blindness

Знаете то чувство, когда просыпаешься, и уже будто десять лет прошло с момента, как ты в последний раз открывал глаза? Хочется посмотреть на яркий свет, инстинктивно выставив ладонь перед лицом, чтобы сократить количество направленных в зрачок лучей, и осознать, что всё это был сон и отпустить вместе с тяжёлым выдохом. Но мало ли, что тебе там хочется. Мир продолжает жить и не собирается менять всё ради одного тебя. Глаза болят от двухчасового сна. Казалось бы, организм уже не выносит усталости, и тело само падает в кровать, совсем неожиданно начинаешь видеть то, что тебе не хватает, сердце делает удары всё реже, а на лице точно появляется слегка заметная улыбка. Но всё обрывается. Это можно сравнить с выходом на большую сцену, когда невыносимо яркие лампы слепят, а уши закладывает от непозволительно громкой музыки, только вот этот вариант плохо подходит, в нем ощущается эйфория, а в случаи Ишигами Сенку – только страх, словно ты решил перейти дорогу, но сквозь наушники слышишь отвратительный звук стирающихся о асфальт шин, однако повернув голову, все звуки исчезают, от музыки до шин, ведь теперь ничего нет, кроме белого света фар. И вдруг просыпается будущий студент. Быстро принимает сидячее положение, плотно зажав все дыхательные пути вспотевшими ладонями, но так же быстро отрывает их от лица, проверяя, есть ли на них кровь, смешанная со слезами. Последнее, что он видит во сне – тот тревожный вечер. Только вот кроме страха в этих снах ничего нет. Конечно, бывают ночи, когда вообще ничего не снится, они становятся любимыми. «Любое сновидение несёт в себе какой-то смысл, Сенку-чан» - говорил менталист после их совместных ночевок, но какой смысл может быть спрятан в видениях, где твою душу режут осколки разбитой посуды? Страшно не снова проживать этот момент, жутко, когда спустя триллион попыток не получается вспомнить родных черт. Будто все воспоминания стали с эффектом «motion blur». Сколько не пытайся, ничего не осталось. А так хочется снова вспомнить его и его живые глаза. Пустые пугают, их сложно забыть. Но, к сожалению, уже и не вспомнишь, какого цвета были эти глаза. Чувство, что если бы он тогда их запомнил, то всё было бы хорошо. Но одно Сенку знает точно, в этих объятиях было тепло даже в минус. Солнце уже встаёт рано. Сколько времени прошло? Скоро будет пять месяцев, а кошмары всё ещё не дают сознанию отдохнуть и забыть. Майское солнце только в 3 часа дня пускает свои лучи из-за горизонта, а ветер приятно перебирает кроны деревьев, создавая ощущение спокойствия для каждого. Оставленная ещё со вчерашнего дня кружка кофе оставляет горький привкус во рту, а на стенках керамики – кофейный налёт. След от кофе можно найти не только в нескольких кружках на столе, но и на исписанных офисных листах, с украшением в виде кофейной окружности. Можно разобрать их предыдущее занятие с Ксено, но оно быстро отправляется в мусорное ведро за ненадобностью. Всё-таки майское утро освежает в любой ситуации. Даёт разуму остынуть, сделал медленный вдох и отпустить ночные кошмары, дав шанс новому дню исправить твое положение. Так же исчезнуть ночному позору поможет душ. Идеально отрегулированная температура — и ты словно в раю. Гравитация исчезает, и уже ничего тебя не держит на этой планете. Он видит прекрасный рассвет, но есть ли в этом смысл, если хочется увидеть лишь его? Бьякуя безумно волновался за состояние сына, когда вернувшись домой, обнаружил того сидящего в коридоре на тумбочке, будто неживого. Тот смотрел куда-то в пустоту и не реагировал на своё имя, несмотря на то, что расстояние между ними было меньше метра. Объяснением своего состояния стало «расставание» и внушением, что завтра всё уже будет хорошо. Доверие в семейном кругу – лучшее, что, в этом же кругу, может быть и Сенку благодарен за это, даже если не скажет в слух. — Опять проводил расчеты всю ночь? — никакого упрека в голосе нет. Только волнение. На столе уже стоит кружка с зелёным чаем. Хотелось бы с утра выпить горячую кружку только крепко заваренного кофе, но для начала стоит посчитать, сколько уже было выпито под ночь. — Думаю, мне стоит поговорить с Ксено о ваших поздних звонках. Угробит здоровье моего ребёнка, и что мне потом делать? — Меня больше волнует другое, почему ты уже не спишь? — когда Бьякуя на работе, Сенку встречает новый день в одиночестве, но когда отец дома, они готовят друг другу завтраки, общаются за столом и от этого так тепло. Младший привык быть самостоятельным, но любому человеку необходимо общение, всё таки человек – существо социальное, как бы это не скрывалось. Люди в наше время слишком замкнуты