солнце плачет и не хочет светить.
золотые слезы ярче чернил.
прожигают солнцу щеки и нос,
не касаясь волос.
принесу тебе цветов полевых.
мы разделим эту грусть на двоих.
незаметно так закончится день,
и луна выйдет в тень.
алёна швец — солнце вышло покурить.
счастье в свободе, в безудержном веселье, в улыбках, хорошей музыке, любимом хобби, возможностях изменить свою жизнь в лучшую сторону, в любви к себе, утреннем солнце, свежесваренном кофе, вкусной еде, наступающем лете, в исполнении мечтаний… но будет ли всё это иметь какой-либо смысл через лет так 10? для Хёнджина точно нет. он был счастлив, сидя на скамейке рядом с пылающим солнцем, от которого пахло фруктовыми жвачками и полевыми цветами, и ни о чём не жалел. — знаешь, если бы солнце стало человеком, оно бы определённо было тобой. цветущий не врал. смотря на веснушчатого Феликса, он сам будто начинал светиться изнутри. его присутствие грело, наполняло душу чем-то необычайным, по-детски светлым. возможно так и выглядело давно позабытое хрустальное счастье. — а ты тогда был бы луной, — прошептал Ликс, смущённо улыбаясь. янтарные глазки светились, отражая всю красоту звёздного неба. неимоверно сильно хотелось очутиться в космосе, в нескончаемой галактике, в которой никто и ничто не сможет тебя побеспокоить, а все проблемы больше бы не имели никакого значения. тёплый ветер невесомо касался кожи, будто оставляя на ней лёгкие поцелуи. в одиночестве Хёнджина бы точно начали раздражать вечно попадающие в глаза пряди сахарных волос, но рядом с Ликсом он попросту не обращал на них внимания. всё, о чём думал Хван, это лишь быстротечность времени и значение человеческой жизни. очень жаль, что мы не встретились раньше.☾︎⋆｡°✩°₊✩°⋆｡°☽︎
рассыпанные по тёмному небу конфеты-звёздочки, подобно солнечным веснушкам, блистали над головой. два небесных тела решили, что будут гулять по густому полю, только начавшему покрываться ростками цвета розового кварца, малины и сладкой клубники. жемчужная ткань будто дымилась под бежевым тренчем. лунные лепестки цветов космеи, кустов азалии и камелии качались от проходящих мимо них вишнёвых соцветий и медового побитого кусочка, оставляющих за собой золотистый шлейф, пахнущий сакурой, фруктовыми жвачками и свежесваренным кофе. на волосах млечным путём разливалось ванильное молоко, сияющее под луной. глаза Феликса искрились бенгальскими новогодними огнями. иногда он смотрел на цветы, иногда на небо, а иногда на луну. она же спокойно переливалась, отлично сочетаясь со всеми оттенками за собой. серебряный всё же хотел проверить свою теорию про одуванчиковые отпечатки. — можно взять тебя за руку? — тихо сказал весенний. беглый взгляд старшего остановился на миловидном облике лесной феи. белокурые волосы безостановочно пытались прикрыть чем-то опечаленный, но в то же время и восхищённый взгляд цитринов, в которых отражалась вся сказочность ночного неба и распускающихся цветов, на щёчках благополучно рассыпа́лись веснушки. поцелованный солнцем — говорят про таких. жаль, что Ликси сам так не считал. не раз на подобные высказывания он в унисон отвечал «скорее обожжённый жизнью». губы-сердечки цвета спелой малины растянулись в смущённой улыбке. теперь янтарные глаза смотрели прямо на Джинни. — конечно, Хёнджи. ладонь в ягодных подтёках и разукрашенных лейкопластырях казалась миниатюрной. рядом с Ликсом можно было понять — безграничность чувств как океан. они и позволяли периодически чувствовать ярко-жёлтых бабочек, пролетающих сквозь кишечник, а также напрочь промокшее от слёз лицо, стыд за себя и разочарованность. проходя мимо зацветающих цветов, казалось, что ты попал в лес фей. ощущение того, что