***
Дейдара не торопится наносить удар. И из-за того, что наблюдает, как взволнованный Обито безрезультатно пытается понять, как же Тсукури поведёт себя в новом вызове, и из-за того, что Дейдара действительно занят высокоприоритетным заданием от самого босса. Однако, когда он наносит удар, Тсукури старается использовать всё доступное известное оружие, то есть все смертоносные чары, которые он изучил, когда тренировался под непосредственным командованием Конан. Место, в которое он отправляется на поиски Учихи, — это один из связанных с Акацуки баров. Откуда же он знает, что Обито будет там? Сегодня понедельник, а это значит, что вся грязная работа, накопившаяся за выходные, ложится на плечи загадочно доброжелательного мастера Акацуки на все руки. Поскольку Обито только что вернулся с зарубежной миссии, он захочет выпить. Обычно парень присоединяется к нему или тащит Учиху в то жуткое место, которое он называет своей квартирой. Однако сегодня вечером Дейдара планирует забрать его домой. Как и ожидалось, при входе он замечает Обито. Тсукури подходит так, как будто это место принадлежит ему, и как раз в тот момент, когда Учиха собирается открыть рот и что-то заказать, он перебивает. — Бокал красного вина и виски, — одаривает приветственной улыбкой. — Не так ли, Обито? — Пиво, — поправляет парень, просто чтобы повредничать и показать упрямство. Он пристально смотрит на Дейдару, пока тот садится и устраивается поудобнее, вытягивая шею и закатывая рукава. Он оставил свою фирменную одежду у себя дома, надев только белую рубашку с расстёгнутыми первыми пуговицами и узкие кожаные брюки. — Я не звал тебя, — говорит Учиха. — И? Я выгляжу так, будто мне нужно твоё разрешение, чтобы прийти сюда и выпить? — Вау, — бормочет себе под нос Обито, когда бармен ставит перед ним его напиток. — Значит, собака научилась свободе воли. — Аккуратнее, Обито, — несмотря на то, что справа от него лежит стопка салфеток, Дейдара всё равно тянется к салфеткам со стороны напарника, вторгаясь в личное пространство настолько, что чувствует приправленное виски дыхание от Обито, который тут же начинает вырываться из-за бесстыдного вторжения. — Или я начну считать, что ты всё это время был тайным фурри, — свободная рука Дейдары касается напряжённой спины брюнета, слегка сжимая её; Тсукури одаривает Учиху, улыбкой, прежде чем откинуться назад. Он знает, что эти слова на самом деле не имеют смысла. По крайней мере, если он только не нравится Учихе, что отрицал пару тысяч раз за время их партнёрства. Но иногда и хорошо произнесённой лжи может быть достаточно, чтобы добиться нужного результата. — Итак, — говорит Дейдара, как только перестаёт посягать в личное пространство парня, хоть и оставляет руку на спинке его высокого стула. Как будто небольшое напоминание о том, что Дейдара здесь и никуда не денется. — Покажи же мне, как великий Обито Учиха, самый молодой руководитель Акацуки в истории, проводит свои ночи. Взгляд, которым стреляет в него Учиха, суше Сахары, но, учитывая, что он ещё не издал ни звука, это уже можно считать победой в списке Дейдары. Он знает, что это всего лишь физическое прикосновение. Такая естественная часть жизни для большинства людей, но дай Обито слишком много подобного, и он либо выстрелит тебе в голову, либо превратится в взволнованное, неуклюжее желе. Вот почему планы Дейдары насчёт него… пари… обязательно выжмут из него хотя бы пару слезинок. — Я провожу ночи в хорошей компании, — отвечает Учиха. — Которой у меня сейчас нет. — О, хорошо, но разве ты не должен быть каким-то супер крутым гением? Конечно, именно поэтому ты и сможешь что-нибудь придумать. — Дело не в том, смогу ли я, семпай. Я просто не хочу. — Тогда, видимо, я буду играть в дартс один, да? — Тсукури делает глоток вина и невинно пожимает плечами. — Как хочешь. — Я вообще-то хорош в дартсе. Обито промолчал. — Жаль, что здесь нет никого, кто был бы достаточно хорош, чтобы стоить моего времени. Даже Обито… Он переводит на него взгляд: — Нет ни одной игры, в которой я ещё не уничтожил бы тебя. — Мы можем это изменить, но думаю, что если боишься проиграть, то ты и в правду можешь просто сидеть здесь и продолжать напиваться в полном одиночестве. Да, это срабатывает. Они оказываются перед доской для дартса, по очереди попадая в центр. Учитывая, что Учиха — единственный, если не лучший снайпер в мафии, Дейдара не удивлен, что он преуспевает и в этой игре, но Тсукури ничуть не перенапрягается, легко уравнивая их счёт. Делая ещё один бросок, он поворачивается и видит, как Обито ищет в нём… что-то. Дейдара изгибает бровь. — Ты жульничаешь. — Или я просто настолько хорош. Однако… — Дейдара хватает руки Обито — его кожа жутко холодная, несмотря на всю одежду, и он сдерживает смех, когда чувствует, что шестерёнки в мозгу Учихи перестают функционировать. — Теперь ты знаешь, что я не жульничаю, — объясняет он, прежде чем прицелиться в доску правой рукой — и по центру. Точно по центру. Обито ничего не делает. Тсукури сжимает его руку, когда наклоняется к ней подбородком. — Видишь? — Да, вижу, — рявкает Учиха и выдёргивает