Новая жизнь

      Его разбудило лёгкое поглаживание по голове. Что это ещё за номер? Зашипев, он дёрнул головой, в надежде уйти от вторжения в его личное пространство. Он никогда не любил прикосновений. Оно были чем-то личным, интимным. И не важно, кот он или человек, это его и точка. Он не собирался позволять кому угодно касаться его. Приоткрыв глаз, он уставился на улыбающуюся мордашку с золотыми волосами. Как она здесь оказалась?       Он медленно приподнялся и недовольно вытер шерсть на голове лапкой, словно стараясь смыть этим чужие прикосновения.       — Прости что разбудила, — миролюбива, отозвалась самовлюбленная блондинка и попыталась вновь погладить его. Но в этот раз он не сдержался и замахнулся на ней лапой. Из неё показались острые когти, которыми он полоснул её по руке. Получи дрянь, что испортила ему жизнь! Ты, жалкая врунья! Он в жизни не чувствовал себя злее. С грозным шипением он наскочил на неё, стараясь поцарапать по лицу. Пусть эта лживая улыбка сотрётся с твоего поганого лица! Если бы мог, именно так он бы и орал, но сейчас это получалось скорей как злое шипение, но и этого ему хватало, пока.       — Боже! — Словно очнувшись, закричала девушка. Но ему было все равно. Она заслужила! Заслужила! Он не заслужил того, что она сделала, того что они все сделали.       Ему, наконец, удалось поцарапать спасительницу по щеке, когда его грубо схватили за шёрстку и оттащили прочь. Яростно шипя, он пытался освободиться, но все было тщетно.       — Вы в порядке, Мисс Свон? — нет, ну почему именно он. Темный же и сам должен жаждать правосудия, так почему же именно он его и останавливает?       — Да… я, — она коснулась рукой порезанной щеки и невольно поморщилась. — Похоже, я сделала что-то не так.       Прекрати! Хватит строить из себя святошу! Его уже ничего не могло остановить, он резко дёрнулся, почти высвобождаясь из плена. Но в последний момент крокодил сильнее схватил его под подмышками, не давая, бросится на спасительницу.       — Не советую лишний раз лезть к котам, они не любят когда их трогают, — на миг Киллиан задумался, все ли коты так себя ведут и были ли это его желания или очередные инстинкты. Нет, это он – он хотел мести, это были его действия.       — Да, простите, я не подумала. Думала, он спит, — она поднялась с диванчика, и кто ей позволил туда садиться?! Хотя, ему этого права тоже никто не давал, но все же, он тут живет, а не она.       — Я закончил, можете уходить, — холодно перебил он её жалкий лепет.       — Она больше не будет видеть… Робина?       — Скорей всего будет, но впредь заклинание не будет привязывать её к одному человеку, или духу. Она будет находиться почти между мирами. Но не так как Дэвид, или Генри, и не так как он. Это её состояние я бы поместил его в кавычки.       — Я не совсем поняла? — да что ж это такое, она не может просто послушать и подумать?!       — Она будет его ещё видеть, но это никак не отразится на её жизни. Так понятнее?       — и откуда у него такая железная выдержка? Он бы уже давно прогнал бы её прочь.       — Да, я пойду, — она поспешила прочь, а Крюк только сейчас заметил, что она была какая-то не такая. Раньше она была более, уверенной что ли. А сейчас это была словно и не она.       — Неужели это было так необходимо? — голосом, как у недовольного учителя поинтересовался крокодил, отпуская его.       Отряхнувшись, он вновь запрыгнул на диван. Жутко хотелось спать. Так, словно он целый день бегал от разъярённого монстра и теперь вырубался. Жуткое чувство.       Он проснулся, когда за окном стояла глубокая ночь. Было тихо, словно они умерли и вновь попали в загробье. Там все время было могильно тихо и мрачно. Вечное чувство пустоты, он думал, что оно ушло, но только сейчас он понял, что нет, никуда оно не ушло. Оно все ещё здесь, и он окончательно убедился в этом, когда поцарапал Эмму. Она заполняла его пустоту, но теперь, он вновь один. И вновь он никому не нужен. Дыра разрасталась, становясь все больше и глубже. Наверное, имел значение тот факт, что он и сам делал её глубже, отпугивая от себя всех и вся. Но ведь он уже пытался, и все кончилось плохо. Раз за разом так и получалось, он старался открыться, а взамен получал нож в спину или сразу в сердце.       Он знал, что рано поздно сдастся, но не знал, когда именно этот день наступит. И только сейчас он понял, что он уже наступил. Его больше никто и ничто здесь не держит. Может, пришло время вернуться туда, где ему самое место. Ну, хорошо, он поможет Питеру в его счастье, а потом завершит свою бессмысленную сказку. И пусть она так и не получит счастливого финала.       Тихо соскользнув на пол, он двинулся в сторону приоткрытой двери. В комнате было темно, даже слишком, он никак не мог ничего разглядеть, как бы ни пытался. Но он четко слышал чужое размеренно дыхание. Как он делает это? Как каждый день вновь и вновь встаёт, чтобы увидеть этот противный, мерзкий мир, в котором им приходится жить? Как продолжает работать? Как он живёт?       Киллиан тихо опустился на пол. Он уже ничего не изменит, только зря оттягивает неизбежное. Все это так глупо и бесполезно. Он не мог просыпаться по утрам, не мог жить и радоваться этому, он не мог просто быть. Это существование разъедало его. Делало слабее, чем он был и постепенно убивало. Никто в целом мире не смог бы ему помочь. Да и он бы не принял ничьей помощь.       Прислушавшись к чужому дыханию, он погрузился в странный, нервный и беспокойный сон.       