в себе, но от молчания лучше не станет, а мы продолжаем безмолвствовать, боясь, что наш образ бездушных камней будет разрушен. — Моё отцовское чутье разбудило меня, — Сенку слишком повезло, у него есть такой замечательный отец. Завидует сам себе, особенно если ему про «везение» говорят его друзья. Тайджу воспитывает одна мать, так что услышать что-то в духе «Ого! Твой отец как всегда чертовски крут! Мы конечно с тобой друзья, но я тебе завидую» немного волнующе,— Ты же помнишь, что всегда можешь мне высказаться? Понимание – это когда даже твой кивок будет правильно распознан, и эту тему быстро переведут на другую, приятную обоим. Иногда такие напоминания правда помогают. Сенку скажет, что отпустил его, но оставит несколько слов замкнутыми в себе. Что-то не могло расстаться с ним. У каждого человека есть два себя. И нет, это не про шизофрению или другие заболевания, связанные с психологией. Это про себя настоящего и шута, что выступает перед обществом. Именно второй создаёт главное о тебе впечатление, как о личности, а вот первого иногда даже и не увидишь. Порой люди теряют настоящего себя, начиная верить в ту ложь, что изначально была создана для окружающих. Каждого человека можно сравнить с Луной. Спутник Земли, что всегда показывает нам лишь одну свою сторону. Сколько легенд ходило о неизведанной стороне. Это можно сравнить с людьми и тем, как они пускают сплетни, не узнав всю правду. Некоторые помогают в изучении своей темной стороны, давая другим лунам узнать себя, а некоторые создают вокруг себя барьер из густого тумана, сильных бурь и огненной температуры. Словно Венера. Сенку был знаком с одной такой. Невыносимой и неповторимой Венерой. Скрывал свою поверхность ото всех, а сам излучал столько света, что твоя темная сторона исчезает для него. Как не старайся, а видит тебя всего, будто через стёклышко смотрит. Ишигами с самого детства было сложно показывать свои эмоции. Этот спектр всегда был сильно ограничен. Не умел в должной степени показывать свою любовь. Не мог просто обнять человека и сказать пару слов любви, было сложно проявлять какие-либо чувства, что «показывают твою слабость». Для кого-то это может быть признаком эгоизма, особенно если до этого не было какого либо контакта, но Ген не такой. Он никогда всерьёз не обижался на едкие фразочки, всегда отвечал теплом, заставляя смущаться и стараться уколоть своим ответом. Асагири греет своей улыбкой, горячее всех звёзд, что когда-либо знало человечество. Смотрели ли вы на солнце через линзы телескопа? Яркость света не сравнится с теми моментами, когда менталист получал новые книги, удачно сдавал тесты, побеждал в играх и смотрел на вредного учёного. «Сенку-чан, у тебя очень красивое лицо! И характер у тебя интересный! Был бы ты не таким серьёзным…» - Ишигами всего лишь рассматривал новый экземпляр литературы в коллекции психолога, в то время как сам хозяин квартиры лежал на кровати, и положив голову в ладони, не сводил глаз с гостя. Ген стал чаще рисовать глаза. Теперь он снова стал читать и благодарит за это Ишигами, ведь раньше это всё давило на него, а сейчас они могут вместе сидеть на полу, один – погружен в книгу, второй – проводит исследования. В японских школах много правил. Всё должны быть одинаковыми, никак нельзя выделяться, но даже в вооружённых силах Китая есть недостатки. Как бы тщательно не скрывалось, но к отличники относятся очень даже по другому. Простят не вовремя сделанную работу, плохое поведение в классе, отклонение от строгой формы, а вот для других это может иметь серьёзные последствия. Главный плюс быть «гением» - если тебя отвлекут от полета в облаках, то ты всё равно сможешь решить уравнение повышенной сложности, даже если весь урок пропустил мимо ушей. А японские перемены могут быть такими же странными, как в странах Европы или запада. Ишигами только делает вид, что его не интересует, как одноклассники ломают стулья во время очередной погони друг за другом, как опрокидывают стол одной из занудных девчонок класса, и в душе даже зловеще смеётся над ней, снаружи сохраняя каменную оболочку. Хром и Кохаку учатся в параллельных классах и очень часто получают за наведённую суету в чужом классе. Хром все же спокойнее, но пальцев не хватит чтобы пересчитать, сколько было переломано оборудования в кабинете химического клуба. Вот так, после очередного неудачного эксперимента, друзья будут вытаскивать пахнущих химикатами юных учёных на прогулку. Конец мая месяца, а они свет видят только из пластиковых окон. Деревья уже покрыты зеленью, и планета будто снова ожила. Сезон дождей закончился не так давно, всё ещё отдавая