руку из хватки. На кончике его языка вертится вопрос, вот только он не хочет произносить его вслух. Дейдара может представить почему, хоть и считает это глупым. Неважно, что мир может подумать о нём, Учихе не обязательно знать ответ на каждый вопрос в этом мире, особенно когда речь заходит о таких необъяснимых, непостижимых вещах, как это. Как они. Дейдара начал всё это, и честно? У него тоже нет ответа. Всё дело в пари. Речь идет о том, чтобы доказать свою точку зрения. Речь идёт об изначальном желании содрать с Обито все стены, как физические, так и ментальные, и найти что-то настоящее. — Я же сказал, что заставлю тебя плакать, — наконец говорит Тсукури и бросает последний дротик в доску, прежде чем встретиться с глубоким взглядом Учихи. — И я собираюсь сделать это сегодня вечером. — Дротиками? — Нет, сексом. Розовые губы парня вопросительно изгибаются. Затем его замешательство перерастает в кривую усмешку: — Секс? Это твой план? Ноздри Дейдары слегка раздуваются. — Да! С помощью Учихи невероятно легко почувствовать себя самым глупым человеком на земле. — Дейдара, я знал, что ты витаешь где-то в облаках, но, похоже, ты совсем потерял голову. Что, чёрт возьми, заставляет тебя думать, что ты сможешь достичь этого с помощью секса? — Не знаю, может быть, тот факт, что ты почти плачешь, когда кто-то прикасается к тебе. — Это необычно, но этого никогда не хватило бы ни на что большее, чем на несколько жалких мурашек. Ты в любом случае проиграешь. — Нет, — огрызается парень. — Ты так говоришь, потому что никто никогда не прикасался к тебе достаточно… хорошо. — У меня был секс. — Но был ли он так уж хорош? — Дейдара делает шаг вперёд, кладя руку на то место, где в груди у Учихи бьётся сердце. Живой. Учиха живой. — Тебе это действительно понравилось, или это был просто очередной фарс, как и всё остальное в твоей жизни? Выражение лица Обито меняется на что-то жестокое и резкое. — И что, ты собираешься это изменить? — В большей степени, да. — Я уже спал с девушками раньше. Разве ты не знал? Мадара время от времени присылал мне подарки, когда решал, что мне нужно немного расслабиться, — Дейдара ненавидит каждое слово, которое он произносит. Он ненавидит, как небрежно Обито говорит об этом, несмотря на то, что всё буквально налицо. — Что заставляет тебя думать, что трахаться с тобой будет как-то по-другому? Тсукури делает ещё один шаг, теперь он настолько близко, что слабый запах антисептиков и ванили просачивается в его организм. Склоняя голову набок, он бросает Учихе вызывающую ухмылку: — Ну так, как насчёт того, чтобы я трахнул тебя?***
Конечно, Дейдара уверен, что он смог бы заставить Учиху потерять сознание и снизу — и не поймите его неправильно, ему нравится наслаждаться лучшим с любого положения, — но есть что-то в оргазме простаты, не говоря уже о первом, что сможет просто разрушить все стены Учихи в один миг. Обито, похоже, придерживается другого мнения. — Это не может быть настолько по-другому. Тсукури вздыхает, отпирая дверь в свою квартиру. Они провели всю дорогу домой, споря об этом. Никаких затаивших дыхание поцелуев. Никаких судорожных сдёргиваний одежды, просто чтобы почувствовать тела друг друга. Нет, они подходят к своему первому занятию сексом — и вау, Дейдара никогда не думал, что он сможет думать об этих словах, не съеживаясь, — как и со всем остальным: с соревновательной дистанцией. — Но это так. Доверься мне. — Ого, кто-то говорит по собственному опыту? — Да, в отличие от тебя, — он останавливается в узком коридоре, чтобы хмуро посмотреть на своего партнера. — Подожди. Но ты ведь и раньше спал с мужчинами, верно? Тебе вообще нравятся мужчины? Учитывая, что они собираются буквально переспать друг с другом, немного поздно задавать этот вопрос. Дейдара знает, что это всё ещё в основном лишь для того, чтобы что-то доказать. И он знает, что Учиха знает. Однако вопрос остается открытым. — Один раз, — отвечает Обито без особых подробностей. — И нет. — Нет? И ты всё ещё не против этого? — Это никогда не имело значения раньше, так почему это должно иметь значение сейчас? — Эй, — огрызается Тсукури, следуя за Учихой, чтобы схватить его за запястье, когда тот направляется в спальню. — Это чертовски важно. — Почему? Это всего лишь средство для достижения цели. Мне нужен твой байк, и я его получу. Тот факт, что Дейдара должен объяснять подобное, чертовски — так чертовски неправильно. — Чёрт, я не знаю, Обито. Не то чтобы я на самом деле забочусь о тебе как о человеке или что-то в этом роде. Но то, что мы говорим «никаких правил», — не значит, что ты действительно должен соглашаться со всем, что я предлагаю, — он испускает глубокий, разочарованный вздох, пальцами пытаясь выдавить какую-нибудь грёбаную реакцию на коже Обито. Что-то. Хоть что-то. — Так что, если это не твоё, и ты не хочешь ничего из этого делать, или если ты в любой момент передумаешь, то просто скажи мне, чёрт возьми. Потому что я не Мадара и не грёбаный незнакомец. Я не думаю, что это не имеет значения. Слово «друзья» было бы одновременно и преувеличением, и явным преуменьшением. Принцип