Некий гаремный реванш: восьмая ступень

Хамазура знал, что все дети рисуют на стенах, и был морально готов как отмывать рисунки, так и жить с чем-то вроде корявого портрета себя. Но он не ожидал, что рисунок окажется настолько… — Тебе страшно, дядя Хамазура? — Лилит качалась в колыбельке и иногда радостно агукала, а кисть, подчиняясь её мысленным командам, малевала стену. Страха не было — после Коронзон страх вообще куда-то отступил — но была тревожность. Пока кисть намалевала лишь голову существа, похожего на рыбочеловека острыми ушами и ещё более острыми зубами. Волосы на голове напоминали хищного инопланетного паразита, каждая прядь которого заканчивалась острым когтем, но тревожило Хамазуру не это, а цвет рисунка. Вроде бы он был белым — по крайней мере лицо. Однако по этому белому цвету скользили, сливались с ним и одновременно выделялись другие цвета, Хамазура не мог сказать какие. Пурпурный… зелёный… фиолетовый… оттенки казались неуловимыми, даже отсутствующими. Глаза утверждали, что они тут есть, но мозг отказывался воспринимать и постепенно впадал в панику. — Что это? — Хамазура с усилием отвернулся от рисунка и сразу почувствовал себя лучше. — Твой ночной кошмар? — Нет, дядя Хамазура, я очень хорошо сплю. Ваши с тётей Такицубо звуки служат мне отличной колыбельной, — хихикнула девочка, и Хамазура покраснел. — Не подслушивай, — он постарался сказать это как можно строже, зная, что не поможет. Лилит Кроули выбрала их опекунами потому, что так ей удобно. Станет неудобно — мигом найдёт другого, или даже начнёт жить сама по себе. Последнее всё-таки вряд ли, ибо Лилит брезговала менять себе подгузники и любила лежать на руках. — Не шумите, — девочка вновь хихикнула, совсем не младенческим голосом. — Но что до рисунка, дядя Хамазура, то это будет моим следующим проектом. И насчёт этого: возможно, в ближайшее время мне придётся уехать в Лондон. А то и поездить по Британии. — Ага, — спорить опять не было смысла. — Только предупреди заранее, мне надо отпроситься с работы и… — Не беспокойся, дядя Хамазура. Я поеду не одна, и в вашей с тётей Такицубо компании не нуждаюсь. Сможете пошуметь и днём! А вот это было обидно. Не то чтобы Хамазура стремился в Британию — краем уха он слышал, что там сейчас полный хаос — но можно было бы взять их с собой. Такицубо наверняка не откажется посетить Лондон как турист. — Всё нормально? — она как раз вышла из душа с намотанным на голову полотенцем. Второе полотенце натягивалось на груди, еле прикрывая бёдра, и Хамазура занервничал даже больше, чем от картины. — Всё хорошо! — он слегка передвинулся так, чтобы заслонить её от взгляда Такицубо. — Лилит, не рисуй допоздна. — Ладно, дядя Хамазура и тётя Такицубо! — пропищала девочка. — И будьте осторожны со вторым презервативом, он может порваться! — Спасибо, Лилит, — только и прокомментировала Такицубо. Со стороны могло показаться, что ей всё равно, но Хамазура прекрасно знал, что за вялым видом, тихим голосом и безэмоциональным выражением его девушки скрываются горячие чувства. Он замечал их с самого начала их знакомства — возможно, поэтому она не отказалась выбрать его. Они оба прошли в спальню, а Лилит продолжила рисовать, напевая себе под нос. И над клыкастым лицом стали постепенно проявляться маленькие, перепончатые, также ощетинившиеся когтями крылья. — Хамазура, как бы ты отреагировал, если бы я стала пятым уровнем? Такицубо строго придерживалась правила: все серьёзные вопросы поднимать только после того, как они растянутся на кровати, насытившись друг другом. Так что это встревожило Хамазуру, он даже приподнялся на локте. — Из тебя хотят сделать пятый уровень? — Нет. Но как бы ты отреагировал? Хамазура задумался. Пятый уровень Такицубо… это во многом было причиной внимания к ним со стороны властей. Только Мугино как-то спасала от этого внимания, но и так жить приходилось с постоянным осознанием того, что однажды его девушку могут просто забрать. Сейчас этот страх исчез. Камидзе