«Ее сиятельству мисс Мирелии, досточтимой виконтессе Эбендери Глубокоуважаемая леди! Будучи наслышан о ваших талантах в области преподавания, блестящем знании этикета и безупречной репутации, я желаю видеть вас гувернанткой моих дорогих детей, Иезекиля и Куиши. Свой ответ, положительный либо отрицательный, напишите на обратной стороне этого листа. С наилучшими пожеланиями, Великий Король Никос Абаддон, действительный глава Столпа Абаддон.»
Вчерашняя дата и размашистая подпись. Мира подняла глаза от письма и мечтательно уставилась в потолок. В этих пяти коротких строчках ей протянула руку Фортуна. Тут же был составлен ответ – она назначила встречу через четыре дня, в субботу. В данном случае было позволительно ставить свои условия: перед тем, как отправить такого рода письмо, досье потенциальной гувернантки изучалось самым дотошным образом. Если строгая комиссия в лице главы семейства находила оное соответствующим высокому званию воспитательницы высших демонов, то дело оставалось за малым – собственно, пригласить бонну на смотрины и принять на службу. По факту, решение принималось еще на этапе одобрения досье и отправки приглашения, случаи отказа при встрече были крайне редки с обеих сторон. Поскольку предполагалось, что гувернантка приступит к своим обязанностям немедленно, поселится в доме у новых господ и на значительное время исчезнет из прежнего круга общения, ей отдавалась инициатива в назначении рандеву – дабы она могла завершить все текущие дела. Начертанные сзади буквы медленно растворились – это означало, что на оставшемся у отправителя втором листе, связанном магической печатью с первым, появилось ее согласие. Теперь осталось лишь дождаться подтверждения от Никоса – и можно паковать вещи. *** Вся история развития демонического общества была историей заимствования – в одни периоды от демонов людьми, а в другие – от людей демонами. Надо сказать, что второе бывало куда чаще; краткая жизнь, слабость и ничтожность в сравнении с магическими существами требовали от двуногих обезьян, к своей беде спустившихся из первобытного древесного Эдема на недружелюбную землю, изворотливого ума и постоянной адаптации к окружающему миру. Жители Преисподней, изначально более приспособленные к среде своего обитания, защищенные от других мифологий изолированностью центра Ада, где из опасностей были только ужасающие, но малочисленные и обитающие лишь в самых глухих углах древнейшие твари, чьего названия не было нанесено на бумагу, и никто из ныне живущих не слышал вслух, долгими тысячелетиями блаженствовали в безобидном по сравнению с последующими эпохами патриархальном рабстве. Им незачем было эволюционировать – прогресс идет от трудностей и лишений; если же жизнь и без того хороша, чего увеличивать энтропию и совершать ненужные телодвижения? Люди в это время проходили путь от родовых поселений до империй Древнего мира – Ассирийской, Вавилонской, Персидской, до античных греческих полисов, оставивших в наследство потомкам множество мифов и легенд, среди которых более всего выделяется одна – демократия, и наконец – до Imperium Romanum Gloria, прежде звавшейся Res Publica. То была эра, когда магия пропитывала мироздание; тогда Срединный мир вместе с простыми смертными топтали великие герои, и боги, спускаясь с высших сфер, ходили меж людей. Этот Золотой Век человечества пропахшие пылью ученые будущего незаслуженно нарекли Бронзовым, а ставшие редкими и скрытными маги звали Эпохой Богов и Героев. Во второй половине первого тысячелетия до нашей эры устоявшаяся картина жизни Нижнего Мира начала разрушаться. Чужаки из иных мифологий, делившие Преисподнюю с древними предками демонов, прежде редкие и немногочисленные, стали появляться все чаще. Они уже не уходили на свободные участки, довольствуясь малым, нет – они стали наглыми и агрессивными. Дефицит ресурсов порождает борьбу за территорию, и Ад впервые сотрясли битвы. Тогда-то и начался процесс объединения разрозненных родов в единое государство. По лекалам, подсмотренным у римлян, было сформировано подобие Сената – Совет глав семей, издававший законы и производивший верховный суд, а самые влиятельные из свеженазначенных аристократов выбраны консулами – Четырьмя Сатанами, обладавшими высшей исполнительной властью. Именно эта система в первом году нашей эры столкнулась с Падением. В результате рождения Мессии на Небесах произошел раскол – одни считали, что ничего принципиально не меняется: к людям должно, как и прежде, относиться будто к малым детям, играющим в саду. Они глупы, слабы, и лишь соблюдение заповедей даст им счастье и благоденствие. Иные же думали противоположное – что новые времена требуют дать молодой цивилизации знания и орудия, которые позволят ей преодолеть