Найкраще місце для хорошого сексу

Разумеется, в библиотеку они пошли не за этим. У Рантаро как всегда долги из-за путешествий, а никто кроме Корекиё не сможет понятно объяснить материал. Тот и раньше подтягивал парнишку по некоторым предметам из доброты сердечной, а в качестве благодарности мог получить что-то из-за океана от Амами. Но сравнительно недавно их отношения стали выходить за рамки деловых, и общение перестало ограничиваться лишь учёбой. Всё больше встреч не в школе, всё больше разговоров на всевозможные темы, и они уже неразлучны, а девчонки шепчутся о них. А сейчас, заходя в громоздкое здание, где нет ни живой души, они вдвоём проходят к учебному отделу. Даже библиотекарь куда-то пропал – немногие, всё же, сейчас ходят в такие места. Шингуджи достаёт нужную книгу, они усаживаются за стол рядом, и учебный процесс начинается. Вот только, книга лишь одна, потому приходится прижаться плечом к плечу, чтобы читать одновременно было удобнее. Всё проходит по предельно простой схеме – они вместе читают пункт, Рантаро задаёт вопросы, а Киё на них отвечает, попутно пересказывая слова учителя, которых нет в книге. И вот, с горем пополам осилив так один лишь параграф, Амами выдыхает. Всё-таки, как бы его будущая профессия не была связана с этим, он совершенно ничего не понимает в истории, особенно в древней литературе. Вот найти дорогу, построить подходящий маршрут, выучить местный язык и изучить климат – это запросто. Прошлое это по части Корекиё, Рантаро живёт настоящим. И ему, как человеку, не фанатеющему от чтения, аж тошно от всех этих длиннющих и непонятных предложений. Он ведь не слушает и половину из того, что говорит его напарник, а всё больше думает о его интонации, лице, о том, как временами подрагивают его длинные ресницы и о том, как быстро бегают его глубокие глаза от строчки к строчке. Такой удивительный. Попроси кто-нибудь Рантаро назвать самого замечательного из его, довольно большого, круга общения, он бы не задумываясь сказал «Корекиё». Во время очередного совместного чтения авантюрист вновь задумывается о том, как Киё будет рассказывать эту тему, потому его рука машинально переползает на чужую коленку, пока сам он и взгляд от страницы не отводит. В то время как хозяин коленки, лишь почувствовав чужое прикосновение, покрывается мурашками. Он прекращает чтение на пару секунд, посматривая на Рантаро, словно ожидая какой-то реакции. Но тот невозмутимо читает, видимо, действительно не понимая, что вгоняет в краску длинноволосого юношу. Корекиё неровно дышал к Амами, это он и сам понимал, пусть и принимал с большим трудом. Но вот в каком именно плане и в какой именно степени – известно лишь высшим силам. А теперь этот очаровательный мальчишка ещё и согревает его коленку своей тёплой ладошкой с совершенно невинным лицом. Кошмар, да и только! Корекиё быстро досматривает абзац до конца, чтобы выиграть хоть пару минут времени и понаблюдать за Рантаро. За тем, как тот медленно моргает, за тем, как его ноздри еле заметно расширяются и сужаются, за тем, как блестят на свету лампы его розовые губы. Парень похож на куклу, что хочется со всех сторон пощупать и осмотреть. Правда, от одной мысли о таком в штанах антрополога появляется теснота. Рантаро заканчивает с этим пунктом, теперь разворачиваясь всем телом, лицом к Киё, вместе с этим сдвигая руку выше. Чёрт, он совсем не понимает, что делает? Его костяшки уже касаются паховой зоны, а он всё так же мило хлопает своими большими глазками, заявляя, что тут ему всё понятно и вопросов нет. Шингуджи может выдавить лишь тихое "Амами-кун", пока его разум занят лишь тем, как подавить желание его полового органа показаться миру. Юноша что-то мямлит, перелистывая страницу, молясь, чтобы Рантаро убрал руку. Он слишком давит на него. Во всех смыслах. Дальше пошли иллюстрации. И, чтобы как следует из разглядеть, зеленоглазому чуду приходится как-то изворачиваться, чтобы и Киё своей головой не мешать, и не упустить никаких деталей. Но, уже после двух страниц таких пыток, парень не выдерживает. Он наконец убирает руку, только сейчас осознав где она была и решив об этом не думать, говорит не менее смущающую Корекиё вещь, но всё так