God Hates Us All

Всю Преисподнюю наискось сабельным рубцом пересекал колоссальный горный хребет - Цепь Гортхаура. Начинаясь на юго-востоке во владениях, некогда принадлежавших погибшему Столпу Данталион, он тянулся вдоль Изумрудного моря, заснеженными пиками радуя глаз отдыхающих там жителей Подземного мира, причудливо искажался на территории Агарес, образуя знаменитые летающие скальные острова, и достигал максимальной высоты на участке, где располагался замок Абаддонов. В этом месте от основного массива перпендикулярно отходили две гряды, за характерную форму на карте названные Клыками; долину, огороженную ими, по аналогии именовали Пастью, а ущелье, уходившее от неё вглубь главного хребта - Утробой. И вот в конце этого ущелья, у подножья высочайшей вершины Цепи - гигантского трехрогого Тангородрима, и находился Инсмазер - вырубленная прямо в скалах неприступная обитель сорок третьего Столпа. Естественными пещерами, имевшимися тут, начали пользоваться более четырех тысячелетий назад; жители этих гор постепенно углубляли свои дома, связывали разрозненные каверны проходами и прорубали шахты в поисках разных ресурсов – так на месте пещерного поселения возникла огромная, крайне запутанная сеть подземелий. Незадолго до Войны Падения Геминат Абаддон отстроил на месте древних обиталищ фундаментальную громаду – на двадцати шести квадратных километрах, спрятанных за пятидесятиметровыми стенами, укрылись многочисленные башни, предназначенные для ведения огня по врагам на земле и в воздухе, донжоны, которым было предназначено стать оплотами обороны, коли враг сумеет ворваться внутрь, казармы стражи и сам замок – вырастающий из великой горы памятник искусству древних зодчих. Во времена строительства внутри было довольно пустынно – хижины простых жителей и слуг Столпа, редкими группами разбросанные по территории, содержали в себе только то, что использовалось в быту и было не жалко потерять в случае осады, а ценности всякого рода были надежно укрыты в глубоких подземных мастерских, замке и оборонительных сооружениях. Нынче необходимость прятаться исчезла, и Мирелия с неуемным любопытством разглядывала в окно поселки и производственные цеха, стоящие между старинных укреплений. Она была восхищена как ребенок – и тому имелась причина: сооружений Эпохи Богов в Преисподней осталось очень мало, а таких серьезных, как крепость – и вовсе всего пятеро. Но те приграничные крепостицы, которые ей довелось посетить с экскурсией в университете, не шли ни в какое сравнение с этой исполинской цитаделью. Абаддоны слыли оригиналами – в то время как другие Столпы за свою историю меняли родовые поместья не по одному разу, перестраивая их в соответствии с веяниями эпохи, наследники Гемината оставили древний замок почти в первозданном виде – размеры и обширность внутренних помещений позволили превратить Инсмазер, суровую воинскую обитель, в комфортабельное жилище. Причем, в отличие от жилищ других аристократов – почти неуязвимое. Цепь Гортхаура обладала одним свойством, делавшим этот хребет очень серьезным препятствием для любого существа, желающего его преодолеть. Гигантский базальтовый массив, которым являлась эта горная цепь, был мощнейшим магическим резонатором – и крайне запутанная форма нагромождения скал, не поддающаяся никаким вычислениям, порождала магические потоки непонятной природы. Эти потоки были настолько мощными, что сколько-то длительные полеты, как на собственных крыльях, так и на самолетах, были невозможны – разве что короткие перелеты в пределах пары сотен метров. Более-менее спокойно леталось только в долинах, и то на небольшой высоте – до пятидесяти метров – чем, собственно, и было обусловлено поднятие стен Инсмазера. Из-за тех же потоков на другую сторону хребта доставали только самые мощные порталы, а телепортироваться внутрь него было решительно невозможно – просто не получалось сформировать печать переноса. В итоге, потенциальные захватчики, лишенные своих главнейших преимуществ, были вынуждены передвигаться по горам пешими, как люди. И идти на штурм как люди – под непрерывным обстрелом защитников. За Войну Падения эту крепость четырнадцать раз осаждали – и ни разу не смогли проникнуть за стены. А защищал Исмазер, помимо своих жителей, еще и две магистральные дороги через горы – Западную и Восточную, через которые раньше шло девять десятых любого траффика на противоположную сторону. Трассы выходили неподалеку от Клыков, справа и слева соответственно; войску, спешащему к ним, нужно было только перевалить через гряду. В древние времена значение этой цитадели было сложно переоценить. Потому-то Мирелия и вертелась на сиденье как маленькая девчонка, проезжая по этому античному реликту – перед ней была ожившая история. Пусть с тех пор через горы проложили новые трассы, появились надежные, устойчивые к помехам Цепи Гортхаура стационарные порталы, позволившие демонам спокойно перемещаться по Аду – Инсмазер остался таким же осколком воинственного прошлого, каким был два тысячелетия назад. Стоит Абаддонам запереть врата, отключить гостевые телепорты – и потребуется воистину невероятное войско, чтобы взять его приступом. Постройки скоро кончились, и машина въехала в дикий парк, раскинувшийся под сенью гигантской горы. Хаотично растущие деревья расступились перед ней единственной наезженной дорогой, от которой тут и там отходили тропки. Где-то сквозь листву и ветки виднелись беседки, скульптуры фавнов и нимф, стоящие на полянах, но девушка не обращала на них внимания – она была всецело поглощена видом спереди. Из скального массива Тангородрима выступал монолитно-черный замок, стиль которого походил на ампир, но был заметно архаичнее – немудрено, ведь он строился за тысячу восемьсот лет до того, как архитекторы Наполеона Бонапарта презентовали ему это пафосное наследие классицизма. Сердце Инсмазера было массивно, и массивность эта была того же рода, что у цунами, надвигающегося на берег – ощущение неотвратимой силы, стихии, с которой невозможно сражаться, обрушивалось на любого, кто приближался к суровому жилищу Абаддонов. Оно не скрывало, как было заведено последние лет триста, своего устройства – могучие лонжероны и межэтажные перекрытия выпирали наружу, как скелет проступает под кожей исхудавшего человека; волей прагматичного хозяина выступы были превращены в боевые рубежи, и будто бы в насмешку над прочими аристократами, слегка украшены позолоченной резьбой – этакий замок-варвар, чуть прихорошившийся для приема утонченных господ. На площади перед каменным чертогом их уже ожидали. Стоило Мирелии выйти из машины, как к ней подошли трое молодых лакеев в парадных ливреях, а чуть позади них встал пожилой демон с вислыми усами и во фраке. Дворецкий – только ему из всех слуг дозволено носить ту же одежду, что и господам. Старик коротко поклонился и заговорил: - Добро пожаловать в Инсмазер, мисс Эбендери. Я Отис Барнс, скромный хранитель этого поместья. Если вашему сиятельству будет угодно, зовите меня мистер Отис – все здешние обитатели обращаются ко мне именно так. Господин Никос с семьей уже собрались в гостиной. Я вас провожу, а эти молодцы – он кивнул на застывших