тяготы природы, тем самым возвысив до господ подлунного мира. Люди как чада и люди как владыки – две непримиримых разницы столкнулись между собой; Бог же принял сторону первых. Сторонники прогресса проиграли, но не сдались – часть из них подняла мятеж, прозванный впоследствии Великим. Библейский низверг их в Ад, лишив своего покровительства; первородная тьма этого места исказила некогда светлые души, и очень скоро новоприбывшие слились с коренным демоническим населением. А вот про тех, кто бунт не поддержал, но и не принял навязанных старых правил, спустя четырнадцать столетий один из ставших на Небесах яблоком раздора людей написал:«…Ангелов дурная стая Что, не восстав, была и не верна Всевышнему, средину соблюдая Их свергло Небо, не терпя пятна И пропасть Ада их не принимает Иначе возгордилась бы вина»*
Тот итальянец не мог знать, что своей метафорой он как нельзя более точно сформулировал положение Падших – слабая искра божественности не давала им соединиться с мраком Преисподней, а порок вольнодумства, окрасивший крылья в черный цвет, закрывал путь к светлым братьям. Отвергнутые с одной стороны и не принятые другой, они оказались между молотом и наковальней. Демоны были отнюдь не рады, что в их и так уже не очень уютном обиталище нарисовалась толпа конкурентов за жизненное пространство, а Падшие не могли вылезти под свет Солнца и Луны, потому что для них это означало бы смерть от воинов Небес. Неразрешимое противоречие разрешилось войной. В крови, пролитой на той бойне, утонули не только неисчислимые жизни жителей Преисподней – багровым цунами была смыта молодая республика. В условиях, когда от скорости принятия решений зависело выживание демонов как вида, долгие сенатские прения были подобны рытью могилы. Четверо Сатан быстро перетянули одеяло политического господства на себя – и больше не желали делиться им с кем-либо. Поэтому, когда спустя сорок лет резня наконец прекратилась, снова встал вопрос – а как жить дальше? И тут случилось самое большое социополитическое изобретение, когда-либо сделанное в Аду – феодализм. Диктаторская форма правления на постоянной основе была непригодна для привыкших к свободе аристократов, а необходимость вынужденно ее терпеть закончилась вместе с боевыми действиями. Парламент реанимации не подлежал, а демократические идеи обошли Нижний Мир стороной. Тогда Первый Люцифер, один из Четверки, сказал следующее: - Жители Преисподней! Коли единая власть, как порождение противных нам Небес, не годится для нашей жизни, но нужда в порядке и защите призывает к подчинению одних другим, то я предлагаю: пусть Великие Столпы, числом семьдесят два, да не изменится оно во веки веков, принесут клятву верности законно властвующим Владыкам Демонов, а друг перед другом будут равны. В свою очередь, Столпы возьмут те же обещания с меньших дворян, проживающих на их землях, а те – с еще меньших. Самым же наималейшим рангом пусть подчиняется простой народ. Каждый клявшийся станет служить тому, кому клялся – и никому другому – если быть войне или иному большому делу, а в остальное время пусть держит вотчину свою и управляет ею по собственному разумению. Предложение было принято, а через четыре века эту систему позаимствовали люди. Так установился строй, в рамках которого демоны живут и поныне. Следующим значительным эпизодом, повлиявшим на становление демонического общества, стало то, что человечеству известно как падение Западной Римской Империи, а существам магическим – как Великая Война. Причин для нее было множество; ангелы хотели добить своих оскверненных собратьев, Падшие – отбиться от первых и вырвать себе куски территории получше, коренные жители Ада устали от постоянных нападок со всех сторон, вошедшие в силу Индусы жаждали проявить себя, впадающие в забвение, но еще могучие Греки и Египтяне – вернуть былую славу, а зарождающиеся Скандинавы были не прочь половить рыбку в мутной воде. Иными словами, все жаждали крови. Что ж, они ей насытились. По горло. Поводом ко всемирному побоищу послужила, как водится, мелочь – где-то на Балканах отправленный на разведку местности отряд чернокрылых ангелов атаковала посланная с аналогичной целью когорта небесных. Завязалась драка, победу в которой одержали демоны – их войско как нельзя более кстати оказалось неподалеку. На сигналы от погибающих прибыли их товарищи, вскоре перестали быть безучастными наблюдателями формальные хозяева территории – греческие боги, а там и остальные подтянулись на шумок… Через три дня пылала вся Европа, еще через пару недель – весь мир. Бои шли по средиземноморскому побережью, на северо-востоке Африки, в тропических лесах и на высочайших горных пиках Азии, в североамериканских прериях и южноамериканских пампасах. Только