Староста Том Реддл

По коридору на восьмом этаже разлеталось металлическое шипение. Том шел прямо на него: — Вы слушаете голос Свободы! — доносилось из-за шатра, поднятого на деревянной жерди возле двух окон, распахнутых настежь. Над занавесью его порхала табличка “Вход только для Гриффиндора”. — С вами генерал Макартур… — продолжала маггловская железка. — Граждане Филиппин: Я вернулся. — Американцы уже на Филиппинах?! — Кто-то вскочил так, что чуть не опрокинул всю палатку. — Ну и ну… Если правда, то война уж точно скоро кончится! До конца года наверное. — Ух ты! — подхватил еще один. — Не обольщайся, Нил. — Девичий голосок Джинн Оупли, гриффиндорского Префекта, резанул по воздуху, точно нож. — Грин-де-Вальд в Европе, а пока наши не возьмут Берлин, говорить о конце нечего. — Вот только ты забываешь про профессора Дамблдора, Джинни! “Пророк” сообщает, что он уже в Германии. Только представьте, какая это будет дуэль! Какая битва! Том не отказал себе в удовольствии сорвать занавески на этих словах. Трое гриффиндорцев внезапно умолкли, прервав свою беседу. — Битва действительно будет, мистер Ламли. Ваша — со школьным артикулом номер восемь о содержании маггловских приемников. Ламли, дернувшись с места как ошпаренный, поспешил выключить прибор, но тот уже разлетелся в его руках на груду обломков. — Итак… — Том заложил руки за спиной. — Кроме того, чтобы напроситься на штраф за прослушивание маггловских трансляций, зачем еще вы меня позвали? — А мы его зва… — начал было Ламли, но Джинн заткнула ему рот, рыкнув как львица — Да. Но мы думали, что придет Фоули, сэр, — в тоне Префекта сквозило негодование. — даже письмо отправили. — “Чтоб только обойтись без тебя” — так и слышалось из ее уст. — С ней все хорошо? Как же приятно видеть их замешательство. Том потянул паузу, любуясь эдаким зрелищем, и театрально вздохнул: — Ох, так вы не в курсе? Она приболела. Воспаление глотки, кажется. Миссис Фрост говорит это от яда: вы же знаете что летом Фоули покусал рунеспур? — Том выгнул бровь. — То-то. Но не беспокойтесь: отныне я беру все дела на себя. — Все… дела? — С каждой минутой лицо Джинн выглядело все более растерянным. — Конечно. — Он сделал вид, что удивлен. — Фоули сказала, вы настояли на том, что дело как там говорится... — Запустив руку в карман, Том достал смятый свиток со сломанной печатью Гриффиндора. — …срочное? Ну а раз срочное, то я и поспешил к вам. В чем дело? Джинн сжала губы и краска бросилась ей в лицо: — Забудь. Ничего срочного: мы сами во всем разобрались. — Быстро же. — Он встряхнул пергамент в руках. — А по виду на нем еще чернила не обсохли. Что ж такое с вами произошло? — Да ничего такого… — потянул Ламли, явно придумывая ответ на ходу. — Мы просто… Готовили Фоули подарок и хотели удивить — вот так. — Маггловской побрякушкой? — Том поглядел на обломки радиоприемника. — Вы в курсе что Фоули из чистокровной семьи с отцом, бывшим Министром Магии, который эти самые железки и запретил? Придумайте более убедительную ложь, если хотите меня обмануть. — Ну хорошо. — Джинн примирительно подняла руки. — Хорошо-хорошо, не умеем мы лгать! “Верно: не умеете”. — Но сомневаюсь, — дружелюбно сказал он. — чтоб вы хотели скрыть какой-то низкий поступок. Слишком это не по-гриффиндорски, верно? Все трое уныло покачали головой. Том улыбнулся. — Что же тогда вы прячете? Не бойтесь, кто скажет — будет вознагражден. Обещаю, Директор Диппет не узнает ничего, если вы прямо сейчас поделитесь своим секретом. — Ну-у… — Из-за спины Оупли показался веснушчатый мальчишка с жабой в руках. — А ес-сли с-скажу, вы точно никому не п-проговоритесь, г-господин Староста? — Никому. Губы гриффиндорца задрожали: — Мы здесь из-за с-сфинкса! П-прячемся тут, а радио включили, потому что его звук отп-пугивает. — Сфинкса? — Бессмыслица какая-то… Загадочные полульвы-полулюди, они живут в Греции и Египте, в тысячах миль отсюда. Конечно, из-за войны