Тома лично поклялся, что они и пальцем не тронут Такицубо. Так что, если уж пофантазировать… Такицубо могла чуять особые поля, генерируемые силами эсперов — АТМ-поля, это Хамазура знал. Но даже на четвёртом уровне этого хватало лишь для того, чтобы искать их, пусть даже в пределах всей планеты или даже больше. Лишь на пятом уровне Такицубо должна была научиться воздействовать на поля. И на силы эсперов. Тогда даже Акселератор, вытащивший душу из демона, в теории окажется бессилен — буквально. Такицубо станет сильнейшим эспером, и быть её парнем… Наверное, будет как у Камидзе Томы. Хамазура не знал всех подробностей, но то и дело встречал его в магазине или на улице, и почти всегда тот нёс пакеты с покупками. Непонятно почему, они давно перешли на доставку дронами, но Хамазура не спрашивал. А из разговоров выходило, что и всё домашнее хозяйство лежит на Томе. — Буду, наверное, за домом следить, — неуверенно сказал он. — Стирать там, гладить, убираться, за Лилит присматривать… Как-то это не здорово звучит. Такицубо перевернулась на бок, прижавшись грудью к его предплечью, и заинтересованно спросила: — Хамазура, ты умеешь стирать? — Ну это, наверное, несложно… — Хамазура, ты умеешь гладить? — Ну это, наверное, несложно… — Хамазура, ты умеешь убираться? — Ну это, наверное, несложно… — он уже тихо смеялся, а Такицубо улыбалась. Смех смехом, однако всё равно выходило немного не по нему. К счастью, Такицубо не стала расспрашивать дальше, и завозилась, устраиваясь поудобнее. Хамазура отодвинул руку так, чтобы девушка вместилась в ложбинку между ней и телом, после чего сам расслабился. Завтра ещё на работу идти. — Как бы мы отреагировали? — Анна Шпренгель заинтересованно уставилась на Айвасса. Тот смотрел ничего не выражающим взглядом. — Такицубо Рико неспособна навредить нам даже на пятом уровне, — только и сказал в ответ. — О, разумеется. Но пятый уровень Такицубо Рико заставляет некоторых не спать по ночам, отпуская вожжи воображения. И кто знает, куда приведёт эта скачка? — Я пришла! — эти слова Шокухо практически простонала, так что Тома вышёл в коридор слегка обеспокоенным. — Хоть пришла, а не Джунко притащила, — улыбнулся он, когда понял, что всё в порядке. — Уже прогресс. — Прогресс никакой, — Шокухо протянула вперёд руки. — Донеси меня до кровати. И прилягь рядом, если можно. — Если нельзя, ибо кто тогда тебя покормит? Отинус? — Тома послушно потащил её. — Она собой-то не накормит. — Застряну поперёк пищевода, — пообещала богиня, мотающаяся в своём механическом кресле-вертолёте над обеденным столом. — Вот видишь? Так что лежи и отдохни от решений судеб мира, — Тома уложил Шокухо на кровать и ушёл к кухонному столу. Тот, как и в его прошлой комнате, находился здесь же, так что Шокухо могла без проблем слышать и видеть его. — Слушай, Мисаки, — Тома взял в руки нож, заранее нашарив взглядом пластырь. — У тебя есть какая-то новость для меня? Шокухо только потянулась было, но после этих слов замерла. — Тебе этот сказал, да? — сразу погрустнела она. — А я так хотела полежать, подготовиться к разговору, подумать… — Так лежи, я не тороплю, — Тома начал резать мясо, и Шокухо действительно какое-то время просто лежала. А затем тихо, без подготовки сказала: — Аю пропала. Тома отложил нож и уставился на неё. — Как пропала? — он вышел из-за стола и приблизился к дивану. — Выбежала из дома так, будто за ней кто-то гнался. Однако наблюдатели уверяют, что никого не было. И всё. Что тебе этот сказал? — Укажет путь, чтобы всё разрешилось к лучшему для каждого. — То есть он знает, где Аю и что с ней, и готов помочь. — Выходит так. Они немного помолчали, и Тому вернулся к столу. — Чувствую, что раньше бы я сразу помчался, не раздумывая, — он вновь занялся мясом. — Но сейчас… — Вот именно, — Шокухо приложила руку ко лбу. — Зачем тебе идти куда-то, Томик, если мы можем воспользоваться всей мощью города? — Наноботов, получается, зря отключили. — И без них справимся. — Он всё равно меня одного требует, — Тома поднял голову. — Отинус, ты что скажешь? — Вам так нужна эта Аю? — та покачала головой. — Вы ведь… — Да, — Тома и Шокухо сказали почти одновременно, так что богиня тему больше не поднимала. — В таком случае пошлите Тому одного, — она немного пролетела в сторону шкафчика с посудой. — Но нацепите на него всё отслеживающее-подслушивающее, в трёх экземплярах. Если этот учует, то так и скажите, что понимать надо. Не будет понимать — пусть катится. Раз сам вышел на контакт, значит, ему это важнее. — Слушай, — поморщилась Шокухо. — Я понимаю, что Тома выстоял против тебя и Коронзон, но это не значит… — Это именно значит, человек! — Отинус даже нажала кнопку, заглушая её слова визгом моторчика. — Он понимает, что Тому просто так не взять, и что у него мощные соратники. Если он хочет убить Тому, то сделал бы это быстро, не привлекая внимания. А так про него уже знают чуть ли не все, кто может отомстить и отомстит. — Кайкине ещё не вернулся? — спросил Тома задумавшуюся Шокухо. — Я позвонила клонам, но они сказали, что заболел и какое-то время побудет у них. — Заболел? — Я сама не понимаю! — она вновь потянулась. — Похоже, что-то вновь начинается. Давай дождёмся Микото-тян с её Правосудием и там разберёмся. А пока можно мне вазочку конфет? — Индекс? — удивился Тома, когда вышел на балкон и обнаружил девочку в компании подружек-горничных. — Я думал, вы хотели на каток? — На катке свет отключился, — Индекс обиженно махнула в сторону города. — А, и на нём тоже? Слышишь, Микото! — крикнул Тома в комнату. — Ты испортила Индекс катание! — А мне едва здоровье не испортили! — рявкнула та, натянув зелёный рождественский свитер и выходя наружу. — Привет, Индекс. Извини, но каток либо выключался, либо взрывался. — Что там было? — нахмурилась та. — Кислотные близняшки. Пожалуйста, не спрашивай далее, я отдохнуть хочу, — Мисака устало оперлась на перила. Шокухо тоже вышла, в таком же зелёном свитере; Тома и даже Отинус уже облачились в свои, и всемером они уставились на город. Теперь снега шло гораздо меньше — видимо, отключение электричества сказывалось. Но город всё равно скрывал свой облик в белоснежных шапках, и только небоскрёбы горели разноцветными огнями, предупреждая самолёты и красуясь перед людьми. — А я, пожалуй, спрошу, — Тома прервал благостное молчание. — Нельзя просто сказать «кислотные близняшки» и оставить как есть. — Недобитки Тёмной Стороны, — Мисака поморщилась, так и не отлипая от перил. — Хотели атаковать участок Анти-Навыка и вообще пройтись по городу, типа демонстрация силы. Падальщики успели нас предупредить, а мы успели предотвратить. Все дела. — Никто не погиб? — Нет, но у меня молния мимо прошмыгнула. Так что вот… — Мисака кивнула в сторону, где вдалеке рождественская иллюминация резко прекращалась. — Нам надо бы что-то продумать, — Шокухо взяла Тому за руку. — Ты, Микото-тян, по всему городу теперь бегаешь, а я не Алистер, меня внезапные отключения энергии волнуют. Кайкине вернётся, так спрошу у него. — А он ещё не вернулся? — удивлённо посмотрела на них Мисака. — Вроде говорил, что быстро обернётся. Рядом с ней Майка дёрнула Индекс, и обе девочки потопали к себе; Мария слегка поколебалась, но двинулась следом. — Так, лишние уши ушли, — Шокухо сразу это заметила. — Нет, Микото-тян, он что-то застрял у клонов. Что ты думаешь о нашей ситуации? — Прямо тут говорить? — Мисака указала на тротуар внизу, по которому как раз прошла толпа наряженных подростков, ищущих варианты развлечься помимо катка. — Давайте внутрь. — Я думаю, что Отинус права, — продолжила она уже внутри. — Этому неизвестному нужно поговорить с Томой, а прилюдно не хочет, потому что всплывёт что-то связанное с ним и Аю. Заботится, так сказать. — Необязательно со мной, — Тома уселся на кровать, и обе девушки устроились рядом. — Никто из нас не говорил Аю про Лист Параметров? Все замотали головами; Отинус слегка приподнялась над ними, целясь в полку. — Тогда, думаю, речь пойдёт об этом. И поэтому он не хочет лишних ушей, ибо даже Гунхе и твоим девушкам знать не стоит. — Возможно… — протянула Шокухо, одновременно медленно ложась. — Тогда не могла ли Аю сбежать как раз потому, что ей об этом кто-то сказал? — Ну и, куда она после этого побежит? — Мисака потёрла виски. — Чёрт, я и так устала… а ей бежать некуда. Только к нам, выяснять подробности, но так давно бы примчалась. — Ей бежать из самой Осаки, и наверняка постарается тайно. Надо дать ей время, — Тома тоже лёг, и Шокухо сразу положила на него руку. — Я боюсь, что мы дадим ей время на какую-то глупость. Я отдам приказ проверить все тайные и явные проходы, но как бы она не вздумала кого-то из нас похитить сдуру. — Если похитить, то меня, — Тома поднял руку и уже положил её на Шокухо. — Я самый уязвимый и невезучий. — Ага, — Мисака посмотрела на них с легким неудовольствием. — Но с этим неизвестным поговори. Вряд ли он хочет тебя убить, скорее втянуть в сложные интриги и сделать грязную работу твоими руками. — Звучит гораздо лучше, — Тома прижал руку уже к груди Шокухо, а та сама давила сверху, озорно улыбаясь. Мисака лишь зевнула. — Я в душ, мне надо освежиться, — и стянула свитер, бросив его Томе на голову. — Всё равно Мисаки успеет вымотаться и заснуть, пока выйду. Шокухо лишь махнула рукой, уже особо не слушая; она притянула Тому к себе и жадно целовала, словно действительно боялась скоро заснуть и не успеть. — Буддизм выделяет восемь ступеней на пути к просветлению. Анна Шпренгель провела рукой над доской, смешав все образы в кучу, и прошла по белой поверхности к самому краю диска. — Первая ступень — правильное воззрение. На ней нужно постичь четыре благородные истины: существует страдание; существует причина страдания; существует избавление от страдания; существует путь, избавляющий от страдания. — Вторая ступень — правильное намерение. Необходимо принять твёрдое решение следовать пути избавления от страдания. Айвасс слушал её, не проявляя ни малейшего интереса. Он тоже сдвинулся с места, скользнул полотном света, пробившимся сквозь космическую тьму. — Третья ступень — правильная речь. Отказ от лжи, непристойностей, обвинений и клеветы. — Четвёртая ступень — правильное поведение. Отказ от убийства, воровства и распутства. — Пятая ступень — правильный образ жизни. Отказ от деятельности, причиняющей страдание живым существам, от неправедного накопления богатства, от излишеств и роскоши. Анна коснулась розы, распустившей лепестки у неё на груди. Шип отчётливо вонзился в палец, но ни капли крови не проявилось, а на губах девушки заиграла лёгкая улыбка. — Шестая ступень — правильное усилие. Развитие в себе концентрации, умиротворения, самоосознания. — Седьмая ступень — правильное памятование. Осознание собственного тела, эмоций и ума. Понимание, что именно движет ими, наблюдение за тем, что происходит в твоей голове, познание движущих причин. — Восьмая ступень — правильное сосредоточение. Отрешённость от всего земного, радость и внутренний покой, освобождение от ощущения телесности, созерцание истины вместо её исследования. — Немногие смогут пройти по этой лестнице, — Айвасса словно бы не впечатлили слова Анны. — Люди привязываются к миру, к ощущению иллюзорного спокойствия и иллюзорной силы. Они пытаются защитить своих любимых и не разрушить собственное эго. Даже те, кто захочет сделать шаг, не смогут удержаться. — Слышал ли ты когда-нибудь про «эффект обзора», Айвасс? — Анна смотрела вниз на планету. — Когда люди видят Землю такой, то осознают, насколько она уязвима, насколько бессмысленны, лживы и выгодны лишь немногим происходящие на ней конфликты. Они сохраняют это ощущение после возвращения на поверхность и даже начинают жить в его течении, требуя сосуществования во имя лучшего мира. Ещё пара шипов пронзила перебирающий стебель пальцы, не вызвав и вскрика боли. — И нет весомее повода для войны, чем призывы к миру. Ведь для многих лучший мир — это тот, в котором не прекращается война.