Антарктида избежала участи быть залитой кровью сверхъестественных существ. Рубились отчаянно, все против всех, не брезгуя самыми грязными приемами ведения войны, не думая о том, как будут жить после. Люди, чьи ряды стали куда беднее неординарными личностями, осторожно держались в стороне и под шумок проворачивали собственные делишки. Бойня достигла пика, когда в нее по случайному стечению обстоятельств вмешались два Императора Драконов. Увлекшись дракой друг с другом, ящеры рухнули с небес прямо посреди полчищ сражающихся малявок. Их это едва ли обеспокоило, а вот тех, кого они давили своими бронированными тушами – очень даже. Враги отложили перегрызание друг другу глоток на потом и всем скопом отправились уничтожать новую, невиданную доселе угрозу. И уничтожили. Только цена оказалась непомерно высока. По различным подсчетам, за несколько часов битвы с драконами произошло около сорока процентов всех безвозвратных потерь, пришедшихся на пятнадцатилетний период мясорубки. Иными словами – за время войны, идущей полтора десятилетия, двое из пяти солдат погибали в последние ее часы. Но не только простые воины были брошены на алтарь победы. Гору их тел увенчали трупы предводителей - Ареса, первым рванувшего в атаку на драконов, Посейдона, молчаливого Анубиса, Тота, Афины, Артемиды, Брахмы, принявшего на себя вал огня Ддрайга, Кали, лишённой сил и растерзанной Альбионом, павшего из Рая, но не растерявшего благородства Зеруэля, его друга и вечного спутника Сакиэля, Лелиила, светлейшего из ангелов, доблестного воителя Сандалфона, четверых Владык Ада… Был смертельно ранен Библейский Бог. Из всех сражавшихся в первых рядах выжил только Геминат Абаддон. Этот демон, за титаническую мощь и высочайшее искусство боя нареченный Повелителем Резни, подобравшись на расстояние удара к безумствующим Императорам Драконов, переломил исход схватки. Именно его меч взрезал глотку багровому ящеру, и именно его руки, от неукротимой ярости налившиеся невиданной доселе силой, свернули шею белочешуйчатому. Он позволил умирающему Господу, со времен Падения пересмотревшему свои взгляды на человечество, сделать последний подарок людям – превратить души павших драконов в могущественные Священные Механизмы – и актом сотворения двух Лонгинов закончилась самая страшная бойня в истории магического мира. Великая война навсегда изменила сверхъестественное сообщество. Ушли в тень греческий и египетский пантеоны, а освободившуюся нишу занял Один со своим выводком асов; затихли претенциозные Индусы, жители Рая впали в глубокую скорбь - нанесенный им урон сложно было переоценить, а Падшие воспользовались этим, невозбранно обосновавшись в человеческом мире. Среди Библейской фракции им досталось меньше всего - большинство лидеров вместе с главарем Азазелем уцелело, иерархия средних и нижних звеньев также сохранила функциональность, поэтому, даже несмотря то, что третья их часть осталась лежать на полях сражений, положение чернокрылых можно было назвать неплохим. А у демонов сложилась парадоксальная ситуация. С одной стороны, в полном составе погибли Владыки, из семидесяти двух Столпов тридцать девять канули в небытие, прочих дворян также выжило менее половины, а уж низших вообще никто не считал – по позднейшим оценкам, их послевоенная численность составляла от тридцати двух до двадцати шести процентов довоенной. Три четвери! Такова была приблизительная оценка потерь низового сословия демонического общества. Отголоски этой катастрофы до сих пор сильно влияют на жизнь Ада. С другой стороны – в Нижнем Мире прекратились разборки и конфликты за территорию. Вообще. Впервые за последнее тысячелетие в Преисподней наступила тишина. Старейшие мифологии, будучи истерзаны войной, осели на окраинах, вдали от возможных драк, и принялись модифицировать вновь обживаемые земли под свои нужды – по завершении этого процесса они уже никому не будут интересны; Падшие частью погибли, частью переселились на землю, в недавно сформированный Институт Григори, а самим демонам, коих тоже стало значительно меньше, уже не требовалось так много земель. Таким образом, главная угроза – чернокрылые ангелы – была в основном нейтрализована, жизненного пространства стало достаточно – можно сказать, что демоны достигли своих целей. С натяжкой выходило, что они пополам со Скандинавами несли лавры победителей. С тех пор случилась только одна сколько-нибудь большая война – среди Истинных Предков вампиров. Ее описание не заслуживает быть долгим – двадцать семь Прародителей, каждый против всех остальных, с одной стороны, и Лунная Принцесса Арквейд – с другой. Постоянная борьба за влияние среди первых стала причиной, которую требовалось устранить: слишком много шума и проблем. Несколько