Я готов умереть за тебя

Итачи проснулся ближе к полудню. Голова гудела, немного подташнивало — наверняка он спал очень долго. Рядом он почувствовал шевеление, повернул голову и увидел мирно спящего младшего брата, одной рукой накрывающего Итачи. Вокруг было разбросано кучу лекарств, рядом с головой лежали мокрые полотенца, на прикроватных тумбочках стояли стаканы с водой. «Как мы вообще дошли домой?». Старший Учиха аккуратно убрал руку брата, медленно встал и огляделся. Судя по тому, какие таблетки разбросаны по комнате, у него вчера резко поднялась температура. Неужели настолько, что он не может вспомнить путь домой? — Как ты себя чувствуешь? — Саске так беспокойно спал, что как только перестал чувствовать Итачи рядом, сразу же открыл глаза. — Неплохо, — он был уверен, если что-то съест, то не будет чувствовать вообще никакого недомогания. — Но судя по всему, вчера всё было не так радужно. — Ты ничего не помнишь? — Нет, только как мы собрались уходить с берега, — Саске скорее обрадовался такой новости, ведь будь иначе, он бы не знал, как себя вести с братом. Но тем не менее ему очень хотелось понять, что это, черт возьми, было. — Я приготовлю нам завтрак, — Итачи показалось странным, что Саске избегал его взгляда, но он скинул всё на сонливость брата. Чуть позже днём явился Зецу. Его приход не сулил ничего хорошего для братьев, однако выбора у них особо не было. Он сообщил, что команда Саске доставила ненастоящего Восьмихвостого, чем Мадара очень раздосадован. — Также не могу не сообщить, что Коноха уничтожена, и следующим Хокаге был назначен никто иной как Данзо Шимура, — оба брата напряглись после этих слов: Саске из-за подступающей злости, а Итачи из-за брата и его желания отомстить. — Через две недели состоится Собрание Пяти Каге, на котором будут присутствовать все интересующие нас личности. Поэтому это отличный шанс для тебя, Саске, решить все твои вопросы. Мадара очень надеется, что ты сможешь исправить то недоразумение, которые случилось с Восьмихвостым. Особенно после того, как он спас твоего брата, — Саске в ответ молчал. Он запутался, и сейчас не понимает, зачем ему нужно куда-то идти, если он может быть здесь, с братом. — Зецу, сообщи Мадаре, что мы выдвинемся в путь, как только мне полегчает, — Итачи не мог терпеть любых манипуляций, однако в данной ситуации он хотел попробовать переиграть всё в свою сторону. — Мадара про тебя ничего не говорил. Не думаю, что. — конечно, он будет против. Старший Учиха знал это, поэтому договорить Зецу он не дал. — Либо мы идём вдвоем, либо не идёт никто! — Двухцветный посмотрел на него исподлобья и, не сказав ни слова, исчез. — Что ты делаешь, Итачи? — он был в ужасе. Его старший брат только недавно начал нормально передвигаться, а уже хочет отправиться в такой далёкий путь, и естественно, он не будет сидеть в сторонке и наблюдать за происходящим, а полезет в бой. — Никуда ты не пойдёшь! С ума сошёл что ли? — Саске, послушай меня, пожалуйста. Я не планировал участвовать в планах Мадары, но раз уж так получилось, то у меня есть мысли на этот счёт. Я не буду действовать безрассудно, я тебе обещаю. У нас есть достаточно времени, чтобы подготовиться, и мне понадобится твоя помощь, — голос Итачи звучал настолько уверенно, что Саске успокоился. Его брат все-таки гений, и у него нет причин не доверять ему. Вечером Саске отправил во второе убежище, где располагалась его команда, своего клона, чтобы сообщить о предстоящей миссии и обсудить её детали. А сам пошёл добывать дрова для камина — осень давала о себе знать, становилось холоднее. Уже подходя к дому, он услышал звук бьющейся посуды и, бросив дрова перед дверью, быстро забежал внутрь. На столе была разлита вода, на полу лежали разбитые блюдца и фарфоровый чайник. Из ванной была слышна льющаяся вода, и