Время сейчас

      Накрыло Рому внезапно. Была середина декабря, он шёл по торговому центру среди всех этих ёлок и блёсток и вдруг понял, что в жизни своей творит что-то странное.       С того случая с маньяком прошло почти четыре месяца. Рома увлечённо осваивался с процессами на новой работе и ни о чём постороннем не думал. Как отрезало.       Теперь же он остановился перед сияющим входом магазина «Скоро малыш» и впал в прострацию. На скамейке в центре холла устроились двое омег. Скорее всего ома и сын. Тот, что помладше кормил из бутылочки ребёнка и что-то недовольно бурчал, когда старший предлагал разные варианты подарка, по всей видимости, его супругу. Рома подумал, что надо рассказать родителям, что надо что-то подарить Карлу, что надо купить такую же штуковину как у этого омеги… Мозг перегрелся и отключился.       В тот день, когда задержали Кремнëва, они поехали к Оздемиру и уснули, так и не дойдя до секса. Зато утром Рома решительно взял дело в свои руки: разбудил ничего не понимающего Карла, когда уже его оседлал. Никакой романтики и эротики, скупые автоматические действия, хоть и не лишённые некоторой приятности.       После этого Оздемир уехал давать пресс-конференцию. Рома забрал забытые вещи из салона Фиата, сообщил в Эдис, что приступит через неделю, купил горящие билеты, не запомнив куда, и уехал на море.       По возвращении в аэропорту его встретил Оздемир и отвёз домой. Тут уже дело пошло куда лучше. Рома мельком подумал, что не зря согласился на это предложение: Карл показал себя прекрасным любовником. Во-первых, у него было отличное тело. Раньше Рома думал, что такое только по телевизору показывают, предварительно обработав в каких-нибудь программах. А нет, оказывается, у живых людей такое тоже бывает. Так что эстетическое наслаждение было обеспечено. Во-вторых, что бы там Оздемир не говорил о своих неудачах в личной жизни, опыта у него явно хватало. К тому же, к партнёру он был внимателен. По крайней мере в постели. Вне её он, кажется, думал в основном о своей работе.       Разумеется, полковник Оздемир не сумел изменить свой график в тот же день. На нем лежала большая ответственность, а о делегировании полномочий он вспоминал только после вмешательства Шульца. Постоянно пытался сам лезть во все форс-мажоры, которые случались не реже раза в неделю. А ведь было ещё вышестоящее начальство, которое могло заинтересоваться каким-нибудь делом в любое время дня и ночи, так что Карлу приходилось срываться на работу, ведь у подчинённых могло не быть доступа к каким-то материалам.       Рома только посмеивался и присматривал детскую кроватку.       А через месяц у Ромы началась течка и вместе с ней жуткая истерика. Ведь это значило, что забеременеть естественным путём опять не удалось, а свой шанс на искусственное оплодотворение он упустил из-за Оздемира. Тот сорвался с работы и примчался Рому успокаивать. Два из пяти течных дней Карл вообще никуда не ходил, всё время стараясь провести с Ромой. Хотя тот постоянно ругался и винил его во всех смертных грехах.       Через пару недель Рома сделал тест, но чуда опять не случилось. Он сходил к врачу, хотя прекрасно знал, что здоров. Карл сопровождал Рому на осмотр и без вопросов сам сдал кровь, хотя и так было ясно, что с совместимостью проблем быть не может. Запах альфы казался Роме очень привлекательным. Доктор сказал, что беспокоиться рано, они совсем недавно начали пытаться, а вопреки кинематографу, далеко не все омеги беременеют с первого раза даже с самыми подходящими альфами. Рому это не убедило. Он был расстроен и погрузился в новую маркетинговую стратегию, так что через какое-то время Дыменков сделал ему выговор. Мол, своими задержками на работе господин Старцев смущает других сотрудников и портит атмосферу в коллективе.       Карл, впрочем, тоже работал. Говорил, что у преступников сезонное обострение. За прошедшие две недели они виделись лишь раз, и то скомкано, будто уже не знали, зачем. Карл пытался как-нибудь спасти обстановку, но ему очередной раз позвонили, он ушёл в другую комнату и долго что-то кому-то объяснял…              И вот утром Рома сделал очередной тест, что уже превратилось в еженедельную рутину, и увидел плюс. Вторая и третья попытки показали то же самое. Волна эйфории подхватила Рому и принесла к магазину для беременных. Но у дверей отступила.       — Вам плохо? — участливо спросил старший из омег на лавочке. — Голова закружилась?       Рома отрицательно этой самой головой покрутил, но всё же присел рядом с ними. Никаких симптомов у него пока вроде бы не было, но общее состояние странное. Слабость, растерянность, все мысли как будто миксером взболтали.       — Я понял, что не знаю, кто отец, — пояснил он. — То есть я знаю кто, но не знаю Кто.       Не похоже, чтобы собеседники что-то поняли. Рома вздохнул и пошёл к выходу. В магазин для беременных ему больше не хотелось.       