сражений, самих по себе не малых, но в сравнении с битвами предшественницы – словно драки на школьном дворе. Итог – семеро уцелевших Прародителей, впавших в долгую спячку, и Принцесса, вставшая на грань между жизнью и смертью. Все. Более ни одни, ни другая о себе не напоминали. Надо заметить, что этот конфликт не сыграл сколько-то значительной роли в общей политической картине – Предки всегда были вещью в себе, не ввязывались в чужие разборки и сохраняли нейтралитет, пока кто-то не вставал у них на пути. Своего рода независимая переменная, которую выносят за скобки при составлении выражения – о ней помнят, но в вычислениях она участия не принимает. Но великие битвы – не единственное, чем полна история. Стоит упомянуть и об общественном укладе жителей Преисподней. В благословенной древности не было столь жесткого разделения на социальные слои, как в более поздние эпохи. Тогда жили большими семьями – родами, занимавшими определенную территорию. Каждый мужчина, достигший зрелости, брал себе жену и строил хижину чуть в удалении от домов сородичей: причинами тому были избыток земли и индивидуализм, с давних времен пропитывавший демонов. Пусть они и подчинялись главе рода, но обособленность жилья давала им вольность и самостоятельность. Каждый привыкал быть хозяином в своем доме. Существовали, однако, и те, кто вовсе не хотел иметь дел с родственниками. Такие уходили дальше остальных, и в одиночестве селились на свободных территориях. Со временем пустые лачуги наполнялись детьми, те, взяв жён из соседних поселений, в свою очередь обживались окрест, и новый род заявлял свои права. Во главе непременно стоял вождь, опиравшийся на совет старейшин - последний институт власти оказался столь живучим, что, преодолев всяческие невзгоды, обрушивавшиеся на рогатое племя, сохранился до современности почти в первозданном виде. Когда вышеописанная система умножения числа семей проходила вторую итерацию – в отшельничество ударились потомки первых отшельников, главы изначальных родов, бывших на тот момент наиболее многочисленными и сильными среди всех на своей территории, почти синхронно решили «привести к согласию» обособившихся родственников. Процесс приведения не всегда был добровольным, и потому в те времена возникли две вещи – первые царства и первые рабы. Последние, впрочем, из всех эпох тогда жили наиболее вольготно. Они приходились своим владельцам пусть дальними, но родственниками – и потому считались как самые младшие по статусу члены семьи. Их не убивали, не калечили и не истязали, лишь привлекали к работам на общем основании. Им позволялось жениться и заводить свои хозяйства, но при том невольник, даже ставший отцом семейства, не переставал быть таковым для своего хозяина. Республика полностью изменила старые уклады, загнав привыкших к вольготному существованию на лоне природы демонов в города. Их тогда было семеро - шесть крепостей на окраинах, построенных для защиты от расплодившихся и ставших недружелюбными соседей, и столица Лилит, где располагались Совет глав семей вместе с другими административными органами. Скученность и толчея этих каменных муравейников совершенно не пришлась свободолюбивому народу по душе – с тех пор жить в городской черте считается моветоном; ни один уважающий себя дворянин там не поселится – только в пригороде, в собственном или арендованном коттедже. Если уж так случится, что без житья в городе никак, то местом проживания никогда не станет квартира в многоэтажке – либо пентхаус, либо отдельный домик. Но то заморочки для благородных; низшее сословие в этом плане ничем не отличалось от людей – ютилось где могло. Вместе с образом жизни изменились и нравы. Если раньше раба и владельца связывали хоть и дальние, но все-таки родственные узы, то теперь, когда разные кланы стали активно контактировать друг с другом и приобретать живой товар, эта связь исчезла. Страшно подумать, что творили бы с бесправными бедолагами не отягощенные гуманизмом хозяева, если бы не постоянная боеготовность, вынуждавшая относиться к слугам хотя бы более-менее нормально – никто не хотел ощутить нож в спине от тех, кто ее прикрывал – и не культура, вслед за государственным устройством вскорости слизанная у римлян. В то же время появилось сословное разделение, сначала, опять же, по романскому образцу, только на знать и простолюдинов, потом первые начали меряться уровнем крутизны и уже самостоятельно наплодили несколько дворянских рангов. Вместе с этим произошло окончательное оформление родовых царств в аристократические семьи, впоследствии ставшие Столпами. Отдельно стоит сказать про гладиаторские бои. Большинство новшеств было перенято демонами от необходимости, часть – «пакетом» вкупе с предыдущими, но вот это оказалось