей. На её слова Алек только понимающе кивнул. Он продолжил то, что начал говорить. — Вот к этому я и веду, что магия у каждого разная, но видишь ли, Амели, есть ещё кое-что, на что бы я попросил обратить внимание. Я не даром спросил тебя о том, давно ли у тебя эти проблемы, ведь любой маг со временем начинает совлалать с той силой что дана ему от рождения. И в конечном итоге, магия полностью подчиняется и набеги удается контролировать. Они проходят довольно быстро и практически безболезненно. Однако бывают случаи, когда даже спустя довольно большое время, для человека магия так и остаётся необузданным инструментом, что в последствии чего-то может даже убить. Понимаешь? — Вы о том, что магия в любом случае может быть подвластной? — из тирады профессора Мали поняла лишь то, что то, что она досель не способна обуздать свою магию, это какая-то проблема. И возможно, что по вине здоровья или что-то по родовому. Но второй вариант волшебница сразу же отбросила, ведь в роду у неё были лишь сильные маги, для которых любая магическая преграда была практически пустым местом. — Да, моя дорогая, ты всё верно поняла. И то, что ты не соовладаешь с тем, что дано тебе от рождения, не есть хорошо. Магия она хоть вещь и капризная, и проявляется у каждого по-разному, но она всегда поддается. А если нет, то ты сама понимаешь, что это сильная проблема. Ему кивнули. — А эта проблема может заключаться в здоровье мага? — Не только может, но в большинстве случаев так оно и есть. Именно через здоровье и случаются подобные конфузы, как у тебя — набеги и потеря сил. Конечно магия не пропадает навсегда, но она может очень сильно ослабеть если её хозяин слаб здоровьем, — пояснил мужчина. — Но это не единственная проблема. Меньший процент потери совладания с магией падает на заклинания и проклятия. То есть чужое воздействие. Хотя это случаи редкие, с ними я не сталкивался так часто, как с банальными болезнями, где больные как последствие теряют процент своих сил. — И что в таком случае можно сделать? — Банальный ответ — укреплять здоровье. Спорт, курсы лекарств, правильное питание, отказ от вредных привычек, если они есть, конечно. Я имею ввиду алкоголь, курение и наркотики — это первые три вещи что рушат и без того шаткий организм. Мали понимающе кивнула своему собеседнику. Алек продолжал ещё что-то говорить о болезнях и магии, но волшебница уже не сильно вникала в слова. — Ну?.. — мужчина ждал ответ на поставленный вопрос, который его собеседница невзначай пропустила. Она в целом потеряла нить их диалога и поэтому сейчас только потерянно хлопала пушистыми ресницами. — Тебе точно лучше? — Алек обеспокоенно протронулся к её руке, что сжимая ткань майки и нахмурился. — Не знаю... — она вскинула голову, — я просто задумалась о ваших словах... — Тебя это беспокоит? — Мали не ответила, но Алек понял всё сам. — Ты хочешь вернуться домой... Во фракцию Серебряные совы. Взгляд Амели который встретил профессора после его обращения, сказал всё громче любых слов. Эта печаль, боль и потерянность как острая стрела, поразила самое сердце. «Дом...» — даже в мыслях это слово звучит слишком сладко и нежно, точно так же как слова «мама и папа». Девушка опустила голову, больше не в силах смотреть на мужчину. — Да... Хочу... «Только некуда возвращаться...» — это вызвало слезы, но Мали старательно сдержала себя, чтобы не разреветься перед профессором. С момента её перебывания у Деборы, многое в магическом мире сильно изменилось. И не всё, к сожалению, в хорошую сторону. И, возможно, даже её дом теперь не та крепость, какой была раньше. Всё же некоторые вещи, как говорила Амели Дебора Хара, после нового конфликта между фракциями что вспыхнул около трёх лет назад, стали только пеплом, и канули в лету памяти каждого мага. И речь тут не только о ненависти и разрешениях, но и о жертвах... Их слишком много. Гибли и невинные люди. Даже дети, что только-только начали познавать этот гнилой мир, где руководят Архонты и управляющие, что изо всех сил пытаются создать порядок между фракциями Феникс и Серебряные совы, что битые века ведут если не войну, то просто просто ненавидят друг друга. И от этого кошмара хотелось убежать каждому. Спрятаться где-то и пережить то, что держит мир уже века напролёт. Мали подумала об этом из сожалением и болью, но посмотрела вперёд себя, на профессора, достаточно тупо, продолжая держать эмоции под контролем. Но, мужчина, будто знающий кто она такая и что пережила, по-отцовский коснулся её плеча и старательно мягко улыбнулся. Продолжил диалог: — Мне, как и другому человеку, для которого ты загадка, очень сложно понять что из пережитого так сильно тебя калечит, однако твои чувства мне очень сильно знакомые. Поверь, — эта улыбка не вызывала у Мали какого-то облегчения или успокоения, скорее какое-то отвращение. Мужчина это понял, потому поспешил свернуть в другое русло. — Знаешь, я думаю, что мы вернёмся к этому разговору позже, хорошо? А сейчас отдыхай. На это предложение Мали согласилась очень быстро. И мужчина, больше не колеблясь поднялся с кровати и пожелав девушке всего хорошего, торопливо ушёл. С хлопком двери в комнате стало тише, и какое-то напряжение повисло противной гущей в воздухе. Но теперь волшебница была этому рада. Рада, что осталась одна. Скрутившись комочком, она завернулась в одеяло и тихо всхлипнула. Было больно и противно от того, что её вновь задели за живое и от этого хотелось просто разреветься как маленький ребёнок. Но и слез уже никаких не было. Просто подавленность и дикое желание пойти домой. Во фракцию Серебряные совы, и никак иначе. Вдох-выдох. Дрожь покрыла тело и странный холод стек по позвоночнику вниз. Амели крепко зажмурилась и посчитала от десяти до одного, а после открыла глаза и огляделась. Но ничего так не бросалось во взгляд, как одна из книг, которую Мали взяла для себя, чтобы почитать. Сев к кровати и натянув одеяло до груди, девушка потянулась за книгой что лежала на прикроватной тумбе, и устроившись поудобнее принялась читать.***
Удар пришелся по центру боксерской груши и та подалась назад. Маг после очередного удара глотал воздух жадными глотками, время от времени встряхивая головой в нечётной попытке разобрать ворох мыслей. В голове после случившегося был страшный вихрь из домыслов, а за ребрами саднило мешаниной различных эмоций, и вот среди всего это сложно было найти здравый смысл. И не только ему... Рыжеволосый волшебник что всё время наблюдал за Дэном, задорно ухмыльнулся. — Дэн, оставь. Или ты решил из груши все потрохи выбить? — Эш поднялся со своего места и, подойдя к напарнику, положил свою руку ему на плечо. Охотник содрогнулся как от удара током и резко обернулся. В ехидном взгляде лисьих глаз парня читалось как волнение, так и какая-то насмешка. — Сомнительно что выбью, — Дэниэл сказал это без смеха и сбросив руку напарника, снова отвернулся к груше. Он с размаха ударил по ней, отчего черная перчатка на его правой руке соприкоснувшись с мешенью противно скрипнула. — Ну с тем напором, с которым ты её лупишь, то выбьешь, — Эша это рассмешило и он похлопав друга по плечу и