***
Воспоминания — одна из самых ценных вещей в жизни человека. Они хранят в нашей памяти все самые значимые события. Иногда хорошие, а иногда — те, о которых мы бы предпочли бы забыть. Но иногда даже наши лучшие воспоминания могут стать нашим худшим проклятием. Проклятием, когда ты останешься один, видеть перед собой лица и образы людей, уже давно покинувших этот мир. Проклятие — помнить каждое значимое с ними событие, каждый день, даже обрывки фраз и жестов. Казалось бы, просто вынь это воспоминание на поверхность, чтобы его поглотил дементор… Но нет. Ты хоронишь это воспоминание за глухими стенами, лишь бы темные твари не почувствовали даже его проблеск. Потому что воспоминания — единственное, что у тебя осталось. Воспоминания — единственное, что позволяет не сойти с ума. Воспоминания рождают надежду, что он вернется, и вы закончите ваше великое дело. Дело, за которое вы все готовы отдать свою жизнь, а некоторые уже отдали, и даже немного больше. Воспоминания — это то, что до сих пор заставляет его жить. Проснуться в теплом доме было приятно, хоть и неожиданно. Долгое время он думал, что это сон, хотя сны уже давно оставили его из-за тяжелой тюремной ауры. Короткий момент Антонин был уверен, что умер, и это — его загробная жизнь. И только через неделю ему удалось принять, что он жив и свободен. Ну, его держат в доме и не разрешают выходить, но, Мерлин, он таки свободен. Никаких авроров, никаких дементоров, только теплая постель и горячая еда. Единственное, что его огорчало, что в Азкабане остались Рабастан, Рудольфус, Мальсибер, Эйвери и Розье. Лестранджу теперь не с кем поговорить, хотя, может он догадается, что в камере не он, и это усилит его надежду. Если забрали Антонина, значит, заберут и других. Значит, Лорд вернулся. А кто, как не он, спас своего верного слугу? Нет — Долохова он еще называл своим другом. И никто не удивился, что его вытащили первым. Антонин ждал с нетерпением появления своего Лорда, но кроме домового эльфа никто не приходил. Он внимательно перечитывал газеты: новые и старые. Но никак не мог найти намека на то, что Марволо вернулся. Вполне возможно, что он действует тайно, но что-то подсказывало, что тот явно появился бы лично. Возможно, его вытащил Малфой. Абраксас передал сыну все свои умения, и тот явно мог вытащить его из Азкабана. Точным было только одно: Антонин был свободен. Пока ему этого было достаточно. Он ел, отдыхал, набирался информации, а когда окреп — начал приводить в порядок тело. Долохов делал все, чтобы только перекрыть мысли. Утомить себя так, чтобы не было сил думать. Потому что иначе в его разум вмешиваются они — воспоминания. Он вспоминал все: дом, семью, школу, друзей, Абраксаса, Тома, Венеру, Вальбургу. Все они моментально влетают в его мысли. Иногда было достаточно одного неосторожного взгляда, чтобы накрыла целая лавина. Как и сейчас. Эльф просто принес ему обед, решил обрадовать гостя и приготовил блюда его родной кухни. Откуда ему было знать, что даже тарелка голубцов пробудит в Антонине такие сильные воспоминания? — Лучше стуляй! Придави немного. — Да придавила я! — Ты начинки еще доложи! — Да куда уж больше! — Ты посмотри, сколько здесь еще места. Клады, я сказал! — Оно мне даже на руке не помещается! — Потому что у тебя не руки, а ладошки, как у ребенка! — Нормальные у меня руки! — возмутилась девушка. — И вообще, чего я должна делать эти ваши… — Голубцы! — Да, точно! Пусть эльфы сделают. Российские голубцы давались британской ведьме довольно не просто. — Никаких эльфов. Верочка, сегодня Новый год, и мы сделаем голубцы сами, еще можно Наполеон испечь, вкусность такая! А у твоего мужчины вообще День рождения. Представь его реакцию, когда ты скажешь, что сама все приготовила! — Антонин говорил вдохновенно. Венера на минутку представила реакцию Марволо. — Он тогда точно есть не будет. — Будет будет, где