одним из немногих, действительно пришедшихся жителям Преисподней по вкусу. Они с радостью приняли его и усовершенствовали на свой лад. В Риме обагрять арену считалось уделом социального дна; в Аду же и Главе рода было не зазорно выйти на песок. Путь туда лежал как низшему демону, желающему повысить своё положение, так и отпрыску благородной семьи, к своему несчастью родившегося не первым. Удачливый боец получал хорошие деньги и общественное признание, чемпионы же становились античными суперзвездами. На трибунах их встречали армии почитателей, богатством они превосходили иные рода, а главным призом был дворянский титул - низший для неблагородных и второй сверху для благородных участников. Именно из гладиаторских боёв впоследствии выросли Рейтинговые Игры. Война Падения и последующие четыре века стали своего рода возвратом к корням. Знать разъехалась по фамильным землям, в городах остались только простолюдины и небогатые дворяне; все приходили в чувство после битв, привыкали к новому, феодальному, общественному устройству – и иных крупных социокультурных открытий не случилось. Людям тоже было нечего предложить обитателям Нижнего мира – великая империя начала угасать, волки, которым было суждено перегрызть ей глотку, еще только точили зубы в глухих лесах северо-восточной Европы, а другие обжитые хомосапиенсами территории были тогда под контролем враждебных мифологий. А вот после Великой Резни культурное развитие возобновило свой ход. Выше сказано про мятежных ангелов, поглощенных Адом и слившихся с тьмой; в событиях той эпохи они сыграли немалую роль. Первоначально принятые с опасением, свежеиспеченные двойники демонов не были уничтожены только потому, что согласились сражаться в рядах армии Преисподней против своих более осторожных собратьев. Доблестью и воинским искусством, проявленными во многочисленных битвах двух эпохальных войн, они заслужили признание коренного населения, и мало-помалу рода чистокровных демонов, кто раньше, кто позже, начали смешивать с ними кровь. Однако бывшие жители Рая, взращенные и воспитанные в совершенно иных условиях, разительно отличались от своих новых побратимов привычкой к иерархии и работе на общее дело, чего подавляющее большинство их теперешних соратников было лишено. Те, кто пустил в свои семьи больше всего переродившихся ангелов, резко рванули вперед - своей целеустремленностью оные превратили хаотично грызущиеся клубы змей, коими внутри является каждый клан, в клубы змей, ползущих к общей цели. Надо сказать, что помимо крепкой дисциплины, восставшие привнесли в общество демонов еще одну склонность, забранную из Рая – склонность к искусствам. Благодаря им в Преисподней стали распространяться живопись и скульптура, вошло в моду стихосложение, а навыки литературной речи или, как тогда говорили, изящной словесности, сделались необходимыми для любого аристократа. Были даже предприняты попытки сформировать оригинальные художественные школы, но увы – по разным причинам они заглохли, толком не завершившись; в итоге, как и в подавляющем большинстве культурных вопросов, люди здесь оказались полновластными законодателями мод. Время шло, общество демонов постепенно оправлялось от потерь и привыкало к мирной созидательной жизни. Восстанавливались контакты с иными мифологиями, налаживались тесные связи с человеческими магическими кланами, пришедшими на смену могущественным одиночкам Эры Богов, множились и усложнялись социальные связи среди самих жителей Ада. Законы и традиции отходили от древней жестокости, смягчались нравы, бурным цветом расцветали науки и искусства - Ренессанс пришел в Преисподнюю практически в то же время, что и к людям. Только если у последних главнейшими тенденциями этой эпохи были гуманизация и секуляризация, то у демонов основными направлениями общественных реформ оказались бюрократизация и технический прогресс. Первую вызвала к жизни насущная потребность в единообразии формальных правил. Старинные законы пользовались непререкаемым авторитетом, но в своей расплывчатости напоминали библейские заповеди. Ярким примером был Дуэльный пакт: "Если кто уязвит чужое достоинство, словом или делом оскорбит демона, его род, дружбу или заслуги, вверить его судьбу в руки оскорбленного; но если едкие слова правдивы, произнесший их не несёт вины - однако понесший ущерб может предложить ему подтвердить остроту языка на деле." И всё. Толкования преобширны, никаких нюансов, таких важных в юриспруденции, нет. На деле редкие зафиксированные письменно положения обрастали огромным количеством неформальных устных дополнений и общепринятых норм. Так, например, на практике вышеупомянутый закон обозначал следующее: явное оскорбление, нанесенное тем или иным способом, было поводом для вызова на дуэль оскорбившего, причем все важные условия оной дуэли устанавливал оскорбленный, коему таким образом метафорически «вверяли судьбу» противника. Он мог выбрать формат, местность дуэли, стартовые позиции сторон и серьезность – до первого ранения, до убедительной победы – когда один из участников не может продолжать бой, или до полного поражения – самого сурового варианта, при котором допускались нокауты, опасные травмы или даже убийство оппонента. Все вкупе, это давало значительные преимущества пострадавшему – поэтому любители дерзить учились держать руки в карманах и язык за зубами. Если же нахал избегал вызова, отказывался от боя – у пострадавшей стороны было право напасть на него в открытую, а при невозможности это сделать – обратиться к суду Владык. И те, опираясь на свои представления о деле, могли вынести виновному самые различные взыскания – от штрафа до смертной казни. Но более интересна вторая норма, указанная в этом старинном законе – положение об обоснованной критике. Оскорбление не считалось таковым, если опиралось на какой-либо реальный предосудительный поступок оскорбляемого. Более просто оно сформулировано в правилах детских дразнилок – на правду не обижаются. Однако за языком все равно надо было следить – слишком резкая формулировка все еще оставалась поводом для дуэли, пусть уже без таких больших привилегий и не под угрозой суда. И так было везде. Несмотря на в целом работающую регулировку устоявшимися традициями, такая система права имела существенный недостаток – вездесущий плюрализм мнений. Суды выносили решения, опираясь на крайне туманные общие положения, фактически – на собственное понятие о справедливости. Простой народ жил по одним правилам, аристократия – по совершенно другим; более того, те неписаные нормы, которые в одних Столпах считались обязательными, в других воспринимались как рекомендации, а в третьих – и вовсе как глупость, которую можно спокойно проигнорировать. Это было неприемлемым для освоения открывшегося в ту эпоху золотого дна – контрактов с людьми: ветреность и хаотичность демонов, заключавших сделки, отталкивала огромное количество потенциальных клиентов. Немудрено – многие ли захотят сотрудничать, когда договор переиначивается так, что остается лишь намек на изначальное желание? Именно тогда возникло знаменитое буквоедство чернокрылых. Лучшие книжники Ада провели титаническую работу по объединению всех действующих законов, указов и фактически существующих правил в единый свод, устранению меж ними противоречий, отбраковке нелепых и неактуальных актов, стандартизации, универсализации и детализации всевозможных аспектов права. Произошло это в самом конце XV века, и на созданном тогда фундаменте до сих пор стоит здание юриспруденции Преисподней. И пусть среди демонов все равно почитается за доблесть умело лавировать между буквой и духом закона, Кодекс 1491 года сократил пространство для маневров с безбрежного моря до узких фарватеров. Юридические нормы стали серьезной силой, и с той поры знание права является для любого жителя Ада лишь немногим менее необходимым, чем умение пользоваться магией. Причиной для развития по второму направлению – техническому – стало то, что демоны задолго до людей открыли эмпирическое правило «Любая достаточно развитая технология неотличима от волшебства». Попадая к людям и взирая на их жизнь, сверхъестественные создания не могли поверить, что сложная машинерия, такая как часовые механизмы, книгопечатающие станки и паровые двигатели, работает полностью независимо от магии. Впечатленные, они возвращались к своим и будоражили умы рассказами о невероятных вещах, функционирующих на основе естественных законов мира. Любопытство спровоцировало развитие инженерной науки, механики и физико-математического блока. Мало-помалу в Аду научились копировать, а потом и самостоятельно разрабатывать сложные технические устройства. Таким образом, примерно со второй половины XVII века жизнь демонов стала совсем похожа на человеческую в материально-бытовом плане. Однако стоит заметить, что данная научно-техническая революция, вследствие своего подражательного характера, обеспечила относительно быстрое развитие прикладных областей знания, но фундаментальные физика, математика и прочие естественные науки остались в зачаточном состоянии. В этом смысле люди оказались неизмеримо выше – все открытия делались ими, принципиально новые технологии так же появлялись у них; в Преисподней лишь единичные фанатики естественных наук пытались сдвинуть локальный прогресс с мертвой точки, но эти робкие попытки неизменно заканчивались провалом. Таким образом, в начале XXI века общество демонов все еще жило по укладу двухтысячелетней давности. На вершине стояли