сел на место. — Скажи честно, что произошло? — В плане? — маг украдкой посмотрел назад. — В плане того, что я давно заметил за тобой, что ты с такой звериной яростью лупишь грушу в зале только когда у тебя что-то произошло. Поэтому колись, — Эш поднял одну ногу и согнул в колене, а после оперся на согнутую в локте руку. — Дай угадаю, из-за той девушки? Как её там... Ма... Мали кажется. Так ты говорил? — Да, она Мали, — хмыкнул Дэниэл и неожиданно оставил грушу и обернулся к другу. Смерял глазами. Зелёные радужки очей Эша лихорадочно заискрили, а на лбу будто так и было написано: «я всё знаю». Хотя оно то и не странно. За последнее время Дэниэл слишком мало говорил о себе или про отца, не говорил и про карьеру, службу, где он сейчас взял отпуск. Ни о чем он не говорил, а постоянно заострял внимание на той девушке, будто никого больше не было. И Эш понял, что сейчас образ той черноволосой волшебницы, который после случившегося в старом городе он видел лишь раз, сейчас крутиться в подсознании его напарника и по совместительству капитана. — Не скажешь? — рыжеволосый волшебник хмыкнул. Эта пауза затянулась. — А что говорить то, ты и сам всё прекрасно знаешь. — Разве? Теперь брови изогнул Дэн. И с этим жестом он будто дал сигнал, что он ничего не понял и чтобы Эш пояснил ход своих мыслей. — Я о этой твоей... Мали, говорю. Слишком много вокруг неё вертится, даже ты, не остаёшься равнодушным. За это время, что ты был с ней, у тебя что-то к ней появилось? Эш прокрутил в памяти тот момент, когда он до приезда Алека был в доме Дэна и мельком заглянул через приоткрытую дверь в комнату где была пациентка. Но не заходил, чтобы не напугать, ибо его капитан говорил, какая она пугливая и не охотно идёт на контакт. Поэтому тогда это были меры предосторожности. Он подглядывал из-под тишка и умилялся с того, какие достаточно теплые отношения были у его напарника и совершенно незнакомой девушки, о чьём существовании, маги больше недели назад даже не знали. Эшу тогда Мали показалась довольно приветливой, но такой хилой и хрупкой, что ничего так сильно не хотелось тогда, как просто защитить. Кто знает что ей пришлось пережить и как она оказалась в старом городе тот день. Эш по этому поводу ломал голову, но ни единой нормальной догадки не было. — Единственное что появилось у меня к ней, это ещё большее желание, чтобы она ушла! — охотник выплюнул это предложение как пригоршню горького яда, и словно в подтверждение собственных слов, развернулся и со всей силы резко ударил по груше. — Ты знаешь как я рад, что мой отец вернулся?.. Пусть теперь он с ней нянчится, хватит с меня! Откуда не возьмись появилась некая обида и даже злость, если не ярость на лице мага. Но Эша почему-то это больше позабавило, нежели заставило насторожиться. Его отец вернулся с командировки только вчера утром, чем устроил сыну весьма неожиданный визит, только когда Дэн это рассказывал, его напарник по эмоциям понял, что он из-за чего-то разочарован, и что ему явно не всё равно. В Дэна в целом был такой характер, что он ни при каких обстоятельствах не мог пройти мимо чей-то беды. Даже если человек ему не по душе — это для него не привод бросать. И, наверное, именно за эту черту его многие любили, и ровно столько же ненавидели. — Тогда чего ты так бесишься? Тут Дэн понял как его слова грозно и отвратительно прозвучали даже для него самого, а не то что для чужого уха. Тем более для вечно наостренных ушек Эша, что как и его лицо, полны веснушек. Неохотно он повернул голову и через плечо снова посмотрел на напарника и, как и ожидалось, его встретило лицо с насмешливой лыбой с которой немым текстом слетели слова: «Не ври, я и так всё знаю». Всё верно, кто же если не Эш, может знать всё, даже самое сокровенное. — Дэн, ну признайся, что что-то тебя бесит происходящая ситуация из-за той Мали, — тон внезапно стал холодным, ровно как и эмоции всегда веселого Эша сменились серьёзностью. — Ты не привязываешься так быстро к человеку. Маг вздохнул и торопливо снял с рук перчатки. Подсел к Эшу. — Она мне очень сильно мою бывшую напоминает. — Мари? — зачем-то уточнил волшебник. — А у меня их много было? — ему усмехнулись. — Я вроде как в отношениях всего раз был, да и то не повезло... Авария. Ушла из жизни два года назад — об этом думать было больно. Больно знать, что маленький лучик счастья, та единственная ушла навсегда, оставив после себя лишь горькую память. — Так ты говорил, что она... Скромница, а Мари далеко такой не была. Она, насколько я её помню, всегда была шумной, веселой, порою даже слишком... Вульгарной... За последнее слово, достаточно кривое в сторону когда-то любимой, Дэн хотел отвесить Эшу хороший хлопок по спине, но в итоге передумал и закатив глаза достаточно зло ответил: — Это пока эта Мали скромница, ибо боится показать своё «Я» в чужом доме. А так дай ей волю и узнаёшь что в ней сидит. — У каждого из нас есть своей чертёнок, Дэн, и это не повод взьедаться на девушку, что оказалась в твоём доме не по своей воле. Да и к тому же, знала бы она как ты о ней отзываешься, то поверь, и без того дикое желание уйти у неё бы стало ещё больше. — Ты вроде бы не сухой моралист, Эш, но... Мага перебили. — А морали тут не при чем, Дэн, это дело принципа и человечности. Поэтому даже не склоняй меня к этому. Никогда не терпел этих поучений и строгости. — Я хотел сказать, что ты сейчас говоришь как мой отец. — Да, потому что я с ним солидарен. Хотя он не знает и половины того, что знаю я. Но вот чего я не знаю, так из-за чего бы бесишься. Неужто дело только в покойной Мари? На это Дэн не спешил отвечать и Эш продолжил сам. — Ты стал холоден, хоть по факту твоя магия полная противоположность. Огонь. — Знаю, — парень поднял глаза, взволнованно посмотрев на друга, и в этих зелёных глазах Эш неожиданно для самого себя увидел печаль, — сам не знаю, почему, но меня эта тема сильно беспокоит, или вернее будет сказать никогда не покидает. Из-за этого я не могу завести отношения. Ни одна девушка не нравится. То слишком высокомерна, то цвет волос не тот, то голос противный, то ещё что-то. Знаю, что придираюсь к мелочам, что дело совсем не в цвете волос, просто, — он прикрыл глаза, — я просто начинаю искать свою маленькую девочку в каждой прошедшей мимо девушке, но безуспешно. Просто не могу смириться с тем, что её больше нет. Так и сейчас, с этой... Мали, только... «Она очень мягкая и хрупкая, нежели Мари... Та была... иной...» — в слух Дэн это не сказал. — Только, что? — Только мне на неё плевать, ясно?! — охотник с такой желчью брызнул в сторону незнакомой ранее брюнетки, что на языке от этого стало горько. Нет, на деле же Дэн не был равнодушен, однако очень хотел себе это внушить. Да и к тому же кто она, а кто он. Странная неизвестная со своими причудами и тараканами и капитан охотников. — Плевать ему... — насмешливо передразнил Эш, — зная тебя, Дэн, то это утверждение бессмысленное, ибо тебе никогда не бывает плевать на человека. Поверь, будь тебе действительно плевать, то ты бы её сам убил ещё тогда, две недели назад, в старом городе, а не тащил бы к себе, чтобы