он денется. Покричишь чуть-чуть, сделаешь вид, что обиделась, и все он будет есть. А ты не отлынивай и делай голубцы. Девушка тяжело выдохнула и взглянула на Долохова, который с закатанными рукавами, в переднике старательно делал голубцы, напевая какую-то новогоднюю мелодию. Венера посмотрела на листок капусты в своей руке и жалобно попросила: — А можно я буду печь Наполеон? — Хозяину не понравилось блюдо? Винни может приготовить что-нибудь другое, — тонким голосом поинтересовалось существо, вырывая Долохова из воспоминаний. Антонин незаметно смахнул слезинку из уголка глаза. — Не надо. Просто задумался. А голубцы Марволо тогда ел, как и Наполеон. И было вкусно.***
— Хей, принцесса, чего такая расстроенная? Скажи, кто тебя обидел, и это будет последнее, что он сделал в этой жизни! — Маркус опустился в кресло возле меня и окинул пристальным взглядом. — Дамблдор, дементор, Блэк, Поттер, — выбирай кого хочешь, — флегматично ответила я, не отрывая взгляда от огня в камине. — Все так плохо? — Я кивнула. — Устала? — Снова кивок. — Огневиски? — Я уже хотела кивнуть как перевела заинтересованный взгляд на Флинта. От смены моей реакции парень рассмеялся. — А не такая уж и простая, да принцесса? — Неси, Маркус. Мне правда очень нужно! — И пусть, что мне только тринадцать лет сейчас. Я уже не могу решать все скопившиеся проблемы на трезвую голову. — Давай так, Венера, если сейчас кто-нибудь зайдет и снова появится какая-нибудь новая проблема, — парень задумчиво обвел пальцем линию подбородка, — огневиски — нет, а вот сидр или слабое вино я тебе достану. — Согласна! — я была согласна на все, что даст моей голове хоть какую-нибудь легкость. Мы пожали руки и буквально в этот момент в гостиную вошел Блейз. Он панически осмотрел комнату и, заметив меня, быстро подошел. Что-то натворили. Без сомнений. — Ми стелла, там… это и… — итальянец явно боялся рассказывать мне, что случилось. Маркус тоже это заметил. — Говори уж, Блейз! — В общем… — На Малфоя гиппогриф напал! — прокричал какой-то первокурсник, ворвавшись в гостиную. — Что? — Ну, в общем-то, я это и хотел сказать, — тихо проговорил Забини, но я уже не слушала, а стремительно направлялась в медицинское крыло на ходу думая писать ли Люциусу, или его поставит в известность Снейп. Маркус и Блейз молча шли позади меня. Драко обнаружился с перемотанной рукой и крутившейся над ним Мадам Помфри. В стороне сидели Панси, Винсент и Грегори. — Драко! Что произошло? — спросила я, как только медиведьма скрылась в своем кабинете. — Меня чуть не убили! Эта зверюга напала на меня! — парень был бледен и жалобно стонал, хотя я уловила нотки фальши. Я перевела взгляд на Панси. — Откуда вообще взялся гиппогриф? — Этот идиот Хагрид привел их на урок УЗМС, — она замялась, но я кивком показала, чтобы она продолжила, — ну Поттер был добровольцем, и он на одном летал. Драко тоже подошел к одному, но тот ударил его когтем, ну и, собственно, все. Зная Малфоя «просто подошел» — это явно повел себя несколько нагло и наплевал на правила безопасности. Да и лесник тоже хорош. Привести на урок таких непредсказуемых созданий и без помех допустить к ним подростков, у которых гормоны через край бьют вместе с желанием произвести впечатление. Два идиота. — Я поняла, пойду поговорю со Снейпом. Все остались у Малфоя, на выходе я разминулась с Дафной и Тео и просто кивнула. Панси им все расскажет. Маркус провел меня в кабинет декана, но перед тем как вошла внутрь успел шепнуть: — Зайдешь потом к нам в комнату. Я достану вино. Я благодарно кивнула. — Спасибо Маркус. И что я буду делать, в следующем году, если в этом ты оканчиваешь школу? — я грустно ухмыльнулась. — Не переживай, принцесса, я найду кого-нибудь, чтобы передать ему свою священную миссию, — подмигнул мне парень. А меня ждали Снейп и очередные решения проблем. Ну, хоть вино потом выпью, — одна радость.