четверо Владык Демонов; после передела власти семьдесят лет тому назад, пафосно названного Гражданской Войной, эти должности перекочевали от наследников Первых Владык к прелестному квартету предводителей блока, победившего в оной заварушке – Сазексу Гремори, Серафалл Ситри, Аджуке Астароту и Фальбиуму Гласея-Лаболес. Вторым сверху эшелоном были Столпы – древние аристократические рода, представляющие собой основное средоточие политической власти в Аду. Их главы, в соответствии с рангом основателей, носили титулы Великих Королей, герцогов, маркизов и графов. Нынче, после всех войн, их число составляло тридцать три. Следующей ступенью была мелкая аристократия - виконты, бароны и баронеты. Ту ее часть, что не входила в состав кого-либо из предыдущего звена, составляли в основном бывшие вассалы погибших Столпов, а также простые демоны, тем или иным путем заслужившие повышение в ранге. И самый низ иерархии - простонародье, в Аду, в отличие от человеческих демократических республик, бывшее наименее значительным фактором в политической системе. Помимо титулов, характерных для любого феодального общества, в Преисподней бытовало также ранжирование иного рода. В зависимости от собственных колдовских сил и социального положения, демон мог иметь низший ранг, средний, или высший; первый по умолчанию носили все простолюдины, а также перерожденные, за редким исключением, обладатели второго уже были знатью – от самых захудалых нетитулованных дворянишек до старинных баронских и виконтских родов, древностью имени не уступающих Столпам. Повышение низшего до этого ранга также автоматически наделяло его потомственным дворянством. Ранг же высшего демона с рождения заочно присваивался всем законнорожденным членам правящей семьи Столпов; в период с четырнадцати по шестнадцать лет молодежь в обязательном порядке проходила конфирмацию, чтобы подтвердить свою силу и высокий статус аристократа. Были, впрочем, и редчайшие исключения - демоны более низких рангов, за выдающиеся заслуги получившие повышение до высшего. Редкость данного явления была обусловлена тем, что любой высший - потенциально серьезный игрок на политической арене, а каждое решение о присвоении такого ранга принималось коллегиально Владыками и главами Столпов; кто же хочет породить себе ещё одного конкурента? Поэтому потенциальному "повышенцу" для успеха требовались не только недюжинные магические и воинские таланты, но и серьезные общепризнанные заслуги, или, что вернее - могущественный протеже. В последнюю сотню лет появились ещё два ранга, ранее не бывавших в употреблении. Первым из них был ранг предельного демона - лучшего из лучших, сильнейшего среди сильнейших, чья боевая мощь была столь велика, что ставила носителя данного звания на голову выше всех обычных высших демонов. Его можно было заслужить только и исключительно силой – никакие интриги, никакие связи не помогли бы страждущему добыть этот ранг иными путями. Среди нескольких тысяч высших демонов было лишь двадцать девять таких монстров. И последняя, наивысшая ступень – Сверхдемон. Эти существа, оторвавшиеся от себе подобных настолько, что их иногда считали за отдельный вид, обладали таким могуществом, что приближались к богам. Случись вторая Великая Война, они стали бы инструментом геноцида – тем ужасающим оружием, что делает бесполезными колоссальные армии, обращает города в прах и стирает из истории целые народы. Сверхдемоны по своей разрушительной мощи были сопоставимы с армадой бомбардировщиков или маломощным атомным зарядом – для превращения мегаполиса-миллионника в обугленный пустырь любому из них понадобилось бы не более получаса, а самым фундаментальным крепостям редко когда требовалась вторая атака этих чудовищ. В Аду существовало только двое официально признанных Сверхдемонов – Сазекс Гремори и Аджука Астарот; но имелся еще и Ризевим Люцифер, который, по мнению многих, в том числе и ранее упомянутых персон, также был достоин данного титула – но вследствие своего высокомерия и нежелания брать «подачки» от новой власти он не стал официально принимать высочайший ранг. И напоследок стоит упомянуть про удивительное отношение демонов к детям. Страшные войны на уничтожение и крайне низкая скорость восполнения популяции привели к тому, что подрастающее потомство стало восприниматься как важнейший стратегический ресурс. Хорошо воспитанная молодежь была залогом выживания как отдельного рода или Столпа, так и всей фракции демонов вообще – и потому молодым демонятам уделялось огромное внимание. Их всесторонне развивали, тренировали волю и дух, смекалку и воинские навыки, а тем, кому суждено было впоследствии возглавить аристократическую семью, с юных лет приходилось примерять на себя высокую ношу. Впрочем, и