У него будет ребёнок. А у ребёнка будет отец. И если первую часть Рома постоянно проигрывал в своём воображении, то вторая обрушилась на него совершенно внезапно. Он как будто застрял на идее с анонимным донором и забыл, что встречается с живым человеком. Эти месяцы всё происходило будто в тумане. Рома попытался вспомнить, что они с Карлом вместе делали, но кроме секса в голову ничего не приходило. Ещё, конечно, завтракали по утрам и ужинали по вечерам. Один раз сходили в кино, но вокруг оказалось слишком много зрителей, чтобы целоваться, а фильм им не понравился. Возможно, дело было в том, что это оказалась шестая часть какой-то незнакомой франшизы про уличные бои. Иначе почему столько народу на него пришло? А может, их с Карлом вкусы в кино совпали. Рома не смог бы точно сказать. Два раза они пытались посмотреть что-то дома — оба раза уснули. Однажды Карл вроде бы предлагал куда-то съездить, но Рома не сумел ответить.       У него не получалось что-то планировать. Всё постоянно упиралось в «если забеременею, то…» И вот он забеременел, а плана-то и нет.       Ноги сами принесли его к квартире Оздемира. Ключ Роме вручили давно, но пользовался он им редко: обычно Карл заезжал за ним и привозил к себе, самостоятельно Рома не приходил. В этот раз он даже не знал, дома ли Карл. Несмотря на выходной тот запросто мог быть на работе. Однако, ввалившись в прихожую, Рома услышал голоса. Карл сказал что-то тихо.       — Он — маньяк, а ты — дурак, — громко ответил Шульц, — и подкаблучник.       Карл вышел на шум в коридоре. Рома, не раздеваясь, кинулся к нему, ткнулся носом в плечо и разревелся.       — Я — дурак, — всхлипнул он.       — Парадокс, — усмехнулся Шульц, но Оздемир заткнул его грозным взглядом.       — Что случилось? — поинтересовался он, аккуратно освобождая Рому из тёплой куртки, но никакого ответа не получил.       Матвей помог стянуть с Ромы зимнюю одежду и вызвался сделать чай, пока Карл обнимал своего омегу, нашёптывая ему что-то успокаивающее.       — Зачем мы это сделали? — глухо спросил Рома, когда Шульц скрылся на кухне.       Карл растерялся только на мгновение.       — Думаешь, мы будем плохими родителями?       В ответ Рома снова разрыдался. Он не лил столько слёз, наверное, со смерти Криса. Он думал, что они Карлом будут отвратительными родителями. И что он понятия не имеет, каким отцом может быть Карл, потому что за всё это время так и не узнал, что это за человек. Имя, звание, разговаривает с аквариумными рыбками — всё. Рома все эти месяцы показывал себя бессердечным озабоченным идиотом, совершенно не заинтересованным в партнёре. Вполне возможно, что они всё ещё как бы встречались только благодаря привязке. Рома не думал, что однажды окажется таким чёрствым.       Карл увёл его в комнату. Они устроились на кровати в обнимку, потому что Рома не желал разрывать телесный контакт. Он вообще часто подолгу обнимал Карла и сопел куда-нибудь в шею. Говорил, что его это успокаивает, даёт ощущение защищенности. Это позволяло Карлу надеяться, что упёртый омега не осознаёт, но всё же привязывается к нему. А значит, всё ещё может получиться. Хотя в последнее время надежда эта таяла несмотря на наступившую зиму.       В прихожей щёлкнул замок. Видимо, Шульц решил оставить их наедине.       — Мои родители не очень хорошие, — сообщил Рома. — То есть они не плохие. Как люди. Но не как родители. Шоу-дуэт Морозы… Хотя ты, наверное, навёл справки. Они родили меня на заре карьеры, как будто хотели попробовать каково это, но им не очень понравилось. А когда их стали чаще приглашать выступать, меня вовсе отдали дедушке. Они меня вроде как любят, но с тех пор я их редко вижу. Что если я тоже окажусь таким родителем?       — Ты — омега, — улыбнулся Карл. — Омеги — лучшие родители.       Рома недоверчиво фыркнул.       — Серьёзно, — Карл обнял его крепче. — Факт подкреплённый статистикой.       — А альфы?       — С альфами, конечно, по-разному, — Карл вздохнул несколько печально. — Мой отец — преступник. Неофициально, конечно. Он был военным. Сумел пробиться из самых низов в помощники амбициозного политического деятеля в одной из стран османского блока. Формально просто офицер, но занимался не самыми законными делами. По крайней мере, так говорит мама. Он отнял её у другого человека, потому что ему понравился цвет кожи. Просто пришёл и забрал, а тому человеку не хватило сил, чтобы сопротивляться. А потом… Некоторые говорят, что тот политик собирался устроить переворот, но его убили раньше, чем он успел что-то сделать. И моего отца вместе с другими соратниками тоже. Мама забрала меня и сбежала, потому что боялась, что и её расстреляют как соучастницу, или отдадут ещё какому-нибудь военному.       — У нас точно ничего не получится! — возмутился Рома. — Зачем ты вообще всё это затеял?       — Пошёл по стопам отца, — усмехнулся Оздемир и поцеловал Рому в лоб. — Пытаюсь забрать того, кто мне понравился, в своё единоличное владение. Я увидел омегу. Смелого умного и очень красивого. И подумал, что никого лучше уже никогда не встречу. А такой шанс нельзя упустить.       — Как будто у тебя не было других омег.       — Были. Но никому из них я детей заводить не предлагал. Только для тебя я готов на что угодно.       — Поэтому Мотя назвал тебя подкаблучником? — улыбнулся Рома.       — Если ты этого хочешь, — Карл прижал Рому к себе крепче, но тот вывернулся, чтобы посмотреть в глаза.       — У нас будет ребёнок, — официальным тоном сообщил он, хотя понимал, что Карл уже догадался. Просто главной дилеммой было — «у нас» или «у меня», и теперь он определился.       — И мы будем прекрасной семьёй, — поддержал его Оздемир.       Рома не очень-то в это верил, но хотел надеяться.