многое переменилось — Том слышал, немцы распугали тысячи кентавров на Кефалинии, да и микенским гарпиям досталось, но чтобы сфинкс... — Кто ж его сюда притащил? — Хагрид, — Джинн опустила взгляд к полу. — Теперь ты понимаешь, почему мы не хотим, чтобы об этом узнали. Видно уж, почему… Впрочем, нет повода лучше, чтобы пощекотать Гриффиндор. Если окажется, что Хагрид опять оплошал со своим зверьем, Директор позаботится, чтобы ноги его больше здесь не было. Том изобразил сочувствующую мину: — Щекотливая у вас ситуация… — Так ты поможешь?! — Круглолицый и рябой, Нил Ламли вперил руки в боки. — Решай скорей: скоро сюда мракоборцы заявятся. — Я с вами, — помедлив, солгал он. — Объединим усилия. Но мне нужно знать все: где вы в последний раз его видели? Кто-нибудь говорил с ним? И, если говорил, отгадывал ли загадки? Джинн заметно приуныла: — Да. Это долго объяснять... Идем: сам все увидишь. Его провели по коридору в пустую залу без дверей, на которой заканчивалась старая крепостная стена. Со всех портретов на ней исчезли люди. Один лишь волшебник с моржовыми усами, некогда виденный Томом у лестницы теперь прятался в чьих-то доспехах картиной напротив: — Это… Это ужас-сное! — проскулил он и тотчас рухнул, теряя сознание. Том вопросительно глянул на Оупли. Та развела руками. — Похоже что сфинксов боятся портреты. Я знаю не больше твоего, Реддл. Зала была огромная, свод ее держался на десяти колоннах, украшенных совами, а свет из узких амбразур сходился меж них и падал по центру прямо на каменный фонтан. В нем, светясь индиговым пламенем, лежало полдюжины гриффиндорцев. По бледным телам вместо воды струились сизые тени. — Сомневаюсь, что их жажда замучила. — Придержи язык, Реддл. Изваяние над купелью, до того бывшее недвижимым, вдруг тронулось с места. Пара кошачьих глаз сверкнула на него: — Смертный… Красивый смертный, чего ты ищешь? — Не говори с ним, — посоветовала Джинн. — не то в фонтан бросит. — Разве? — фигура в тенях дернула ушами. — Лжет тебе девица. Обманывет… — задней лапой зверь почесался и спрыгнул с пьедестала на свет. — Забавно… на что люди только не идут, чтоб сохранить свои маленькие тайны... Но глянь на меня сам, смертный и скажи, похож ли я на чудовище? Сфинкс поджал хвост и ступил вперед из тени. Да он же совсем детеныш, понял Том. Ростом зверь едва ли превосходил кошку и издали мог даже сойти за нее, если б не человечья голова и крылья, бессильно повисшие за спиной. Видно было, их кто-то подрезал: по полу из места, где они вырастали, текла золотистая кровь. Том обернулся к Оупли. — Я требую объяснений. — Каких объяснений Реддл, он напал на нас! — прорычала Джинн. — Чары его не берут, что мне оставалось, дать ему уйти? Он опасен, как ты не видишь? — Девица кивнула на фонтан. — Смотри, чего им это стоило! — И все же… — вступил сфинкс. — Позволь мне, красивый смертный, пока ты не вынес суждение, сказать чего утаивают от тебя эти люди. — Что бы он ни сказал, не слушай. — шикнул Ламли. — Лжец. Лгунья. И ублюдок с жабой. — Глаза сфинкса прошлись по каждому из спутников Тома и посияли — так волшебные камни блестят, когда их трогаешь. — Ты, должно быть, подумал, смертный, почему они не торопятся спасать своих друзей из неволи, а вместо этого тащат сюда все больше и больше новых тел? Видишь ли, эти подонки хотят вернуть оружие, которым нанесли мне рану… магический меч. И цена его — семь человеческих душ. — Неправда! Замолчи! Том собрался было заглянуть в разум Оупли, но в последний момент передумал: лицо девицы краше всяких мыслей выдавало ее с головой. Гриффиндорцы действительно не умеют лгать. — Меч? — Сам смотри, — и сфинкс указал лапой на купель из вод которой поднялся клинок, украшенный рубином. По гарде из серой стали вился узор в виде феникса, расправившего крылья, а на цветочном щитке под ним — единорог. Гоблинская работа, и весьма отменная. Имя владельца огненными буквами выгорало на лезвии: Годрик Гриффиндорский… На миг у Тома перехватило дыхание. — Вижу, красивому смертному он нравится? Я отдам его тебе, если только… — Ему!? — от гнева Джинн чуть не охрипла. — Я — наследница Гриффиндора! В моем роду течет кровь Раэнлогов, эрлов Оупли, воспреемствующих от основателя факультета. По праву рождения и чести этот клинок мой. Оупли что-то еще кричала, но он уже не слушал. Меч Основателя… Только это имело сейчас значение. — Чего ты хочешь, сфинкс? — Освободи меня. Выведи из замка: я желаю воли. Хагрид… был хорошим хозяином, но забота его мне опостылела. Ах, знал бы ты, красивый смертный, как скучно это. Повсюду лес и звери — и молчаливые кентавры, едва ли понимавшие что-то, кроме своих звезд. Я жажду большего, мне хочется воззреть на маггловский мир, поговорить со смертными не-магами… — Не делай этого, Реддл! — встряхнул его за плечо Ламли. — Он обманет тебя! — Так же как сделал это с вами? Сколько там гриффиндорцев в фонтане? Шестеро? — Ты не понимаешь: Хагрид нас предупреждал. Мы не слушали, были глупы, но все верно: из замка его выпускать нельзя, это чревато страшными после... Как завороженный, Том ступил вперед, не отрывая взгляд от меча: — Отдай его мне и мы договорились. Джинн Оупли взялась за палочку — к ней присоединился Ламли. — Мы не можем позволить тебе сделать это, Том. — Ступай в фонтан! — гаркнул Нил, и древко уперлось ему в спину. — Нам нужен этот клинок. — Ну так возьмите… Скользнув в сторону, Том рассеялся тенью и, материализовавшись за ними, толкнул гриффиндорцев на пол. — Flipendo! — Тонкая синяя нить взрезала воздух, швырнув Ламли к купели. Оупли тоже досталось: заклятье задело ее лишь отчасти, но и того хватило, чтобы девица треснулась о камни, а гриффиндорец с жабой мигом побелел как простокваша и, грохнувшись на колени, принялся стонать: — С-сдаюсь, господин С-староста! М-можете меня наказать, только п-пощадите Тревора, п-пожалуйста! — Тревора? — М-моя жаба, сэр. Господин С-староста. Так зовут м-мою жабу. Заика поднял питомца перед собой, как щит — и тотчас отлетел к остальным. Оупли, лежавшая ничком, опомнилась, нашаривая на полу палочку. Магией Том толкнул ее прочь. — Не позволю… — прошипела она, жмурясь от боли. Но он лишь пожал плечами и вздернул девицу за грудки, принявшись душить магией. Джинн принялась вырываться. Тщетно… хоть и достойно восхищения — может, в жилах ее действительно течет кровь Годрика? Отчаявшись, Префект даже попыталась его укусить. Напрасный труд. Лишь слезы, бессильные и горячие, лились по девичьим щекам. Как же жалко. Она хотела казаться львицей, а вышел львенок. Уже над краем фонтана Оупли обреченно хрипнула: — Он никогда не будет твоим! Годриков меч является лишь по зову истинного Гриффиндорца! — Тогда спасибо, что вызвала его, — сказал Том и бросил ее в зачарованную воду. Глаза Джинн, песочные, полные гнева, потускнели, окутавшись синим туманом. Уперев ногу в ее грудь Том потянулся к мечу; пальцы коснулись драгоценного эфеса с каменьями… А потом пришла боль. Мир перевернулся вверх ногами, сталь выпала из его рук и грохнулась на пол. Огонь… Горячо так, словно раскаленный прут берешь. Том сжал и разжал кулак: ожога не было. И вместе с тем, снова коснувшись клинка, он ощутил как металл шипит от жара. — Правду лгунья сказала, — заметил сфинкс. — Лишь истинному гриффиндорцу эта вещь подвластна. — Умному все подвластно. С трудом поднявшись, Том снял мантию и обернув в нее меч, взял в руки — но даже сквозь ткань пальцы его еще чувствовали магический пламень, рвущийся наружу. Что ж, пусть так: потерпеть можно. — Как ты сказал… хочешь на волю, сфинкс? — Он, честно говоря, уже и забыл об этом. — Пошли. Я знаю дорогу. Возвращаться на восьмой этаж было опасно, поэтому Том двинулся к лестнице через углубленный каменный дворик. Здесь не выставляли часовых: со времен Первого Директора это место пользовали лишь хогвартские эльфы и прислуга — к счастью, сейчас их не