Он проснулся, когда дыхание изменилось. Крокодил проснулся, понял он и неохотно поднялся, спеша покинуть место наблюдения. День начался, пора было переходить к действию. Ещё пару дней наедине с собой и он сам столкнёт себя с пристани. Он хотел говорить, кричать, выплеснуть все те эмоции, что переполняли его. Им нужна была воля, а ему успокоение, но это обличие не могло позволить ему того, что он хотел, а потому он продолжал разъедать сам себя.       Дверь оказалась закрытой, что не удивительно, кто знает, кто мог сюда влезть. Но ему нужно было начать выполнять его «незаконченное дело», а это не требовало отлагательств.       Темный не спешил и Крюк недовольно мяукнул. Получилось неплохо, к тому же он услышал приближающиеся шаги.       Крокодил без лишних вопросов отпер дверь и выпустил его. Умей он говорить, поблагодарил бы, или ещё что-нибудь сказал бы, но какая разница.       В этот раз он бежал по нелюдным улицам, что значительно увеличило время пути, но зато давала шанс оставаться незамеченным. На первый взгляд могло показаться, что у колодца никогда не было, но он знал, что парень здесь. Тот не заставил себя ждать, стоило ему остановится около каменного сооружения, как из самого колодца показалась знакомая макушка.       — От тебя так и разит магией, — пожаловался Питер и в один миг спрыгнул к нему.       — Где это ты поселился, что у тебя появился сильнейший оберег. Такие сложно достать. Я, конечно, смог бы сделать нечто подобное, — мечтательно проговорил парень, думая о чем-то своем. — Помнишь же наверняка моё сооружение – браслет, пока он на тебе ты не можешь колдовать. Правда, у меня его отобрали, я и не знаю где он теперь, но сам факт.       Ну не говорить же Питеру, в самом-то деле, что его браслетом пользовались все без разбору, совсем забыв, кто является его владельцем. А это могло принести им шанс на выигрыш. Если эта непутёвая семейка решит прибегнуть к своему любимого оружию, у них будет не маленький такой шанс. Питер мог с лёгкостью избавиться от своего сооружения, и победить героев.       — Когда? — серьёзно спросил Питер, что все это время внимательно за ним наблюдал.       Это нужно сделать как можно быстрее, терпение Питера скоро подойдёт к отметке: буду резать, буду бить, все равно вам всем не жить. Да и его собственное терпение медленно сходило на нет.       Но бросаться, не подумав, тоже был тот ещё вариант. Нужно было все проверить. Он посмотрел на Питера, после чего покачал головой. Тот насупился.       — Ну, покажи хотя бы где он? — с одной стороны, почему бы и нет, но с другой стороны, только это и останавливало Питера от необдуманных действий. Если он узнает куда идти, беды не миновать.       Он взглянул на Пена, стараясь глазами донести до парня всю суть ситуации. Но, толи он делал это так себе, толи Питер просто проигнорировал его. Что любовь творит с людьми. На миг он задохнулся, именно из-за нее, тот голос проклял его. А что, если он любит,… нет! Она последняя дрянь, но… как же так? Неужели его единственный шанс быть счастливым – это быть с ней?!       В ушах зазвенело. Нет! НЕТ!!! Но долго бегать от сути нельзя. Теперь он знает, теперь его шанс дожить до счастливого конца стал ещё меньше. Она предала его, растоптал его чувства в грязь и посмеялась. Он для неё пустое место, он ничего для неё не значит. Им просто было выгодно держать его рядом.       Он не знает, как дошел до лавки, но сил, чтобы поскрестись в нее уже не было. Он сдался в комочек, внутри все разваливалось. Как удержать самого себя? Как сохранить последние частички надежды, если её самой уже давно нет?! Все это бесполезно. Глупо и бессмысленно.       Он прижал голову, утыкаясь в свою же шерсть. Но все это не то. Ему как никогда ходить почувствовать тепло человека. Чтобы кто-то просто был рядом, чтобы он мог знать, что он не один. Что пустота может уйти, а он сможет когда-нибудь склеить своё сердце и собрать душу. Но никого не было, и частички разлетались все дальше и дальше, не желая вновь когда-нибудь встречаться. Он почувствовал, что по мордочке течет что-то мокрое. Он что, плачет? Разве коты это умеют? Хотя, он же все-таки не кот. Да и что такого, коты тоже живые существа и имеют права на чувства. Как же ему больно. Как хочется избавиться от этой боли. Но он знал, что от этой боли нет лекарств или травок, её не сможет победить даже магия, разве что можно утопиться в роме, но и это не вечно, рано или поздно ты не выдержишь и такого существования. И тогда тебя пустят на корт акулам и прочим мерзостям глубины.       Дверь резко распахнулась, едва его не прибив. Может, стоило бы отойти, но он был так вымотан. Раздавлен морально самим же собой. Это он такой тряпка, что довёл себя до такой жизни, и никто кроме него в этом не виноват. Но сколько раз себе это не повторяй, легче не становится.       Он почувствовал, как его аккуратно подхватывают и заносят в магазин. Тепло, такое далёкое для него и такое близкой сейчас. То самое тепло, что ему не хватало, то идеальное тепло, что он не смог бы получить от Эммы, даже если бы захотел. Она не такая, она живая. Они из разных миров, их жизни не могут соприкасаться. Это не она, вдруг четко говорит голос внутри. Ты же и сам это видишь, вторит другой. Прекрати врать самому себе, поддакивает третий. Но он не знает – слишком долго он живёт в собственной лжи и обмане. Он не знает что такое счастье и что такое любовь, за которую не приходится горько платить. Но сейчас, лёжа в этих темный руках, он впервые чувствует, что ещё не всё потеряно.