в позе готовности лакеев – позаботятся о багаже. Следуйте за мной. Гувернантка с удивлением отметила, что этот Отис позволяет себе весьма вольное обращение применительно к своим хозяевам. В таких ситуациях этикет требовал максимально почтительного именования – например, «лорд Абаддон и его досточтимое семейство», или «его светлость Великий Король Никос вместе с супругой и детьми», в то время как использованный им вариант «господин Никос» был на нижней границе допустимого. Такая специфическая фамильярность – употребление наименее величественного из возможных титулований – была объяснима лишь одним: подобное мог позволить себе только старый слуга, заставший за время своей жизни смену нескольких поколений господ, и по какой-то причине считающий текущего главу Столпа не самым влиятельным демоном в роду. А вот то, что ей это продемонстрировали сходу, ещё даже не пустив в замок… Мирелия мысленно вздохнула – за радостью от "золотого" предложения она совершенно забыла, какие хитросплетения интриг разворачиваются за парадными дверями Столпов. У Малисов ее это не коснулось лишь потому, что Сирена не представляла практически никакого интереса для своих могущественных родственников – слабая как маг и не особо привлекательная как невеста, девочка пользовалась относительной свободой по сравнению с детьми из главной семьи. Здесь так не будет. Скорее всего, само её назначение гувернанткой было предложено кем-то из заинтересованных лиц, и через нее же эти лица планируют в дальнейшем влиять на наследника. А дворецкий по доброте душевной – впрочем, может быть, и по чьему-то приказу – таким образом предупредил девушку об этом. Эбендери не имела опыта участия в политических интригах – она была членом большой и дружной семьи, где родичей до четвертого колена привечали как единокровных, и никто не боролся за власть. Наблюдая со стороны потайные баталии в знатных домах, Мирелия сделала вывод, что не смогла бы выплыть, будь она одной из тех, кто барахтается в этом мутном водовороте. Бедные дети Никоса Абаддона! Они, наверное, с рождения попали в ураган интриг, и политические ветры мотают их туда-сюда, с равнодушной жестокостью отбирая у малышей право иметь счастливое детство. А ее утлому баркасу предстоит нырнуть в этот шторм вслед за воспитанниками… Нет. Не время накручивать нервы, Мира! Через несколько минут ты окажешься перед высоким семейством, частью которого тебе уготовано стать на следующие несколько лет. Первое впечатление обязано быть безупречным – и ты сделаешь его безупречным. А что до интриг… Ну живут же как-то другие гувернантки в Столпах, значит, и у тебя получится. Делай, что должно, и будь, что будет. Так успокаивала себя Мирелия, пока Барнс вел ее к парадному входу. Он был вежлив и чуток; чувствуя, что девушка нервничает, дворецкий для отвлечения дурных мыслей говорил с ней о всякой безделице – о погоде, что в горах меняется по нескольку раз на дню, о прошедшей поездке и впечатлении от замка. Обмолвился Отис и о господах – упомянул, что сегодня все семейство проснулось в благостном настроении, а дети были весьма возбуждены предстоящим знакомством. - Все же, я не думаю, что у вас с ними возникнут серьезные проблемы, мисс Эбендери. - размеренно проговорил ее вожатый, когда они приблизились к замку - Куиша - сама невинность, существо, способное расположить к себе кого угодно. Вот первенца природа наделила более… - тут он задумался на секунду, выбирая подходящее слово - своенравным характером. Но он неглуп - а с умным индивидом всегда можно найти общий язык. - Я считаю, мистер Отис, - тихо ответила Мирелия - что дети являются каменьями родительского наследства, к которому приложил свое искусство скульптор-воспитатель. И в зависимости от того, насколько остр его резец и умелы руки - из абстрактной скалы может получиться как изысканная статуя, так и грубый идол, вроде тех, что изготавливали дикие племена. Иногда материал наследственной глыбы оказывается неожиданно тверд - и, полагаю, мои предшественники не смогли огранить его должным образом. - Вот как? Я бы с радостью послушал, как именно вы примените эту теорию к Иезекилю – разумеется, после того, как узнаете его получше. Но, право, я совершенно забылся! Полно мне смущать вас своей бестолковой болтовней - близится важный момент. Готовьтесь, мисс Эбендери! Отис подошел к парадным дверям и дважды хлопнул в ладони. Тут же массивные створки отворились; из-за них выскочила ещё одна пара лакеев, одетых более пафосно, чем те, которые встречали Мирелию у машины, и внешностью симпатичнее своих коллег. Привратники – лицо дома, а лицо аристократического дома обязано быть безукоризненным. Девушка загнала поглубже робость и шагнула внутрь. *** Вверив пальто и шляпку слугам в гардеробной, гувернантка вслед за Барнсом прошла через малое фойе в главный холл, откуда наверх вела широкая лестница, разделяющаяся ближе к вершине на три разных. Все они поднимались на бельэтаж, но центральная и правая вели к коридорам, уходящим вглубь замка, а вот левая оканчивалась широкой площадкой, примыкающей к обильно украшенной лепниной арке. Из помещения за ней раздавались приглушенные голоса. - Совершенно верно, мисс Эбендери. – прокомментировал Отис ее внимание к изукрашенному порталу – Именно там находится малая гостиная, в которой вас ожидает досточтимое семейство. Она, как и практически все жилые помещения нашего прекрасного замка, расположена у внешней стены – чтобы обитатели имели удовольствие смотреть на Инсмазер и окружающие его пейзажи сквозь стекло, а не магический либо электронный прибор. Пойдемте же. За сорок шесть ступеней Мирелия одернула воротник платья так, чтобы он лег идеально ровно, заправила в косу несколько выбившихся прядей и немного покрутила брошь, висевшую чуть ниже плеча с левой стороны – наклоненная под небольшим углом, она смотрелась лучше. Дворецкий деликатно делал вид, что не видит всех этих манипуляций – конечно, согласно этикету, такие вещи полагалось выполнять в гардеробной либо в специально отведенных комнатах, но к чему лишний раз нервировать молодую даму, желающую выглядеть безупречно в столь важный момент? На последней ступеньке Барнс оставил ее; он нырнул в изукрашенную арку, откуда вскоре донеслись слова доклада. Девушка услышала, как мягкий баритон старика оповестил неизвестного пока собеседника – причем в вольной форме, что подтверждало догадку о том, что Отис служит тут уже не первый век – о прибытии «долгожданной гостьи». Ему ответили, судя по ненарушенной тишине, кивком, и наконец раздался возглас: - Мисс Эбендери, пожалуйста! Все главы Столпов в чем-то похожи между собой. Властные, гордые мужчины, со стрижками и аксессуарами по последней моде, обязательно в старинных нарядах либо в чуть менее архаичных фраках. Смокинги – только в тесной компании себе подобных, а более современные пиджачные пары – ни в коем случае, это для молодежи. Их жесты приковывают внимание, их глаза заставляют подобраться и вытянуться в струну, а слова, срывающиеся с их губ, будто провода, в оболочке холодной вежливости несут к адресату непреклонную волю существа, привыкшего повелевать. Жены им под стать – обязательно