прямо сейчас они вылетят из своих маленьких домиков и начнут кружить в танце, не покидало Хёнджина. хотелось поселиться в одном из таких «домиков», остаться здесь навсегда среди множества соцветий. интересно, а как тут днём? а каково тут быть в одиночестве, вспоминая спокойное или же яркое счастье? а ведь часть цветов не перенесёт зиму. даже красно-снежные бутоны чайного дерева засохнут между страничками в тетради. всё то, что сейчас так красиво и дорого, выцветет, потеряет краски, забудется, завалится за одежду в шкафу и проваляется под зелёной футболкой целую вечность. ведь мы правда верим, что будем любить до перелома мятных костей. солнечный Феликс и спутник тоже, совершенно не отличаясь от других, воспринимают любые свои чувства всерьёз и почему-то думают, что продержат их вплоть до сжигания в изумрудной кислоте. — а можно вопрос? бархатный, словно тёплый плед, голос вывел цветущего из раздумий и некого транса. мог бы, слушал его вечность. — конечно, спрашивай всё что угодно. — какие твои любимые цветы?☾︎⋆｡°✩°₊✩°⋆｡°☽︎
в просторной тёмной комнате было жутко холодно. мороз захватил в объятья так, что всё тело будто пронзали острые сосульки, а сердце наполнялось декабрьским снегом. красное кожаное кресло поскрипывало от движения в попытках согреться. свернувшись чуть-ли не в калачик, шестнадцатилетний подросток пытался найти хоть одну причину для того, чтобы не уйти. — мне холодно. у вас плед есть? — хмурясь, сказал зимний в двух вязанных свитерах своим друзьям. словно под пеленой послышался лишь отдалённый смех кого-то из компании. никто даже не обратил внимания на «друга». бесконечные шуршания пачек, едкий, прожигающий всю слизистую кофейных глаз дым наполнял квартиру и разум подростка. неспеша поднявшись, Хёнджин направился в сторону своего «лучшего друга». однажды именно он познакомил потерянного Хвана со своими друзьями, вручил первую сигарету, посоветовал покраситься в холодный оттенок (цвет ауры) и научил одиночеству среди людей. — Чони, где у тебя тут плед? лисёнок повернулся в сторону пепельного и хитро улыбнулся. эта очаровательная улыбка завлекла Джинни сюда, показала каково дорожить кем-то, сделала зависимым, научила слепо следовать. — посмотри на балконе. изначально лунный не планировал провести на открытом балконе больше пяти минут, но вот в его руках уже вторая сигарета подряд, а у самого нет никакого желания возвращаться к призрачным друзьям. когда-то он начал впускать белоснежный дым в свои лёгкие, чтобы быть таким же, как все в его окружении, позже это начало помогать заполнять пустоту в душе и заменяло необходимую любовь и тепло. сзади незаметно подкрался Чонин и закинул свою голову на плечо друга, сцепив руки на его животе. от подобного действия Хёнджин дёрнулся. он уже и забыл какого обнимать кого-либо, хотя очень нуждался в этом. лис уже давно не был особо тактильным, поэтому подобные выпады с его стороны настораживали и возвращали в счастливое прошлое. не дав Хвану насладиться моментом и погрязнуть в воспоминаниях, тот зашептал на ухо, словно змея: — я не понимаю, как ты ещё жив, Джинни. ради кого ты живёшь, ты же никому не нужен. ради тебя прошлого, Чонин.☾︎⋆｡°✩°₊✩°⋆｡°☽︎
stars will fall — duster
sleep apnea — beach fossils