же спокойно и тихо, соблюдая правила библиотеки. – Шингуджи-кун, ты не будешь против, если я сяду к тебе на колени? Иначе я не знаю, как запоминать все эти чертежи, это невозможно. А Киё лишь кивает. Правда, в такой позе, хоть она и удобна всем, чтение проходит недолго. Стоило Амами почувствовать, как в него снизу что-то упирается, как уже всё стало ясно, и, вероятно, им обоим. Страница оставалась на одном месте уже минут пять, пока в библиотечной тишине было слышно лишь дыхание парней. Они ничего не делают, лишь воображают, что сейчас будет и как это лучше устроить. В голове Шингуджи уже всплывает личико Рантаро, когда тот достигнет своего пика, и от этого внизу всё ещё сильнее тянет, а он сам непроизвольно напрягает мышцы ног, тем самым ещё больше дразня парня на себе, пусть и не специально. Корекиё приступает первый. Неторопясь перемещая пальцы на ляжки Рантаро, чуть массируя их, он шепчет в ухо, обрамлённое пирсингом мысль, посетившую обе головы: – Может, сделаем перерыв? И, получив одобрительное мычание, воплощает свои грязные фантазии, что доселе существовали лишь в голове. Руки подхватывают пассию под ягодицы, приподнимая того поближе к торсу, а затем ползут под мешковатый свитер, ощупывая каждый квадратный сантиметр кожи. И, когда шаловливые пальчики доходят до шеи, они вылезают из воротника, притрагиваясь к подбородку. Рантаро сам всё понимает, поворачиваясь лицом к Шингуджи и поддевая маску одним пальцем. Их губы, пусть между ними и чёрная ткань, как никогда близко. Вот-вот они сольются, мешает только неуверенность обоих. – Такое ведь делают с теми, кто по-настоящему нравится? – Уста Амами, цвета зимнего заката, чуть подрагивают, уже ощущая вкус металлической молнии. – Верно. – Коротко выдаёт Киё, позволяя ласковой руке снять с него маску, а затем первый, дабы у Рантаро не было времени обратить внимание на помаду, целует его. Целует осторожно, но при этом точно зная, что не навредит этой куколке, которая сейчас так же проявляет инициативу, подаваясь навстречу Корекиё. Как им всё-таки повезло, что в библиотеке сейчас никого. Поцелуй углубляется, становится более звучным, ведь в дело пошли языки, и их хлюпанье, как бы оба не старались его скрыть, присутствует. Неопытность, что тут сказать. Параллельно с поцелуем, руки Киё вновь проходятся по всей грудной клетке мальчика, доходя до бёдер, а затем и до резинки боксеров. Длинноволосый отстраняется, всё так же шепча: – Готов? – Более чем. И вновь сладкий поцелуй, на сей раз куда менее волнительный. Заползая в нижнее бельё, ладонь Корекиё обхватывает чужой член, уже почти такой же твёрдый, как у него самого. Большой палец чуть надавливает на головку, попадая в самый чувствительный кончик, пока остальные ублажают основание. Тело над ним выгибается, выдыхает и отворачивает голову, не зная, куда сложить руки. Движения тонких пальцев такие ловкие, словно до этого они занимались подобным множество раз, и от этого становится ещё стыднее, как Корекиё, так и Рантаро. Воздух вокруг становится горячим, наполняется тяжёлым юношеским дыханием, в которое время от времени просачиваются ой какие непристойные звуки. Ноги сводит от вожделения, во рту копится слюна, и Амами всё надеется, что его дрожащее тело не слишком много весит, чтобы находиться на коленях Киё, ведь нарастающее чувство тяжести лишь давало ещё больше поводов на такие мысли. Он чуть шевелит бёдрами в такт ритмичным движениям руки Корекиё, прикрывая глаза. Но тут же возвращается в реальность, чувствуя укус где-то между шеей и плечом. Видимо, его одноклассник почувствовал всю свободу действий, потому и не стесняется делать всё, что вздумается. Но, как ни странно, Рантаро это нравится. Очень даже нравится. Он заползает одной рукой в тёмные волосы Шингуджи, почёсывая его затылок, пока тот, радуясь ответному напору, принимается ещё активнее украшать теперь уже шею розово-фиолетовыми цветами засосов, что так красиво смотрятся на загорелой коже авантюриста – поездка в Индию всё же не прошла даром. Потом их, конечно, придётся прятать, выпрашивая у сестёр пудру или застёгивая воротник рубашки до последней пуговицы, но все эти проблемы потом, а сейчас он хочет позволить умелым