спасти. Не дав своему другу вставить и одной копейки в их диалог, рыжеволосый волшебник забрал его перчатки и надев их, сам принялся лупить грушу, паралельно продолжая говорить. — Это не в твоём характере заложено, дружок. Вот если бы на твоём месте был Уилл, то я бы без тени сомнений поверил в это, а так, можешь даже не стараться. Дэн стис зубы и отвернулся, не в силах не только что-то добавить, а даже смотреть на парня. Но это молчание затянулось, и Эш, ощутив неладное, напомнил о себе — демонстративно закашлялся в кулак. На него снова обратили внимание. — Что ты хочешь услышать от меня? — Правду. Ну вот скажи честно, ты не думал о том, что стоит за этими тайнами? — парирует Эш. — Какими? Что эта девка не хочет о себе говорить? Даже малейшую информацию? — Дэна этот вопрос нисколько не удивил, а напротив, он был рад что его спросили, ибо выпала возможность разобраться с этим раз и навсегда. Или по крайней мере дать себе какой никакой отчёт в действиях. Вот единственное, что его бесило в новой знакомой, так это её безмолвие. Она говорила о себе самую малость, то, что по факту нужно кому-то знать: как зовут, возраст, откуда она. Но вот ничего другого от неё не дождешься. Хоть бери и силой вытаскивай из неё эти слова. Мали специально обходила личные темы стороной, а если они всё-таки всплывали или её загоняли в угол, то она достаточно быстро выходила и оттуда. Либо просто молчала, и этим давала понять что говорить не станет; либо старательность меняла русло мастерски заговаривая зубы Дэну; либо напросто отвечала: «давай поговорим о кое-чём другом, пожалуйста». Но в каком-то смысле волшебницу, чей магии охотник не знал, можно было понять. Кто ж захочет открыться мало знакомому человеку, да ещё и в подробностях? Никто. Разве что очень доверчивый и наивный человек, что с незримой верой надеется на праведность и святость этого мира. Вот только нифига он не праведный, а прогнивший в глубь до питающей всё живое магии. Но может быть проблема крылась гораздо глубже?.. Как психолог, Дэн заметил некоторые перепадки её настроения, когда тема ощутимо задевала за живое и заставляла тело лишний раз покрыться капельками дрожи. Но едва он пытался обходными путями добраться до её «мыслей» и достучаться, то двери перед ним с громким шумом закрывали на все замки. Мали не пускала его в своё подсознание. Не хотела, потому что как и любой нормальный человек, имела своих скелетов в шкафу. Только, сейчас, почему-то, его начали колоть слова Эша. Может, всё правда не так просто, как кажется? Может это только вершина айсберга?.. «Срах. Обида. Боль. Ненависть... — перечисление в голове зазвучало жалостным голосом. — Страх? Обида? Боль? Ненависть? Но из-за чего-то?» — Дэн подумал об этом возмущённо, но вперёд себя посмотрел довольно тупо и бесстрасно, словно не способен на какие-то эмоции в целом. — Ты чего застыл? — Эш потрерал друга за плечо. Тот словно выбираясь из транса поднял глаза. На мгновение свет лампы из-за перебоев засиял ярче и чуть ослепил. — Задумался... О своём... — вышло это не очень правдоподобно, и «рыжик», коим прозвищем называл парня Дэниэл, его подловил, но пока решил не допытываться. — Знаешь что я тут подумал, или вернее будет сказать пробовал нанизывать эти события как бусы ожерелья на ниточку, — он вернулся к груше, Дэн молчал, дал напарнику волю выговориться, — а то, что возможно эта Мали какая-то важная ископаемая, если убегала от кого-то. — Либо просто влипла в неприятности, — парировал зеленоглазый волшебник быстро уловив смысл слов собеседника. — Не все люди, Эш, с «короной» на голове, есть и те кто просто попадает в передряги по стечению обстоятельств или по чей-то вине. Хотя, порою, человек и сам согрешит так, что потом эту черноту с рук отмыть нельзя. — Возможно. Но ты, я смотрю... — Эш ударил грушу и замолчал, старательно выдерживая паузу и вместе с ней нарастающую интригу. — Ну?.. — кивает Дэн, посмотрев на товарища требовательно и с укором: «Молчать будешь на приёме у стоматолога, а сейчас говори». — А ты я смотрю, за преступницу её не считаешь, — и снова удар, затем ещё и ещё. Противным скрипом заполнился пустой зал. — То есть? — Ну я в том смысле, что ты сразу подумал что она попала в передрягу из-за кого-то, но ты не думал, что возможно она... Ну, как бы это сказать... — Эш замолчал подбирая слова, чтобы его друг понял его правильно; не хватало ещё чтобы его восприняли как-то... Не так, враждебно. — В общем, что она не совсем хорошая. Может преступница какая-то или ещё что такого. — Слабо верится. Я тебе не как напарник, а как психолог хочу сказать, что преступники это морально сильные люди, ведь чтобы решиться на такое нужно чтобы хватало духа, смелости и, возможно, злобы, а у неё я ничего из этого не наблюдаю. По крайней мере пока. — А вот теперь я не понял. — Я о том, что она пугливая как зверёк. Да будь она преступницей, то её бы уже поймали раз тысячу, если не больше, — в шутливой форме пояснил парень и поднял одну ногу на скамью и, согнув её в колене, пристроил подбородок к чашечке. — Она, Эш, как физически слаба, так и морально. — Травма? — это слово заставило Дэна вскинуть голову. — Травма... — он попробовал его на язык — звучит слишком остро, горького и кисло. Металлический привкус. Кровь. — Ну да. Психологическая, — зачем-то уточнил волшебник отворачиваясь обратно к боксёрской груше. — Типо когда в жизни происходит что-то такое ужасное, что потом не даёт покоя, вызывает депрессию, и всякое такое. Короче, ты в этом лучше шаришь, вернее, более красиво пояснишь этот термин. А я чисто так, по-простому пояснил свою мысль. «Травма...» Голос превратился в шепот. Дэн не заметил как снова опустил голову, утыкаясь подбородком в колено. Как-то больно было это произносить, даже мысленно. Сердце от этого застучало в горле, а в висках нещадно саднило, словно кто-то могучий вбивал в череп большие шиферные гвозди. «Папа...» — на деле же парень вспомнил то, что причиняло ему эту боль. А ведь это та же психологическая травма, что не канет так просто в лету, а навечно останется противным шрамом на сердце и в памяти, заставляя вспомнить о себе раз за разом. Многие во западной части фракции Феникс знали что Дэн у Алека приемный сын, а не родной. Еще сем лет назад, когда по несчастливым обстоятельствам родители мальчика погибли при перестрелке, Алек Мартин как близкий друг семьи Эдварда Скотта взял его сына под свою опеку. Дэниэл, в тот момент напуганный кровавыми событиями подросток даже не вставлял лишних слов, ибо знал, что Алек принятых решений не опровергает и не бросает, поэтому его упрёки и споры не дали бы плодов. Да и к тому же, врач понимал, что это меньшее, что он мог сделать в той ситуации. Всё же юнец был ему почти как родной; он ещё с детства привязался к врачу, частенько навещал, бывало оставался на ночь, что-то помогал, и многое другое. Дэну грубо говоря было интереснее с Алеком, нежели с родным отцом, и, наверное, оттуда и пошел его интерес к медицине. А больше всего к психологии. Эдвард — родной отец Дэна — за образованием, да и за профессией в целом был детективом. Расследовал