дела в том, что Дейдаре, блять, не всё равно, как бы он иногда ни старался не обращать внимания. — Ты закончил? — спрашивает Учиха, хоть и не убирает руку. Пока не убирает. — Да, — парень закатывает глаза. — Так ты собираешься трахнуть меня или нет? Что-то настолько грязное не должно звучать так оскорбительно, но это Учиха. — Ты хочешь, чтобы я это сделал? — Тсукури окольцовывает пальцами запястья Обито, чтобы мягко направить его назад, пока икры брюнета не коснутся края кровати позади него. — Чего я хочу, так это чтобы ты подавился своими словами, — отвечает он, и хотя Дейдаре это не обязательно должно нравится, но это, вероятно, самое большое устное согласие, которое он получит. — Милый, это не я буду задыхаться, — используя мгновенную неожиданность Учихи, Дейдара преодолевает расстояние между ними, чтобы наклониться и запечатлеть поцелуй на его губах. Это невинно, всего лишь нежная попытка увидеть, с чем придётся работать, прежде чем Дейдара удержит Обито второй рукой и снова поцелует его, оказывая на него достаточное давление, чтобы вызвать трепещущий, бессловесный звук в горле. — Не нравятся мужчины, значит, да? — просовывая колено между бедер Учихи, Тсукури слегка посасывает его потрескавшуюся нижнюю губу. — А как же тогда твой драгоценный Какаши? Учиха хмурится во время следующего поцелуя, кусает Дейдару, мстя. — Не говори об Какаши, когда пытаешься трахнуть меня, семпай. Ну, это определённо кажется щекотливой темой или что-то в этом роде. Дейдара соглашается заткнуться, мурлыча Учихе в рот, проводит языком по губам в предвкушении того, что должно произойти, прежде чем оттолкнуть его от себя и кинуть ему полотенце. — Я возьму кое-что. Ты знаешь, где ванная, если тебе нужно, приготовься. Обито ничего не говорит, когда встаёт. Дейдара не задерживается надолго, чтобы посмотреть, как он уходит, вместо этого исчезая в своей гардеробной. Она, очевидно, отлично подходит для хранения большого количества одежды, но, вопреки распространенному мнению, его коллекция выходит за рамки модных костюмов и пальто. Четверть левой стороны отведена для вещей в спальне. Тсукури открывает несколько ящиков тут и там и рассматривает свои — Учихи — варианты. Идеи. Планы. В конце концов, он выходит из гардеробной с целой горой игрушек. Они почти падают на пол, когда он видит Учиху, сидящего на кровати. Чертовски голого, если не считать этих его дьявольских бинтов. — Боже, — бормочет он. — Это способ поднять настроение, семпай? — Это только для того, чтобы… — пауза. — Это для лучшего, — заканчивает Дейдара, позволяя вещам упасть на кровать. — Да-да, ты говорил это сегодня уже сотню раз, и нет, настроение всё ещё важно. Может быть, именно поэтому у тебя раньше был только дерьмовый секс. Потому что ты относишься к этому как к грёбаной работе. — И у семпая это получается намного лучше? — Я имею в виду, мне нравится трахаться, — затем он машет рукой в сторону игрушек на кровати. — Есть что-нибудь, чего ты не хочешь видеть рядом с собой? Он ожидает нескольких шуток про «пятьдесят оттенков серого» или, возможно, жестокого комментария, но Учиха, в кои-то веки, делает то, что ему говорят, и внимательно смотрит на всё: — Без завязывания глаз, — кивнув, Тсукури откладывает ненужное в сторону. А также хлыст, когда Обито указывает и на него. Это по прежнему оставляет им множество замечательных, творческих способов выиграть пари — по крайней мере, в глазах Дейдары. Странно видеть, что Учиха, похоже, до сих пор убежден в обратном. Ещё более странно быть тем, кто встаёт между бёдер Обито и позволяет его взгляду, наконец, скользнуть по каждому обнажённому участку тела, когда Дейдара кладёт руки ему на плечи, большими пальцами, не особо задумываясь, начиная круговыми движениями потирать кожу. Тсукури уже видел его голым раньше. Ни Акацуки, ни их партнёрство никогда не допускали особой приватности — Дейдара даже не уверен, знает ли он значение этих слов после того, как пришёл с улицы. Но позволить себе задержать взгляд, рассмотреть, вместо того, чтобы глядеть мимо? Это совершенно другое. — Урок на будущее, Обито, — голос парня звучит на удивление мягко, поэтому он тут же прочищает горло, потому что мягкость не должна быть тем, о чём сейчас идет речь. — Позволь своему партнёру снять с тебя лишнее. Это сексуально, — чтобы доказать свою точку зрения, он зацепляет указательным пальцем бинты вокруг его плеч. — Можно? — Как хочешь, — отвечает Учиха. — И это не урок. — Всё может стать уроком. — Единственный способ, которым семпай выиграет это пари, — это потому, что он наскучит мне до слёз. Так много разговоров и так мало… Он затыкает его поцелуем: мучительным, жестоким, в то время как руки продолжают раздевать Обито. Ответы Учихи не неопытны — действительно нет. Он целуется так, как делает и всё остальное в этой жизни: умело и изящно. Но… не похоже, что за этим стоит что-то реальное. Это кажется… автоматическим, механичным. И Дейдара ненавидит это. — Ты самый… — Тсукури отрывает последнюю нить бинтов с немного большей силой, чем необходимо. — Раздражающий человек, которого я когда-либо встречал. Дыхание