было видно. Пройдя через стену тринадцатифутовой толщины они оказались в большой галерее, где сотни висящих портретов мигом попрятались со своих мест. — Мерзкие твари… — Не знал что сфинксам ненавистны картины. — Они подобия жизни, смертный. Дразнящие краски, высохшие копии живых… Завистники. В них нет никакой загадки или причуды — скука. Я презираю все, что не таит секрет. — То-то я не слышу от тебя загадок… — буркнул Том, ступая вниз по движущейся лестнице. — Сейчас пройдем караул: садись мне в руки и прикинься больным. Сфинкс тотчас же прыгнул на его мантию, свернувшись клубком так, что его было не отличить от кошки — разве что у кошки крыльев нет. Пара мракоборцев, стерегущих проход, конечно, обратили на это внимание. Тот, что был потолще выпучил глаза: — Господин Староста… Кто это у вас? — Крылатый лев, — не моргнув ответствовал Том. — Как видите, он ранен. Я несу его профессору Кеттлберну, чтобы поставить припарки. Толстяк безынтересно кивнул, уже готовясь пропустить его, но другой мракоборец нахмурился: — Что-то не похож он на льва — кошка как есть, только с перьями. Кто ее так? — и он потянулся к сфинксу окованной в сталь перчаткой. Том одернул мантию. — Ему больно, не видите? — Я вижу только то, что это никакой не лев, парень. Мне довелось их встречать на Оркнейских островах живьем. — Аврор потянулся в карман за палочкой. — Спрашиваю еще раз: кто он? Прежде чем Том успел открыть рот, призрачный голос явился из синих губ сфинкса: — “Кто” ты спросил? Я — моря без воды. Города без людей. Острова без земли И стада без зверей. Мне без счета имен — От зари до зари Я служу тут и там Словно ключ без двери. Скажи же сам, кто я. Допев загадку, сфинкс глянул в глаза мракоборца, ожидая ответа. — Мерлин святый, это что, шутка такая? Векс, труби тревогу: у нас тут сф… — хрипнул он, но так и не успел закончить: рот его стал каменным, а лицо, заиндевев, рассыпалось на тысячу осколков. Второй стражник последовал за ним, едва потянувшись к рогу. — Неправильный ответ. К ногам Тома покатилась голова. Тяжело же будет объяснять все это Трэверсу… Не теряя более ни минуты, он юркнул в проход и поспешил вниз по винтовой лестнице. Тени от факелов плясали по стенам башни, корчась в безобразных муках. Лишь бы успеть… — Отчего мы спускаемся, смертный? — Идти напрямик опасно, — глянул через плечо Том. — Я веду тебя в Подземелье: там есть потайной ход наружу — его не стерегут мракоборцы. Как туда дойдем наши пути расходятся… Ах, Мерлин задери! Он заглянул на пару пролетов вниз: часовые. Далекий магический пламень больно ожег глаза. — Придется возвращаться, — “Хоть бы Трэверс сюда не прибежал”. — Пойдем через шестой этаж, пока не перекрыли дорогу. — К чему такие хлопоты? Я могу уничтожить их. “Выйдет так, что уничтожишь ты только меня”. — Молчи! Мне не с руки лишние трупы. Пришлось подниматься. Миновав башню, они вышли в просторный зал, обитый буазерью. Здесь когда-то давали пиры: длинный стол, поставленный на козлы, был тому доказательством — но стулья за ним давно обветшали, а дерево иссохло. На шестой этаж вообще не заходили без особой надобности: как только началась война, Директор Диппет повелел тут все закрыть и коридоры пришли в запустение. На самом верху уже седели обрывки паутины, а в трещинах дверей свистели сквозняки — сюда Том иногда забегал, чтобы обогнуть караулы возле Выручай-комнаты. Для занятий Темными искусствами это место, конечно, не годилось, но как запасной ход исправно служило ему вот уже долгих пять лет. Знакомый коридор увел его к потайной лестнице Северной башни. Волшебные портреты в проходе попрятались, едва завидев сфинкса и лишь один остался недвижим: — Ба! Что за встреча… — Престарелый мужчина с заросшими усами присвистнул. — Шеду! Этого человека он не знал. Лицо покрытое морщинами едва ли отличало его от любого другого старика, но глаза… Тех почти не коснулось время — в них по прежнему прятался