Саске направился туда. У раковины стоял Итачи, держа одну руку под водой, а второй облокотился о стену. Глаза его были закрыты. — Нии-сан, что случилось? — Саске испуганно подбежал к брату и положил руку ему на плечо. — Всё в порядке, Саске. Я просто задумался и разлил на себя кипяток. Ничего, заживёт быстро, — он не хотел признаваться брату, что на самом деле он не увидел чайник, да и чашки тоже слабо мог различить. — Не переживай, — он повернулся к брату лицом и слабо улыбнулся. «Как я скучал по твоей улыбке» — Пойдём в комнату, твою рану нужно обработать и перевязать, — Саске выключил воду и повёл брата к кровати, усадил его, а сам пошёл рыться в аптечке. Итачи старался внимательно наблюдать за Саске, не упуская ни одной детали, насколько это было возможно. Рука болела, он сильно её ошпарил, но сейчас это его не волновало. Младший Учиха отыскал бинты, сделал мазь из трав — этому его научила Карин, и подошёл к старшему брату, сел рядом с ним на кровать и аккуратно взял его руку, начал наносить лекарство. — Будет немного печь, — держать его руку, даже такую искалеченную, было почему-то так волнительно. Он завороженно смотрел на неё, на взбухшие вены, немного торчащие костяшки. Вспышка — лицо Итачи перед ним. Вспышка — обратно в реальность. «Саске, что с тобой? Почему поцелуй Итачи так повлиял на тебя? А почему он сам это сделал?». Брюнет тряхнул головой, чтобы отвести от себя эти мысли — ему нужно закончить перевязку. Он вытер руки о полотенце и развернул бинт, принялся аккуратно обматывать его вокруг поврежденного участка кожи. Итачи всё это время наблюдал за ним. Он не видел румянца на щеках Саске, но от него не ускользнуло, что все-таки младший почему-то избегает его взгляда, мотает головой и что-то там себе думает. Он уже давно завязал бинт, но руку Итачи не отпускал, продолжая просверливать её взглядом. — Саске, что тебя тревожит? — свободной рукой Итачи взял брата за подбородок и поднял его голову, заставив посмотреть ему в глаза. — Ты можешь рассказать мне всё, я не хочу, чтобы между нами были какие-то секреты, — кроме, конечно же, того, что Итачи практически ничего не видит. Но это, он считал, ложь во благо. Саске не знал, сколько он так просидел. Он очнулся, когда Итачи его окликнул и задал вопрос, но какой — не понял. Он приоткрыл рот в попытке что-то сказать, но слова застряли в горле. Так и сидел с полу-открытым ртом, глядя Итачи в глаза, пока какое-то неведомое чувство заставило его податься вперед. Саске едва коснулся губ брата, будто боясь спугнуть его. Зачем он это сделал — неизвестно, но внутри он ощущал, что это неправильно, как и то, что правильнее этого нет ничего на свете. Внизу живота он почувствовал приятную пульсацию, которая распространялась по всему телу. Поцелуй получился немного нелепым, но очень нежным; внутри всё бешено колотилось — он отстранился и со страхом посмотрел на реакцию брата. Тот будто смотрел в пустоту, сквозь Саске, и у него сердце упало в пятки. «Зачем? Я такой дурак». — Итачи, прости, я не. — что «я не»? Не хотел? Хотел. Не ожидал от тебя такой реакции? Ожидал. Не подумав, сделал? Не совсем так. Так и не подобрав нужных слов, он отвернулся, и собирался встать, но наконец-то получил хоть какую-то реакцию от брата. — Саске, почему ты поцеловал меня? — прямо в лоб, как Итачи умеет. Он же может говорить о таких вещах спокойно, в отличие от Саске, которого сейчас трясёт от стыда и обиды. — Ответь! — Старший Учиха, стремившийся поскорее получить ответ, не выдержал долгого молчания и немного грубо взял подбородок Саске в руки и заставил его смотреть прямо в глаза. — Саске, ответь! Ему стало по-настоящему страшно. Грозный голос брата громом отдавался у него в ушах, ему хотелось отвернуться, спрятаться, но крепкие руки Итачи сильно держали его, не давая