преступления, убийства, важные дела касаемо органов управления. И из-за этого у Эда, грубо говоря не вседа было время на сына и тот коротал дни у профессора Алека Мартина. А касаемо матери, то там тоже не всё гладко... — Те меня слушаешь?.. Похоже эта пауза затянулась и Эш снова заставил обратить на себя внимание. Но Дэн его слушал и более того, быстро поймал нить их разговора и старательно подавив собственные мысли и чувства, продолжил. — Кстати, это вполне возможно. Или я бы даже сказал, что скорее всего так оно есть. А сейчас поясню почему: реакция этой Мали на многие вещи походит даже не только на испуг, но и на собственный запрет, то есть когда человек сам себе что-то запрещает. Зачастую такая реакция бывает как раз таки у тех, кто имеет какую-то травму. Смотри: есть у человека к примеру какая-то вещь, с которой у него ассоциируется что-то плохое и он на подсознательном уровне априори этого боится и запрещает себе «трогать» эту самую вещь только потому, что есть страх угодить в ту же ловушку ещё раз. Так и у Мали. И это не есть хорошо, ведь так человек себя ещё больше калечит и... — Калечит? — перебил Эш. — А вот тут я не понял к чему ты склоняешь меня. — Эмоции нужно выплёскивать наружу, а не скапливать в себе, это до добра не доводит. Нервная система рушится, и в худшем случае мировоззрение меняется кардинально, а есть моменты, когда люди стают на слизкую дорожку, — в кратце пояснил маг. — А в лучшем? — В лучшем это борьба и как последствие искалеченная память. Думаю ты понял, почему искалеченная. Эш одобрительно кивнул. Тут и не нужно особо углубляться в проблему, чтобы понять её корень — тот факт, что даже время не лечит, и что даже после полного исцеления, шрамы всё равно остаются. В особенности на нашей памяти и сердце, что каждый раз будет болеть от пережитого. — А что собираешься делать потом? Когда она уйдёт?..***
«Фракция «Феникс», берёт своё существование со времён начала игры. Её всегда описывали как одну из самых сильных территорий всего магического мира. Даже Серебряным совам пришлось поступиться. Но, как бы Фениксы не были сильны, гневу властей даже они не могли устоять. Разрушения, кровопролития и рэкет стали глубокими шрамами для людей фракции. Они оставляли в памяти лишь горькие воспоминания, от которых в жилах стыла кровь. Сейчас никто не желает ворошить прошлое, чтобы вновь не переживать ту боль. Говорят, время лечит раны, но нет, раны остаются, только со временем наш разум их затягивает и боль проходит или утихает до того момента, пока кто-то вновь не заденет за живое.«Мы боимся не только того, кто причинил нам боль, но и того, что боль может повториться вновь...»
История гласила, что фракция Феникс построена на землях «Братства сокола». Это старый орден магов, один из семи магических меток, который существовал за долго до игры властей, ещё до времён огненных магов — первых поселенцев магического мира. Говорят, что где-то среди руин старых поселений, где больше не ступала ни одна душа, можно найти вход в братство. По легендам и мифам, вход в каждую магическую точку охраняет древние существо. Вечный страж, что бережёт покой и тишину старых времён и не позволит случайному путнику потревожить их. Липфос — огненный стражник Братства сокола, владыка тьмы и одновременно ясного солнца. Человек он или же зверь не ясно. Известно лишь то, что, пока страж жив, ворота в братство для названных гостей будут закрыты. Как гласит старое писание, в мире, где царит магия, были созданы семь магических меток, которые вместе создают иллюзию щита и служат для поддержания гармонии в гранях двух миров. Но когда на земли магов сунулись войска Архонтов, этот щит потерял свою силу и баланс миров был нарушен. Но что будет, если возобновить воздействие магических меток на миры? Вернётся ли всё на круги своя? Кошмар — утверждали управляющие. Ведь если работа меток восстановиться, то проснётся и древняя магия, что сотворила миры. Когда-то её запечатали под тремя замками, а каждый из ключей разбросали в пространстве, в надежде, что никто не сумеет выпустить то, от чего хотели уберечь связь миров. Из года в год она теряет свои силы, а рано или поздно исчезнет навсегда. Но каковы шансы, что, после обрыва нитей между двумя мирами, ничего не измениться? Я скажу, они минимальны. Большой риск того, что наступит конец всему живому. Падёт небо на землю. Наступит то время, когда уже... —...ничего нельзя будет исправить», — Мали дочитала последнюю строчку и перевернула очередную страницу толстой книги. Чтение — единственное, чем можно было заняться и хоть как-то убить время. Как ни как, слабость ещё присутствовала, набеги хоть и реже, но беспокоили, а раны от ножевого ранения и нежити до сих пор горели и пульсировали болью. Да и профессор, как тот сторожевой пёс, не разрешал ей нагружать тело лишний раз и велел поберечь себя. В отличии от своего сына он был более мягок и снисходительный к девушке, нежели Дэниэл. Парень ставился к ней с неким подозрением и на многое реагировал достаточно строго, хоть при этом пытался держать себя в руках и мискировать своё поведение банальной «заботой», только Мали прекрасно знала, что это была никакая не забота, а обычная попытка разузнать что-то для себя. Но за это Амели его не винила, ибо это нормальная человеческая реакция. Хотя и за своим характером, как для себя отметила волшебница, Дэниэл чрезмерно допытливый. Ему, как и многим в похожих ситуациях захотелось узнать то, что его интересовало, но правда он не задавался вопросами, хочет ли пациентка его отца говорить с ним об этом. Как ни как для неё Дэн чужой, ровно как и она ему. И то что они знают друг друга по имени и частично о «роли» в этом мире нельзя назвать знакомством — они чужие и по-прежднему незнакомцы со своими историями, тараканами и костями в шкафах, в которые кроме них никто не заглядывает. Мали тряхнула головой, старательно игнорируя мысли про охотника, чтобы сфокусироваться на тексте. Шершавые на ощупь страницы идеально ложились в изящные ладони девушки, а грамотно написанный текст легко воспринимался. Тем более, ей было интересно почитать старые рукописи, в которых описывалась вся история фракции. Пусть и не её родной, а чужой, но всё же. Подняв подушку повыше, девушка оперлась на мягкую вещь, продолжила читать. — А это что? — внезапно между станицами попалось нашла старое фото в жёлтом от времени цвете. На нём были изображены мужчина и женщина, что сидели в обнимку, а на обратной стороне была надпись: «Для любимой Мирабель, от Р. Дассо». — Интересно, кто эти люди? Возможно, знакомые профессора? И Дассо?.. — волшебница для себя попробовала это слово на вкус. — Я где-то слышала эту фамилию, но где? — вопросы один за другим рисовались в голове, но ответа на них не было, ровно как и банальных догадок о том, кто это и почему фото спрятали в книге. Ависская засунула фото в маленький карманчик на майке, чтобы потом спросить о нем мужчину, а после продолжила шуршать страницами, с одной мыслью: «Возможно, в этих книгах есть ещё что-то». Девушка начала изучать каждую страницу бумажного изделия, в попытке найти что-то стоящее. Лист к листу, чёрные строки, что диктовали друг друга старым, местами стёртым текстом. Проверила и корешок. Но там её ждал только провал. Книга оказалась пустой на какие-то секретные письма, фото или записки. — Пусто. Демонстративно закрыв книгу и отложив её на стоящую рядом с кроватью тумбочку, Мали потерла виски руками, пытаясь переварит то, что только что нашла. И любопытство отгадать эту загадку брало верх. — Лекарства, — шепнула она, когда вспомнила о приеме. Она потянулась рукой к лежащим на тумбе таблеткам, что ещё утром велел выпить профессор. Небольшие зеленоватые пилюли, немного кислые на вкус, они быстро таяли во рту. Мали безоговорочно проглотила их, запивая водой, что уже успела нагреться в прозрачном стакане. — Дассо. Дассо, — эхом подловило сказанные слова, едва дама успела лечь на мягкую кровать. — Что-то знакомое, но где я могла услышать эту фамилию? — Амели уткнулась взглядом на белый потолок, по которому усердно бегали солнечные лучи. Они застыли кривыми пятнами, где в неровных линиях каждый видел то, что рисовала фантазия. Зевнув, она прикрыла рот рукой. Лекарство быстро вызвало сонливость, так что, и без того обессиленное, тело было расслаблено. Волшебница закрыла глаза и почти мгновенно окунулась в крепкий сон.***
Мы привыкли доверять своим глазам, — но этого не стоит делать. Мы привыкли полагаться на свое сердце, — но и это не самый лучший вариант. Полагаться нужно только на человека. (Из записей охотников фракции Феникс) Дэниэл вышел из кабинета отца и торопливо спустился на первый этаж. В гостиную, быстро заняв место на мягком диване с книгой. Там его ждала приятная после длинного разговора с профессором тишина. В ней хотелось окунуться с головой и просто упорядочить мысли. День вроде ещё не закончился — только полдень, но уже измотал изрядно. Сперва дела на базе охотников, после тренировка в зале, где Эш поднял довольно серьезную тему диалога, что в итоге чуть не привела их к ссоре, а теперь ещё и разборки с отцом, что тоже был готов выбить из сына все потрохи. Хотя там частично виноват сам Дэн, ибо не всегда следил за языком и устраивал сущие дебаты, где отстаивал свое мнение не в совсем корректной форме. И это мягко сказано. И сейчас от этого хотелось убежать или банально отвлечься, чтобы эта черная полоса, если так можно сказать, поскорее закончилась. И чтобы маг смог вдохнуть воздух полной грудью без какого-то бремени и груза мыслей и чувств, что появляются сами по себе, стоит только о них вспомнить. Но Дэн в каком-то смысле и не понимал, что его так цепляло в всем происходящем. Всё то, о чем он сейчас думал, ещё битые дни назад и близко не волновало его. Для него волнения о подобном было чем-то... Непосильным? Скорее непривычным. Или быть может это из-за накала обстановки? Начался новый сезон охоты. Архонты выпускают своих тварей на территории магов всё чаще, а отбиваться становится тяжелее. А всё из-за того, что, власти решили «улучшать» свои создания, чтобы те хоть как-то реагировали на хозяев, а не были бездушными мертвецами, — но им всё равно не удалось добиться того результата, которого хотели, нежить по прежднему была чем-то в виде жалкой, ожившей гнилой плоти что служила как гарматное мясо. Они не добились успеха, — пока — но взамен Архонты получили нечто иное: твари, они же некогда живые люди, стали более кровожадные устойчивые к магии и оружию. А ещё, как позже выяснилось, у них улучшилось чутьё. Нежить хорошо улавлила по запаху даже самые тонкие ниточки магии, и безошибочно находила владельца или чары заложенные в сигиле. Это очень сильно мешало, ибо чтобы убить таких тварей, нужно было не только много сил, но и времени, чтобы выстоять в этом нечестном бою. И не только охотники Фениксов это говорили, но и защитники из Серебрянных сов это подтверждают. И если судить по статистике, то такое воздействие с боку Архонтов будет ещё долго. Обычно отдохнуть от атак и очень частого появления нежить на землях магов можно только в межсезонье — весна и осень. Но вот летом и зимой вседа «жарко», нежить атакует практически круглосуточно, и рук, порою, не хватает и твари проникают во фракцию. Так уже было и не один раз. И не только в Фениксах, но и не таких далёких Сов. Дэниэл за последние месяцы службы не редко сотрудничал с Совами ради общих заданий и многодневных миссий, когда же ещё в прошлом году, подобное было страшным табу. Фракции держались друг от друга на «расстоянии пушечного выстрела», обливали грязью, и о сотрудничестве не было даже заикания, а не то чтобы полноценной речи. Многие охотники Фениксов, как для себя подметил Дэниэл, с особым отвращением говорили о таких же охотниках как и они сами, только с другой стороны. Те не стыдились ни ругательств, ни мыслей. Не думали и о принципах, этикете, банальном воспитании и уважении. А последнее для них так вообще было чем-то смехотворным и особо противным. Они выплевывали эти слова как будто во рту резко стало горько. И слушая их разговоры, можно понять одно: Фениксы Совам не друзья. Но действительно это так? Многие из-за вражды начатой ещё Архонтами множество веков назад уже попросту не хотят думать как-то иначе. В голову из детства вбивали слова о том, что между фракциями никогда не было дружбы, только общая неприязнь, что в итоговом варианте могла перетечь в самую настоящую войну. Такую, как уже была однажды, когда магов только-только поделили на фракции вынуждая сражаться за собственную свободу. Тогда люди, боявшиеся гнева властей пошли войной даже на свои семьи и близких, не говоря уже ничего про незнакомцев, которых видели впервые в своей жизни. В той войне погибли многие, и многие остались калеками на всю оставшуюся жизнь. И этим многие были обеспокоенные, поэтому, когда сторонам удалось добиться хоть и хилого и шаткого перемирия, было принятое решение воссоздать сестему фракций, чтобы вместе противостоять властям. Тот период сейчас многие называют золотым временем. Тогда многое пошло на лад — начали строиться новые города, образовывались новые внутривенные сестемы во фракциях, сформировались так же и группы, касты, улучшилось управление, становясь крепче чтобы держать фракции в одном тандеме, ритме. Но будем честны, даже после так называемого перемирия, эта колючая ненависть что тянется между фракциями годами, никуда не пропала. Может стала не такая крепкая как раньше, но она все же есть. Ощущается везде, хоть люди не так остро реагируют на происходящее, стараются ставиться к другим себе подобным более дружески, но... Война всё равно внесла свои коррективы в жизнь обычных магов, что были поделены. Но это только о фракциях, а ведь в магическом мире есть и другие земли. Те, что находятся за двумя стенами — теми самими магическими ограждениям, что в свое время поставили власти оградив земли магов от земель Архонтов что на востоке, и от земель аласиастр, крылатых магов-полукровок что были на западе. Собственно там, ближе к стене за которой и жили когда-то аласиастры, и находился старый город, названия которого сейчас никто и не вспомнит. Первое поселение магов до того, как власти насильно их не поделили, пытаясь создать этим хаос и раздор. Но, случилось немного иначе... Дэн впервые начал серьезно задумываться о влиянии войны на другие земли только тогда, когда Мали чисто случайно заговорила о них за беседой. Но тогда он не предал значения её словам и посчитал глупой, потому что понимал, что для магов те территории сейчас стали непостижимым, ибо преодолеть стены невозможно. По крайней мере история об этом умалчивает. И, соответственно, сложно сказать наверняка, что там творится. Возможно давным-давно нету ничего: ни людей, ни каких-то городов. Ничего. Просто постошь, где досель летают отголоски магии и живёт память минувших дней, которая, возможно, с влиянием этого мира просто канет в лету. Однако сейчас, в груди что-то сжалось и эти слова девушки проиграли в его памяти, заставляя посмотреть на них под иным углом. — Война в этом случае только игра, и все люди на этой доске только пешки. Никто ведь не хотел этого, власти сами навели свои порядки. Объявили новую войну, однако сами выступают только инициаторами, и это при том, что эхо их прошлого сражения с людьми Создателя, где они потерпели поражения ещё звучит в ушах, — продолжал отстаивать свою точку зрения Дэниэл. — Не ведь не только простые маги пострадали в этой игре, — тон собеседницы был тихим, и, если так можно сказать, то в каком-то смысле скорбный. — Эта война потрепала и другие населённые точки, земли, даже те, что находятся за стенами. Но на эти слова маг только тихо засмеялся. — Ты реально думаешь, что властям есть дело до тех земель? От этого сарказма Мали невольно скривилась. Ей тут же вспомнились слова, как магов настраивали против аласиастр, говоря что те монстры и твари которых стоит остерегаться, а ещё лучше, истреблять. Управляющие в прямом смысле пропагандировали эти слова, тем самым ограждая этот и без того загнанный в рамки мир ещё больше. — А что, аласиастры не такие же маги? Или ты думаешь, что их война стороной обходит? На бледном лице девушки не дрогнул ни единый мускул, и гримасса застала в маске серьезности в перемешку с отвращением. — Аласиастры это вообще отдельный вид искусства, Мали. Не даром их приравнивают к... Тварям — хотел дополнить Дэниэл, но вовремя замолчал. Сменил нить диалога. — Кем бы они ни были, власти вседа делали акцент на обычных магов значительно больше. Всё же к аласиастрам придирки иные. Ровно как и к их землям... Охотник до последнего думал, что власти правда ограничили себя только землями простых магов, чтобы не доводить дело до новой войны с людьми Создателя. Но сейчас, это уже не кажется таким простым, и факт, что Архонты могли пойти войной и на соседние территории аласиастр пугал, ибо неизвестно какими могут обернутся последствия. Но судя по рассказам про тех полукровок, которые Дэну доводилось слышать, то... Проблема может быть масштабной. Только новый вопрос впервые за всё время кольнул разум: действительно всё то, что говорят, правда, а не выдумка? —...а не выдумка, — эти слова кружились в голове как мелодия сломанной пластинки. Но ответа не было, как и каких-то догадок. Дэниэл отложил книгу обратно на журнальный столик, которую из-за своих мыслей не особо то читал. Взгляд просто скользил по строкам, но содержимое не задерживалось в голове. Дэн прочитал за это время пять страниц текста, но ни словечка не заполнил из того, что читал. И чтобы действительно отвлечь себя, решил заняться чем-то другим. Он поднялся с дивана и уверенной походкой преодолел помещение и сел за пианино стоящее под стеной. Игра на музыкальному инструменте всегда была для мага чем-то вроде медитации, при которой он мог должным образом успокоить нервы, забыть о том, что его тревожит и просто расслабиться. Играть парня научила бабушка по маминой линии. Ещё с детства Дэну нравились клавишные музыкальные инструменты: рояль, синтезатор, клавинет, пианино, даже орган. Все, где пальцы должны были летать по клавишам, оттачивая знакомые арпеджио. И мелодия такая нежная и красивая... Ласкающая уши. Дэниэл всё это очень сильно любил и не мог пройти мимо инструмента, не прикоснувшись к его клавишам длинными пальцами, а в идеале мог что-то сыграть. Так было и сейчас. Музыкальный инструмент стал спасением. Дэн незамедлительно поднял крышку пианино и принялся за игру. Пальцы легко, еле касаясь легли на гладкие клавиши и плавно надавили на них. Затем снова и снова, со сменой положения рук и выбранных магом нот, рождая новую песню. Нежная мелодия, словно полотно, сотканное из невидимых ниточек накрыло с головой, и в отточеном мотиве оставались и нежелательные мысли, и тревоги, и проблемы что мучили нежалея. Всё оставалось на черных и белых клавишах. Дэн изливал всё, оставляя душу оголённой. Словно там никогда и ничего не было. Ни того холода, ни колкой боли, ни черноты. Только пустота. Звенящая тишь — такая ласкающая уши и разум. Дэн с каждым разом всё быстрее и точнее выводил ритм. Пальцы с лёгкостью и уверенностью летали по белоснежным клавишам в поисках нужной ноты, что в какой-то момент уже не маг вел мелодию, а она его. Плавно — цепляя за сердце и душу. Четко — вызывая радость и еле заметную улыбку. Уверенно — зная что маг не отпустит клавиш до последнего аккорда. Прикрыв глаза, волшебник в каком-то смысле расслабился, и та тревога что была с ним раньше сейчас практически отступила. Сейчас для него существовала только музыка, и он... Один?.. Где-то совсем близко маг ощутил чужое присутствие. Запах чужой магии ощущался слишком остро и резко, словно человек прямиком за спиной. И это был не его отец, ибо у Алека магии нет и, соответственно, никакого запаха тоже не исходит, значит, это может быть только тс пациентка. Амели. Так и было. Дэн украдкой посмотрел назад, и заметил как из-за косяка двери показалась макушка девушки, что следила за ним. Выглядывала, но не заходила. Ему такой зритель не сильно понравился, но он продолжил играть, словно никого не было. Когда Мали проснулась, то первым делом услышала нежную мелодию пианино. Играли очень красиво; это цепляло за душу, и ей стало очень любопытно кто это играет, и только поэтому она тихо, стараясь не шуметь спустилась на первый этаж и пошла на звук. Музыканта нашла сразу, но чтобы не мешать, в комнату не заходила и смотрела только из-за косяка. Хотя она не сомневалась в том, что о ней узнают. Магия её выдаст с потрохами. И то, когда Дэниэл обернулся словно пёс на запах кости, тому подтверждение. Волшебник ни на миг не обрывал мелодию, играл дальше. До Амели доносились нежные звуки, а глаза улавливали как мастерски руки орудовали инструментом. Одна нота перетекала в другую. Аккорд сменялся аккордом. Словно мягкий плед он ложился на плечи и согревал. И пах как-то особенно. Запах сильной грозы застывшей в мокрой траве, запах умытого слепым дождём асфальта, запах чистого постельного белья, запах сигаретного дыма. Запах той самой летней ночи, когда по мокрому после дождя асфальту, в полном одиночестве ты возвращаешься домой. В наушниках звучат такая же медленная и мягкая мелодия пианино. И ты замучен после тяжёлого дня, но впервые, по-настоящему чувствуешь себя живым... Это божественно... Но внезапно Мали ощутила как кончики пальцев закололо. Такая милая и невинная в одно мгновение мелодия стала иной. Нежный минор громко сменился жёстким, неласковым, злым аккордом. От такого резкого изменения грудь сжалась, а пальцы задрожали. Но волшебница не увела глаз, смотрела: под руками Дэна клавиши плакали, выли и стонали от боли, но их не отпускали. Он играл дальше, так же жёстко выводя мотив. Так... Неправильно. Похоже, что теперь, вся боль, страдания и безысходность воплощены в музыку, — они оттесняли весь мотив и маршировали вперёд. Такие уродливые, бесцветные, страшные. Безразличные... Но действительно ли безразличные?.. Этот жёсткий мотив всё нарастал. И наблюдающей девушке стало не по себе. Было страшно от чего-то, и так, противно. И кто знает, сколько бы Дэниэл продолжал играть, но в один миг, когда счет времени давно был потерян, он резко опустил руки клавиши и просто зажал все сразу. Противный, длинный звук повис в воздухе. И лишь спустя несколько секунд, маг позволил себе закончить игру. — Долго там стоять будешь? — в этой тишине голос Дэна прозвучат ещё более холодно, чем прежде. Амели дрогнула; испугалась когда маг повернулся к ней, и, почему-то, от того острого взгляда стало очень противно. На неё смотрели примерно так же, как на провинившегося ребенка. Или хуже того, как на нежить: с злостью и призрением, и желание убить. — Прости, если помешала тебе. Мали вышла из своего укрытия становясь на пороге, но в комнату пока не заходила. Она догадывалась, что смена настроения Дэна могла быть и из-за неё. И эта музыка, что так резко стала злой, тому доказательство. — Просто ты так красиво играл, что... Мне стало любопытно посмотреть, — стыдливо пряча глаза взглядом в пол призналась девушка. Собеседник скептически хмыкнул. — И? Довольна? — продолжил он тем же ледяным тоном. Волшебница пока не спешила отвечать, хоть ответ был «да, довольна». Она подняла глаза и в ту же секунду встретилась с холодом зелёного изумруда. Он почему-то так притягивал к себе, и тот час отталкивал, желая и дальше остаться в тени. — Мне понравилось... А не мог бы ты ещё что-то сыграть? — с детской мольбой и сияющими глазами спросила Амели. И вопрос этот такой невинный, однако ответ... — Я не играю для девушек, только для себя, — столько злости, призрения и отвращения было вложено в эту фразу, что Мали невольно дрогнула и испугалась как маленький котёнок злой собаки. — Прости... По сравнению с повышенным тоном мужского баритона, голос волшебницы был до невозможного тихим. В нем было очень много страха, обиды и... Непонимания. Да, именно непонимания, ведь она не поняла, чем так разозлила парня. Что такого она сказала, что её так грубо оттолкнули? Может задела чем-то? Или показалась наглой, когда попросила сыграть ещё? Девушка не могла понять, что из её действий вызвало такую агрессивную реакцию в её сторону... Решив больше не провоцировать мага и не мешать ему, девушка развернулась, желая вернуться обратно в комнату, что выделели для неё и возможно, продолжить читать книгу, что открывала сегодня утром. Но внезапно перед ней появился профессор и, судя по взгляду, разговор он тоже слышал, и явно не доволен этим. Дэниэл увидев отца у порога мгновенно отвернулся обратно к пианино и как первоклассник сложил на крышке закрывающей клавиши руки. Сгорбил для удобства спину. И сделал он это просто так, чтобы не смотреть на отца и спасенную им же даму. — Не спеши уходить, дорогая. Иди на кухню, я через минуту подойду к тебе. Хорошо? Мали уже не сильно хотела с кем-то говорить и желание вернуться в свою скучную комнату брало вверх. Но почти приказной тон мужчины не позволял ослушаться. — Да, — последовал краткий ответ и медик наигранно улыбнувшись отошел в сторону, пропуская Амели. И едва она скрылась за изгибом стены коридора, лыба сползла с лица и Алек с серьезным лицом нырнул в проход. Прошел к гостиную, к сыну. И Дэн понимал какой разговор сейчас будет. Он вскинул голову и посмотрел на отца с таким выражением, словно ничего не произошло. Хотя, на деле, так то оно и было. По крайней мере для себя Дэн не считал отказ девушке, пусть и в таком немного грубом виде каким-то страшным проишествием. Скорее немного неприятной ситуацией что вызвали личные мотивы и домыслы охотника, которые, в этом доме понимал только отец, да и то не всегда. — Может пояснишь, что это сейчас было? — Алек скрестил руки, смотря на сына с укором: «Я не намерен играть в молчанку». — Отказ, — совершенно безразлично ответил Дэниэл. — Моё личное дело. — Так грубо? — мужчина опустил брови к переносице, и Дэн знал, что за этим гневным взглядом прячутся пручания. Профессор всегда так смотрел на сына, когда собирался за что-то его отчитывать или банально читать ему те или иные морали. — Я думал Дэн, что мы с тобой договорились по поводу девушки, резве нет? Алек говорил тише, чтобы Амели что должна быть на кухне случайно не услышала их разговор. Хотя, по её характеру он понял, что вряд-ли она станет следить. — Договорились о чем? — зло отчеканил волшебник поворачиваясь к отцу. Он оперся спиной в пианино и скрестил руки. Алек присел на подлокотник кресла стоящего неподалеку. Продолжил. — О том, что ты урезанишь свой характер по отношению к ней. Она и так нестабильна, а ты ещё язвишь и пугаешь... — У меня вообще-то тоже есть свои эмоции и чувства! — перебил охотник. — Не мои проблемы что её не устраивает моя манера. Пусть привыкает, если хочет, а если нет, то пусть терпит. Мне всё равно. Она и так скоро уйдет. — Скажи честно, отчего у тебя такая ненависть к ней? — Ненависть?.. — эхом повторил маг переспрашивая. — Да, ненависть. Ибо других причин твоей злости я не вижу, — буркнул врач. — Что она тебе такое сделала пока меня не было? — Алек уже готов был прокручивать в голове возможные варианты, но тут же поймал себя на одной глупости, поэтому спросил следующее: — Да и на что она способна вообще? В её то состоянии. На последний вопрос, как и на первый, Дэн ответить не мог, потому что ответа и не было. Девушка ничего плохого не сделала, даже наоборот, была очень милой, хоть и не открытой. Старалась поддержать диалог на сколько могла, интересовалась той или иной информацией. Но больно было потому, что она дико схожая с его бывшей девушкой Мари. Такая же ростом, телосложением. Порою фразы очень похожие проскакивают и движения рук те же. Нехитрая жестикуляция присущая многим, но она делала это как-то... Иначе... Или Дэн от той боли и тоски за покойной любимой уже сам себя накручивал. Фантазировал. Или вообще хотел себя как-то этим успокоить. Когда он после смерти Мари последний раз был с женщиной? Нет, не в постели, а в целом. Открыто. Не боясь ничего. Давно. Слишком давно. Наверное, в последний раз больше года, да и то это были охотницы его отряда, с которыми Дэн работает достаточно давно. — Ну? Так что произошло? — настоял профессор, когда пауза знатно затянулась. — Ничего не произошло, — уже тише продолжил диалог охотник, заметно меняясь в лице. Злость сменилась стыдом и какой-то обидой. И эти эмоции Алек слишком быстро раскусил, ведь знал, что так