смех… и жизнь. Выглядело это все так натурально, что Том не сразу понял, что перед ним портрет. — Мы спешим, — бросил он нетерпеливо, не сбавляя шага. — Все куда-то спешат в этой жизни, молодой человек, а все равно не успевают. Время — проклятие обоюдоострое. Никогда не в достатке, хоть и кажется, что не так. Верно? — Кто ты такой? — прошелестел сфинкс с ненавистью. — Борис Бестолковый с вашего позволения. А ты — лютый демон Саргона Второго, не так ли? Нахмурившись, сфинкс шевельнул ранеными крыльями. — Ты не портрет… — с удивлением сказал он. — А ты не сфинкс — все поровну в нас значит. — Старик обернулся к Тому. — Вы что-то украли, молодой человек. Оно сейчас в ваших руках. Меч вновь предательски напомнил о себе, ошпарив ладони сквозь мантию. Тому вспомнилось как точно так же Дамблдор зачаровал сиротские вещи в приюте Вуда: те прямо горели от прикосновения, пока он не отдал их своим бывшим владельцам… Ну нет: в этот раз все по иному будет. — Тебе какое дело? — Вообще никакого. Просто предупредить хотел. Вы можете идти, но друг ваш… — на этом слове Борис обнажил шпагу. Сталь пронзила холст и вышла из картины с трескучим звуком, будто прорезала лед. — Друг ваш вынужден остаться. Сфинкс раззявил синюю пасть. — Да по какому праву ты, смертный, смеешь… — Смею, — спокойно отрезал старик. — Однажды я был заточен в этот самый портрет по твоей вине, о Шеду, демон загадок и отражений, тот, кому ненавистна рука людская, холст и кисть — кому явственен лишь камень. В Месопотамии, три сотни лет назад загадку напевал ты мне, и я, ответив верно, холстиной обратился темной. Другие же, кто шел со мной, ошиблись — тех раскололо в лед и кость. Теперь я мести жажду. Том отступил на шаг, к выходу. Тот, кого он раньше принимал за сфинкса обернулся: — Чего уходишь, красивый смертный? Наш уговор, как прежде, в силе: помоги мне одолеть старика и меч твой. — Он уже мой. — сквозь мантию Том сжал эфес клинка. Вышло больно… и приятно. — Удачи, демон. Решайте сами меж собой, кто прав. И он ринулся в проход. “Сфинкс”, взревев, выплюнул изо рта струю магического пламени. Оранжево-желтое копье прошло всего в дюйме от Тома, опалив башмаки. Паркет дернулся из под ног. Огненные языки начали тянуть его назад но он, не поддаваясь, бежал все быстрее, пока не скрылся за поворотом. Стражники, сбежавшиеся на шум, настигли его уже в переходе. На этот раз Том не стал прятаться. Вместо этого он пошел на них и без колебаний осведомился:. — Кто из вас главный? — Я, господин Староста. — Из толпы вышел тощий и рябой мракоборец, закутанный в плотный меховой плащ — на его заколке красовалось перо авгурея. Посмотрев на Тома, он приосанился. — Что происходит, сэр? — Демон на шестом этаже. Возможно, дело рук Грин-де-Вальда. Освободите дорогу! — Не сбавляя шаг, Том двинулся сквозь расступившиеся ряды. — Я должен предупредить Директора Диппета. Держите оборону и перекройте все выходы! Тихо выругавшись, стражники поспешили наверх. По галерее разлилось пение боевого рога. “Аруууууууууууу, — затягивал горнист клич мракоборцев, низкий и холодный, как ветер. — Аруууууууууууу!” Том поежился, проскочив мимо статуи кабана у главного холла и завернул в Подземелье. Подкрепления проносились перед ним: целая река серых плащей. Стальные ботфорты гремели по камню, командиры рычали приказы. В покоях Николаса Фламеля вдоль стен растягивали магическую цепь, грязную и пыльную, с чешуей дракона на сцепке колец — в темноте казалось, будто она оживает. превращаясь в огромную змею. — Мистер Реддл? Том обернулся на голос. Из прохода в коридор Герпия Злостного показалась высушенная дама, закутанная в тугой охотничий камзол. Шляпа с грифоновым пером практически закрывала ее лицо, и все же голос… этот голос был ему знаком. — Профессор Мириадд, — догадался Том. — Признаться, не сразу вас... — Но теперь-то узнали. — сухо и без любезности ответила она. — Мне доводилось служить в мракоборцах еще