Учихи обжигает губы. — Значит, ты никогда не смотрелся в зеркало. — Заткнись. Возможно, однако, Обито не так уж и сложен, каким его представляет мир. Выжать из него немного злости, огня, негодования довольно просто, и, к счастью, Дейдара стал профессионалом в этом. Он присаживается на корточки, как старик, чтобы целовать Учиху снова и снова несколько долгих минут, прежде чем, наконец, толкнуть его вниз, положа руку на бледную, покрытую шрамами грудь, и сразу же проследовать за ним, проскальзывая коленом меж бёдер. Дыхание брюнета слегка прерывается от ошеломляющего ощущения, которое, должно быть, вызвано прикосновением ткани штанов Дейдары к его мягкому, обнаженному члену. Назовите Дейдару обманщиком, но он воспользуется этим моментом, чтобы лизнуть его, потереться кончиком языка о тёплый, шелковистый язык Учихи. Когда Обито слегка отстраняется, в его остекленевших глазах появляются обвиняющие и озадаченные нотки. — Это… это не… — Хорошо себя чувствуешь? — Тсукури приподнимает одну бровь. — Да, — говорит Учиха, как будто это его беспокоит. — Должно быть, это из-за пирсинга. — М-м-м, — Дейдара снова прижимается губами к Обито, пока его колено трётся о его член. — Или, может быть, я просто настолько хорош, — он подавляет любой протест, который собирался вырваться в любую секунду, впивается зубами в пухлые губы брюнета. На этот раз Учиха втягивает его в поцелуй. Это огонь. Это не механическое, или роботизированное, или что-то ещё, ничего, кроме яростного желания, и хотя это тоже не заставит Учиху плакать в ближайшее время, Дейдара чувствует укол удовлетворения в груди. Он сделал это. Он делает это. Он всё ещё целует Обито, пытаясь найти каждое чувствительное местечко у него во рту и воспользоваться ими, пока рука тянется, чтобы вслепую найти — ах, вот они. Либо Учиха замечает его минутное отвлечение, — что не так уж и вероятно, потому что Дейдара отличный многозадачник, огромное спасибо, — либо наручники, которые Тсукури уже тянет к ним, производят слишком много шума. Когда парень отстраняется, волосы торчат во все стороны, а длинные ресницы трепещут; он бросает любопытный взгляд на пару наручников — боже, Дейдаре приходится впиться ногтями в ладонь, чтобы не наклониться и не поцеловать его снова. Такой беспорядочный. Обито выглядит идеально, совершенно неряшливо с распухшими губами и покрасневшей кожей. Несколько садистская часть Дейдары не может дождаться, когда увидит, как уничтожит его. В руинах. Определённо в плаче. Дейдара внимательно рассматривает наручники и прищелкивает языком. — Можно? — Если ты думаешь, что это каким-то образом поможет тебе победить, — лениво отвечает Учиха, хотя его голос определённо на несколько октав грубее, чем обычный раздражающий тон. — Тогда вперёд. Я не могу дождаться, когда увижу, как ты потерпишь неудачу. Ну уж нет. Главным событием будет то, что его полностью свяжут и хорошенько трахнут всем, что есть в распоряжении Дейдары, пока Учиха не начнёт умолять кончить, а потом… потом остановиться. На данный момент, однако, Тсукури просто хочет, чтобы он был немного сдержан и ограничен. — На тебя когда-нибудь надевали наручники? — и парень ловит взгляд: «Я не могу поверить, насколько глупым может быть Дейдара». — В постели, я имею в виду, грёбаный умник. — Нет, — отвечает Обито и наблюдает, как Дейдара защелкивает игрушку на коже, прежде чем подтолкнуть его головой, чтобы Учиха подвинулся ближе к изголовью. — Теперь да. Я собираюсь приковать тебя наручниками к спинке кровати — да, вот так. Если станет больно, или ты захочешь остановиться… — Тогда я могу сказать стоп-слово, да-да, семпай. Ты всё ещё слишком много болтаешь. — Так ты действительно всё об этом знаешь, да? — Я никогда не пробовал подобного, потому что это было бы пустой тратой моего времени, но я не настолько тупой. Тсукури не чувствует себя глупо, оседлав почти голую грудь Обито, в то время как его партнёр почти распластан под ним, а руки прикованы наручниками к спинке кровати. Должно быть, это грёбаный талант — уметь выглядеть настолько скучающим в такой позе. — О стоп-слове, — Дейдара скользит пальцами вниз по невероятной длине бёдер Учихи, намеренно задевая внутреннюю часть, прежде чем спуститься ниже. — Есть какие-нибудь идеи? — Семпай. — Это дерьмовое стоп-слово. Ты повторяешь его в каждом втором предложении. — Барби. — Я ненавижу тебя, ты в курсе? — Тсукури качает головой. — Это означает «да»? — Неважно, — это очередной выпад в адрес Дейдары, но он никогда раньше не слышал, чтобы Учиха использовал это прозвище — по крайней мере, вслух, — так что всё должно быть в порядке, даже если Обито будет немного неловко, если он в какой-то момент произнесёт стоп-слово. Наконец, скользнув между бёдер Учихи, он удовлетворенно вздыхает. Есть что-то очень умиротворяющее в сосании члена. Ему это нравится, и он немного умирал от желания сделать это с тех пор, как всплыла тема Учихи и того, что бы заставить его плакать. (Возможно, даже раньше. Намного раньше. Но Дейдара не собирается сейчас углубляться в эту тему). — Тебя когда-нибудь трогали пальцами? — спрашивает Тсукури