прекрасные, обязательно, будто это какой-то неписаный стандарт, демонстративно-стервозные(а если иная скрывает на публике остроту характера – пиши пропало, за кулисами она будет страшнее Судного Дня). Властолюбие этих женщин, редко когда способных сыграть ведущую роль в политических играх, выплескивается на слуг – перед самым строгим хозяином горничные испытывают едва ли четверть того трепета, какой их пробирает от хозяйки. Мирелия несколько раз имела несчастье столкнуться с матерью Сирены, жившей почему-то отдельно от семьи, но иногда приезжавшей навестить дочь – эта фурия говорила мало, но в своей лаконичности была столь едкой, что гувернантка, не имея за собой никакой вины, чувствовала себя негодной девчонкой, причинившей господам порядочный ущерб. Потому в дальнейшем она старалась обсуждать всякого рода вопросы с мужчинами. Удавалось это, впрочем, не всегда – матери проявляли более активный интерес к процессу воспитания своих чад. Никос и Крисия Абаддоны были типичными представителями своего класса. Великий Король непринужденно, чтобы не сказать – вальяжно, сидел в просторном кожаном кресле, рядом, на стуле с резной спинкой, расположилась его жена. Мира ни разу за весь путь от машины до гостиной не взглянула на часы и потому не знала, явились ли они с Отисом ровно к обозначенному времени, но чувство подсказывало ей, что опоздание, если таковое имело место быть, было совсем незначительным – не более двух-трех минут; однако Никос собирался закурить, что позволительно лишь при весьма порядочной задержке, как указание гостю на его огрех. Он успел облачиться в бархатную курточку для курения* и даже обрезал сигару, но появление гувернантки заставило хозяина оставить свое намерение. Наверное, это была всего лишь привычка жителей глубинки вольно обходиться с этикетом, но девушка смутилась – прерывать приятное занятие всегда неловко, а помимо того, это вызывает изрядное раздражение. Но, видимо, дворецкий не соврал, и господа проснулись действительно умиротворенными. Лорд Абаддон сделал вид, что ничего не случилось, и устремил свое внимание на гувернантку. - Для меня было большой честью, что ваша светлость высоко оценили мои навыки и пригласили для воспитания своих благородных наследников. – произнесла Эбендери, коротко поклонившись – Я приложу все имеющиеся у меня знания и умения, чтобы ваши дети стали блестящими молодыми демонами. Даже если в этом замке не слишком строго соблюдают приличия, Мирелия пока не могла себе такого позволить; она очень молода, и попытка держаться в той же манере, что и коренные жители поместья, может быть воспринята как фамильярность(допустимая для служащего несколько столетий дворецкого, но не для новоприбывшей гувернантки) и неуважение к старшим как по возрасту, так и по положению. Поэтому девушка решила быть безукоризненно-вежливой, выбрав клише с небольшими авторскими вставками для начала диалога. Первый шаг сделан – теперь очередь Никоса. - Буду рад вверить Иезекиля и Куишу вашему искусству, мисс Мирелия. – торжественно произнес хозяин замка – Представленные мне рекомендации были безупречны, и я решил, что вы подходите на эту непростую, но очень важную роль. С настоящего момента можете считать себя приступившей к обязанностям гувернантки. Мира растерялась. Ее утверждение на должность в столь категоричных выражениях – Абаддон до того тщательно очистил свою речь от политесов, что даже формального согласия не спросил! – могло иметь три возможных подтекста. Либо Великий Король безмерно властен и не желает размениваться словами в диалоге с заранее известным исходом, либо ее очень хотят видеть на месте гувернантки и дают понять, что отказ крайне нежелателен, либо… Его светлость просто забыл этикет деловых переговоров. Вкупе с неудавшейся попыткой закурить и прочими мелкими деталями, последний вариант выглядит правдоподобным. Значит, подробности придется вытягивать самостоятельно – надеясь, что дополнительные вопросы не вызовут у Никоса раздражения. - Я бы попросила вашу светлость уточнить, что именно войдет в мои обязанности. - Все то, что обыкновенно выполняет гувернер детей высшей аристократии. – невозмутимо ответил демон – Вам ведь уже приходилось служить в Столпах, верно? - Это так, но воспитание девушки из побочной ветви и юноши в статусе наследника все же имеет значительные отличия… - уже не сомневаясь в выскочившем на щеках румянце, произнесла Мирелия – Поэтому мне хотелось бы узнать, какие задачи ваша светлость желает передо мной поставить. Да что же это такое! Бедная гувернантка терялась в догадках – почему вместо нормального делового разговора ее изводят дурацкими недомолвками и общими фразами? Никос как будто считал, что девушку заранее проинструктировали по всем вопросам, и его обязанность – лишь быстрее завершить беседу. Да, Мира, разумеется, имела представление, чему учат наследующих титул детей, но знать теоретически – это одно, а столкнуться на практике – совершенно другое. К тому же, к каждому ребенку нужен индивидуальный подход, а каждый родитель непременно требует какие-либо специфические условия, касающиеся воспитания его отпрыска. Везде, где Эбендери ранее доводилось служить, такие детали обсуждались в порядке вещей - и только у Абаддонов ее слово за словом ставят в неловкое положение. - Вот как? Я полагал, что вы уже знакомы с той службой, которая вам предстоит. Но если дело обстоит таким образом… - Никос замолчал, важно поглаживая отросшую бородку-эспальолу. Следующие его слова могли быть какими угодно, но Мирелия понимала, что это полный провал. Диалог с самого начала пошел не так, как обычно – на нее возлагали определенные надежды, и чаянья эти она совершенно не оправдала. Теперь девушке только и оставалось, что смущенно стоять и выслушивать упреки от работодателей. Скорее всего, ее все-таки оставят в доме, но отношение будет соответствующим – до тех пор, пока ей не удастся превосходной работой его исправить. Обидно. Ведь Мира была практически не виновата в случившемся – это Абаддоны неверно оценили ее досье. Жена Никоса, доселе странно безучастная, наконец оторвалась от разглядывания складок своего терракотового платья, гармонировавшего с каштановыми волосами и собралась что-то сказать. Мирелия приготовилась услышать порцию колкостей, но высшая демонесса, посмотрев ей за спину, резко оборвала себя и вернулась к прежнему занятию. Гувернантка успела мельком задуматься о том, что могло принудить женщину напротив к такому загадочному поступку, как с того места, куда только что смотрела ее светлость, донёсся голос: - Кажется, ты не очень внимательно слушал мой рассказ, отец. Мира обернулась – и с трудом сдержала себя от возгласа удивления. Недалеко от входа, у журнального столика с двумя стульями стоял незамеченный ею подросток лет пятнадцати. Он находился там, очевидно, с начала разговора, но причиной, вызвавшей столь бурную реакцию девушки, была не скрытность или возраст, а внешность. Эбендери, привыкшая к строгому дресс-коду везде, кроме своего дома, с изумлением рассматривала его наряд. Коричневые кожаные штаны были подпоясаны широким ремнем с пряжкой, сделанной из рифлёной промышленной стальной