Сколько раз

      Всего на минуту… На минуту Габриэль отошёл от дрожащего на морозе Феди, сделал заказ и вышел. Всего на минуту… Не успел. Парень, почти не дыша, сидел около палаты, куда положили Фёдора, ожидая, когда можно будет войти. Доктора сказали, что всё обошлось, но Габри всё равно было больно, было стыдно. Почему они не пошли вместе? Упёрся, как ребёнок. А зачем? Волосы взлохматили шевелюру, придавая парню ещё более несчастный вид. Хотелось пить, но он был не в силах и шага сделать от Нечитайло. Не мог. Вина ведь сейчас лишь на нём. Маме Феди уже позвонили, но она отчего то недоступна. Габриэль злобно скрипнул зубами — кажется, она вообще не волнуется насчёт сына. Даже звонки раз в неделю. Его то каждый день трезвонит, повеситься хочется. А отвечать надо, а то мигом назад упекут, и Фёдору проблем наделают. Они могут. Особенно Милка эта… Из-за угла вышел врач. Он подошёл к взволнованному парню и произнёс, смакуя слова. — Габри часто бесит такая манера речи, но ему сейчас не до этого: — Можете войти, началось время посещения, всё стабилизированно. Парень бросился внутрь. Шатен безмятежно лежал на абсолютно белой кровати, мило сопя во сне. У Габри от сердца отлегло. С его мальчиком всё было в порядке. Он тихо, чтобы не разбудить Нечитайло, подкрался на цыпочках, и положил ему на лоб руку. Температуры не было. Единственное, что Габриэлю не нравилось, это нетипичная для парня бледность. Он наклонился, и мазнул поцелуем по щеке. Фёдор смешно поморщился во сне, что вызвало улыбку, и повернулся на бок. Рыжий присел рядом, на стул. В комнате было противное тусклое освещение, пахло какими-то лекарствами и препаратами. Габриэлю не нравились больницы. Хотелось прямо сейчас сбежать из белой коробки, прихватив с собой крепко спящего Федю Нечитайло, и самому лечить. Но… он не врач. Поэтому сейчас он просто просидит время посещения, а потом купит фруктов и позвонит Туркину. Нужно же объяснить, куда Федя пропал. Кажется, им влетит, а потом и учителям. Но как-то плевать. Не посмеют. Пакеты с одеждой всё ещё рядом, лежат на кушетке, одиноко, они постоянно напоминают о первом поцелуе за шторой, попсовой музыкой и их весёлом смехе за весь путь от и до. Плакать хочется. Но вместо минутной слабости он выходит из палаты, спускается по лестнице и набирает номер Миши. — Алло, Миша? Федя в больнице. — Как?! Как это, блять, произошло?! Почему вы сбежали с уроков?! — Не матерись и успокойся… — Я спокоен! Я спокоен… Туркин полчаса метался по палате, тихо ругаясь, чтобы не разбудить друга и матеря всех подряд. — Мы пошли в СХ, когда закончили, решили выпить. Федя не пошёл в кафе, не знаю почему. Когда я вышел, он побежал ко мне и… — Ясно. — хмыкнул Туркин и скрестил руки на груди. — Побежал по дороге, как всегда. А я говорил — идёшь, следи за машинами. Дурак. — его голос дрогнул. Габри сжал кофту, и уставился в пол. Миша тоже замолчал, присев рядом. От него пахло терпким одеколоном и сыростью. Из-за этого становилось ещё неуютнее. — Экхм. Сам дурак. Габри вскочил с кровати и подбежал к Фёдору. Он слабо улыбнулся, смотря на него из-под полузакрытых глаз. Лицо снова приобрело красок, на щеках был милый, такой любимый Габриэлем румянец. Парень протянул руку, глядя его по волосам. — Наконец-то. Как ты себя чувствуешь? — Хорошо. Рыжий ещё несколько секунд просверлил его взглядом, после чего наклонился и прижал его к себе. Из глаз хлынули слезы. — Прости меня пожалуйста. — тихо, почти неслышно, прошептал Габри. Фёдор уткнулся носом в его шею, обнимая слабыми руками. — Ты не виноват. Просто мне стало холодно, и я… Я точно дурак. — Да уж… — протянул Туркин. — Живой, и это хорошо. — Что?! Ну ты вообще! Чего так скептически, я чуть не умер! — Бегать не надо. Я пошёл, скоро тренировка. Милуйтесь, сколько хотите. На губах Миши на минуту появилась улыбка, перед тем как он исчез в проёме. Нечитайло закатил глаза и прижал Габриэля ближе. — Я люблю тебя, ты же знаешь? Габри замер, и отпрянул от парня. Его карие глаза забегали по чужому лицу. Феде даже стало немного страшно из-за такой реакции. — Я тоже, тоже, тоже… — безумно начал шептать Габриэль и притянул Фёдора к себе за шею. Шатен закрыл глаза и почувствовал мягкий, осторожный поцелуй, немного безумный, из-за того, что парень быстро скользил по его губам языком. Федя вздрогнул от удовольствия и почувствовал, как засыпает. Как глупо. — Федь? Уснул там? В такой то момент самое время… — голос Габри слышался уже отдалённо. Фёдор лишь усмехнулся во сне и окончательно окунулся в сон.

***

К большому облегчению Габриэля, Федя быстро пошёл на поправку. То ли это от повышенного внимания к себе — рыжий от него практически не отходит, Миша тоже старается почаще навещать, даже пара одноклассников приходила. И мама. То ли из-за того, что клиника тут хорошая, лекарства. А может и из-за крепкого здоровья? Габри практически не помнит, чтобы Фёдор школу пропускал. Обычно всегда на виду был. Один раз только… Дня на три пропал. Насморк, что ли… Габри тогда чуть с ума от беспокойства не сошёл. Чуть не побежал просить у Миши его номер и адрес. И как бы это выглядело? Габриэль ведь совершенно посторонний. Был… Сердце парня потеплело. Кажется, он теперь ближе к Феде, чем кто либо… Лохматая макушка была спрятана под одеялом, откуда было слышно мирное посапывание. Он провёл по ней рукой, и почувствовал, как на него наваливается пелена сна. Можно немного и поспать. Нечитайло наконец полностью вылечился, хотя всё ещё болели некоторые ушибы, а где-то всё ещё был пластырь. Да и тело болело. Недавно они с Мишей прошарились в ближайшей аптеке, купили нужные лекарства, которые Федя пока должен был пить. Всё это время ему приходилось делать уроки в палате, но это уже не казалось таким ужасным занятием с Габри. Он очень приятно и выразительно читал ему материал, который они потом вместе и разбирали. — Гэб, ты, кстати, на работу ходил всё это время? — задал вопрос Федя, когда они зашли в квартиру. Здесь всё также было уютно, когда он посещал её в последний раз. Шатену нравилась она больше, чем старая, с мамой или мрачный коттедж Габриэля. Он практически почувствовал, как ужасно тот жил всё это время. — Нет, я не мог. Взял отгул, чтобы почаще приходить. — Оу, спасибо… — Фёдор немного смутился и поставил на тумбу сумку с вещами. Габри задумчиво посмотрел на него. — Что? — Да так. Давай помогу снять куртку, не делай лишних движений. — Да ладно, я потерплю… — он отмахнулся. Ну не ребёнок же? Хотя двигаться всё ещё было больно. Рыжий подошёл к парню ближе, настойчиво протянув руки к молнии. Федя немного покапризничал, но сдался. Если Габриэль что-нибудь хочет, он это получит. Хотя стоял парень к нему сейчас довольно близко, из-за чего казалось, что дело ему было не до куртки. — Тупой замок, что за куртка такая. Федя хмыкнул. А, так вот в чём дело. — Давай сюда. Я сам. Он легко расстегнул молнию и продемонстрировал это Габри. — Ой. — протянул тот и закатил глаза. — Это был предлог. — К чему? Его губы расплылись в улыбке. — Хочешь узнать, подойди, пожалуйста, поближе. Фёдор сглотнул. Ну вот, всё опять же повторяется, а он и не готов. — Х-хорошо. Он сделал неуверенный шаг вперёд и уткнулся кроссовком в чужой, медленно поднял глаза на снова задумавшегося Габриэля. И о чём он думает? Ёжику не понятно. Почему именно сейчас он вспомнил про ежей, парень не знал. Знал лишь, что ему сейчас немного страшно. — Пошли. — Габри схватил его за руку, по пути скидывая куртку и шапку, и утянул в зал. Фёдор только и успел моргнуть, как его лицо обхватили руками, а в губы вцепились, настойчиво целуя. Шатен не спешил отвечать, просто глупо хлопал глазами, наблюдая, как Габриэль неторопливо оттягивает его губу зубами, слегка кусая, чтобы расторопить Нечитайло. Он спохватился и приоткрыл рот, впуская чужой язык. Его руки неуверенно перебрались с плеч на талию рыжего, придвигая поближе. Хоть бы Туркину не пришла идея зайти к нему прямо сейчас. — Он… уехал… по делам. — вдруг проговорил Габри в перебой с поцелуями. Мысли читает. Опять. — Мхм. — только и промычал Федя. Холодные пальцы Габриэля вдруг прошлись по его шее, вызывая мурашки. Он усмехнулся и оторвался от поцелуя, продолжая целовать уже шею, добавляя ласковые движения языком. Шатен на это лишь простонал. Это всё его очень смущало. Ведь было так в новинку… — Ай. Не кусайся! — Фёдор вскрикнул. Кажется, Гэб немного увлёкся. — Прости. Просто я… Очень хочу тебя. Хоть он и старался делать всё ласково, Нечитайло всё равно чувствовал лёгкую грубость, которую рыжий старательно в себе подавлял. А ведь именно это ему и нравилось. Хотелось, чтобы парень стал злее. Габри скользнул языком ниже, по ключице. У Феди не получилось сдержать стона, от чего у Габриэля немного закружилась голова. Руку, что всё время мирно покоилась на плече Нечитайло, вдруг резко схватили. Рыжий удивлённо поднял глаза, и замер. Его пальцы слегка прикусили, но он не почувствовал никакой боли. Наоборот, это было… чертовски приятно. И смущающе. Федя продолжил. Он мягко провёл по ним языком, глубже проталкивая в рот. Габри усмехнулся. Кажется, кому-то не нравятся нежности. Он поднял правую руку и грубовато взял в кулак чужие волосы. Карие глаза расширились, как-бы спрашивая: что ты делаешь? Ну ты ведь сам хотел, Федь — тоже ответил взглядом парень и насадил его глубже. Хотелось заменить пальцы чем-то другим, но пока что было рано. — Нравится так, да? — кажется, улыбка не хотела сходить с его губ, хоть Габри и пытался быть серьёзным. В такой то момент. — Да. — а вот Фёдору и стараться не надо было. Волнуется, ясно же. Он всё ещё продолжал держать Гэба за руку, крепко прижимая к себе. Рыжий осторожно вырвал её и притянул парня к себе за талию. По Нечитайло не было видно, но на самом деле он сильно дрожал, при этом бегая глазами по потолку. Габриэль осторожно потянул за край толстовки, стягивая через руки парня, и швырнул её в сторону. Пальцы прошлись по рёбрам через футболку, касаясь приятной кожи, отчего Федя еле слышно заскулил. Гэбу это понравилось, он стал трогать его ещё и ещё, проводя руками ниже, по животу и бедрам, слушая прерывистое дыхание парня, и наконец остановился. Пальцы коснулись ремня, ширинки, провели по коленкам. Фёдор сам потянулся, чтобы освободиться от них, но Габриэль задержал его. — Я сам всё сделаю. Лежи спокойно. Пока. От этого пока парню стало не по себе. С него быстро, можно даже сказать резко, стянули джинсы. Шатен свёл колени вместе, немного испуганно наблюдая за действиями Габри, нервно покусывая губы. Рыжий это заметил, и прекратил гладить его по ногам, попутно касаясь губами мягкой кожи. — Почему остановился? — Нечитайло уже ничего не понимал. — Федь, не бойся. Не нервничай. Федю снова притянули, укутывая в объятия и кроткий поцелуй, совсем лёгкий, но шатену сразу стало лучше. Он выдохнул и улыбнулся обеспокоенно смотрящему на него Габриэлю. — Я не боюсь, потому что доверяю тебе. Его щеку погладили. Так, по собственнически, будто он щенок нерадивый. — Мне очень тебя хочется. — да, он знал это. Горячее дыхание сошло с уха парня, он закрыл глаза и почувствовал, как его ноги медленно, но нетерпеливо раздвигают. — Габри… — Да? Спрашивать об этом ему было неловко, и более чем. — Ты уже… с кем-нибудь… спал… — проговорил Фёдор со вздохом. Глаза бегали по потолку, не решаясь посмотреть в чужие напротив. — Да, у меня был опыт с одной девушкой. — Вы… Вы встречались? — Никогда. Она заставила меня. Нечитайло перестал созерцать потолок. — Что?! — Это был, мягко говоря, шантаж с подачкой. — шатен почувствовал, как в его голосе появилось напряжение. — Прости. Ты всегда можешь мне всё рассказать. — Я… Я знаю. Гэб снова поцеловал его колено, и стянул оставшуюся одежду. На парне осталась лишь футболка. Её купил Габриэль, и она пахла слишком вкусно, она пахла им, Феде даже снимать её не хотелось. Сидеть вечерами, на работе, и прижимать её к себе, мягкую, длинную чёрную ткань, скучая по рыжим вихрам и тихому голосу. Скучать по Габриэлю. Как и было раньше, до всего этого, как он хотел проснуться наконец-то, увидеть дверь кабинета номер семь, открыть её и наткнуться глазами на чужую спину, вечно прямую, в сторону доски, никогда не исчезающей со своего места. На каникулах было особенно плохо, никаких случайных встреч, стычек в автобусе, общих знакомых даже. До случая с магазином. Габри жадно ловил каждый стон, который случайно вырывался из парня, трогал его уши, совсем не проколотые. Левая рука потянулась в карман брюк, один, нет, несколько штук презервативов, прокатилась вверх. Фёдор замер. — Где-то тюбик был. Так, вот он. Гэб готовился заранее? — Быстрее. — в чужом голосе слышалась отчаянная мольба. Габри хотел услышать это. На уроках физкультуры, когда Миша часто залипал в своём телефоне — прямо на бегу — Федя толкал его у спину, крича «быстрее». Габри усмехался, сидя на лавке, из-за больной — и вовсе нет — ноги, а потом скулил дома, в туалете, представляя другое, ну совершенно. Ему было стыдно, ему было мерзко. Но не сейчас. От тысячи слов, сказанных Нечитайло, ему хотелось кончить, и не раз. — Сейчас… Он вылил немного мази на руку, и протолкнул в парня один палец. Фёдор вскрикнул от неожиданной концентрации холода и тепла, и жмурит глаза. Ощущения не из приятных, но терпимо. Резко, Гэб немного забылся, кажется. А может просто — растерялся. Второй палец был некстати, ещё и в таком учащённом темпе. Раз, два, слёзы начали щипать глаза, ему было приятно, но и больно, Федя не знал, что делать — остановить, или продолжить всё, как есть. Он закрывал рот рукой, чтобы не стонать, за стенкой может кто-то быть. Габри остановился сам. — Прости, я слишком резок. Он мягко