щёлкнувшая за спиной дверь и свет на кухне ночью говорили о грядущих отвратных событиях. тихие шаги в сторону коридора раздавались в ушах так же, как и сердцебиение. ладони вспотели за три секунды, пальцы начало потрясывать через пять. кто-то оставил свет на кухне, когда шёл спать? Феликс забыл его выключить? он сам включился? буквально самый радостный человек на земле десятью минутами ранее сейчас готов был поверить хоть в бога. шёл, скрипя рёбрами, пока пробирался через свой страх и невероятное нежелание идти на жабовую каморку, от которой с порога тянуло ахуительно дерьмовым подобием пищи. кажется, никогда так отвратительно дела не шли. через два шага Ли выглянул из-за входа и сам же зашёл. картина, встретившая его там, вызывала ещё больший страх за своё тело, постепенно начавшее заживать. отец сидел за столом прямо под тусклым светом со стопкой тонких тетрадей ранее блестящего Ликса, читая странички одной из них. веснушчатый хотел проскочить солнечным зайчиком, но не получилось. сердце буквально ушло в пятки, а из-за переполоха фей, вспотели ладони и заболел живот. отец смотрел прямо на Ликса. — проголодался, сынок? спокойный и умеренный голос отзывался эхом в подсознании. подобная уравновешенность настораживала, даже пугала. аккуратно подойдя к обеденному столу, Феликс ответил: — нет, пап. с чего бы я должен? — после двухчасового скитания непонятно где как больная псина, можно не только проголодаться. острый, словно тысячи игл, взгляд вцепился во всё нутро белокурого мальчика. неосознанно тот начал отходить от отца на более менее безопасное расстояние. — ты чего? давай покушаем? мама приготовила ужин. вся эта ситуация ужасно напрягала, вбивая гвозди в ноги. отца будто резко подменили и сейчас на жабьей кухне сидел далеко не он. веснушчатый аккуратно присел на соседний стул, ведь уйти просто так ему бы не дали, он уже это понял. не настолько он глуп, каким представляло его неизвестное существо перед ним. для чего он разыгрывает весь этот спектакль? подсыпал мне мышьяк в порцию? отвратительный запах заполнил лёгкие, а пазл в голове мальчишки сложился неровными кусками овощей. не думал уж я, что ты до такого опустишься. не успел Феликс и ложки съесть, а рвотный позыв уже тут как тут. это будет сложно. на тарелке его встретили кожици от курицы и тушёные кабачки под каким-то непонятным соусом. отвратная картина. — приятного аппетита, сынок. противная самодовольная улыбка растянулась на морщинистом лице настолько, что видны были клыки. была б воля отца, он бы ими глотку перегрыз. в свою очередь Ли прятал глаза, в которых ярко отображался страх, дробящий позвоночник. но обстоятельства не позволяли просто сидеть и не есть это. набрав в ложку немного стряпни, не почувствовав дна, подступила не только тошнота, но и кристальные слёзы. ложка коснулась губ. на вкус плохо. отвратительно, ужасно в девяностой степени. как это проглотить вообще? это можно есть? точно нет. адекватные личности, персоны, у которых всё нормально с сознанием, такое есть не будут. закрыв ладонью рот, чтобы сразу после вторых двадцати грамм не «проиграть», проглотил это. не дышать, не дышать, не дышать. надо думать о чём-то другом, надо отвлечься от этого. надо думать о счастье, о сакуре, о Хёндж… — знаешь, у блюда такой вкус приятный, согласен? так бы и ел, оно так обволакивает кишечник, а эти кусочки курицы… отец чуть-ли не разлагался в радости от описания этого сыну. удивительно, он говорил не об обучении. восьмая ложка с кабачками и той самой кожей провалилась в горло. если не слушать, то проще «есть». проще это принять. если не жевать, забивая склизкими, смягчёнными снаружи, камнями, то шанс на то, что он это переварит больше. когда перед глазами проявилась пустая тарелка, плечи облегчённо опустились, но. подняв глаза на папу, в них, в этих чернильных мутных лужах, отображалось желание продолжения. даже при таком освещении зрачки Феликса сузились и начали расплываться. — вкусно же было, да? может, добавку съешь? жаль, что это не конец. ***** третья тарелка. это — грань. глаза приклеились к железной ложке. отец сидит и до сих пор смотрит и наслаждается тем, до чего довёл сына. для него подобный вид — радость. всё это время родственник, иногда делая паузы, говорил о еде, приготовленной мамой. собравшись с силами, Ликс всё же решил доесть это. но как только он моргнул, свинья быстро протянула руку к его волосам, путаясь, захватив их на затылке, окунул золотого мальчика лицом в тарелку. — чтобы я такого больше не видел, Феликс. убери здесь, утром скажи маме спасибо, — и сгинул. в то время как гвозди пробивают ступни насквозь, сынишка бежит в туалет, чувствуя непереваренную и неразжёванную субстанцию на языке, лице, на веках, волосах. падая коленями на кафельный пол, Ликс перестал сдерживать и кристальные слёзы, и рвотные позывы. пальцы отчаянно хватались за крышку, пока тело вдруг оказалось в аду. дрожь пробивалась изнутри, заставляла трястись. даже выворачиваясь наружу, солнечный пытался думать о хорошем. о свежеиспечённых блинчиках с вишнёвым вареньем, которое тот так любил, о разбитом сердце, о цветущем Джинни, о боли, о Хо и его друге, о выблядке-отце, клубничном милкшейке и горящих гирляндах на шее, что обвивали её, придерживая чью-то светлую голову. бабочки и сладкие нарциссы ждали веснушчатого в компании дорогих друзей, а рвотные рефлексы, кровавые пятна и подтёки ножами из-за угла неожиданно втыкались в диафрагму. три тарелки были пусты. и желудок тоже. лицо текло белыми каплями акрила, расплываясь в одежде, в мятно-кремовой ванне. цитриновые глаза были чуть расширенными. спутанные колосья слиплись и свисали. они приглушённо светились моментами, создавая ощущение причастности к волшебству. разум был полон словами и действиями отца, прокручивающимися на репите. ладони до сих пор потрясывало, поэтому Ликс держал себя самого за руку. на коленях красовались багровые пятна цвета розы.☾︎⋆｡°✩°₊✩°⋆｡°☽︎
8 апреля. 12:35 даже сейчас, сидя на облупившемся школьном подоконнике, воспоминания о проведённой ночи не давали покоя. видимо, это запомнится надолго. феи рвались вновь вылететь через глотку лишь от одного упоминания еды. ни о каком обеде и речи идти не могло. даже любимый клубничный коктейль вызывал отвращение. сейчас бы жвачки мятной. прежде, достаточно часто мята помогала справиться с нежелательной тошнотой. но из вариантов был лишь орбит с бананом и клубникой, от которого сейчас не было никакого толка. казалось бы, день не мог быть ещё хуже, но Хвана сегодня в школе не было. он сослался на здоровье и решил пропустить два дня. из-за этого солнечный не мог найти себе места. «что-то серьёзное? ты простыл? может тебе нужно принести что-то?». все вопросы подобного характера были успешно проигнорированы, что не могло не расстраивать. скоро придёт Хо. даже не знаю, радоваться или убегать в спешке. потерев миниатюрной ладошкой свои налитые кровью уставшие глаза, Феликс вдалеке заметил знакомый силуэт лучшего друга. да он же придушит отца, если узнает о произошедшем во всех красках… покрасневшие от покусываний губы растянулись в нелепой ухмылке, как только Хо показался на этаже.***
— привет, Ликсиии. выглядишь неважно. что-то случилось? пронзительный кошачий взгляд вцепился в мордашку потерянного солнышка. мысли младшего начали метаться из стороны в сторону. соврать хёну было невозможно, но почему же просто не упустить некоторые детали? — привет, я скучал. всё в порядке, просто не выспался, долго гулял вчера. впринципе, всё это правда. — будь аккуратнее с этим, вдруг заметят. кажется, Минхо этот ответ устроил или же он просто сделал вид, что поверил. в любом случае и тот, и другой вариант устраивал. Феликс нервно прыснул со смеху. знал бы солнечный цену своего молчания.