сыростью, но она только делает лучше. Словно твои мозги повесили на балкон, но не чтобы высушить, а дать им проветриться и отдать ветру унести всю твою боль. Огромное количество подростков стали выходить на улицы. Прощай, зимняя тишина. Самое прекрасное в таких прогулках – взять под руку Хрома и вместе с ним залипнуть на камни. Интересно смотреть, как Хром злиться, когда не получается вспомнить факт, что удивил бы юного учёного. В такую погоду идеально подходит охлаждающий напиток, для Сенку таким всегда будет энергетик. Ночью спал он плохо, каждая минута сна будто поглощала, длинными холодными пальцами затягивая тебя в яму с острыми шипами. Это похоже на захоронение, но ты не мёртв, живее всех живых, но об этом знаешь только ты и два метра земли над тобой. Совсем не вяжется с происходящим сейчас. Тьма отступает до прихода ночи, давая прожить это время в тёплых лучах. Жизнь стала неимоверно похожа на американские горки. Мозг успевает проанализировать все звуки, собственный голос, голоса друзей, но сердце сжимается до невыносимой боли в груди, когда до него доходит совсем чужой смех. Чужой он потому-что мозговой центр даже не успел принять эти данные. Не зря говорят, что сердцем делают поспешные действия, и именно этого Ишигами всегда старался избегать. Лишь один смех мог отдаваться таким приятным эхом в сердце. Стоит сделать вдох и повернуть голову, как весь мир будто замер, когда две пары глаз встретились. Оба будто вечность хорошо не отдыхали, но так тепло и хорошо. Так приятно знать, что всё хорошо, что всё, вроде как, здоровы. А эта дурная прическа Гена такая родная. Неожиданно для себя хочется почувствовать насколько они мягкие. Как всегда лёгкий и совершенный взмах руки в знак приветствия будто даёт разрешения и говорит «рад тебя видеть, а ты?». Сенку и открытое проявление эмоций – очень разные вещи, поэтому даже Ген не скрывает своего удивления, когда Ишигами с разбегу наваливается с объятиями. Отпускать не собирается даже ради упавшей со скамьи банки энергетика, содержимое которого растекается лужей по чистой плитке, а сам звук падения неприятно режет слух. Много ли раз учёный так обнимал кого-то? Асагири точно уверен, что совсем мало. Аж гордость за себя берет. Он тоже безумно рад снова встретиться. — Дорогой Сенку-чан, твоих друзей сейчас придётся приводить в чувство. У бедных шок с лица не сходит. — Заткнись, — главное сделать гордый вид, поправить все складки на одежде и так же спокойно объясниться. Ну как объясниться, сказать несколько слов и уйти. — С Хромом вы уже хорошо знакомы, а это Кохаку, Юдзуриха и балбес Тайджу. Вы уже все виделись. Быстро назвать каждого по именам и сделать поклон для Укё с Рюсуем, с которыми как раз и гулял Асагири, вполне достаточно. Стоит слегка толкнуть менталиста локтем, чтобы тот понял, что от него хотят и кратко попрощаться, пойдя к выходу из парка. К счастью для работников парка, Ген — приятный молодой человек и готов убрать упавшую банку от напитка и побежать за отдаляющимся физиком. — Наглый какой-то. — Рюсуй, давай хотя бы не при его друзьях. Передайте Сенку спасибо. Он хорошо помог Гену, оказав первую помощь. — Он был таким неспокойным эти месяцы! — Тайджу волновался за учёного всё это время, не зря он может называть себя его лучшим другом. Возможно, ему ещё не всё понятно, но для Юдзурихе всё стало на свои места. Преуспела не только в рукоделие, но и межличностных отношениях. — Ага! Мы когда приехали к Гену столкнулись с ним на лестничной площадке, а он будто нас и не видел, пошёл себе дальше. — видимо только Рюсую здесь не неловко, за этого его и любят. Лишь плечами пожал. — Ну, раз наши голубки ушли, может, прогуляемся вместе? С вами было весело на новогодней вечеринке. — Сенку-чан, что это такое было? Так соскучился за мной? Я тоже очень рад тебя видеть, но не ожидал от тебя такой открытости. Волновался за меня? Я знаю, что ты помог мне, когда… — — Заткнись, пожалуйста. — всё же надо было уходить самому. Этот менталист всё также невыносим, как и прежде. — За тобой и Меркурию не угнаться. Уличная духота обходит стороной Асагири, но к Сенку она точно дышит неровно. Будто рядом с Геном, ранее не живое, солнце стало светить ярче. Или же это сам Ген так влияет. Младший уже десять тысяч раз успел покраснеть. Его сердце знает, оно будто набралась сил биться сильнее из-за этого идиота. Возможно, на самом деле он и не хочет, чтобы психолог прекращать свою бессмысленную болтовню. Будет ли Ген правда вести себя тише? Конечно же нет. Но он остановится, с благодарностью улыбнётся, окликая Ишигами. — И я по тебе скучал, дорогой Сенку. Невыносимо сильно скучал.