пластины. С левого боку свисала цепь, а рукава заправленной коричневой же рубашки были закатаны до локтей. Татуировки! Мирелия чуть не подавилась воздухом, разглядывая черно-золотую вязь на предплечьях демона. Запястья были заняты браслетами из проклепанной кожи, один из которых на поверку оказался часами, а на втором крепилось большое бритвенное лезвие с надписью British Steel. Его угольно-черные прямые волосы длиной, наверное, до середины спины, свободно свисали, закрывая лицо по бокам. Он стоял, облокотившись на спинку одного из стульев, а на другом висела принадлежащая ему кожаная жилетка, на плечах, груди и животе покрытая хромированными заклёпками. Пока Мира находилась в ступоре, вызванным видом своего предполагаемого воспитанника, тот, нимало не смущаясь пристальному вниманию трёх пар глаз(Отис счёл за лучшее любоваться полуденным пейзажем), продолжил: - Рад познакомиться с вами лично, мисс Мирелия. Сирена Малис сделала вам лучшую из возможных рекомендаций, и благодаря этому вы здесь. Отвечая на ранее заданный вопрос – юноша посмотрел на Никоса нечитаемым из-за волос взглядом – у вас будут две главные задачи. Я, Иезекиль Абаддон, стану первой из них… На лестнице, по которой поднимались гувернантка с дворецким, раздались торопливые шаги, и через несколько секунд в залу влетела раскрасневшаяся девица в жёлтом платье, беспрерывно сыпавшая извинениями. Иезекиль сделал два шага наперерез, ловко схватил ее и приподнял над полом. - …а это прелестное создание – второй. Куиша Абаддон, моя младшая сестра. Юноша обратился к сучившей в воздухе ногами девчушке. - Иша, познакомься - это мисс Мирелия Эбендери, та леди, о которой я тебе рассказывал. Хорошая девочка на твоём месте стала бы смирно и сделала книксен. Сестра Иезекиля забавно замерла, переходя из состояния "бежать во весь дух, чтобы не опоздать" в режим "благовоспитанный ребенок", и в воздухе - брат ее ещё не опустил - изобразила упомянутый прием. Мира улыбнулась этому представлению, и тогда Куишу наконец поставили на пол. Она с любопытством разглядывала новую гувернантку, пока ледяной голос старшего Абаддона не разрушил появившееся веселье. - Тебе стоит в некоторых областях брать пример с сестры, Иезекиль. Особенно в области поведения. - Увы, отец, я не смогу стать хорошей девочкой, даже если очень захочу. - невозмутимо ответил ему сын - Вот видите, мисс Мирелия - основная проблема моего воспитания в том, что на меня вечно возлагают невыполнимые задачи. Но ничего, я уже привык. - подмигнул юноша Мире. После этой фразы девушке стало страшно. Так откровенно дразнить и без того раздражённого Никоса было очень плохой идеей. Она выдохнула, ожидая, что лорд Абаддон или рявкнет, или шарахнет аурой – но отец Иезекиля лишь закатил глаза. - Оставь своё остроумие для сверстников на приемах и балах. - бросил он скорее устало, чем недовольно. - Не волнуйся, им тоже хватит. Я могу позволить себе быть щедрым на остроты. Мира наблюдала за этой перепалкой, не вполне понимая, почему Никос так спокойно реагирует на выходки сына. В правдивости слов Отиса о сложном характере своего будущего воспитанника она убедилась сполна, но Иезекиль же не стал таким одномоментно? В Столпах детей воспитывают в строгости, особенно среди сторонников старых порядков – и если между собой молодым демонам спорить и цапаться позволялось как угодно, то даже просто неуважительное обращение к старшему было поводом для серьезного наказания. Ей подумалось, что Лорд Абаддон, наверное, не хочет при первой же встрече с новой гувернанткой устраивать наследнику очередной разнос, но объяснение это выглядело зыбким… Впрочем, Мирелия была благодарна юноше – он спас ее от нахождения в весьма неприятном положении. Тем временем в споре явно одерживал верх Иезекиль. Отец отмахивался от него ленивыми фразами, пытаясь воззвать к совести и приличиям, но его отпрыск был неумолимо язвителен. Спустя несколько реплик Никосу это надоело, и он, оставив без ответа очередную остроту, обратился к безмолвно стоящей Эбендери. - Вот видите… - беспомощно развел руками старший Абаддон – Мой сын готов целыми днями звенеть сталью об сталь, и любой разговор ведет как битву. Этикет ему чужд, как варвару – модный костюм, а ведь через год Иезекилю выходить в большой свет! И Куише – тоже, вслед за братом. Никос моментально подобрался, его голос зазвучал металлом. Близилась кульминация беседы. - Мои дети должны иметь достойную репутацию, а вы, мисс Мирелия, дадите им все для достижения этой цели. *** После того, как отец семейства обозначил стоящую перед гувернанткой задачу, из холла донеслись звуки какой-то суеты. По реакции окружающих Мира догадалась, что это рано приехавшие визитеры; Никос, скупо извинившись, закончил разговор и попросил девушку пройти в соседнюю комнату, откуда провожатый должен был довести ее до назначенных ей покоев. В смежном с малой гостиной зале оказалось несколько прекрасных картин Эпохи Богов, запечатлевших подвиги военачальников армии демонов. На одной из них Первый Люцифер в восхитительном лазурно-белом доспехе(гувернантка тут же примерила его на себя, мысленно обратившись в деву-воительницу) стоял на галерее крепостной стены и вглядывался в даль, туда, где мрачным частоколом расположились безликие войска Падших. У ног Высшего Владыки сидела Левиафан, его подруга и любовница – с той поры, как Праматерь Лилит потеряла разум, обратившись в гротескную гору плоти. Художник изобразил демонессу в зеленом платье с кожаными наручами и луком – единственным оружием помимо магии, которое признавала Великая Змея. Из всех персонажей она одна обратилась спиной к вражескому войску – девушка смотрела исключительно на Люцифера. Вельзевул в оранжевой мантии с капюшоном невозмутимо перелистывал гримуар, выбирая гибель для пернатых полчищ, а Асмодей, разложив на зубце вала карту, вымерял на ней одному ему известное нечто. Автор решил польстить последнему: Мирелия знала, что Четвертый Владыка не любил появляться на поле боя – его стихией было стратегическое планирование. Но главный герой расположился ниже. Перед крепостью, на мосту через ров стоял косматый старик в массивной черной броне, что, будто трещинами, была изрезана золотым орнаментом. Геминат Абаддон, полководец Ада, единственный в истории носитель титула Владыки Войны. О нем имелось не так много достоверных сведений, но то, что все-таки было известно, заставляло потомков складывать легенды. Им, вперемешку с реальными подвигами, была посвящена большая часть остальных полотен. Вот Геминат опрокидывает наступление Падших, изранив возглавлявших его Кокабиэля с Баракиэлем и обратив их в бегство. Вот он убивает Ящеров в финале Великой Бойни, а тут сражается с церковниками – именно его Церковь неофициально обвиняла в ограниченных успехах Реконкисты. Последняя картина, впрочем, была новоделом – не более пятисот лет, и на сюжет весьма спорной правдивости. Да, в Люцифааде или Лилит(той, что бывшая столица Преисподней) каждая из этих работ удостоилась бы отдельной выставки с гастролями по другим городам, а тут – всего лишь предмет интерьера. Мира, как персона, не чуждая искусства, была в восхищении – нечасто удается