Новая жизнь

      Всю свою жалкую, никому ненужную жизнь он был трусом и слабаком, жалкой, никому не нужной крысой, что толпами бежали с его корабля. Он так сильно боялся людей, всей их жестокости, что они с собой несут, что со временем научился им подражать. Снаружи он выглядел злым и жестоким, способным противостоять кому угодно, а внутри он медленно, но верно возводил стены. Сквозь которые не смог бы пробиться даже сам. Он добился уважения, страха, но это лишь оболочка, красивая картинка, которую все хотят видеть. То, что он давал им видеть. Но, несмотря на всё это, он не мог сказать нет. Может, дело было в страхе, а может он просто не умел защищаться по-настоящему. Все эти ведьмы, спасители, мамочки, герои, они все как один манипулировали им. Пользовались, словно он их игрушка, которая покорно сделает все, что прикажешь. И он делал, ведь все они были сильней его, умели вырывать сердца. Чем ни одна не постеснялась выпендриться, и не раз. Словно он и так не из кожи вон лез для того, чтобы они остались довольны. Нет, им было мало, они хотели больше, им нужно было больше, чем он мог им дать. Сначала его, потом его корабль, его вещи, его жизнь. Они были одинаковы, они все его использовали. И их всех он боялся как огня. А ведь он такой же обычный человек, как и они. Он тоже желает тепла и ласки. Он хочет быть нужным и любимым. Он тоже умел любить. Пусть он и никогда не признается в этом, ни кому-либо, ни даже самому себе.       — А вот это и не правильно, — раздался совсем рядом чужой, но такой ласковый голос. Он словно лился из воздуха, такой же воздушный и легкий.       Крюк дернулся, инстинктивно оголяя шпагу, и вскочил на ноги. Ему казалось, он все проверил. Пристань должна была быть пуста.       — Кто здесь? — нервно крикнул он. Рядом слышался шум удаляющейся о мостик воды. Почему ему не дают хотя бы погрустить в одиночестве. Разве он многого просит?       — О, я понимаю твоё горе, — пропел голос, — я здесь, чтобы помочь.       — Не нужна мне ничья помощь, особенно от вас, — он замялся, голос и вправду был ему прежде не знаком. Но кто ещё это может быть, если не эта испанская семейка, у которой весь город родственники. Ну, ужас какой-то, как можно было такое пропустить, куда мать природа смотрит, спрашивается.       — Нужна, просто ты не можешь это признать. Но я не затем здесь, — Она замолчала, словно давая ему время, но вот для чего. — С этим ты разберёшься сам, как-нибудь потом, у тебя будет время. А сейчас я здесь, чтобы дать тебе шанс.       Киллиан молчал, может ему и хотелось что-либо возразить или убраться отсюда, но если это и правда чокнутая семья, убегать себе дороже.       — Ты слишком много пережил, пришло твоё время на счастье, — капитан тихо хмыкнул. Если бы хоть кто-то из тех, кто им помыкает, думал так же. — Ты сможешь снять проклятье, лишь когда…       — Стоп! — перебил он, ну что ж это такое?! Кругом одни проклятья, так теперь его самого собираются проклясть. — Какое ещё проклятье?       Не успел он договорить, как голова словно взорвалась. Он вскрикнул и свалился на колени, обхватив голову руками. Он с трудом сдерживался, чтобы не заорать на все улицу. Боль была адской. Она разъела его, казалось, что она везде, въелась под кожу и ползет под ней. Хотелось её вырвать, вытащить заразу. Но он не мог даже пошевелиться, его, словно парализовало.       — Что я там говорила? — её голос стал в разы громче и бил по голове, заставляя глухо стонать. Он и не заметил, что его голова лежит на полу между коленей. Земля была ледяной, но она дарила некое успокоение, пусть и не спасительное, но она помогала заглушить шум в голове и он смог вновь услышать голос.       — Так, и конечно, самое главное чтобы его снять, нужно будет признаться в любви человеку, которого давно уже жаждешь. Эээ, а, точно, ты сможешь заговорить только в тот момент, когда точно будешь готов. Ты должен признаться в первую очередь себе, а с прочим разберётесь. Вроде ничего не забыла, пока! Я в тебя верю! — голос затих, похоже, его владелец исчез. Оставляя его со всей этой фигнёй. Голова уже не ныла, он просто её не чувствовал, точно так же как и всего остального тела. Его что, парализовало? Или он умирает? Или уже умер? Он даже не мог сказать, что в данной ситуации хуже. А потом пришла тьма. Холодная и всепоглощающая, утягивающая его туда, где тихо и спокойно.       Он очнулся от лютого холода и не менее ужасной боли. Она была везде, словно его переехали, может, так и было? Он никак не мог вспомнить, что случилось и где он находится.       Шел дождь, не просто дождик, нет, ливень, что постепенно переходит в град. Поливало нещадно, не так как во времена бурь, в которых он побывал, но и не легче. Может разница в том, что он сейчас на суше?       Киллиан приоткрыл глаза, похоже, он распластался на земле. Где-то рядом шумела вода. Причем не слабо, ему казалось, что она совсем рядом, но он её не видел. Мог лишь отчётливо слышать, представляя волны, бьющиеся о причал. Нужно было убираться отсюда. Но тело не слушалось, сопротивлялось и отказывалось отзываться. Но он был бы не капитаном Крюком, если бы сдался и поддался панике. Нельзя, паника - это проигрыш, а проигрыш это последнее чего он позволит допустить. Поборовшись ещё какое-то время, он почувствовал руку, кажется,… он не был в этом уверен. Но это больше чем ничего, а потому он оперся на доступную конечность и попытался приподнять свою безжизненную тушу. Боль, словно электрический ток, пробежала по всему телу, но он не отступил, не позволил себе упасть и сжаться в комочек, хотя так хотелось.       Вновь открыв глаза, и когда он успел их закрыть? Он различил совсем рядом шерсть. Темная, хотя, может, дело во тьме, что его окружала. Он заметил лапу, что опиралась на землю и в голове пробежали нехорошие мысли. Он попробовал двинуть рукой и к его ужасу, лапа шевельнулась. Он чуть не заорал, хотя, может и заорал, кто ж знает, как кричат эти существа. Из его рта, или как он там, вырвались тишь жалкие хрипы. Он не понял, толи охрип, толи такие звуки издает то, во что он сейчас превращён. Проклятье… ну конечно, как он мог забыть! Голос говорил про проклятье, почему же не сказал, как оно действует, хотя это и неудивительно, зачем ему это говорить. Испортить интригу, нет уж, но теперь он вспомнил, а значит, вспомнил и как… черт, черт-черт-черт! Он вспомнил, вспомнил его слова, похоже, он навсегда проклят. Такое ему не выполнить. Ни-ко-гда! Он ведь даже ни в кого не влюблён. И никогда не был. В кого тут влюбляется, когда все как один стараются его использовать.       Отогнав мрачные мысли, он постарался, заполнил голову решениями, что же делать в конкретной ситуации. Как двигаться и главное куда? У кого попросить помощи и дадут ли ему её? Слишком сложно и невыполнимо. А потому он отодвинул все остальное, оставляя лишь мысль о движении.       Если его левая рука это лапа, значит и права тоже. Вот же, а ведь он только вчера попросил у крокодила вернуть ему руку. Хотел уплыть, изменить хоть что-то в своей жизни. Что ж, изменил, не спорю, ехидно усмехнулся голос в его голове. Кажется, он сходит с ума, пробежала ещё одна мысль, и он силой заставил себя перевести взгляд на лапу.       Вдруг где-то вдалеке громыхнуло и он неожиданно, для самого себя, подскочил и бросился бежать. Несколько секунд это проходило как во сне, а потом дымка исчезла. Он замер, тело болело и пульсировало. Слишком резкое движение, он не успел привыкнуть к новому телу. Было холодно, тело пульсировало, он чувствовал подступающую обречённость. Нужно спрятаться, вопил какой-то голос внутри него. Может это инстинкт, кажется, животные живут ими, а значит, они теперь есть и у него.       Он неуверенно дёрнулся вперёд, пытаясь начать движение, но получилось это плохо. Он споткнулся и упал мордочкой в землю. Ррррр. Да что ж, это такое?!       Рядом открылась дверь, и он позволил инстинктам взять вверх, а они бросились в тепло, с чем он был полностью согласен. Проскользнув около чьих-то ног, он забился в угол комнаты, желая оставаться незамеченным. Его потряхивало. Не прислушиваясь к крикам, что были едва слышны из-за шума ветра и дождя, он сжался в комочек и позволил себе уснуть. Нельзя так, конечно, он в чужом логове, кто знает, кто здесь обитает, и что он сделает с ним. Но он слишком выдохся для одного вечера.       — Только грызунов мне здесь не хватало, — как сквозь шум донёсся до него смутно знакомый голос. А в следующий раз он почувствовал, удар чем-то колючим и полутвердым.       Взвизгнув, он вскочил на ноги, ну да, на лапы. Он к этому никогда не привыкнет. Но все это блекло перед человеком, который возвышался над ним. Его ночной кошмар – сам крокодил. И пусть он давно уже не выглядел подобно страшилищу, он до чёртиков его боялся. Да, он говорил всем и каждому, что крокодил его главный враг и что он мечтает его убить. Но, то есть, в самом деле? Они в самом деле думали, что он за 200 лет, что прошло после того случая с Милой, не придумал бы как его убить или не попытался. Да кто, какой идиот в это верил. Он наврал всем об этом для шарма и сбежал в Нетландию. Может и не специально, но оставаться там так долго было только его желание, о коем Питер прекрасно знал. У них было соглашение, Крюк ловил беглецов, что пытались сбежать ночью, когда Питер был занят своей личной жизнью, а Питер взамен, делал вид, что не выпускает его с острова, для команды. Все были довольны, все были счастливы. Но это не могло длиться вечно, и он, так или иначе, был «выкран» из райского места.       Возвращаясь к крокодилу, тот возвышался над ним с полным отвращением, сжимая в руках веник. Почему он не использовал магию, Крюк мог лишь догадываться, ну нравился ему лупить животных, его дело. Но не тогда когда сам Киллиан животное, которое он лупит.       Киллиан не знал, как поступать в подобной ситуации. Забегая, он не подозревал, чей это магазинчик, а сейчас, что он теряет сейчас. Свою жизнь он потерял ещё давно, тело тоже, теперь его ничего не держит и не заставляет поступать так, как от него ожидают.       Он напустил на себя такой грозный взгляд, на который только был способен. Наверное, это выглядело смешно, так как крокодил рассмеялся.       — Да уж, забавно, но меня не впечатлишь недовольной мордочкой. Брысь отсюда, — он слова толкнул его веником в сторону выхода. Крюк замялся, ситуация шла к тому, чтобы уступить. Но тут за окном полыхнуло, и раздался треск, словно дерево переломило пополам. Пират подскочил, как ошпаренный и бросился вглубь магазина. Он спрятался между двумя огромными вазами, стоящими около стены, так, что из его укрытия создавался отличный вид на кассу, за которой обычно стоял крокодил.       Тот исчез за шторой, напоследок кинув, что после грозы он должен будет убраться. Ещё чего, у него новая жизнь, а здесь он будет другим. Хотя, может, стоит начать новую жизнь не здесь. Что, если крокодил узнает кто он, и тогда решит прибить. Вряд ли хоть кто-то будет за него переживать. Поищут для вида и махнут рукой. Всегда так было. А что, если крокодил сможет его расколдовать? Тогда можно было сбежать от него и от всех. Все будут думать, что он умер или ещё что-то в этом духе. Но, что если темный убьет его сразу, или сбежать от него не получится? Это становилось слишком сложным. Пора было найти зеркало, смирился Киллиан и выглянул из своего укрытия. Крокодил не показался, и он решил выйти и оглядеться. Ступая медленно, благо это позволяли его лапки, он подошёл к кассе. Обойдя её, он нашел то, чего искал – зеркало. Несколько секунд он, молча, глядел на него, не решаясь подойти. Но любопытство пересилило. Крюк двинулся вперёд. Наверно в большем шоке он не был ещё никогда. Он каменным изваянием застыл возле гладкой поверхности. Нет. Нет! Это наверняка заколдованное зеркало и это не он. Просто не мог быть он!       В большом, красивом покрытым лёгким слоем пыли зеркале отражался большой пушистый кот. Кот! Он был черный, только шея, переходящая к телу была беленькой. Сейчас шерсть была мокрой и спутанной, но почему-то он был уверен, что если его высушить и причесать он был бы красивее. А большие голубые глаза как никогда подчеркивали его. Боже, спасибо хоть за это, он очень красивый кот. Наверное, красивый, но не сейчас. Сейчас он выглядел потрепанно и как-то жалобно.       — Жалкий видок, — раздавшийся голос крокодила заставил его вздрогнуть и поджать уши. Ого, так он выглядел как-то слишком жалостно. Как он это сделал? И как вернуть все обратно?       Крокодил лишь улыбнулся одной из своих ‘улыбочек’, которые он всегда ненавидел. Не видя способа для отхода, он зашипел на него. Боже, какой же он ущербный. Выхода не находилось и он начал даже подумать о том, чтобы сбежать обратно за вазы.       — В чем цель прихода? — странно, в его голосе так и сквозила серьезность, но на лице продолжала играть улыбка. Они были знакомы слишком долго, непозволительно долго, сказал бы Крюк, если бы кто додумался спросить его. — Сделка?       Крюк уставился на него. Понял, он понял, кто перед ним. Или нет? Что именно он понял? Может, он просто догадался, что перед ним не кот, а человек. Но не знает что это именно он. Как же сложно. Ему ужасно сильно захотелось замотать головой, сделки с темным ему нужно было меньше всего на свете. Но он решил придерживаться своей прежней версии. Крокодил просто проверял, он не знает что ты это ты.       А потому собрав всю гордость в кулак, он, пристально смотря на темного, поднял лапу и прошелся по ней языком. Лапа была мокрая и грязная, и от этого становилось противно. Но он терпел, смотря на крокодила так, словно бросал тому вызов.       — Раз так, придется привести тебя в порядок, — крокодил потянулся к нему, и все хваленая выдержка Киллиан полетела к чертям. Он подскочил, как ошпаренный и бросился прочь. Он пронесся мимо стола, чуть не врезавшись в него. Нет-нет-нет, вот чего он не сможет допустить так это того, чтобы крокодил трогал его. Просто касался или еще чего хуже. Страх внутри него вопил и истерил, заставляя нестись дальше. Он врезался во входную дверь, но та не поддалась. Привстав на задних лапах, он начал царапать её когтями.       Он слышал позади себя неторопливые шаги, его прижали к стенке. Хотелось сжаться в клубок или оказался где-то в безопасности. Но истерика не позволяла ему сдаваться так просто. И тут, словно по заказу дверь распахнулась, отодвинув его. Но прежде чем он бросился бы прочь, он увидел того, кого принесло в лавку Голда. Эмма. Та самая, которая попользовалась им, притворяясь, что влюблена в него, а как дело дошло до чего-то существенного, она бросила его. Ведь посмотрите на неё – великая спасительница, мать одиночка, которая, кстати, бросила сына!, не забываем, и та, что влюблена лишь в своего Бэлфаера, который, кстати, умер несколько лет назад! Черт! Ну почему именно она? Это мог быть кто угодно, но пришла именно она.       — Мистер Голд, нужна помощь, — с ходу заявила она. Крюк давно уже заметил, что эта чокнутая семья вертит крокодилом как хочет. И почему это великий темный должен им подчиниться, ах да, она же мать его, так, вспомним, ну конечно, внука, черт бы тебя побрал. Его всегда раздражали родственные связи в этой семье. А уж когда он узнал что даже Питер, тот самый Питер что торчал на своем острове, часть их семьи, то чуть не упал со стула со смеху. Куда не глянь одна родня. Да, это прикольно и полезно, но только смотря для кого.       — И что же случилось на этот раз, мисс Свон? — он даже не скрыл свою язвительность, и в некотором роде он поддерживал его. Но только в некотором.       — Питер Пен здесь! — выпалила она, проигнорировав его недружелюбие. На этот раз застыли без слов оба. Крюк и так не мог ничего говорить, но был в шоке. А крокодил выглядел шокировано и задумчиво.       — Вы уверенны? — наконец, спросил он, когда Киллиан начал переживать за его адекватность.       — Да, — нетерпеливо выдала Эмма и опасливо оглянулась на улицу.       — Вот значит что за гроза, — задумчиво, похоже, самому себе сказал темный. — Гроза всегда предвестник чего-то темного. А мой отец самый темный персонаж нашей сказки.       Но и у него есть свое счастье. Если бы мог, Крюк закричал бы. Как же так, они снова собираются портить кому-то шанс на счастье. Как когда-то испортили ему. Нет уж, он этого не позволит! Он хорошо знает Питера и знает что именно ему нужно, или лучше сказать кто.       — Кстати, мисс Свон, не хотели бы взять себе питомца? — Крюк замер, он ведь не серьезно, правда. Нет! Кто угодно, но не она! Похоже, крокодил уловил панику в глубине его глаз, так как по его лицу расплылась улыбка.       — Что? Питомца? — Эмма проследила за взглядом хозяина лавки и увидела его. Черт. Она улыбнулась и присела перед ним. — Приветик, чумазик. Хочешь пойти со мной?       Она потянула к нему руки, но Крюк уже мысленно пришел к выводу, что лучше крокодил, чем это исчадье ада. А потому увернулся от её рук и подлетел к крокодилу. Ладно, самому себе ответил он и как-то странно выгнувшись, попробовал, потереться об его ноги. Выходило странно, и он не был уверен, что правдоподобно. Спокойно, все это лишь бы она ушла, помни об этом. Но сам факт, что он касается чьих-то ног, был отвратителен. Кажется, от только сейчас понял. Дело не в крокодиле, а в людях, в общем. Он так давно закрылся, что не хотел, чтобы люди касались его, считая это слишком личным, тем, что всегда должно быть только его. Любое, даже случайное касание, вызывало в нём внутренний страх и подсознательный ужас. Он чувствовал, будто кто-то пытался пробраться сквозь его барьеры. Это открытие стало слишком внезапным и слишком пугающим. Интересно, смог бы он впустить хоть кого-нибудь. Может, кого-то кого не знает, хотя нет. С чужими ещё сложнее, уж лучше те, кого хоть как-то знаешь. Знаешь, что от них ожидать. Это делает тебя спокойным, ведь всегда можно подстроиться или придумать путь к отступлению согласно человеку и его повадкам.       — Что ж, — задумчиво пробормотала Эмма, словно думала о чем-то слишком непонятном для неё. — Подумай, что делать с твоим отцом. Но если он приблизится к Генри, сам же пожалеет.       Она поднялась, осмотрела магазин брезгливым взглядом, словно была выше всего этого и вышла, не закрыв дверь.       Киллиан всегда раздражали такие люди. Те, кто считал себя не такими, какими они были. И Эмма была одной из них. Она была высокомерна и была о себе, куда большего мнения, чем там было. И что самое плохое, её семейка только поддерживала её, вместо того чтобы толкнуть на правильный путь. Он пытался вразумить её, за что получил: что он самый никчёмный, жалкий и никому не нужный пиратишка с дырявым кораблем. Он, как сейчас помнил её слова, как она смеялась над ним. А ведь он хотел помочь. Хотя, кому нужна его помощь? Он не может помочь даже самому себе, что уж говорить об остальных. К тому же люди не хотят, чтобы им помогали, им нравятся их тараканы, а расставаться с ними значит признавать, что они у них есть, а это сложно. Даже слишком. Увлёкшись, он не заметил опасность и понял это лишь когда почувствовал чужие руки. С силой сжав зубы, сдерживаясь чтобы не покусать крокодила, он позволил принести его в ванну. Так, Киллиан, тебе не помешало бы смыть с себя грязь, это тебе на пользу. Но, что-то намного сильнее его всеми силами рвалось прочь, и он вдруг понял, что дело не в крокодила, а в воде. Странно, он никогда не боялся воды и не избегал её. Может, это опять инстинкты. Он мысленно ужаснулся, если они такие сильные, он понятия не имел, как с ними бороться. Они словно были частью его, но в то же время и чем-то самостоятельным, не зависящим от него, скорее он зависел от них.       — Тихо, — раздался рядом тихий шепот, от которого у него шерсть встала дыбом. Он постарался расслабиться, но лапы сами собой начинали отбиваться. И когда он оказался в ванне, то почувствовал неукротимое желание убраться куда подальше. Но крокодил не был бы таким вредным, если бы не перешёл к воде прежде, чем он успел бы привыкнуть. Холодная вода обрушилась на него ледяным потоком. Он взвизгнул, по крайней мере, именно так это звучало, и постарался выбраться. Но лапы заскользили по гладкой поверхности, и он скатился обратно. Чувствуя подступающую истерику, он попробовал ещё раз, но снова потерпел неудачу.       Немного собравшись, он посмотрел на крокодила, что внимательно наблюдал за ним. Специально же, гад.       Вода постепенно начала набирается, и он вновь предпринял попытку вылезти. Он был близок к цели, когда крокодил осторожно, но в то же время властно подхватил его под лапы, вынуждая оставаться в ванной. Это превращалось в нечто сюрреалистическое. Не желая оставаться в долгу, он постарался поцарапать темного, но тот лишь чуть сильнее прижал его лапки к телу. Он извернулся, желая найти выход из западни, куда сам себя и загнал, но тот лишь чуть отодвинул его от края.       Киллиан хотел, возмутился, но получилось лишь обиженно жалобное мяуканье.       — Что ты боишься? Я ведь тебя не топлю, — ага, только этого ещё не хватало, чтобы темный начал душить его в чужой ванной. Да это же позор на всю оставшуюся жизнь и все следующие.       Он снова мяукнул, на что крокодил лишь ухмыльнулся. Поняв, что таким путем он на свободе не окажется, Крюк начал оглядываться. Что он там ожидал увидеть, кажется и сам не знал. Наверно, он просто хотел уйти от проницательного взгляда крокодила, что, не отрываясь, смотрел на него.       Он и не заметил, что вода уже набралась, а понял лишь когда крокодил начал опускать его в воду. Чувствуя тягу к свободе, он с силой дёрнулся и попытался укусить темного. Тот вовремя передвинул руку, может оно и к лучшему, кто знает, что бы тот за это ему сделал. Все, что было ниже его передних лап, было мокрое, и это было противно. Он вцепился лапами в край ванны и постарался выбраться.       Но с крокодилом трюк не прошел и тот с некоторой силой усадил его в воду. Зафиксировав положение одной рукой, придавив его за спину, он начал свободной рукой понемногу, за что спасибо, поливать на него воду.       На миг его железная хватка ослабла, и Крюк резко дёрнулся. Вода разлетелась во все стороны, попадая и на темного. Наверно, стоило бы умерить пыл, но у него было жуткое ощущение, что он сейчас утонет. Воды вроде было мало, и он мог бы лёжа спокойно дышать, но чувство что он захлебнётся, не отступало. Страх был сильнее его, он не мог с ним бороться.       Он дёрнулся куда-то в бок, и почти смог вылезти, если бы его снова не остановили. Не в силах выбраться, он вцепился в руку, которая крепко его держала.       — Ну-ну, — успокаивающе, проговорил крокодил. Слышать от него такое было странно и неправильно. И Киллиан начинал считать, что сошел с ума. Ну как такое могло быть на самом деле.       Все-то время, что крокодил мыл его, он никак не мог избавиться от ощущения нереальности. Хотя, он же все это ощущает, разве галлюцинации бывают осязаемы? Вот-вот, не бывают или всё же...? Темный намылил его чем-то пахнущим, и вновь окунул в воду. После чего вытащил и принялся тереть полотенцем.       Когда он, наконец, отпустил его, кот поскорей поспешил к зеркалу. Мало того что от него воняло какой-то дрянью так, что за версту можно унюхать, так он теперь ещё и выглядел растрёпанным.       Почему-то захотелось вылизать эту противную шерсть. И он, повинуясь, желанию облизал шёрстку. Та, на вид, стало лучше, и он продолжил. Ого, насколько же он сейчас гибкий. Он мог запросто достать языком до своей спины, и это было так здорово и так странно. Закончив с прихорашиванием, он поспешил к выходу. Нужно заняться по-настоящему важным делом. А именно, найти Питера. Он знал, куда именно тот придет. Остановившись около выхода, он оглянулся, но темный не вышел. Странно это как-то, может, он думает, что тот уже ушел. Но тогда почему не закрыл дверь? Или же он ждет, когда он уйдет? Но тогда почему не вылез удостовериться? Слишком много вопросов и как назло ни одного ответа.       Он выскользнул за дверь. На улице было непривычно хорошо. Судя по солнцу часов – поддень. Редкие люди, что попадались на улице, не обращали на него внимания. А он был тому только рад. Ему не нужна была лишняя слежка. Добравшись до края города, он нервно огляделся. Но кроме незнакомой парочки, идущей вдалеке, он никого не увидел. Это плохо, с этими ведьмами никогда и ни в чем нельзя быть уверенным. Но выбора не было. Нужно было спешить, он ещё не знал как поступит, но знал, что должен хотя бы попытаться. Он не позволит им загубить ещё одно счастье.       Он бежал по лесной дорожке, периодически оборачиваясь и прислушиваясь к любому звуку. Не успел он выйти на поляну, а уже увидел его.       Питер сидел на краю колодца, низко опустив голову. Все такой же юный, ну конечно, он ведь проводил «выходные» в мире мёртвых, а там не стареют. Он знает, он там был, он тоже умирал. Ради них он отдал свою жизнь. Но все это в прошлом, пришло время исправлять свои ошибки.       Медленно он подошёл к парню. Тот вскинул голову, почувствовав чужака, и его светло-карие глаза с недоверием упёрлись в кота, что сел перед ним.       — Шпион?       Киллиан покачал головой, неплохой способ общения. К тому же Питер любит игры. Так почему же им не сыграть.       Питер ухмыльнулся и спрыгнул, оказываясь прямо перед ним. Он готов был играть, и этот азарт отражался в его глазах. Но все же Крюк видел в них то, что сам же прятал за тысячью замков – грусть, боль, обречённость. Но не сегодня, он знает, где тот, кто был нужен Питеру, но не знал, как сказать ему об этом.       — Знаешь кто я? — кивок.       — Знаешь Румпеля? — кивок. Улыбка на лице Питера скала шире, он начинает перебирать людей, вряд ли на это уйдет много времени.       — Знаешь кто я для него? — кивок. В назад Питера появились искры. Круг сузился до чокнутой семейки.       Киллиан заметил взгляд на его лапу, где прежде был крюк. Ничего, он догадается.       — Давно меня знаешь? — он не стал бы спрашивать, если бы не был уверен, а значит, он понял. Кот кивнул и поднял лапу.       Глаза Питера заблестели. Но лицо приняло задумчивый вид. Они жили рядом почти сто лет, такого человека ты знаешь лучше, чем себя.       — Это они сделали с тобой? — они оба поняли, о ком он говорит. Как бы сильно Крюк не хотел кивнуть, он покачал головой, ведь в этот раз они и вправду были не у дел.       — Понятно, ты здесь не чтобы это исправить, верно? — кивок.       — Раз ты знаешь, что я вернулся, значит, знают и они, — кивок.       — Они его забрали, — игра закончилась, но Крюк все равно кивнул.       — Ты знаешь где? — догадался Питер и Киллиан вновь кивнул.       Парень вскочил на ноги, он выглядел встревоженно.       — Где? Отвели меня туда! — Киллиан покачал головой.       На лице Питера отразилась ярость, а после он поморщился. Он вновь запрыгнул на колодец, руками вцепляясь в волосы.       — Они пожалеют! — прорычал он. — Я из всех перебью, всех до одного. Я найду его!       Киллиану было больно только смотреть на его муки. Он знал, где он, но если Питер сейчас ломается туда, они его подкараулят и хана его сказке.       — Почему ты не хочешь сказать? Дал клятву? — отрицание. — Не знаешь? — отрицание. Питер молчал, переваривая информацию. — Они там? — Он не знаю, что на это ответить. Кто знает, есть ли они там, а потому он сначала кивнул, а потом покачал головой.       — Значит, в этом все дело, — отозвался Питер, и они замолчали. Крюк догадывался, о чем тот думает, но не мог хотя бы подбодрить. Он не может говорить, а все потому, что никого не любит. Глупая богиня! Что б её! Её не должна касаться его личная жизнь, подумаешь у него никого нет, это как говорится каждому свое.       — Они знают об… этом? — Питер махнул в его сторону рукой. Отрицание. — Все становится интереснее. Ты уже нашел, где спрятаться, — Киллиан не понял вопрос это или утверждение, но все равно кивнул. — Ты уверен, что они тебя не найдут? — кивок. Питер улыбнулся, но это не было одна из тех улыбок, что делала его очаровательным злодеем. Нет, это была улыбка того, кто прошел через разлуку, боль и слёзы. И Крюку слишком хорошо было это знакомо.       — Ты единственный кто понимает, — тихо прошептал Питер, низко опустив голову. На него это было не похоже. Тот не любил откровенничать, разве что с ним, но это другое. Раз он решил поговорить с прежним товарищем, значит, он достиг точки невозврата и ему нужно выговориться.       Крюк-кот неуверенно приблизился к Парню. Он должен был его коснуться, утешить, сделать, хотя что-то.       Собрав всю свою уверенность в кулак, если так вообще можно выразиться в данной ситуации, он прыгнул на край колодца. Чуть не свалившись внутрь, он оказался возле парня. Тот даже не шелохнулся после его прихода. Киллиан чуть задел его лапкой. Да, будь у него сейчас руки, можно было бы обнять его или хотя бы нормально похлопать по плечу. А так, это было странно.       — Почему от тебя так воняет? — поморщился Питер и поднял на него взгляд. Его нос был сморщен, а на лице играло нескрываемое отвращение. — Я сначала не заметил, но сейчас. Ты что-то облил на себя? Запах такой, будто это зелье, причем чертовски сильное.       Ну конечно, крокодил чем-то его облил. Вот значит, что это было. Но зачем ему это? Может, он хотел его расколдовать? А может, это какой-то яд? Но он не заметил, чтобы с ним что-либо произошло, а значит, это было что-то не влияющее на него. По крайней мере физически, если, конечно, не считать запах, но может это какой-то побочный эффект.       — Тебе пора идти, — не глядя на него, сказал Питер. Он смотрел куда-то вдаль, но словно и не туда, его взгляд словно был не здесь. Ну да, один из побочных эффектов смерти, жизнь уже не становится прежней. Когда он сам вернулся из-за грани, первое время он слышал голоса. Они преследовали его, не давая спокойно выдохнуть. С потребностями тоже были изменения. Ему нужно было меньше воздуха, меньше пиши и вообще, он иногда все ещё ощущал себя мертвым. Его сердце почти не билось, пульс было сложно нащупать, может, его и не было совсем. Вот темный – он воскрес, но только внешне, внутри он все ещё мертв. Его сердце не бьётся, он не нуждается в воздухе и прочей фигне. Она словно привычка, кто-то продолжает жить как раньше, а кто-то перестраиваться. Он относился ко вторым. Смысл цепляется за прошлое, когда есть шанс жить настоящим. А, и самое главное, ощущения живых. Для них, они – умершие, были жутко холодными и, находясь рядом можно было почувствовать смерть. Она словно витала в воздухе. Но другое дело, они, когда он касался Питера, тот не казался ему ледяным, напротив он был теплым. После возвращения тепла не хватало. Обычные люди были на ощупь, словно что-то адское, касаясь их, его бросало в адский огонь. Но в одиночку, понемногу начинал одолевать лютый холод, который ужасно сильно хотелось заполнить, чьим-то теплом. Единственные, кто подходил это были такие же воскресшие и те, кто умирал фиктивно. Как говорят врачи, в своих непонятных объяснениях, клиническая смерть. Это странное слово переводили как неполная смерть. Странно, но если по ихнему, это последствия заклятия вечный сон. Во время него человек умирает, но не до конца. Лишь частично, а потому, когда он коснулся Генри или Дэвида, то почувствовал тепло. Оно было немного не таким, как от Питера, но и не таким, как от людей. Но все же они было ближе к нему, чем живые люди. Как они сами это ощущали, он понятия не имел, его никто не просвещал. Но он был более чем уверен, что им было чем-то хуже, чем ему. Но не о том сейчас.       Очнувшись от мыслей, он кивнул Питеру и спрыгнул вниз. Ничего себе, поразился он, когда приземлился точно на лапы.       — Следи, чтобы никто не догадался. — Напоследок бросил Пен и в следующий момент исчез в темно-зелёной дымке.       Закатив глаза, он побежал прочь от места, где все началось. Слишком много проклятий случилось именно здесь. Даже магия пришла отсюда. Он не знал плохо это или нет, в конце концов, от магии слишком много проблем.       Сколько ж он там просидел, на улице так и сновали люди. Он заметил Реджину и Белоснежку, что ошивались возле лавки Голда. Следят, понял Крюк. Ну, ничего, решил он, они ещё пожалеют, что решили продолжать портить чужие жизни.       Прокравшись мимо них, благо они спорили о чем-то важном, для них, разумеется, он проскользнул в лавку. Ни крокодила, ни одного из сообщников он здесь не нашел. А потому, чувствуя себя безнаказанным, он двинулся к баночкам, что стояли у крокодила на столе. Одна из баночек была синего цвета и выглядела такой заманчивой, что он не удержался. Не сильно зажав её в зубах, он тихо скользнул к двери. Они продолжали спорить, как удачно. Надеюсь, темный далеко, не хотелось, чтобы ему досталось из-за него. И чего это он так за него переживает, одёрнул себя Киллиан. Так, если просто кинуть банку, есть вероятность, что она не разобьётся, а значит, нужно её открыть. Поставив её на пол, он как мог, вцепился в неё лапками, и резко дёрнул пробку вверх. К его удивлению та поддалась. Баночка выскользнула из лап и, крутанувшись в воздухе, упала на землю, разбившись вдребезги.       Поняв, что ничем хорошим это не светит, он отшатнулся от двери, куда уже успели подойти горе-шпионы.       — Что за? — Начала Реджина, но вдруг закашлялась, и, вытолкнув Белоснежку, поспешила убраться подальше от магазина.       До Крюка начало доходить, что он в западне. С улицы он слышал взволнованные голоса, похоже, их стало больше, но сейчас ему было не до этого. Ибо перед ним стоял Робин Гуд. Да уж, он ожидал увидеть кого угодно, но не мертвого дружка Злой Королевы. Он его почти не знал, почему он его видит? У него какие-то неправильные галлюцинации, если это вообще они.       — Робин? — За Робином стояла Реджина, видимо, она вернулась в лавку. Почему он этого не заметил? — Что…? Как это возможно?       Она закрыла рот и шокировано уставилась на галлюцинацию. Но Киллиану было на это плевать. Почему, черт тебя побери, он видит те же галюны, что и Королева?!       — Да, все произошла так внезапно, — послышался голос Мери Маргарет и через несколько секунд она и крокодил вошли в лавку.       Темный оглядел Реджину, после чего опустился на корточки. Он осмотрел осколки, встал и двинулся к столу. Похоже, поняв какой баночки, не хватает, он вернулся к Белоснежке.       — Какого чета вы здесь делали? — Белоснежка кинула взгляд полный немой просьбы на Реджину, но та все так же во все глаза глазков на Робина. И со стороны это наверно выглядело жутко. — Она под действием зелья, так что в ближайшее время с ней не поговоришь. Люди, что попадают под действие этого зелья, застревает в галлюцинациях.       Киллиан чуть было не фыркнул, он не застрял. Все так же мог здраво соображать и видел не только Робина, но и всех остальных.       — Это можно как-то исправить? — нетерпеливо перебила его Белоснежка. Киллиан против воли вновь посочувствовал темному. И как он до сих пор не поубивал из всех, откуда такие железные нервы? Эх, вот бы крокодил и его научил так же терпеть этих вездесущих гадов.       Крокодил поморщился, явно подумав о том же что и он, после чего медленно выдохнул успокаиваясь. И все так же медленно, словно пытался донести до умалишенного, начал говорить.       — Если бы у кого-то из нас была бы с ней связь, все было бы проще, — Белоснежка нахмурились, и ещё раз посмотрела на Реджину, что тянула руки к Робину. Но о том, что это Робин знал только он, Белоснежке же казалось, что она тянется в никуда.       — Но, если у нас нет связи, что тогда? — она говорила медленно, словно боялась услышать печальную весть.       — Всегда есть те, кто находится на границе миров. Коты, например, они могут чувствовать присутствие духов и прочих нечистых сил, — крокодил посмотрел прямо на него, и до Крюка дошло, что он с самого начала знал, что он здесь.       — Коты? — озадаченно спросила принцесса. Но тут её взгляд упёрся в него. — А! У вас есть кот?!       И это все что её волнует? Серьезно? Да что с ними не так? Ну, хочет человек завести домашнего питомца и что с этого, зачем сразу же сразу раздувать трагедию.       — Не думаю что это к месту, — холодно отрезал крокодил тоном, от которого у него шерсть встала дыбом, а Мери Маргарет подавилась воздухом, зарёкшись в дальнейшем лезть в личную жизнь Голда.       — Да… — все ещё шокировано пробормотала она. — Что нужно делать?       — Для начала я приготовлю противоядие, — снова завораживающим тоном начал Голд, медленно подталкивая гостью к выходу. — А когда оно будет готово, я займусь её возвращением.       — Да, а я…? — уже за пределами лавки спросила принцесса.       — А вы, проследите, чтобы сюда никто не явился или я могу случааайно испортить противоядие, — ох уж эти тянущиеся нотки, но в сумме с внешним величием это смотрелось эффектно. Вот бы и ему кого-то кто смог бы всех от него отпугивать.       И прежде чем надоедливую гостью успела бы ещё хоть что-то сказать, крокодил захлопнул дверь, чуть не попав ей по носу.       Секунду в лавке царила тишина. После чего темный повернулся к нему, взглядом пригвождая его к полу.       — Зелье-галлюциноген, серьёзно? — он не понял, ругает ли он его или просто спрашивает, но решил ничего не предпринимать. Ему нужно было оставаться здесь как можно дольше, ведь это и вправду было единственное место, где его никто не будет искать. И пусть он чувствовал себя здесь не в своей тарелке, пусть каждую секунду и ожидал нападения, он должен был пренебречь собой ради счастья другого.       — Значит, решил остаться? — вновь спрашивает крокодил, только на этот раз он присаживается на корточки так, что если захочет, может без проблем схватить его. Но Киллиан будет теперь, что бы темный не сделал, ведь он обещал! И он сдержит это обещание. Какая разница чего хочет он сам, он давно уже понял, что у него счастья не будет, такова уж его сказка.       Крокодил внимательно за ним наблюдал. После чего, потянул к нему руку. Терпи, приказал он себе! Терпи! На его шее что-то щёлкнуло и темный убрал руку.       Чуть склонив голову, он понял что это. Ошейник. Черт бы побрал этого бессмертного! Надеть на него ошейник! Да как он смеет?! Никто не может ограничивать его, держать на цепи словно собака, не может, по крайней мере, в этой, его новой жизни. Он только сейчас понял, что именно так и выглядела вся его жизнь, он сидел на цепи, а его «хозяева» дёргали за неё. От этого стало противно и мерзко, за себя, за свою жизнь и за несправедливую судьбу, что опять издевается над ним.       — Это оберег, — вдруг выдал крокодил, после чего встал и двинулся к Реджине. Оберег, серьезно? Зачем он ему? И главное, почему крокодил дал его ему?       Темный, был всецело поглощён рассматриванием пострадавшей, а потому Киллиан двинулся к зеркалу. Ошейник представлял из себя тонкую черную полосу, на которую крепилось небольшое украшение в виде звёзды заключённой в круг. Судя по цвету, она была золотой, или же это было что-то ещё, с чем он прежде не сталкивался. Он когда-то хорошо разбирался в истинности золота, но сейчас… Он не мог его даже потрогать, куда уж там понять. По отражению что ли?       — Для кота, ты слишком часто вертишься перед зеркалом. Девица что ли? — ехидно посмеялся крокодил, доставая какие-то порошки из верхних полок. А ведь крокодил прав, раньше он мог месяцами не заглядывать в зеркало, правда, это потому что зеркала на борту не было, но то не суть. Он попытался, вспомнить, замечал ли прежде за собой, что часто глазеет на свое отражение. Но в голову ничего не шло. А потому он вернулся в настоящее. Неужели превращение в кота сделало его девкой, что постоянно любуется на себя, прикидывая все ли в ней идеально. Черт.       Он отшатнулся от стекла и медленно отошёл от него, так на всякий случай. Какая разница как он выглядит, словно мантру заверял он сам себя, медленно бредя по комнате. Хорошо, что он не подумал оглянуться, а то наткнулся бы на насмешливый взгляд темного, что внимательно за ним наблюдал.       Как жаль, что ему сейчас не с кем было поговорить. Так хотелось хоть что-нибудь сделать, а не просто прятался в чужой барахолке. И зачем, интересно крокодил тащит все это к себе домой. Домой…       Он замер, и медленно оглянулся на шторку, что отделяла магазин от его личных покоев. А почему бы не посмотреть что там. Как живёт темный.       Покосившись на крокодила, что полностью ушел в работу, он медленно, стараясь не привлекать лишнего внимания, двинулся к ширме. Путь прошел на удивление спокойно. Темный, похоже, и вправду был полностью погружён в работу, толи во всем этом крылся скрытый подконтекст, который он – Крюк – не понимал.       В последний раз окинув взглядом помещение, зацепившись за Робина, что медленно двигался по комнате, он прошмыгнул за шторы. Там оказалась все так же заваленная всяким барахлом комната. Посредине стоял стол, обставленный всякими штучками, назначения которых Крюку были непонятны. Скорей всего крокодил уносил сюда то, что требовало более кропотливой работы, и не могло быть испорчено из-за набежавших посетителей.       Позади, во всю стену расположился шкаф, обставленный различными колбами, банками и прочим барахлом. А слева, около него, сразу за шкафом со стеклянными дверцами расположился небольшой диван. Он выглядел старым и потрёпанным, но отчего-то выглядел таким мягким и удобным. Наверно, это снова его внутренний кот, понял Киллиан, но желание оказаться на мягком диване оказалось сильнее. Ну, в самом деле, не лежит же здесь крокодил, после работы. От подобных мыслей ему стало смешно. А потому он, не давая себе шанса передумать, запрыгнул на софу. Она и вправду оказалась жутко удобной, он и не заметил, как развалился на ней.