и шанса на побег. А он всё молчал. Молчал, боясь произнести в слух то, что сознание отрицало, а подсознание кричало: «правда», будто пока он этого не сказал — он не чувствует. Рука Итачи сжала подбородок сильнее — он всё ещё ждёт ответ. Что если, получив его, мы разрушим всё то, что только недавно построили? — Кажется, я люблю тебя не только как брата, — Саске готов был сквозь землю провалиться от этих слов, мысленно проклиная себя за каждое действие. Но взгляд Итачи резко изменился, он медленно перенес руку с подбородка Саске на затылок и, притянув его к себе, нежно поцеловал. Второй, больной, рукой он кое-как постарался придвинуть тело Саске поближе к себе, ухватившись за его талию. Саске поддался импульсу брата, и сам придвинулся к нему ближе, будто стремясь стать одним целым с Итачи. Из нежных поцелуи перешли в страстные. Итачи не мог оторваться от сладких, горячих губ своего брата, он исследовал каждый их миллиметр, иногда прикусывая в порыве страсти. Саске умудрился открыть те двери, на которые Итачи давно повесил огромные замки, опасаясь, что если хоть один из них откроется, то он падёт. Итачи чувствовал, что возбуждение ударило ему в голову, ещё секунда — и он накинется на своего брата, вот тогда дороги обратно уже не будет. Поэтому он нехотя отстранился от Саске, тяжело дыша. Младший Учиха не чувствовал такого никогда: у него внутри творилась буря, как так может сносить крышу от родного брата? Значит, тот поцелуй в лесу был не случайным? В том, что это всё взаимно, Саске убедился окончательно, как только Итачи разорвал поцелуй — тот был так же возбужден, как и он сам. Им нужно было немного отдышаться. — Я так долго мечтал об этих губах, — Итачи провёл пальцами по влажным губам Саске, они гипнотизировали его, и теперь, вкусив запретный плод, только он имеет право к ним прикасаться. «Только мой». Он вновь наклонился к Саске, поцеловал в уголок губ, постепенно переходя на скулы, от них к уху. Прикусив мочку, он услышал сладкий стон — в штанах стало очень тесно. Он перешёл на шею, стало немного неудобно, и он опрокинул Саске на спину, а сам сел сверху и продолжил целовать нежную кожу. «Мой братик, как же ты возбуждён». Саске был на пределе: он вот-вот кончит просто от поцелуев Итачи, даже не дотронувшись к набухшему до предела члену. Каждое прикосновение брата передавалось импульсами по всему телу, каждый поцелуй на шее заставлял стонать от удовольствия. Старший Учиха вновь отстранился, чтобы посмотреть на любовь всей своей жизни: вон он, лежит под ним, весь горячий, растрепанный, готовый кончить в любой момент. Итачи в своих мечтах видел и не такое, но в реальности это совсем другое дело. — Саске, помоги мне, — одной рукой ему было сложно стащить с младшего штаны, и когда с одеждой было покончено, Итачи открылся самый лучший вид на его отото. Он провел рукой по возбужденной плоти, отчего из уст младшего послышался громкий стон, а когда старший взял его член в руку, наклонился и провел языком по головке, Саске запрокинул голову назад и вцепился руками в одеяло. С тех пор стоны в комнате не прекращались. Старший Учиха провёл языком по всей длине, а после взял его в рот полностью. Саске вцепился брату в волосы, не в силах больше двигаться. Стоило старшему увеличить темп, как младший закончил прямо ему в рот с дрожью в теле. Итачи проглотил все до капли, и под угасающий стон Саске, помогая себе рукой, кончил сам младшему на живот, а затем лёг рядом. Всё, на что у Саске хватило сил сейчас, это повернуть голову к Итачи. Тот уже смотрел на него. — Так ты… давно? — было тяжело говорить, но младший не мог не спросить. — Что? Понял, что люблю тебя неправильной любовь? О, Саске, тебе лучше этого не знать, — Итачи слабо улыбнулся и поцеловал младшего в губы перед тем, как они оба провалились в сон.