увидеть настолько эксклюзивные полотна. Пусть встреча с Абаддонами прошла не лучшим образом и принесла больше вопросов, чем ответов, архитектурные и художественные раритеты, которые сегодня довелось посмотреть, поддерживали ее в приподнятом настроении. - Мисс Мирелия, вы любите рисовать? – раздался за ее спиной тоненький голосок Куиши – А я вот очень люблю! Но так красиво, как на этих картинках, пока не получается… Лица очень сложно рисовать, особенно красками. А вот пейзажи у меня уже неплохо выходят! Хотите покажу? - Сестренка, давай перенесем показ твоего творчества на послеобеденное время. А сейчас, думаю, мистер Освальд ждет не дождется, когда ты обрадуешь его своими танцами. Иезекиль с сестрой, как и Мира чуть раньше, вышли из малой гостиной, где перед визитом посетителей начали суетиться слуги. Парень потрепал Ишу по голове – девочка, всем своим видом изображая сдерживаемое нетерпение, все же послушалась и поскакала в один из коридоров. - Благодарю, Морис, я сам. – Абаддон махнул рукой вошедшему лакею-провожатому – Ваше сиятельство, не желаете ли небольшую экскурсию по дороге к покоям? Молодой демон со всей очевидностью чего-то ждал от этой прогулки. Отказываться было глупо. К тому же, Мирелия надеялась узнать от него хоть немного о порядках в Инсмазере. - Буду признательна. В вашем замке очень интересная архитектура – мне не доводилось прежде видеть ничего подобного… И, раз уж я теперь ваш учитель – Эбендери легко улыбнулась – то скажу: «сиятельств» в данной ситуации не нужно – достаточно «мисс», а ко мне можете обращаться и просто по имени. - Аналогично. – кивнул Иезекиль – Что ж, пойдемте! Кружным путем они вышли к той же лестнице, по которой Мира в компании Отиса недавно поднималась на аудиенцию. Теперь, когда появилась возможность рассмотреть холл спокойно, гувернантка пожирала глазами орнаменты и барельефы, украшавшие стены с потолком. Похоже, помещения буквально вырубали в скале – внутренности Инсмазера состояли из прямых углов и ровных линий; вся отделка была добавлена позже, и граненые перпендикулярно-параллельные узоры как нельзя лучше ложились в стилистику жилища. Искусный скульптор сумел так воспользоваться грубой простотой планировки, что всякая арка, надстроенная над ранее прямым проходом, всякая гнутая линия превращалась в украшение. - Эти изразцы, как и весь декор нашего замка, от начала и до конца выполнены одним зодчим – Пилосом Родосским. Основатель подобрал его двенадцатилетним мальчишкой на греческом берегу – битва между Эллинами и нашими предками в одночасье сделала Пилоса сиротой. Уговоры не потребовались, он сам дал вассальную присягу, взял долото и стал служить Абаддонам унаследованным от отца искусством. Ему сказали: «Укрась наш дом». И Пилос украсил. Сто двадцать шесть лет длилась его служба – сто двадцать шесть лет он работал над одним-единственным творением. Наверху рушились цивилизации и гибли мифологии, под стенами Инсмазера тонули в крови демоны и Падшие – а Пилос невозмутимо продолжал резать базальт. Я слышал, будто незаконченное дело иной раз задерживает человека в мире дольше, чем ему отпущено природой… Похоже, с нашим зодчим так и случилось. Когда последний узор в последнем зале был завершен, старый мастер наконец отложил инструмент. Счастливый, он прогулялся по коридорам замка, оглядывая свою работу, вышел на крыльцо, увидел крепость в лучах заката – и отошел на вечный покой. - Какая драматичная история… - в другой обстановке Мирелия бы прослезилась. - Да. Эти стены повидали немало разных сюжетов, но трагических, пожалуй, более всего. Впрочем, к чему нам старинные печали? – ухмыльнулся Иезекиль – Моя сестра грозилась устроить выставку рисунков… Не уверен, что она вспомнит об этом после обеда, но натуру ее последней картины – «Полуденной крепости» – посмотреть действительно стоит. А пока мы поднимаемся на верхний ярус, я отвечу на заданные отцу вопросы. То, что демонстративной скромностью этот юноша не страдает, гувернантка уже вполне усвоила. У нее на этот счет сложилось впечатление, что Йез(так она про себя окрестила воспитанника) вообще с этикетом знаком лишь понаслышке, и ведет себя так, как сам считает правильным. Однако он, сознательно или несознательно поправ все нормы светского диалога, защитил ее от нелицеприятных рассуждений Лорда Абаддона – а это дорогого стоило. Возникла моральная дилемма; пока Иезекиль рассказывал о древнем скульпторе, Мира мучительно решала, как ей быть. Хотелось поблагодарить парня – но поощрять столь непозволительное поведение… Совершенно неправильно. Сделать вид, что ничего не было? Некрасиво уже с ее стороны, однако педагогически вернее. Да, высшие силы послали Мирелии ученика, в первый же час знакомства столкнувшего в ней личное и профессиональное… Однако и к этому сложному питомцу надо было подобрать ключ. Сейчас, когда с ними нет никого постороннего, можно было рассчитывать на откровенный разговор. У Абаддона-младшего наверняка аналогичные мотивы – иначе зачем он затеял эту экскурсию? - Основная ваша обязанность, как и всегда у гувернера – это наше с Куишей обучение, а также сопровождение на мероприятиях всякого рода: от выездов в город до светских приемов. По поводу первого – у нас большой штат учителей самого разного профиля, так что от вас мы ожидали только уроки истории, обществоведения и этикета. Со вторым, полагаю, все и так понятно? - Я хотела бы уточнить некоторые детали... – осторожно ответила Мирелия. Она не была вполне уверена в том, что это можно обсуждать с Иезекилем. - Тогда отложим этот вопрос ненадолго, а пока я расскажу о распорядке дня. Утро начинается в семь часов, с восьми до девяти – завтрак. Это у семьи; я, если прихожу, справляюсь куда быстрее. С девяти до двух – занятия, потом обед, получасовой отдых, и еще одно занятие – как правило, полуторачасовое практическое. После него ланч, и до девяти вечера мы предоставлены сами себе. В девять – ужин, и в одиннадцатом часу мы обнимаем подушку. По выходным распорядок тот же самый, только без уроков и на час позже. Вы вольны организовывать время как угодно, с тем лишь расчетом, чтобы проводить наши с вами занятия в назначенные часы. Когда именно – обсудим в деталях позднее. - Простите, вы сказали, что не всегда приходите на завтрак? – Мира зацепилась за очередное нарушение правил – совместные приемы пищи были важным ритуалом в знатных семьях. - И на обед с ужином тоже. Не люблю всю эту церемонную дрянь, да и дела бывают. На ужин я вообще изредка захожу – вечером к нам часто приезжают тетушки, родня по невесть какому колену, и сидеть в обществе этих куриц дольше минуты невыносимо. На последней реплике девушка все-таки не удержалась. - Мирелия, поверьте, после первого же знакомства с ними вы поймете справедливость этой характеристики. – Иезекиль повернулся к характерно закашлявшейся гувернантке – А вот и лифт. Прошу. Они встали в центр нарисованной на полу большой печати, юноша приложил руку к глифу сбоку – и засветившийся магический круг понес их вверх. Мира считала проносившиеся мимо них этажи – на двенадцатом платформа остановилась. - Еще одно наследие древних мастеров. Надо лишь коснуться ладонью