следующим, прежде чем прижаться губами в опасной близости от члена Обито, но не дотрагиваясь. — Нет… Тогда кажется, что сегодня всё только о первом. Дейдара чувствует, что его слишком трясёт от возбуждения, чтобы продолжать сдерживаться, поэтому обхватывает рукой член Учихи. Он только наполовину твёрд, что говорит либо об упрямстве ублюдка, либо об уверенности Дейдары, но член Обито подёргивается под его пальцами, пульсирует кровью и жизнью, и, возможно, даже чем-то вроде желания, когда он гладит его. Это немного сводит с ума. (Очень много). Капелька предэякулята выступает на кончике, и Дейдара наклоняется, чтобы слизнуть её, обводя языком головку и чуть заглатывая, пока не чувствует, как тело Учихи слегка дрожит под ним. Блять. Изменив своё положение на кровати, парень одной рукой сжимает член, а другой — толкает одно из бёдер Обито. Затем он обхватывает губами головку, прикрывая глаза. — Держу пари, тебе отсасывали член раньше, ха, — Тсукури намеренно позволяет своему дыханию пробежаться по всей длине Учихи, компенсируя отсутствие рта несколькими быстрыми движениями, его член теперь пульсирующе полон и твёрд. — Ты вообще когда-нибудь кончал? Над ним дыхание Обито вырывается раздражённым, но напряжённым вздохом: — Да, это н-не приводит в восторг. — Не приводит в восторг? — Дейдара испытывал оргазмы от быстрых дрочек в душе и нескольких неловких, натянутых встреч с другими, которые, как он думает, можно было бы считать так себе, но никогда по-настоящему не приводили в восторг, по крайней мере, не в те несколько секунд, когда каждый нерв, кажется, одновременно напрягается и взрывается. Он хочет заставить Учиху почувствовать себя сокрушённым для разнообразия. Его бёдра подёргиваются под ним с каждым новым вдохом, и Дейдара не может удержаться от ухмылки, зная, что ему, вероятно, слишком сильно хотелось бы схватить Дейдару за волосы и набить рот членом. Как печально, что он не может этого сделать — хотя Тсукури не сомневается, что умный ублюдок мог бы выскользнуть из этих наручников легче лёгкого. Превосходно. Дейдара убеждается, что смазка рядом, прежде чем положить обе руки на бёдра Обито, большими пальцами рисуя луны на его коже, и засовывает член обратно в рот. Он начинает медленно, слегка посасывая и играя языком с крайней плотью, время от времени издавая жужжащие звуки, чтобы придать Учихе приятных вибраций. Тот же упрямо молчит, но его тело, конечно, выдаёт его. У Дейдары перехватывает дыхание, когда он трётся своим пирсингом прямо об уздечку, возможно, с намёком на большее, судя по тому, как дёргаются его бёдра, но этого более чем достаточно, чтобы почувствовать, как тепло разливается в животе Дейдары. — Сейчас я собираюсь растянуть тебя аккуратно и медленно, — сообщает ему Тсукури, потянувшись за бутылочкой смазки. — Если ты почувствуешь боль, пожалуйста, просто скажи мне, чёрт возьми. Я хочу заставить тебя плакать из-за того, как это хорошо, а не наоборот. — Ты всё ещё… — голос брюнета слегка заикается, когда Дейдара начинает массировать кожу вокруг его члена. — Веришь, что несколько пальцев в моей заднице заставят меня плакать?! — Говоришь как каждый грёбаный тупица, у которого никогда раньше не было оргазма простаты. — Там же такая большая разница. Ага. — Да. Ты же знаешь, что это как твоя «точка g», м? — Теперь ты про-осто выдумываешь какие-то слова. А Учиха так-то должен быть самым умным в этих отношениях-партнёрстве. — Я должен был, блять, заткнуть тебе рот кляпом, — бормочет Дейдара себе под нос, когда опирается на предплечья и целует пульсирующую вену на члене Обито, прежде чем надавить на него скользким пальцем. — Хотя это может быть идеей для следующего раза. Стенки Учихи напряжены из-за вторжения, тело совершенно неподвижно. Тсукури прижимается губами к головке его члена, облизывая блестящую сперму, которая собралась там, прежде чем засосать его обратно в рот, пытаясь заставить его расслабиться от удовольствия. Это занимает несколько мгновений, и только, когда Учиха заговаривает снова, Дейдара понимает, какое напряжение на самом деле было с самого начала, чтобы украсть его слова: — С-следующего раза? Дейдара мычит, наслаждаясь своим приятным времяпрепровождением, покачивая головой вверх-вниз, пока не чувствует, как мышцы, трепеща, разжимаются вокруг его пальцев. — Когда я выиграю, я смогу сделать это снова, помнишь? — выдыхает он и экспериментально покачивает пальцем взад-вперёд. Дырочка Обито сжимается вокруг него, затем снова расслабляется, когда Тсукури берёт член Учиху обратно в рот, почти не чувствуя, как вся его ошеломляющая длина растягивает челюсть, широко раскрывая её. — Я… — пытается сказать брюнет, но слова так и не приходят. Потому что это его «я» медленно перетекает в «ах», а голова откидывается назад, когда Дейдара берёт его глубоко, одновременно начиная медленно вводить в него палец и выходить из него, больше не встречая сопротивления. — Красиво, — бормочет Тсукури, когда отстраняется, чтобы на секунду перевести дух. — Хочешь ещё один палец? Чувствуешь себя хорошо? — Чувствую нормально, — отвечает парень. — Я думаю. — Он