погладил парня по волосам и убрал пальцы. Нечитайло лишь облегчённо вздохнул. Он развернулся и обнял Габриэля за плечи. Тот без слов всё понял, и приподнял парня, удобно устраивая. Фёдор отпрянул от него, и внимательно заглянул в глаза. Габри тоже не отводил взгляда, гладя парня по спине и шее. — Аха-ха, щекотно… — засмеялся Федя, когда руки прошлись по бёдрам. Рыжий улыбнулся. Каким же он был милым. Потерять его, казалось, было самым страшным и странным для Габри. Он поцеловал его в щеку, и осторожно развёл ноги, аккуратно входя. Было узко до невозможности, и неприятно для обоих. Но это ведь первый раз. Глаза Фёдора были закрыты, видно было, что ему страшно. Гэб успокаивающе погладил его по коленке и двинулся вперёд. Нечитайло нервно закусил губу. Руки Габриэля всё ещё продолжали гладить чужие коленки, а тело начало равномерно двигаться. Было неприятно, было больно, отвлекало только прекрасное лицо Феди перед собой. Оно действительно было… слишком прекрасным. Таким живым… Габри никогда не любил смотреть в зеркало. Его лицо всегда отражало лишь каменную пустоту. И как в такого влюбиться? Холодно, как зеркальная поверхность. А к Фёдору, как ни притронешься — тепло становится. Да и сам он тёплый. Мягкий, как облака, хотя ты и не знаешь, какие они на ощупь. Нечитайло открывает глаза, смотрит на мгновение — слез почти нет, лишь доверие. Кажется, это чо-то подрывает в Габриэле. Что-то холодное, что-то совершенно нетронутое. Первый раз ему кто-то… действительно доверяет. Шатен улыбается — легко так, а Гэбу почти плохо становится. Потому что нельзя таким быть, нельзя. Кажется, у него мания. Федя тихо стонет в ладонь, а Габри снова сглатывает, обнимает его за колени и осторожно ускоряет темп. — Тебе всё ещё больно? — Нет. Рыжий знает, что парень ему не врёт, да и не было такого никогда. Лишь когда чувства скрывал. Ну тут они оба молодцы. Габриэль смотрит на него внимательно. Внимательно подмечает каждые изменения, внимательно касается там, где особо приятно –бедра, ноги и тихо шепчет в перебоях: — Я люблю тебя… У Нечитайло почти дух захватывает. Чужие руки тянутся к нему, быстро притягивают к себе — о боли Федя вовсе забыл — и утягивают в поцелуй. Последнее движение — Фёдор хватает парня за волосы, не слишком крепко — и глухо стонет. Габри дышит совсем тяжело, углубляет поцелуй и выходит из парня. Было бы неправильно осквернять его, было бы ужасно. Он пачкает свою руку, машинально вытирает об толстовку и матерится сквозь зубы. Новая же. И Федя её любит. Он переводит глаза на парня — Нечитайло улыбается и хихикает. — Ты чего? — недоумённо задаёт вопрос Габриэль. — Да так. Люблю тебя просто. Смешной ты, когда злишься. В груди Габри снова очень тепло. Он приближается к своему парню — на коленках доползает — берёт его лицо в ладони и уверенно произносит: — Всё теперь хорошо будет. Сколько раз бы мы не падали. Я буду с тобой. И я рад, что ты жив. Фёдор чувствует наступающие слезы и быстро смахивает их: — Я тоже рад, что ты здесь и со мной. Я жив, потому что есть, для кого. — И для кого же? — Гэб почувствовал дрожь. — Для тебя… Слёзы, уже совсем не ненавистные, брызнули из глаз. Дзынь. — О боже, ну кто там ещё? Фёдор оторвался от короткого поцелуя с Габри и отправился открывать думая, кто же это мог быть. А Габриэль в этот момент думал лишь о том, как он счастлив. И о том, что они сейчас пиздец растрёпанные и помятые для гостей.