призывного символа, мысленно задать нужный ярус – и готово. Очень удобная штука. - А сколько всего ярусов в Инсмазере? – полюбопытствовала Мира. - Двенадцать жилых и четыре нежилых – три уровня подземелий и чердак. Замок простирается почти на тысячу метров в длину, вдоль подошвы Тангородрима, а в глубину… Десять вертикальных ярусов вглубь горы объединены с фронтальной частью в единый архитектурный ансамбль, а дальше начинаются катакомбы. Сколько километров ходов было за тысячелетия прорыто в недра, и что скрывает в себе этот лабиринт – то ведомо разве что Основателю. Мне удалось облазить только маленькую часть катакомб, но – тсс! – Йез, хитро прищурившись, приложил палец к губам – отцу об этом знать совершенно не нужно. За разговорами они подошли к внешней стене. Провожатый свернул направо, и последовавшая за ним Эбендери, увлекшись рассматриванием выставленных вдоль коридора доспехов, пропустила момент, когда Иезекиль открыл дверь наружу. Потянуло свежим воздухом; юноша сделал приглашающий жест, и Мирелия застыла, восхищенная открывшимся зрелищем. Светило в зените кололо лучами обледеневшие пики Клыков, а из долины поднимался росистый пар, образуя круглую, словно бублик, радугу, будто бы пойманную горными вершинами на месте рождения. На крепостной стене под ней неприметными муравьями ходили гвардейцы Абаддонов, чье полированное оружие то тут, то там вспыхивало ослепительными бликами, а ниже курились очаги жителей Инсмазера. Мира глядела на кошачьи хвосты дымов, торчащие из печных труб, и ей на ум пришло, что эта утопающая в пасторальной прелести древняя цитадель похожа на великого воина, дожившего до седин и вкушающего семейную старость. - Вижу, вам понравилось. – раздался из-за спины голос молодого демона – Мы избалованы подобными зрелищами и не всегда замечаем прекрасное у себя под носом. Куиша в этом смысле зорче нас, и периодически открывает мне, черствому чурбану, глаза на простые красоты. Что бы я без нее делал!.. Разумеется, Иезекиль привел ее сюда не просто так. Внутри замка ходят слуги, визитеры, другие члены Столпа – очевидно, ему не хотелось иметь вокруг лишние уши. Тут же им никто не помешает. Эбендери оглянулась и краем глаза заметила печать изоляции на двери, через которую они вышли на балкон. Похоже, все действительно серьезно. - Я, кажется, обещал рассказать подробнее о посещении раутов… Так вот, на балу, приеме или иного рода светском сборище оберегайте Куишу. Девочка еще юна и местами наивна, но между тем кавалеры уже поглядывают на нее с интересом, а девушки – с завистью к конкурентке. Конечно, вряд ли кто-то отважится на слишком решительные действия, но ведь иногда для рождения больших проблем достаточно и малой ошибки. Помогайте ей уклониться от двусмысленных слов и опасных ситуаций – ну а тем, кто все-таки перейдет черту, любимый братец со свойственной ему дипломатичностью выпустит кишки. Миру передернуло. - Позволю себе заметить, что насилие является не лучшим методом решения проблем. - Но очень неплохим, а зачастую – единственно возможным. - И все же… - Мирелия, культура, которую мы так старательно слизываем у людей – лишь яблочная кожура над раскаленным хаосом нашей природы. Как только возникает угроза жизни, здоровью или чести – своей, своих родственников или Столпа, всю эту мнимую цивилизованность срывают ветры первобытной жестокости. Необходимо уметь противопоставить ярость ярости, силу силе – и одержать победу. Я без колебаний сделаю это в случае нужды. Она промолчала. Иезекиль заглянул в лицо девушке. - Похоже, я вас не убедил. Порыв ветра откинул прядь волос, и Мира наконец увидела его глаза. Неестественно-желтые, будто внутри переливалось расплавленное золото, они цепко ловили каждую новую морщинку, каждое непроизвольное движение ее мимических мышц, а демон делал какие-то выводы. Это было… неприятно. - Что ж, не буду тратить слова зря. В скором времени вы сами все поймете. Он развернулся и пошел вдоль карниза. Мирелия последовала за ним. - И часто у вас возникает подобная необходимость? – задала она царапающий язык вопрос. - Впервые случилась в девять лет. Отродье Набериусов, которых пригласили к нам на очередной праздник, имело глупость рассказать похабную байку об одном из моих предков. Я выколол ему глаз столовым ножом. Жаль, не убил – нас растащили быстрее, чем лезвие проникло глубоко в мозг и нанесло фатальные раны. Но вышло все равно неплохо – орган оказался измочален так, что даже Слеза Феникса не смогла его восстановить… - Прошу, молчите! Избавьте меня от этих тошнотворных подробностей! – перебила, не выдержав, гувернантка. Ее прошиб холодный пот – сколько же жестокости в этом юном еще существе! - Как угодно. – хмыкнул Абаддон. Некоторое время они шли в молчании. Мира не знала, как продолжить разговор, а Иезекиль невозмутимо двигался вперед. Его, казалось, вовсе не волновала только что случившаяся сцена – юноша по-хозяйски осматривал родовые владения, и Эбендери слышала, как он бормочет себе под нос «Надо бы колоннам у северной галереи верха подкрасить – пооблезли совсем». Конечно, Йез проверял ее. В отличие от своего отца, он составил подробный портрет будущей воспитательницы, и сейчас стремится выяснить, насколько его прогнозы оказались верны. Мирелии вспомнилась собственная сентенция получасовой давности, о бедных ребятах с потерянным детством – пока неясно, как обстоят дела с Куишей, но про этого парня можно сказать наверняка: он прекрасно адаптировался к жизни в высшем обществе. Впрочем, несмотря на хитрость и жестокость, Иезекиль в большей, чем его отец, мере, обладал вежливостью. Или это была очередная уловка? Так или иначе, он первым нарушил тишину. - Если у вас более нет организационных вопросов, можете перейти к личным. Благо обстановка располагает. Решил сразу расставить все точки над i, подумала Мира. Наверное, это даже хорошо. - Этикет полагает это неприличным, но мне трудно удержаться от вопроса о внешности… - А, вы про татуировки? - демон поднял разукрашенную руку – Красиво получилось, не находите? А мне нравится. Мастеру потребовалось восемь часов и два сеанса, чтобы забить предплечья, еще столько же – на плечи, и шесть часов – на плечевые суставы, спину и грудь. Там немного другой рисунок, как бы обрамляющий шею с обоих сторон. Я хотел еще набить Зазубренное Солнце вокруг левого глаза, но решил малость повременить – сделаю себе подарок на совершеннолетие. - Не уверена, что Солнце на лице будет хорошим украшением, но то, что мне доступно, имеет свою специфическую прелесть. Правда, я впервые вижу… - гувернантка подбирала нейтральное слово - подобные узоры на столь юном демоне. Это выглядит несколько экстремально. Если не секрет, как ваши родные отнеслись к татуировкам? - Прекрасно. Отец так радовался, когда узнал, что я решил забивать лицо не сейчас, а позже. Поначалу, правда, был немного в шоке – но ничего, он быстро привык. А сестра вообще пришла в восторг – даже просила научить ее пользоваться машинкой, чтобы самой меня разрисовать. Но это, пожалуй, тоже подождет… - Иезекиль улыбнулся. - Гардероб, полагаю, вы также сами себе подобрали? - Совершенно верно. Это парадный вариант – обычно