быстро Дэн меняется, если снова вспоминает любимую. Боль. Вот что было на его лице. А после появилось и на лице мужчины. Казалось, что тогда, два года назад, в аварии умерла не только она, но и он... Мгновенно. Мир рухнул, и его больше не собрать, но и не простить судьбу-суку за то, что завела во тьму. Очернила сердце. Спрятала его за стальными замками. Он очень сильно её любил, и Алек слишком хорошо помнил как трудно Дэниэл перенёс её смерть. С неистовой болью, которую не глушили ни обезболивающие препараты, а и успокоительное. Ничего... И он ходил как живой мертвец: бледный, больной, потерянный... И в те моменты Алек всерьез задумывался над тем, чтобы его сын в этой горячке ничего не сделал с собой. Но к счастью всё обошлось, и тот кошмар остался позади, больше не звал в темноту... — Всё с тобой ясно. Хирург поднялся и одним шагом оказался возле Дэна. Он потянулся к его плечу рукой, но парень не позволил положить и демонстративно отвернулся. Ему не хотелось чтобы его жалели, а просто оставили одного. И профессор это понял, поэтому сказав что будет на кухне, пошагал в выходу, оставляя сына одного. Дверь за ним закрылась с тихим ударом. Алек про себя что-то пробормотал и направился на кухню, где его по идее должны ждать. И зная, что девушка его не ослушается, то он в этом даже не сомневался. Так оно и было. Ависская послушно ждала хозяина на кухне, скучающе сидя за барной стойкой. Она сложила руки на гладкой поверхности и положив на них голову, глубоко ушла в себя, ведь даже не заметила, как к ней подошли. Алек снова коснулся плеча, и от такого неожиданного действия Амели с испугу довольно резко выровнялась. Но тут же пожалела: раны загорелись болью. Не сильной, но не обратить внимания было невозможно. «Твою ж...» — стиснув зубы, волшебница тут же притронулась к животу, ловя ладонью хорошо ощутимое даже под тканью майки и бинтом ранение. Тот участок мгновенно отдал жаром. Профессор нахмурился. — Просил ведь не делать резких движений. — Простите... Я... испугалась. Не слышала как вы вошли, вот и... спохватилась... — и снова она просит прощение по факту ни за что. Она ведь не виновата что сработал инстинкт самосохранения. — Бывает... Но прости, не хотел тебя напугать. Только впредь будь осторожна, — кивок послужил ответом. Амели сгорбила спину для удобства и отвернулась обратно к стойке. Алек же наоборот скрылся за ней и принялся наливать холодный морс. — И ещё, не обижайся на моего сына, это он не со злости. Просто есть некоторые обстоятельства, что... Не лучшим образом сказались на нем, — между дела проговорил мужчина, и Мали почему-то уловила в этих словах какой-то скрытый подтекст. — Я... Задела за живое, да? — она, казалось бы, увидела ситуацию насквозь. Но этот тихий тон, стал в одно мгновение скорбным. — В каком-то смысле да, — выдохнул врач поставив на стойку перед девушкой стакан с напитком. — Ты просто напоминаешь ему одного человека и... — Кого? Я ведь с вашим сыном не была знакома раньше. У Мали никогда не было привычки перебивать, в особенности старших, но сейчас в голове что-то щёлкнуло, заставляя оступиться. Хоть за это ей было стыдно. — А тебе это и не нужно, дорогая моя, — врач занял второй стул около пациентки. — Память всё сделала сама. Сказанную мысль в таком подборе слов Мали поняла не сразу. Ибо, казалось бы, при чем тут память, но Алек говорил о том что мы храним в памяти личности многих людей, и рано или поздно, находим их в ком-то другом. В простых прохожих, случайный попутчикам или с тем людьми, с которыми сводит сама судьба. — А кого напоминаешь... — сказав это, Амели тут же скосилась на мужчину, показывая свою заинтересованность и желание поскорее узнать ответ. И она его получила. Но правда немного не такой, какой ожидала. — Его бывшую. Вы похожие. Может не лицом, но по другим меркам сходство действительно есть. За характер мужчина не заикался, да и волшебнице, если честно, то и не особо было интересно. Эта девушка и так мертва, и смысла допытываться про неизвестного ранее покойника не особо привлекало. Да и к тому же какое Мали собственно к ней дело. Ей и так не долго осталось тут находится. — Понятно, а ещё... Можно вопрос? — Как я полагаю, ты хочешь спросить, когда сможешь вернуться домой? — профессор это прочитал словно на открытой книге. — Да, вы верно поняли. — Пока не могу сказать конкретно, ибо твоё здоровье пока меня беспокоит. Хоть динамика и внушает доверие, но твоя магия нет. За эти сроки что ты тут, набеги должны были исчезнуть, но они по по-прежднему есть. И я думаю, что ты понимаешь о чем я. Да, догадаться о чем речь не составило труда. Но Мали не сильно обрадовал такой ответ, всё же она ожидала на то, что в скором времени сможет вернуться домой. Во фракцию Серебряные совы. — А теперь я хочу кое-что спросить, можно? Ависская одобрительно кивнула. — Дэн мне говорил, по секрету скажем так, что твои родители они... — Алек замялся, ища в голове нужные слова, чтобы корректнее донести мысль. Но девушка опередила. — Да, они погибли. И не только они. А братьев или сестер у меня нет, если вы хотели и это уточнить. — А к кому планируешь возвращаться? Есть какие-то родственники? Этот вопрос застал в расплох. И, почему-то, Амели услышала в этих словах какое-то недоверие. Неужели у волшебницы обязательно должен кто-то быть, чтобы вернуться домой? Может она просто приедет в пустой дом и начнет жизнь заново. — К родственникам я не могу вернуться по определенным причинам. Поэтому планирую к одному папиному знакомому. Другу семьи, — девушка ответила с большой неохотой. Всё же она не привыкла так быстро открывать кому-то свой шкаф со скелетами, даже если этот человек хочет добра. И врач это понял, поэтому не стал дальше допытываться и ответил банальным: — Понятно. На этом диалог зашёл в тупик и в комнате повисла немая тишина. Но не деле же, Алек хотел поговорить не только об этом, но и на другую тему, но пока обдумывал, стоит ли сейчас её поднимать. Поэтому врач пока отвлекся на телефон; проверил сообщения, есть новые от коллег касаемо запланированных операций на эту неделю. Так прошло несколько минут, и, неожиданно для обоих в комнату быстрыми шагами вошёл злой Дэн, что даже не говорил, а кричал на собеседника по телефону, паралельно пряча во внутренний карман джинсовой куртки револьвер. Он не обращая внимания ни на кого, быстро пересёк помещение и скрылся в прихожей. Оттуда Мали и Алек слышали только яростные упрёки и ругательства мага в сторону собеседника. — Дэн, что произошло? — вмешался хирург поднявшись на ноги. Парень выглянул из-за косяка и резко отрапортировал: — У охотников какая-то беда. Нужна помощь, — а следующее обращение последовало уже абоненту на том конце линии: — Только моё оружие захватить не забудь!Скажи мой друг смятенный, кто ты в этой чужой, бессмысленной войне? Быть может невольная пешка или величественный ферзь, что сам поставит приговор, кого помиловать, а кому голову с плеч.
Скажи кому доверять, а кому не стоит и руку в приветствии протянуть.
Скажи, где правда, где льются честные слова, а не лживая муть.
Прошу, дай мне знать, где верный путь...