пальцам проникать словно сквозь его кожу. Надолго, всё же, Амами не хватило. Он делает завершающий вздох, притягивает Корекиё к себе и быстро целует, изливаясь беловатой струёй прямо в руки парню, пачкая заодно и своё бельё. Он слышит смешок в поцелуе, чувствует, как его семя заботливо вытирают, и уголки губ сами собой поднимаются. Рантаро поворачивает голову назад, спешно извиняясь и глупо пялясь вниз, где сейчас непривычно мокро. – У меня в рюкзаке с собой салфетки, достанешь? – Киё совершенно без стеснения принимает тот факт, что у него в ладонях сейчас сперма Рантаро, и, более того, он безо всяких эмоций готов решить эту неприятность. В этом весь Корекиё. Амами кивает, наклоняясь за сумкой и выхватывая из кармана спасение в виде белой правильно сложенной бумажки. Теперь всё чисто и красиво, но всё же что-то подсказывает, что развратный процесс не окончен, и скорее всего это что-то – предательски стоящий прямо в Рантаро член Киё. Потому второй, разворачиваясь лицом к Корекиё, шелестит ему прямо в ухо: – Неудовлетворённым остался только ты. И сползает вниз, подмигивая. Сердце антрополога бьётся чаще, глаза бегают, будто пытаясь найти что-то, что докажет, мол, твои предположения неправильны. Но нет, это определённо то, о чём он думает. Рантаро перемещает руки на штаны Шингуджи, но, чуть погодя, жестом показывает Киё придвинуть стул поближе, дабы обоим было удобно, а любопытные прохожие, заглядывая в окно, не подумали ничего. И по одному этому взгляду снизу вверх и простому движению руки тот всё понимает. Понимает и не препятствует, послушно двигаясь навстречу сидящему на коленях парню. Амами довольно улыбается, кивает и стягивает нижнюю одежду вместе с трусами, тут же вбирая яро выступающий орган в рот, принимаясь работать в первую очередь языком, чем вызывает долгий и томный выдох сверху. Слюна стекает до самого лобка прозрачной дорожкой, поблескивая в желтоватом свете лампы. Движения языка Рантаро всё настойчивее, и ему самому не верится, что он вполне уверенно понимает, что и как надо делать, хотя занимается подобным впервые. Не верится и юноше над ним, чьи брови сдвинулись к переносице, а помада совсем размазалась из-за того, что тот не может перестать кусать губу. Он и так на пределе, а Рантаро решил ещё его подразнить. Он медленно кладёт руку на голову, что сейчас склоняется над его же плотью, чуть надавливая. Он хочет завершить всё как можно быстрее, ибо пылающие щёки уже начинают надоедать. А мальчишка только рад, теперь беря поглубже и уже пытаясь установить темп движений головой, ладошками же поглаживает Корекиё по ногам. Как ни странно, это успокаивает, и на секунду весь дискомфорт исчезает, придавая ощущение, что они никоим образом не подростки, чьи гормоны сейчас решили разыграться, а настоящие супруги, для которых радовать друг друга подобным образом уже не ново. Глупо. Киё улыбается, перебирая между пальцев салатовые пряди, вновь заполняя лёгкие воздухом. Член уже давно пульсировал, умоляя хоть что-то помочь ему выплеснуться, и финалом стало завершающее движение жестокого язычка Рантаро, что словно специально бьёт по самому чувствительному. Рука в волосах резко за них хватается, оттягивая голову назад, дабы не испачкать миловидное личико в белой жидкости, которая только что попала везде, где только могла. Салфетки вновь приходят на помощь, возвращая всё в первоначальный вид. Мысль о том, что люди, что будут потом сидеть за этим столом и на этом стуле, даже не догадываясь, что тут друг друга ублажали двое парней заставляет нелепо улыбаться. Видимо, с историей на сегодня окончено, и это понятно без слов. Переглядываясь и каждый раз покрываясь румянцем, они выходят из громоздкого здания, так и не проронив ни слова. Но Амами первым нарушил гробовую тишину, вызванную неловкостью. – Теперь к тебе? Киё с недоумением молчит, уставившись в асфальт, словно у него под ногами вот-вот что-то появится. Ответ следует далеко не сразу, ведь антрополог уже успел придумать миллиард вариантов ответа, но ни одного подходящего. – С чего это? – Ну, мне ещё по биологии надо нагнать вас. И они оба будут свято верить, что в библиотеке не было камер, а у Корекиё дома не было родителей.