позволялось им немало – до совершеннолетия по закону, а по устоявшимся понятиям и того позднее, юные демоны были почти неподсудны, за исключением гражданских исков; молодежи позволялось драться друг с другом на дуэлях и товарищеских Играх Рейтинга вплоть до смерти(это считалось полезным для закалки характера) – в то время как для взрослого демона убийство молодого(если тот не нарывался усердно, конечно) было ну очень маргинальным действием, влекущим за собой самые суровые наказания и общественный остракизм. Хотя в целом свободы детей были куда меньше, чем в Европе и Америке начала XXI века, для пятого века нашей эры, когда данное отношение вошло в общественную практику, это было редкостным новшеством. Долгих полтора тысячелетия жители Ада опережали людей в вопросах педагогики - и весь накопленный за это время опыт предстояло применить на практике одной молодой гувернантке. *** Рандеву было назначено на двенадцать. За прошедшие два с половиной дня Мирелия завершила всё, что связывало её с жизнью вольного репетитора, собрала багаж и сейчас совершала последние приготовления перед отбытием. Предыдущие ее работодатели отправляли с письмом печать, которая при активации переносила девушку к ним в поместье, но Лорд Абаддон пообещал за час прислать экипаж – элемент престижа: будущая воспитательница его детей не должна, как плебеи, сама быть себе транспортом. Зная ортодоксальную приверженность этого Столпа к старым порядкам, Мирелия ожидала экипаж с некоторым любопытством – это с равной вероятностью могли быть как автомобиль представительского класса, так и настоящая карета, запряженная четверкой лошадей. Родовой замок Абаддонов находился очень далеко, едва ли не через пол-Ада, так что, по-видимому, предполагалось использование транспортных порталов – дорого, неудобно в плане организации, но престиж, престиж! Эбендери улыбнулась – она уже успела подзабыть, сколь много заморочек подобного плана у членов Столпов. Но ее улыбка быстро сменилась озабоченностью – до прибытия экипажа оставалось чуть более двадцати минут, а ей только предстояло решить вопрос, могущий немало повлиять на начало ее карьеры у Абаддонов – вопрос внешнего вида. Этот вопрос был отнюдь не таким праздным, как кажется – это у людей с одеждой все было просто и незамысловато; у демонов же до сих пор, как и многие века до этого, дресс-код имел огромное значение. Одеяние было целой повестью из невербальных сигналов, по которым внимательный глаз мог составить весьма полное представление о демоне – его общественном статусе, роде занятий, текущих делах. Да-да, во многочисленных кодексах и справочниках по этикету расписывались допустимые комбинации элементов одежды абсолютно на любую жизненную ситуацию – и отход от них был своего рода вызовом. А вызов - не то, что стоит демонстрировать в свой первый рабочий день. С обувью было решено быстро - строгие туфли, почти ученические лодочки, только с более высоким и изящным каблучком. Безукоризненный вариант, с учётом ее молодости - вот дама за сотню могла бы позволить себе и что-то менее формальное. Что же до платья… Мирелия оглядела свою небогатую коллекцию и задумалась. Несколько вариантов отпало сразу - оно должно было быть только закрытого кроя и не выше щиколотки. Из того, что осталось, первым шло чёрное - и тут же было отвергнуто, как траурное. Жёлтое, в тон её волосам? Возможно, но лучше оставить его для прогулок с будущими подопечными - для деловой встречи всё-таки ярковато. Красное? Ни за что - это претензия на сексапильность, и жена лорда задушит бедную гувернантку в тот же день. Лиловое? С точки зрения этикета - хорошо, но девушке не хотелось впервые предстать перед воспитанниками в мрачных тонах. Кремовое? Уже вариант, но лучше иметь выбор хотя бы из двух позиций. Продолжая перебирать свой гардероб, Мирелия забраковала кофейное платье - такое носят совсем неопытные вчерашние студентки и максимально чопорные старые дамы; любой из этих вариантов не понравится либо детям, либо их родителям. Оставались белое с кринолином - на свадьбу или на супер-официозное торжественное мероприятие, и светло-синее - классика из классики, воспетая во множестве романов о девушках её профессии. На нём Эбендери и остановилась - если едешь к традиционалистам, то лучшим нарядом будет традиционное платье гувернантки. Быстро упаковав остальные и отложив избранный туалет в сторону, Мирелия принялась натягивать чулки… Кареты всё-таки не случилось - без пяти одиннадцать под окнами остановился массивный седан с двойной буквой R на капоте. Учтивый водитель помог ей погрузить багаж, глухо рыкнул двигатель, набирая обороты, и молодая гувернантка устремилась навстречу новой жизни. * Д. Алигьери, Божественная комедия. Ад. Песнь III