Lexys — Hazy Dream (first version)
Если жизнь даёт тебе лимоны — всем известно: сделай лимонад. Если жизнь даёт тебе целого дракона… Опомнившись, брюнет прячется назад за куст, из-за которого только что вышел. Промаргивается, продыхивается, пытаясь успокоить пульс, и выглядывает из-за листьев, слабо надеясь, что всё же показалось. Не показалось. В шагах тридцати — огромная, мать его, жёлтая («нет, скорее оранжевая») чешуйная туша с шипами и крыльями. Надежда, что видение развеется само собой, сгинула подстреленным лебедем, а трупик начал разлагаться где-то во рту, судя по противному привкусу на языке. Дхелверд морщится, а потом вдруг прищуривается: а трупиков-то, возможно, два. Ибо дракон всё это время лежал, лежит (и, видимо, будет лежать) без движения; судя по не самой удобной позе в лучшемАнглосакс никогда не считал себя особо удачливым или неудачливым. Но сейчас всё его мнение о себе в этом плане полностью перевернули. Ему посчастливилось увидеть дракона, и он всё ещё был жив.
Сознание возвратило из внутреннего в реальный мир внезапно, как будто его окатили каляной водой. Возвратило от вспомнившегося наставления из детства. Из тех, которые считал сказками: «Драконы — ВСЕГДА хотят убить. Поэтому если хочешь жить, когда встретишь одного — всегда убивай первым». Осознание.Ему посчастливилось увидеть дракона.
И он всё ещё был жив.
Как будто сама вселенная давала ему шанс успеть сделать, что надо.
Парень опасливо приседает и поспешно достаёт лук из колчана; не сводя цепкого взгляда со зверя, нащупывает пальцами стрелу; заряжает левой рукой — а Дхелверд был левшой; — натягивает тетиву, раскрывая грудь, поднимая руки на уровень щеки под левым глазом. Прицел чётко в голову, одна стрела и всё: монстру, убийце, твари, которой не место в этом мире, и так раненой и страдающей, наступит конец. Ему не надо стараться, брать себя под контроль, унимать дрожь рук… Если бы Дхелверд жил среди людей, про него сложили бы легенду. Было одно дело, которое у юноши выходило даже лучше рыбалки. Фантастически хорошо, как для обычного человека.Он никогда не промахивался.
Но, к упущению великих поэтов, он жил отшельником, а посему никто кроме него не знал про этот талант; некому было сложить легенду, а сам Дхелверд был слишком скромен для такого. Пусть и охота не сильно нравилось, изредка стрелять птицу ради мяса не было такой большой проблемой. Затаить дыхание и наклонить голову к перьям — всего-то. И он сделает то, чему его всегда учили старшие. Он уже убивал зверей. И он знал, что не промахнётся, уж по такой большой неподвижной цели. Тут даже скорее сложно выбрать: в сердце, в глаз? Неееет, на груди слишком много мышц, не добьёт одним выстрелом. Тогда… Глаза прищуриваются… «Как птицу… Глупую-глупую птицу, как будто ради мяса, чтобы прокормиться. Как птицу…» Но ведь он никогда не убивал просто так. Тело дрогнуло. Только что прищуренные очи распахнулись, будто парня морально ударили под дых. Хоть и общей позы не сменил. Взгляд съехал от цели к наконечнику стрелы. Острое, красивое… Отпускать его не хо… «Так, нет, тряпка, не об этом сейчас думай, а о своей чёртовой жизни». …Так легко. Просто отпустить тетиву — и ты спасёшь десятки своих собратьев. Быстрая смерть. Чистая. И не «просто так». Обмен на спасённых людей в будущем — и, возможно, на твою сейчас. Одна звериная жизнь на много человеческих. И всё же… Он никогда не убивал просто чтобы убить. Тем более… это разве честно? Дракон даже не сможет защититься. (Хотя парень понимал, что будь это иначе, от него бы уже осталась кучка пепла). Но разве не это ли прогнившее общество как раз и восхваляло? Решительно пользоваться любым шансом постоять за себя, убрать опасность, конкурентов, даже если они слабее? Те, кто так поступал, сейчас назывались настоящими мужчинами.Иронично: Дхелверд настоящим мужчиной не мог считать себя никогда.
Решительность, хех. Железная решительность и холодная голова, которая была у всех членов его семьи, по насмешке вселенной не досталась ему одному. Зато он приобрёл принципиальность, зачастую идущую вразрез логике. В семье не без урода, да? Ради собственной выгоды причинять боль другим — табу?.. Ящер даже не поймёт ничего. Пока не очнулся. «Зато я всегда буду помнить, что убил ничего не сделавшее мне существо».«Они — монстры. Твои предки клали свои жизни за то, чтобы сократить численность этих бестий, чтобы сделать ТВОЮ жизнь лучше. И этим ты отплатишь?»
От длительного напряжения руки начали трястись. «Я… мне… стр… Нет, не страшно убить. Это просто…» неправильно. Да, Дхелверд нашёл наиболее подходящее слово. Это его долг, но долг — неправильный. Неправильно убивать беззащитных. Неправильно, когда противник, даже дракон, ничего не сможет сделать. «Твоё «мИлоСЕрДиЕ» тебя же погубит, — вспомнился голос отца в один из случаев, когда маленький-он не смог зарезать поросёнка. — Слабак». Руки перестают дрожать. Англосакс грустно улыбается. И в этот момент в глаза падает что-то необычное… Выходящее за рамки не то что Дхелвердовского опыта (сам дракон уже выходил за них), но и рамки всех легенд и знаний человечества…Сливающиеся по цвету, но теперь вполне очевидные, шею монстра обвивали… ремни?.. Да, то, что парень сначала принял за лозы между ветками и травой, в которой запутался зверь, явно было рукотворное и находилось (по крайней мере когда-то) в определённом порядке. Кожаные полоски переплетались в причудливую сетку и обхватывали передние лапы, проходили подмышками, а на спине вели к… это что, погодите… СЕДЛО?
Не успел он осознать увиденное, как дальше всё случилось слишком быстро. Холод сконцентрировался в одном месте на шее, как внезапный спазм. Но это был не спазм. Это было прикосновение чего-то ледяного и острого. Сзади послышался выдох. Дхелверд дёрнулся-было, чуть не забыв, что всё ещё натягивает тетиву; острота надавила сильнее, до боли. Металл. Холод был металлическим лезвием. И, складывая последний пазл в уже и так понятую ситуацию, в затылок, подражая температуре своего оружию, ледяным голосом процедили: — Не смей. И под всем внешним страхом, втайне (он не признается даже себе) Дхелверд почувствовал облегчение: теперь ему не придётся выбирать. Дхелверд никогда не промахивался. Сейчас он попал очень и очень конкретно.