в те дни, когда Директором здесь был другой человек. Финеас кажется… — Директор Блэк, да, мэм. Лицо профессора, широкое и грубое, осенила улыбка. — Хороший был мужик. Помню, при нем эту цепь и сковали — Мириадд кивнула на стену. — Семьдесят семь звеньев — и все отданы Черным Зубом, драконом, что поймали наши на Оркшире. — Впечатляет, профессор. — Да. Трэверс поручил мне ее размотать, чтобы никто тут не ходил на время тревоги… но вижу без толку, раз такие как вы тут бродят. — Мириадд посуровела. — Всем студентам сейчас надлежит пройти в Большой зал под охраной авроров. Всем — включая Старост, мистер Реддл. Что вы здесь забыли? Меч предательски обжег пальцы сквозь ткань. — Да так, профессор… — Том понимал, что ступает по зыбкой земле — один неверный шаг и он провалился. — Меня беспокоит мистер Фламель. С ним все хорошо? Вы его защитите? Могу ли я… — тут он жалобно свел брови. — Могу я вам помочь? — Ха! — удивилась Мириадд. — Да вы точно со Слизерина, Том? В ваших словах я нахожу любимое мне безрассудство. “Все, что угодно, лишь бы притупить вашу бдительность”. — Спасибо, мэм. — Сомневаюсь, однако, что это был для вас комплимент, мистер Реддл. Помочь хотите? Отправляйтесь в Большой зал к остальным — им подмога сейчас куда нужнее. Том сузил глаза и нехотя поклонился: — Как скажете… Идти назад, впрочем, было уже поздно. Снаружи топотали мракоборцы и Трэверс, подгоняя их, уже кричал охранные заклинания. Еще миг — и они ввалятся сюда, опечатают проходы, может, даже найдут его меч… Выдернув палочку свободной рукой, Том прорычал: — Obliviate! Заученным движением Мириалдд отвела чары, но он тут же ударил еще. Профессор раскрыла рот; встала в боевую стойку — в проворстве ей не было равных. Палочка так и мелькала, целя Тому в грудь и ноги: без мантии они были уязвимей всего. — Да что с вами, мистер Реддл!? — хрипнула она, отражая очередной выстрел. В ее глазах читалась растерянность и зарождался страх. Теперь профессор стояла против него почти вровень, выставив магический пузырь, словно надеясь еще решить дело миром. Скинув обернутый в мантию меч, Том высвободил вторую руку. Годриков клинок глухо ударился о пол и просиял сквозь ткань рыжим пламенем — огонь поглотил одежду и вырвался наружу со снопом искр. Потрясенная, Мириадд на мгновение потеряла концентрацию. Тому только это и требовалось. Он скользнул в бок, под незащищенную брешь в куполе, и отбросил профессора заклинанием. Бледно-серый луч врезался во мрак, потухнув в дыму так же быстро, как и появился. Меч Гриффиндора под его ногами стал красным от жара. Разбросанные искры понемногу расплавляли камень, единорог на рукояти плакал, разливая рубиновые слезы. — Где я? — вопросила Мириадд, отползая во мрак. На лице ее застыло странное выражение, словно она больше не видела его. — Что происходит?! Том посмотрел сначала на меч, затем на нее. Мысль, пришедшая в голову, явилась немедленно, словно из самой Тьмы. — История, профессор. И вам уготовано стать ее частью. — Он вскинул палочку, уже готовый произнести заклинание. — Ava… Вдруг что-то железное сжало запястье. Послышался боевой горн. Стальная перчатка, вылетевшая из темноты, просвистела в каком-то метре от него, сбив с ног. Искры ударили в глаза, нос хрустнул, и оттуда хлынула кровь. — Всем стоять! — рявкнул кто-то, подбегая на окованных башмаках. Противный звук — так сталь лязгает о камень. Мир продолжал гаснуть, мракоборцы бежали мимо него, запирая проходы. Кто-то вдали кричал о помощи, кто-то вопил от боли… а Годриков меч, все так же красный, плевался огнем до самого потолка. Дым, полный искр, насытил воздух. Чья-то рука рванула его назад. Выпростав ладонь, Том потянулся к клинку — он был всего в шаге, так близко. Еще чуть-чуть… Последнее что он помнил был каменный, весь в трещинах, пол и единорог, льющий красные слезы. Том все пытался его поймать, а зверь, топоча железными копытами, убегал дальше, в густые тени.