я хожу в броне, чтобы привыкать в ней двигаться, или в джинсах с футболками. Очень удобно – настоятельно рекомендую вам попробовать. - Благодарю, но придержу ваш совет для совершенно неформальной обстановки. По долгу службы мне полагается выглядеть безупречно. А родные, надо думать, и к этому привыкли? - Конечно. Отцу же все равно некуда деваться. - Я вас поняла. – и Мирелия действительно поняла. Йез принадлежал к тому типу подростков, которые просто делали, что хотели, а всех остальных вынуждали мириться со своими выкрутасами. Таких персон называли неуправляемыми, что не вполне верно – у любого живого существа есть какие-то ценности, какие-то жизненные принципы, благодаря которым с ними можно договориться. Но да, сделать это было на порядок труднее, чем с обычными детьми. – Если можно, еще один вопрос. Во время нашего с Лордом Абаддоном разговора ваша мать, кажется, хотела что-то сказать… - Мачеха. – холодно перебил ее Иезекиль – Хотела ляпнуть какую-нибудь дрянь, но вовремя догадалась заткнуться. Не важно. Она никто и звать ее никак. Эбендери опешила. Похоже, лишнее любопытство разворошило скелеты в семейном шкафу Абаддонов. И, судя по первой действительно искренней реакции юноши – делать этого не стоило. - Простите, я не знала… - попыталась она загладить вину. - Наверное, стоит немного просветить вас о том, что привело к сегодняшней встрече. – Йез проигнорировал ее неловкую реплику – Первые годы жизни нашим образованием руководила мать, Минаэль Абаддон. Мама и сама учила нас – основам этикета, поведению в обществе и пользованию родовой магией. Замечательная была женщина, тогда я это чувствовал, сейчас – понимаю. Но за месяц до моего девятого дня рождения, во время визита в мир людей она погибла. Официальной версией стало нападение ангелов – небесных или Падших, но почему-то никто из взрослых не сумел ответить мне на вопрос, каким образом группировка, достаточно сильная для убийства высшего демона со всей свитой, сумела незамеченной проникнуть в самое сердце наших земель. Мира ожидала слезы, дрожащий голос или хотя бы механически-ровный тон, которым сильные маскируют свои переживания, но Иезекиль говорил размеренно и спокойно – будто новости зачитывал. - Когда-нибудь я сотру мутные пятна с этой истории и предам виновных самой страшной смерти, которую только смогу придумать, но потери, увы, не вернуть. С тех пор наша с Куишей учеба пошла наперекосяк – за гибелью мамы последовали несколько лет политической нестабильности, внешней и внутренней, и отцу было попросту не до нас. Мы занимались с теми учителями, которые обучали нас раньше, иногда кого-то меняли, но некоторые аспекты – те, которые нам давала мама – были заброшены. Два года назад Никос снова женился, бури утихли, и было решено восполнить пробелы. Проверять, какую чушь в этот раз сделает отец, я не хотел – поэтому взял поиски гувернера в свои руки, и в начале недели вы получили письмо. Вот такую предысторию имеет наш текущий разговор. - демон замолчал. - Иезекиль, могу я выразить сочувствие? - тихо спросила Мирелия. - Благодарю, но это излишне – все давно перегорело и обратилось в угли. Вы, кажется, продрогли на осенних горных ветрах? Пойдемте внутрь, я проведу вас к вашим покоям. *** - Итак, пятый ярус, комнаты 515, 519 и 518. Первая – моя, вторая – Куиши, а соседняя с ней – собственно, ваша. Вы ведь любите книги? Иезекиль, шагая по коридору, поочередно кивал на двери. Вход в его обитель был отделан бронзой – зачарованной, чтобы не тускнела и не покрывалась патиной; девочка ожидаемо предпочла светлое дерево с резным цветочным орнаментом, а жилище гувернантки закрывала тяжеловесная створка из мореного дуба. Мира коснулась ее – та ответила шершавой теплотой. - Да, я люблю почитать. Вам об этом Сирена рассказала? - Не-а. Простая догадка – тот, кого воротит от букв, вряд ли закончит факультет словесности с отличием. Лязгнул в замке ключ, и они оказались в уютной комнате, стены в которой, кроме одной – той, где находились окна, были сплошь заставлены книжными шкафами. В левом дальнем от входа углу стояла кровать с балдахином – почти такая же, какая была у Мирелии в детстве. Между окнами расположился письменный стол, а правее него – чайный столик с тремя стульями. Еще правее находилась небольшая софа, чему Эбендери очень обрадовалась – она обожала в свободное время поваляться с книжкой или рукоделием. Оставшееся расстояние между диванчиком и книжными шкафами занимал шкаф платяной. Как выяснилось, и это заселение – заслуга Иезекиля. Лорд Абаддон распорядился подготовить угловую комнату, со слов ее воспитанника – чулан для швабр, и привычка наследника к самодеятельности сыграла Мире в плюс. - А вот еще кое-что. – Йез ткнул в большую кнопку в углу стола. Тут же вспыхнула печать у двери, и через несколько секунд в комнате стояла молодая горничная. - Привет, Селина. Познакомься – это ее сиятельство Мирелия. Мисс Мирелия, это Селина – ваша служанка. Не смотрите, что Селли немногим старше меня, она ловчее большинства наших слуг. Едва перешагнувшая рубеж совершеннолетия девушка присела в поклоне, и роскошная каштановая коса до пояса мило скатилась вперед через плечо. - Благодарю за лестную характеристику, господин. Позвольте узнать – сказала Селина, украдкой откидывая волосы назад – ее сиятельству потребуются услуги камеристки и швеи? - Само собой. Уверен, ты отлично справишься и с этими обязанностями – я видел камзол, сшитый тобой брату перед его отправкой в школу. - Я… всеми силами оправдаю высокое доверие. – зарделась служанка, получившая похвалу и повышение. - Что ж, прекрасно. Багаж, вижу, уже доставили. – Иезекиль кивнул на чемоданы у входа – В таком случае не буду более вам докучать – обживайте ваше новое жилище. Обед, как вы теперь знаете, в два. Я провожу. Он положил на стол ключ и вышел. Селина вопросительно посмотрела на Мирелию, предложила помощь с вещами – но получила вежливый отказ и с поклоном удалилась. А сама гувернантка с тяжелым вздохом упала на диван. Ей требовалось побыть одной и обдумать все сегодняшние впечатления. На первом месте, разумеется, был ее неординарный подопечный. Итак, что она вообще знает об Иезекиле? Юноша умен, решителен и стоек духом – это плюс. Но в то же время циничен и омерзительно жесток – это минус, притом очень серьезный. Вдобавок любит и умеет манипулировать. А вкупе с тем, что он обладает независимым характером и практически неуправляем – воздействовать на него будет крайне сложно. Мира считала категорически неправильным противопоставлять себя воспитанникам – это всего лишь дети, пусть порой грубые, нахальные, избалованные, но дети. С ними не надо бороться. Дело взрослых – с высоты своего жизненного опыта вразумить их и выпустить в общество достойных его членов. Однако, упрекая себя в профессиональной некомпетентности, она не могла воспринимать Иезекиля иначе, чем оппонента. Эбендери искренне жалела этого мальчика, трагически потерявшего мать и вынужденного бороться за достойное положение(у нее не было иллюзий по поводу происходящего в таких случаях в Столпах) в суровом древнем дворце. Она уважала его, выдержавшего это испытание с честью, защитившего свою сестру, которую – что за отвратительный пережиток прошлого! – могли бы еще в детстве выдать за какого-нибудь старика с дурным нравом лишь потому, что такой брак принес бы Абаддонам активов на лишний миллион. Да, юридически подобные союзы оформляются по достижении невестой совершеннолетия, но фактически договор заключается заранее – и ей остается только гадать, как тяжело девушкам, с малых лет знающим о предстоящей жизни со старой сволочью. Но, положа руку на сердце, Мирелия отказалась бы от этого предложения, узнай она заранее, кого придется воспитывать. Банально поздно – прививать образцовое поведение нужно с четырех-шести лет, еще не все потеряно и в десять, в крайнем случае в двенадцать, но Иезекилю очевидно было больше. На вид – четырнадцать-пятнадцать. Личность уже сформировалась, да такая, что Мира сильно сомневалась в возможности хоть как-то на нее повлиять. Может, еще не поздно все прервать? Брать деньги за очевидный провал было бы непорядочно – так не стоит ли уйти сейчас, чтобы не давать никому ложных надежд?.. На столе невероятно кстати оказался графин с водой. Гувернантка налила себе полную чашку, и, пока пила, понемногу успокаивалась. Пораженческий настрой был отброшен на периферию, а Мира решила применить метод, который она использовала с самыми отпетыми хулиганами – вдумчивый перебор всех положительных сторон ребенка. В процессе часто приходила мысль, как сгладить злое и выдвинуть на первый план доброе – а там, глядишь, и линия воспитания выстроится. Ум, смелость и стойкость духа – уже было, но не помешает повторить. Дипломатичность – Йез оказался единственным, кто вел себя с ней вежливо, пусть и не в строгом соответствии этикету. Гостеприимность – он провел ее по замку, подобрал хорошую комнату, да еще и личную служанку выделил – а такого никто из предыдущих нанимателей не делал. Пригласил на обед, опять же – воспитатели далеко не везде принимают пищу вместе с семьей воспитанников. Обычно это определяется семейным укладом, и от Абаддонов, как от почитателей старых традиций, она ожидала обратного, но ее уже позвали, а отец, видимо, будет поставлен перед фактом… Иезекиль не боится вступиться за кого-то, если считает это правильным – такая смелость дорогого стоит. Он честен – во время прогулки Мира не почувствовала фальши в его словах. А еще Йез искренне любит свою сестру и заботится о ней. - Как же с тобой быть, твоя трудноподростковая светлость? – произнесла она в воздух. Нет, сдаваться все-таки нельзя. Наследник, хоть и является на редкость сложным юношей, тем не менее расположен к ней лично. Он неплохо владеет красноречием – значит, самообразовывался после смерти матери, усерден в науке боя, которую избрал главной; в конце концов, Иезекиль лично выбрал ее из множества кандидатов – вот пусть теперь соответствует выбору! Да и вообще – воспитание этого юного варвара, дикого, но по-своему благородного, станет для Мирелии испытанием профессионализма. Вызов уже брошен – остается лишь достойно на него ответить. Эх, если бы на деле это было так же просто, как на словах… Остальные впечатления были куда слабее. Лорд Абаддон? Его она видела буквально несколько минут, за это время он показал себя властным, безалаберным, насколько таковым может быть глава Столпа, и не слишком вежливым, а слова Иезекиля об отце только усугубили сложившийся образ. Впрочем, не ее дело судачить про столь значительных персон, да и простая логика подсказывает, что глупец не удержался бы на высоком посту Лорда. Жена Никоса при первом разговоре никак себя не проявила, оставшись загадкой. Йез ее не любит и держит за пустое место – если первое вполне понятно, нормальные отношения с мачехой скорее исключение, чем правило, то второе, а точнее его причины, имеют немалую важность. Хозяйки почти всегда заведуют жизнью дома, в то время как их мужья ведут политические игры, и Мире, при всем нежелании это делать, регулярно приходилось с ними контактировать. Хотелось бы верить, что Крисия будет не столь спесива, как обычно бывают жены аристократов. А вообще, конечно, печально все это – раздоры между близкими… Ах да, еще же есть Куиша. Что сказать – милая девочка. Простая милая девочка… Зайдя к себе, Иезекиль сбросил сапоги и сел на кровать, облокотившись на приятно холодящую стальную спинку. Дело, проворачиваемое им в течение последнего года, наконец вышло на финишную прямую. Давно пора было возместить брешь в познаниях, пробитую семейной смутой; к тому же, уже не за горами конфирмация и дебют в большом свете – отец бы все равно нашел им с сестрой гувернера, и в интересах Абаддона-младшего было не пускать этот процесс на самотек. Никос имел склонность к лени – если дело успешно делалось само собой, он предпочитал не вмешиваться, лишь изредка раздавая руководящие указания. Расчет на то, что он не станет интересоваться причинами очередной инициативы сына, а утвердит предложение, не вникая, полностью оправдался. Десять месяцев Иезекиль втайне перебирал кандидатов – они должны были удовлетворять не только критериям гувернера детей Столпа, что само по себе немало, но и его собственным. Ему не нужен был слишком авторитарный учитель; Йез не боялся, что кто-то заставит его ходить по струнке, нет – на собственной территории он подавит любого стороннего задаваку, но в таком случае учеба превратится в череду бессмысленных конфликтов, в конечном итоге ведущих к увольнению воспитателя. Слишком мягкие и нерешительные тоже не годились – они бы не смогли должным образом хранить Куишу: в этом деле нужны сообразительность и храбрость ставить на место хитрецов. Требовался кто-то, одновременно способный хорошо лавировать в аристократическом обществе и в то же время достаточно лояльный, чтобы принять те правила игры, которые ему предложит Иезекиль. В конце концов он нашел – заведя как-то с Сиреной Малис разговор на постороннюю тему, Абаддон услыхал о ее последней гувернантке, некой Мирелии Эбендери. Со слов бывшей воспитанницы Йез прикинул психологический портрет девушки, зацепился за него, начал копать – и через некоторое время пошел к отцу с предложением. Сегодняшней встречи парень ждал с интересом – все-таки отзывы и досье не могут в полной мере передать характер другого демона. Никос своей дуростью и чванством немного испортил мнение Мирелии об Абаддонах, но это оказалось даже на руку – удалось хорошо сыграть на контрасте. Речь, разумеется, была продумана заранее, и представление прошло отлично. Он узнал то, что хотел, составил о себе определенное впечатление, и до обеда мог немного отдохнуть. - Не переборщил ли я в эскизе своего портрета с чернухой? Да нет, пожалуй… Мирелия – умная женщина, со временем поймет. А до того не будет шокирована, если мне придется поиграть в злодея. * Раньше, лет 100-150 назад, стряхивать пепел с сигар и сигарет считалось вульгарным и допустимым только в совершенно неофициальной обстановке. Чтобы не пачкать падающими хлопьями табака одежду, надевались курточки из скользкого бархата, по которым пепел скатывался на пол. Позднее редкий сорт бархата был заменен гладкой шерстью, крой стал более официозным, и получившуюся в результате одежду мы знаем как смокинг.