думает, — вторит Дейдара, вытаскивая палец, а затем прижимая два к его дырочке, ожидая, пока трепет мышц ослабнет, и всосёт их слишком жадно для чего-то, что, по-видимому, в порядке вещей. Тсукури проводит пирсингом по стволу Учихи и толкает пальцы внутрь, создавая медленный, но глубокий ритм. Всё в порядке, да, но это потому, что Дейдара до сих пор был довольно милым, и этот предел вот-вот иссушится. В этот момент Обито становится твёрдым, как камень, и хотя часть Дейдары хочет, чтобы он мог просто лежать и отсасывать ему часами, пока он не начнёт плакать, изначальное желание наконец позволить Учихе почувствовать, каково это, когда тебя трахают, слишком высоко, чтобы сопротивляться. Пальцы Тсукури продолжают неспешный темп, подушечки пальцев не касаются его простаты, приятной и опухшей от всей проделанной им работы, и Учиха, чёрт возьми, дёргается всем телом, член ударяется о заднюю стенку горла Дейдары и заставляет его глаза щипать. При этом он сглатывает более судорожно, чем планировал, дышит через нос, отрывая губы от члена Обито с таким звуком, который сведёт его с ума ещё больше, особенно с учётом того, как пальцы внутри Учихи теперь нацеливаются на сладкое местечко с каждым последующим толчком. Отпрянув от Обито, Дейдара сам чувствует себя разрушенным, горло устало и болит. Затем он мельком видит Учиху и… это. Дейдара хочет увидеть это и многое другое. Глаза Учихи зажмурены, руки напрягаются в наручниках, а его рот открывается и закрывается, издавая звуки, которые, чёрт возьми, никак не выйдут из него. Ах, к чёрту. Ублюдок не может лишать Дейдару этого. Он замедляет движение пальцев, демонстративно избегая теперь простаты, и прикусывает внутреннюю сторону бедра Учихи, прямо напротив длинного белого шрама, идущего вниз по изящному изгибу. — Ты такой тихий, милый, — голос Тсукури чертовски грубый из-за минета, но поцелуй которым он впивается в кожу, лёгок, как перышко. — Что, не получаешь удовольствия, да? — Пошёл ты, — шипит Обито. — Почему т-ты остановился? — Ты думаешь, я просто собираюсь трахнуть твою милую задницу, ничего не ожидая взамен? Ты же знаешь, что для этого нужно работать. — С-сделка заключалась в том, что ты заставляешь меня пла… ах! — голос Учихи превращается во что-то искажённое и жалкое, лучший звук, который Дейдара слышал за всю свою жизнь; два пальца снова нажимают на его простату, сжимая и не ослабляя, пока член Обито не начинает пульсировать слишком сильно. Тсукури снова замедляет ход, очень осторожно, чтобы не закончить эту маленькую игру слишком рано. Однако Учиха чувствителен. Настолько чувствительный и прекрасно реагирующий на каждое прикосновение, что сегодня вечером Дейдара проведёт лучшее время в своей жизни, разбивая его на миллион маленьких кусочков. Как же весело. — Итак, — говорит Тсукури, его пальцы по прежнему почти внутри Обито, но рука, держащая его бедро, опускается, чтобы поиграть с яйцами для разнообразия, перекатывая твёрдую плоть между пальцами так, чтобы член дёргался снова и снова. — Не впечатляет? Уничтожающий взгляд Учихи падает на него: — Не могу о-ответить лучше, чем когда ты не даешь мне никаких, ах, оргазмов. — О, это может занять некоторое время, детка. Зачем заканчивать так скоро, когда мы только начали? Что-то во взгляде парня меняется, колёсики в его гениальном уме перемещаются и поворачиваются, крутятся, и Тсукури, по сути, видит, как он осознает, что Дейдара, вероятно, не такой милый, как он думал. Прекрасное зрелище. Наблюдать, как Учиха сталкивается с проблемой, которую он не может решить за считанные секунды. — Ладно, хорошо, — в конце концов бормочет брюнет и снова опускает голову. — Это лучше, чем я думал, но я всё равно ни за что не заплачу. В этот момент, похоже, Учиха хочет, чтобы он… Ах. Так вот в какую игру они сейчас играют. Предоставьте Обито самому осознать, что он проиграл, и извлеките каким-то образом из этого выгоду. Хитрый, коварный ублюдок. Тсукури на самом деле не может винить его, не тогда, когда он точно знает, как это приятно — быть оттраханным до полусмерти. Пока всё остальное на несколько секунд не перестаёт иметь значение. — Тогда я предлагаю тебе пристегнуться, — со смешинкой отвечает Дейдара и просовывает руку под колени Учиху, прежде чем бросить на него взгляд. — Ты сможешь выдержать небольшую растяжку, верно? По сравнению с большинством высших чинов и руководителей физические навыки Учихи — это шутка, но это потому, что ему приходится конкурировать с такими людьми, как Дейдара. Однако они оба точно знают, что Учиха способен на большее, чем кажется на первый взгляд. Там есть какие-то мышцы. — Сложи меня хоть пополам, мне всё равно, — слышит он ответ Обито, как будто в этот самый момент у него в заднице нет двух пальцев. О боже, ему действительно не следовало говорить такие вещи кому-то вроде Дейдаре, который очень серьезно относится к вызовам. Он прижимает длинные ноги брюнета к своей груди, прислушиваясь к любым звукам: настоящей боли или протеста, но, конечно, ублюдок, вероятно, получил именно то, что хотел, так что молчит. Как только Тсукури ставит его в положение, заставляющее его собственные внутренности подёргиваться от нетерпения: задница обнажена, член прижат к животу и, вероятно, жаждет, чтобы к нему снова прикоснулись, — пальцы Дейдары снова начинают двигаться. Ритм, который слишком медленный, чтобы сделать хоть что-то, кроме как показать Учихе головокружительные проблески того, каково было бы кончить, но и не позволяя. Единственный звук в комнате — это их громкое дыхание и хлюпанье скользких пальцев время от времени. Тсукури не может видеть его лица с такого положения, но иногда он мельком замечает, как руки Учихи сжимаются и разжимаются, когда они натягивают наручники в том же темпе, в котором пальцы Дейдары трахают его. Боже, этого едва уловимого образа того, как на Обито на самом деле воздействуют, почти достаточно, чтобы разрушить искусно натренированную сдержанность Дейдары и трахнуть его прямо здесь и сейчас. Его член умолял об этом с тех пор, как он впервые услышал, как Учиха издает этот звук — чёрт, может быть, даже с тех пор, как он впервые поцеловал его, — но вместе с несколькими глубокими вдохами он прогоняет туманное желание в сознании и сосредотачивается на задаче. Парень держится подальше от члена Обито, зная, что каждого маленького прикосновения может быть достаточно, чтобы подтолкнуть его к пику, но меняет положение, чтобы иметь возможность прикоснуться губами к его яйцам, потирая языком вверх и вниз по плоти, в то время как пальцы будут слегка ускоряться, страстно желая услышать стоны брюнета. Звук, который раздаётся первым, — это лязг металла, наручники натягиваются, когда руки Учихи дёргаются, из-за пальцев Тсукури, которые снова и снова ударяют по простате серией сводящих с ума толчков. Обхватывая губами его яйца, Дейдара сосёт. Обито судорожно выдыхает, бёдра внезапно так дико дёргаются, что Дейдаре приходится замедлиться и сильнее надавить на заднюю поверхность бёдер, поскольку каждый нерв и мышца в его теле дергаются и сотрясаются. — Ах… чёрт! — это слово звучит так громко, что они оба вздрагивают. Тсукури моргает, глядя на него, и Учиха — его лицо искажено чем-то похожим на нежную боль и неустойчивое разочарование — открывает глаза, чтобы посмотреть на него сверху вниз, прерывисто дыша. — Это ужасно, ты глупый, крошечный, садистский семпай. — Настолько ужасно, чтобы произнести стоп-слово? — Дейдара спрашивает искренне и снова медленно начинает покачивать пальцами, избегая простаты. — Нет! — бёдра Учихи пытаются двигаться, раскачиваться, чтобы сделать хоть что-то, но, будучи сложенным пополам, он не получает ничего, кроме бесполезных извиваний. Однажды, думает Дейдара, он позволит Обито трахнуть себя на его члене, и посмотрит, как он сделает всю работу хотя бы раз, если он так сильно этого хочет. Это будет великолепно. — Я просто… мне кажется… это было так близко, — беспомощно бормочет Учиха. — Но потом ты остановился, и это… это ушло. Это кажется разрушенным… Существует очень тонкая грань между резким и разрушенным оргазмом, и Дейдара надеялся стремиться к первому, а не ко второму. Ну что ж. — Разочаровывает, да? — спрашивает Тсукури, едва сдерживая ухмылку. — Ужасно! — огрызается Обито, и в его голосе появляется новая интонация. Что-то менее серьезное и мрачное. Нечто более… Более дерзкое. О Боже. — Было бы обидно, если бы я делал этого снова и снова, пока ты не начнёшь плакать, не так ли? — он чуть ускоряет движение пальцев, но даже этого достаточно, чтобы всё в Учихе снова сжалось. Господи, как будто он был создан для этого. Он идеален. — Может быть, пока ты не потеряешь сознание? Отключиться от того, что тебя трахнули как маленькую шлюшку, звучит заманчиво. Ты так не думаешь? Спина Учихи выгибается дугой, когда он вдыхает ещё одну волну почти оргазма, прежде чем она отступает обратно в низ живота. — Я ш-шлюха? Правда, что ли? — Ну, это не я с двумя пальцами внутри и веду себя как маленький сопляк. Кстати, как насчёт третьего? Тебе это понадобится, если ты захочешь мой член. Учиха напевает что-то невнятное, и Дейдара полностью останавливается: — Что это было? — Мне всё равно, — ворчит Обито. — Тебе всё равно? Значит, тебя устраивают только мои пальцы? Подобраться так чертовски близко только для того, чтобы никогда по-настоящему не кончить? — Нет! — на этот раз Учиха отвечает, снова натягивая наручники. — Ты сказал, что заставишь меня… сказал, что заставишь меня чувствовать себя хорошо, так что сделай это, ясно? Просто сделай это! Ну, Тсукури предполагает, что он это сделал. Он просто никогда не упоминал, когда именно. Но он тоже всего лишь человек, со своими собственными эгоистичными потребностями, и чем скорее он выиграет эту маленькую игру, тем скорее сможет трахнуть Учиху и почувствовать, как тот сжимается вокруг его члена. От одной этой мысли у Дейдары кружится голова. Вытащив пальцы, он залезает под пояс, делает себе несколько поглаживаний, затем сжимается, чтобы взять себя в руки. Ему больше не девятнадцать. Он может подождать несколько грёбаных минут вместо того, чтобы измазать свои штаны. Выбросив ненужное из головы, он добавляет немного смазки на пальцы, вытирает излишки полотенцем и прижимает их к дырочке Обито. Со всеми растяжками и работой, которую они проделали, нет никакого сопротивления, пальцы скользят медленно и глубоко, заставляя стенки Учихи трепетать вокруг него. — Хорошо? — Чертовски фантастично, — шипящий ответ, и Дейдара надеется, что ублюдок может услышать его смешок, когда он устанавливает неглубокий ритм. Обито настолько напряжён, что приближаться к его простате может быть опасно, но ему нужна растяжка, поэтому, когда Дейдаре удаётся обхватить рукой его член, пульсирующий и горячий под кожей, он делает это только для того, чтобы слегка сжать. — Что… — голова брюнета откидывается назад, когда он выгибается навстречу прикосновению, в то же время безрезультатно пытаясь увернуться. — Что… ты делаешь? Вау. Обито Учиха задаёт ему честный вопрос. — Пытаюсь помешать тебе кончить, — отвечает Тсукури. Его голос звучит немного напряжённо, внутренняя потребность закончить это всё настигает его с каждым шагом. — Знаешь, ты действительно чувствительный. Держу пари, я мог бы заставить тебя кончить, даже не прикасаясь к твоему члену. — Так, что… — слова Учихи срываются и превращаются в стон, когда пальцы внутри него случайно задевают простату. — Что тебя останавливает? Дейдара издает хриплый смешок, разжимая пальцы вокруг члена Обито, чтобы погладить его таким лёгким, как пёрышко, прикосновением, которое, вероятно, ощущается как пытка. — Ты не кончишь, пока я не скажу, детка, так что даже не пытайся заговаривать мне зубы, — брюнет потерял способность выпутываться из ситуаций с помощью своего мозга полчаса назад. Реакция даже лучше, чем ожидалось. Лязгая металлом, Учиха издаёт серию гортанных стонов, тело пытается биться в отчаянии. — Просто сделай что-нибудь… что угодно… пожалуйста, Чуя, я… я… Пожалуйста. Он сказал, пожалуйста. Подавляя желание повиноваться, как собака, Дейдара, наконец, вытаскивает пальцы и помогает Обито снова раздвинуть ноги, массируя кожу, пока он обдумывает свой следующий план действий. Бросив ещё один взгляд в сторону, где лежат игрушки, ожидающие использования, Тсукури кивает сам себе и принимается за работу. — Я собираюсь заменить наручники веревкой, — объясняет он, переползая через Учиху, чтобы добраться до его запястий. — А затем мы попробуем… Что насчёт вибратора? Учиха наблюдает, слушает, но не говорит ничего, кроме мычания, когда Дейдара прижимает его ноги к груди, связывая запястья с лодыжками быстрыми и умелыми движениями. Опять же, это такое уязвимое положение. Уязвимость хорошо смотрится на Обито. Как только он заканчивает, Дейдара наконец стаскивает с себя одежду, беспокойно двигая пальцами, стягивая штаны и нижнее белье. Он чувствует на себе пристальный взгляд Обито, оставляющий обжигающие следы повсюду, куда бы он ни направился. Всё ниже и ниже и… — У тебя там тоже пирсинг?! Тсукури заливисто смеётся, снова опускаясь на колени на кровать, не стесняясь и отчасти забавляясь. — Да, Обито. Выглядит неплохо, правда? — Не то слово, которое я собирался сказать… — И что это было бы? — Болезненно. — Но это приятный вид боли. — Приятной боли не бывает. Ловя взгляд Учихи, кровь внутри Дейдары бурлит от жара. — Ты скоро узнаешь, насколько боль может быть приятной, — Тсукури обязательно разогревает вибратор в своих руках, прежде чем подойти к Обито и сделать несколько успокаивающих, нежных прикосновений к его коже. — Ты в порядке? — Отлично, — говорит Учиха. — Не плачу. Они оба знают, как близко он был к этому уже несколько раз, но у Дейдары хватает вежливости не упоминать об этом прямо сейчас. — Не волнуйся, заплачешь, — хватая вибратор, он прижимает его к брюнету, дразня сморщенную плоть круговыми движениями, прежде чем попытаться ввести его внутрь. Учиха напрягается, дыхание становится громче. — Это… ощущается по-другому. — Я знаю. Но это будет приятно, милый. Так хорошо… — он позволяет себе схватить член Обито, просовывая большой палец в дырочку и размазывая смазку вокруг головки, продолжая дразнить игрушкой так, пока не сможет просунуть головку внутрь. Ему требуется больше времени, чтобы дать Учихе привыкнуть. Он ненамного толще или больше трёх пальцев, но, очевидно, сильно отличается, особенно если кто-то впервые пробует игрушки. Парень снова расслаблен и спокоен настолько, что Дейдара наклоняется и обхватывает губами его член, слегка посасывая. Хриплый стон, который вырывается из Обито, звучит красиво, и Дейдара вдавливает игрушку глубже без какого-либо сопротивления, всё тело Учихи подпрыгивает и ахает. — Вот так, — бормочет Тсукури, медленно вводя и выводя член из рта, в то время как одна рука слегка поглаживает обнажённую кожу его бёдер, тазобедренных суставов, живота. Нежные ласки, которые ничего по факту не делают, но определённо добавляют ощущений ко всему, из-за чего Обито чувствует себя хорошо. — Посмотри, как хорошо ты принимаешь, милый. Приятно, да? Быть трахнутым? Зажмуривая глаза, брюнет поджимает губы, явно пытаясь побороть желание ответить. Дейдара позволяет вибратору давить на его простату слишком долго и слишком сильно. — Тебе нравится, не так ли? — Да, — вырывается у Учихи. — