Осколки прошлого

      Сидя перед компьютером и пытаясь, что-то уловить Ханагаки подпирал голову рукой и старательно старался делать вид, что не засыпает. Уже два, нет, даже три дня после того как очнулся в медпункте и едва выжил, Такемичи сидел в квартире Тачибаны Наото, который совсем с катушек слетел. Действительно думает, что Такемичи умеет перемещаться во времени. Вот только, объяснить это всё Наото смог не сразу, потому что в медпункте метро, где лежал не только он после падения под поезд, произошёл теракт. Тогда Ханагаки очнулся с небольшой болью в теле и гудящей от удара головой. Не было ни Наото с которым он разговаривал на площадке, ни ночного полумрака, ни школьной формы, он лежал в той же самой одежде, в медпункте, в котором теснились рабочие и медсёстры.       — Она очнулась! Приготовились! — Такемичи вздрогнул и оглянулся на крик увидев, как несколько сотрудников полиции вытащили табельное и сняв с предохранителей направили на койку рядом. Его кровать стояла в углу небольшого кабинета, койка той, на которую было направлено не менее пяти пушек и двадцати пяти пар глаз горящих страхом, волнением и ненавистью, была ближе к двери. Ханагаки был действительно напуган и растерян, и ведь спросить даже не у кого, что происходит? Он ведь попал под поезд, его должно было размесить в фарш, но после невероятно долгого и долгого сна о прошлом, Такемичи очнулся тут же видя такую вот жуткую картину. Не понятно даже, что больше обескураживает: такое количество оружия на одного человека, или же такое не наигранное спокойствие девушки, которая даже звука не издала и просто оглядывалась, будто это было самым важным в данной ситуации решением.       — Где я? — Ханагаки не узнал свой собственный голос, такой тихий, что даже он сам плохо расслышал, что только что сказал. Никто не услышал его вопроса, а если и услышал, то просто проигнорировал, Такемичи не стал настаивать и бесить и так взвинченных сотрудников полиции, не дай бог ещё ему пушку под нос сунут, а может ему пора перестать смотреть американские сериалы про хороших и плохих копов, которых в Японии точно нет. Здесь, полиция почему-то угрожает оружием тому, кого так же как и Такемичи чуть не переехал поезд. Это ведь она упала рядом, Такемичи почти не видел её из-за того что как заворожённый смотрел на свет фар поезда, который был буквально в метре от него. Слева поезд, а когда ледяная рука с тонкими пальцами схватилась за его пальцы крепко сжав, Такемичи закрыл глаза. Ощущение было, что это сама смерть взяла его за руку. Но нет, женская фигура сначала промелькнувшая тенью и упавшая рядом на рельсы железной дороги, а после, девушка вышедшая из метро, которой он со своими друзьями низко кланялся, это ведь один человек! Он не может ошибаться. Эти два лица, один и тот же человек, и эта женщина не реагирующая на наведённые на неё дула пистолетов, была в его прошлом. Пускай и мельком. Она была там. Хмыкнув, будто почувствовав то, что не почувствовали остальные находящиеся в комнате, женщина задрала голову смотря на Такемичи в таком положении. Двигаться ей нельзя было, поэтому вот так вот наладив с Ханагаки зрительный контакт, блондинка почти попросила:       — Под кровать. — Ханагаки расширил глаза, в голове были её слова, понятные вроде бы, сказанные на родном Японском, но из-за шума и крика за дверью, парень не понял, что от него требуется. Женщина нахмурилась и выглядела действительно сердито, в этот раз она не просила, почти приказывала, оглушая и так перепуганного Ханагаки своим криком: — Под кровать прячься если жить хочешь!...       Не успела она договорить, как прямо сквозь дверь по полицейским начали вести огонь, задевая не только их, но и других, невинных, перепуганных выстрелами людей. Парень пару секунд смотрел в золотые глаза девушки, которые в данный момент, в эту саму секунду, были не то сердитыми, не то умоляющими. Она будто заранее знала о том, что все умрут и сейчас хотела, чтобы хоть кто-то выжил, Ханагаки будто на секунду увидел себя в ней, он ведь так же смотрел на Наото, которому рассказал о его смерти и смерти Хинаты Тачибаны. Вздрогнув, когда мимо плеча опасно проскочила пуля Такемичи оглянулся глянув на дыру в стене и тут же плача упал с кровати, заползая под неё. Закрыв голову руками, прижимая уши локтями чтобы хотя бы чу-чуть приглушить шум от выстрелов Такемичи слезящимися глазами смотрел сквозь пелену как дверь выбили, сорвав с петель и тут же по полу что-то покатилось. Металлический цилиндр звякнул, от того что его бросили на кафель и тут же закрутился испуская из себя дым. Газовая шашка. Этого ещё не хватало, подумал Такемичи вместе ушей теперь зажимая нос стараясь не дышать, слабо видя силуэты: пара ног быстро удалялись и всё стихло. Воздуха уже не хватало, глаза закатывались, а пальцы холодели, поэтому Такемичи не сразу понял, что его как куклу вытащили из под кровати прижимая какую-то тряпку к лицу и выводя из помещения, пытаясь как-то доараться до него.       — Такемичи! Слышишь меня?! — крикнул брюнет останавливаясь и аккуратно опуская Ханагаки на одну из ступеней, принимаясь похлопывать его одной рукой по щекам, а другой держать за плечо, чтобы он не опрокинулся и не ударился головой точно отрубившись. Похоже Такемичи не успел отравиться газом, но от кислородного голодания и шока был белый как мел, глаза красные от слёз и дыма, пули его не задели, в отличии от Наото, который словил одну пулю, но та прошла бок на сквозь, обработка долго времени не займёт, его сейчас больше волновало, что с Ханагаки. Нахмурившись Наото положил руку на затылок Такемичи и звонко щёлкнул пальцами у самого уха парня.       — Приглушило от выстрелов. — Наото как полицейский, понимал, что это такое. Не самое приятное чувство, Такемичи с открытыми глазами, но он не в сознании, нужно вести его в больницу чтобы не было осложнений. И свою рану сможет зашить, кровь то хлещет от каждого движения, Наото уже чувствует небольшое головокружение, если игнорировать это, можно и сознание потерять.       — Пошли, я тебя раз спас, могу и повторить. — пробухтел Тачибана перекидывая слабую руку Ханагаки через шею и поднимая на ноги, чтобы пройти к машине. "Скорой" ждать бесполезно, быстрее сами будет доехать. Так и оказалось, ближайшая поликлиника встретила этих двоих напуганными ахами медсестрёр, которые однако не растерялись и быстро среагировали: одного пнули в хирургию зашивать пулевое, другого – в палату, вывести попавший в организм газ, а после заняться слухом. Только вечером Такемичи пришёл в себя полностью, в одном ухе была вата из-за того что отёк в нём сходить не хотел, но так он слышал, пусть пока и одним ухом. Тогда он встретился наконец с Наото, который был одет в больничную рубашку взамен своей порванной и залитой кровью, но зато в своих брюках.       — Это ты меня спас? — Тачибана кивнул и Ханагаки неловко улыбнувшись почесал щеку пальцем. — А... А ты кто вообще? Нет ты не подумай! Я благодарен, но всё же...       — Наото Тачибана. Тот самый, которому двенадцать лет назад ты изменил судьбу. — Ханагаки вскинул брови и удивлённо смотрел на чудика напротив. Он это серьёзно? Как оказалось, очень даже! Как только Такемичи на следующее утро выписали и назначили курс самостоятельного лечения, Наото сгрёб его в охапку и заставил сидеть почти три дня в квартире. Чего он только не услышал: и про то что спас Наото своим случайным признанием двенадцать лет назад, и про то что Наото смог стать полицейским и спастись только благодаря точной дате, которую назвал Такемичи. И про то что когда Наото спасал его, Ханагаки случайно вытащил с рельс женщину, которая крепко держала его за руку, хоть и была почти без сознания от удара затылком об рельсы.       — Ты что-то знаешь о этой женщине? — спросил Такемичи смотря на Наото, который стоял у своей белой доски, на котором маркером было написано пояснения, в основном под фотографиями каких-то людей. Она там тоже была. Женщина с пустыми жётыми глазами, короткими блондинистыми волосами, которые обрамляли донельзя худое и нездорово бледное лицо. Он видел её несколько дней назад, но глаза у той женщины, которая крикнула на него в медпункте и этой, на фотографии, совсем разные.       — Лидер якудза, которая раньше была крупнейшей женской бандой – Хикэри Цудзи. — чтобы Такемичи не забыл, Наото записал имя девушки под её фотографией, и тут же провёл жирную, чёрную линию от неё к жуткому чёрноглазому блондину. — Сестра умерла во время разборок двух группировок. Скорей всего, между бандами «Токийской Свастики» и «Гимле» что-то произошло. Они были вечными соперниками, ещё со времён, когда их группировки были кучей детишек. Раньше, как дети в песочнице делили Шибую, теперь не могут поделить Токио и из-за их конфликтов страдают обычные люди. Как моя сестра, которая погибла.       Такемичи посмотрел на фото Манджиро, после на Хикэри. Он точно видел её в прошлом, она была в том же метро, это ей пришлось кланяться, значит, уже тогда, она была очень крутой.       — Наото, я уже видел её. Насчёт Сано или Кисаки не уверен, но Цудзи я точно видел в прошлом. Может из-за того что мы оба чуть не умерли, попали в тот промежуток прошлого, когда мы были рядом? — неуверенно предположил Такемичи хотя сам не понимал, что несёт. Наото всё таки заразил его своей лихорадкой на тему спасения Хинаты. Как бы бредово это не звучало, он хочет спасти девушку, даже если придётся метнуться на двенадцать лет назад и видеться с... Будущей нелегальной элитой, которая двенадцать лет назад просто решили поиграть в хулиганов и свернули не на ту дорожку. Даже так, Ханагаки не отступит, хотя и страшно.       — Если я всё правильно рассчитал и моя теория верна, ты можешь перемещаться ровно на двенадцать лет назад. Если ты перемещаешься туда, где рядом крутится Цудзи, так даже лучше. Попробуй сблизиться с ней и убедить, не конфликтовать с Кисаки Теттой...       — Я думал, глава «Токийской Свастики» Сано. — перебил его Такемичи поднимаясь на ноги. Тачибана кивнул, убрав руки в карманы брюк.       — Да, но заправляет всем Кисаки, а где Манджиро Сано, не знает никто. Тебе предстоит либо предотвратить встречу Кисаки и Сано, либо отговорить Цудзи от мысли конфликтовать со «Свастонами». Тогда, мы сможем спасти сестру. — нихера себе задачка. Наото точно поехал кукухой, но, его настрой заражает, поэтому Такемичи вдохнув полной грудью воздух нахмурился и серьёзно схмурив брови кивнул, протягивая руку и крепко сжимая ладонь Наото пальцами. Мелькнувшая перед глазами вспышка будто обожгла физически, уши опять заложило. Ни уж-то. Получилось...

***

      Винить судьбу казалось глупостью и простым проявлением слабости, но Хикэ хотелось хоть кого-то обвинить в том, что после того как загорелась желанием всё исправить, спасти тех, кого потеряла и вернуть то что ускользнуло, как сквозь пальцы песок. Судьба жестока, но давать такую надежду, которая будто глоток воздуха оживила сердце девушки, а после вновь отобрать это всё и погрузить её на холодное дно отчаяния, это явный перебор. "Слишком жестоко! Я знаю, что заслуживаю вечных мук за все свои грехи, но лица друзей... Зачем показывать мне эти дорогие сердцу лица, улыбающиеся мне, с полными жизни глазами, а после напоминать, что нет их больше, все они в сырой земле! ".Хикэ сжавшись на широкой кровати обнимала подушку уткнувшись в её лицом, тихо всхлипывая и шепча... Шепча тихо и без порядочно: толи проклятия, толи извинения, толи просьбы сердцу наконец остановиться, чтобы уж точно, чтоб наверняка как говориться. Она хотела воссоединиться с друзьями, когда увидела их, во сне ли, в предсмертной галлюцинации ли, не важно, видения были настолько реалистичны, настолько, что Хикэри точно поняла: я без них не могу. Она держалась как могла ради Амэи, ради Нагисы и Мивы, но, за последние годы она так плохо к ним относилась, что уж лучше умереть. "Они последнее, что у меня было, а я так к ним относилась, как я могла эксплуатировать их преданность заставляя убивать, толкать дурь, топтать все принципы и законы морали ради личных интересов, которые мне сейчас противны" – и правда, "как"? Хикэ заскулила и плотнее вжалась в подушку, слыша тихий стук в дверь. Это Амэя.       — Пожалуйста, оставь меня. — всё что услышала Андо, уже который раз за почти третий день, который они сидят на дне, чтобы придти в себя и чтобы полиция остыла – сейчас патрульные машины катаются каждый вечер и ночь по тем районам, где были замечены или есть подозрения на секретные базы «Гимле». Андо спрятала руки в карманы штанов и прижалась лбом к деревянной поверхности двери, она очень волновалась за Хикэри. Волновалась, потому что впервые за почти что двадцать лет знакомства и дружбы, она не понимает Хикэ. Амэя всегда за ней следовала, знала её лучше остальных, когда многие в трущобах умирали – Хикэри выживала ещё и Андо тянула за собой обещая светлое будущее. Когда конфликты с мужскими бандами участились – Хикэ была настоящей главой, думала о благополучии банды, однако забывая, что за всё придётся платить и цена всегда высока. Когда умирали друзья – она крепко стояла на ногах, никогда не показывала слабостей, оставалась отличной главой для «Гимле». Сейчас же, это и не Хикэ будто. Сначала этот напуганный взгляд в машине, который так и кричал: "не умирай! Амэя, пригнись от пуль и не высовывайся! ", это взгляд точно принадлежал не боссу «Гимле», которая ни раз отправляла Амэю Андо зачищать целые группы помех в одиночку. Это был взгляд какой-то маленькой напуганной девочки, которая будто очнулась от долгого сна, вышла из оков беспамятства и осознала, что человеческие жизни хрупки и одна шальная пуля может оказаться роковой.       — Я буду недалеко, если что-то понадобится или захочешь поговорить – я рядом. — сказала Андо и Хикэри слыша удаляющиеся шаги замычала, прижимаясь к подушке. Она всё это знает, Андо всегда будет рядом и любой её примет, но сейчас, Хикэри не хочет пускать к себе кого-то, не потому что она сейчас слабая и разбитая. Нет, её друзья примут и такой. Но, Хикэ будет лежать здесь одна, она поняла, что не заслуживает, того чтобы её друзья были рядом и успокаивали её, она не заслуживает этой преданности, этой заботы. Ей стыдно даже в глаза им смотреть, хотелось умереть, наверняка и получить хорошего такого удара по шапке от Томоко, которая смотря на неё с небес ругала бы её за всё. Обнять ранимую Чику и Юну с Вивьен, всех их обнять бы, так, как не обнимала никогда. Извиниться за всё и остаться там, в лучшем мире, наблюдая за Мивой, Нагисой и Андо с небес. Да, похоже на бред, но какой приятный, кажущийся единственным верным решением.       — Не могу так больше! — почти крикнула Хикэ и подорвавшись с кровати побежала закрыть дверь, в которую, как она знает, скоро начнёт ломиться Андо услышав её крик. Отшатнувшись на пару шагов назад Цудзи тихо роняя слёзы с подбородка зарвернулась и схватив стакан ударила его об стену держа в кулаке, пара осколков впились в кожу, но девушке было не важно это. Она спокойно их вытащила и поднесла самый большой осколок к запястью.       "Прости. Прости. Прости." – Хикэ дрожащими от слез и страха зрачками смотрела на свою татуировку, сделанную в честь Нобуко и Амэи от запястья до самого локтя. Короткие чёрточки и точки кричащие эти слова, теперь выглядели как пометки хирурга, сделанные чтобы не забыть где делать надрез. "Здесь! Режь скорее, в дверь уже начали долбиться! Не извиняйся, ты ведь знаешь, что это правильно!"Часто дыша, хватая ртом воздух Хикэ закрыла свои красные, опухшие глаза и тут же по телу прошёлся электрический ток. Будто она стояла в луже, в которую упал электрический провод, руки дёрнуло судорогой и Цудзи раскрыла глаза отшатнувшись.       — Давай, не медли!       — Скорее покончи с ним! — слышались голоса, которые будто плохо записанная на старую кассету аудиозапись, сначала была лишь белым шумом и со временем становилась отчётливее, а колёсико регулятора громкости стремительно, до упора скручивается до максимума. Слишком громко! Хикэ приоткрыв глаза и пошатываясь подняла руки закрывая уши ладонями, перед глазами всё плыло безумным калейдоскопом, и лишь через какое-то время, девушка развидела под собой полные трибуны, а на арене двое бойцов. Она стояла на самом верху, за спинами парней, которые не сидели на месте: прыгали на месте, просто стояли что-то выкрикивая и махая в небо кулаком.       — Ханагаки я поставил на тебя 1000 йен!       Хикэри отпустила голову и вдохнула побольше воздуха в лёгкие. Что произошло? Она ведь секунду назад... Расширив глаза девушка посмотрела на свою ладонь, а после судорожно закатала рукав куртки посмотрев на целую руку. Даже тату нет. Её извинения, нанесённые на кожу в виде азбуки Морзе пропало. Руки опустились и Хикэ почувствовала что-то в кармане, вытащив, она увидела всё ту же раскладушку. А внутри... *6 июля 2005 года*       Брови были нахмурены. Неужели опять? А может это просто галлюцинации? Может быть от страха смерти, её тригерит в подобие своей прошлой жизни? Тогда сейчас она наверное лежит в луже крови, а Андо пытается спасти её. В больницу звонить нельзя – их поймают. Возможно, у Андо получится её спасти, раз так, Хикэ может быть в этом приятном придуманным её мозгом мире. А если она останется здесь навсегда – значит её извинения наконец приняли и решили наконец-то даровать долгожданный покой в кругу любимых.       — Я его вроде уже видела. И не раз. — заметила Цунзи всматриваясь в блондина на ринге, который несмотря на крики и приказы явно не собирался драться, что-то в телефоне хотел найти. Спрятав руки в карман форменной куртки Хикэ нахмурилась. Пока Андо не спасла её и не вернула в тот ужасный мир, стоит разузнать об этом парне побольше. Увидев как парень бежит на блондина замахнувшись кулаком Хикэри втянула воздуха полной грудью и окликнула: — Стоять! Сучки. — все оглянулись, смотря на "бессмертного", кто посмел прерывать бой ещё и таким образом.       Девушка хмыкнув пошла по ступенькам, переваливаясь с одной ноги на одни спускаясь на ринг слыша перешёптывания тех, кто начал узнавать её. Если не в лицо, то хотя бы по форме. Спустившись на песчанную площадку ринга, Хикэ пошла и остановилась напротив блондина, который огляделся и убедившись, что она точно смотрит на него за переживал ещё больше. Четвёртый раз они уже встречаются, и это явно не случайно. Хикэ хотелось узнать, почему он вечно ошивается рядом если в её прошлом, его ни разу не было, она не помнит его. Тогда почему?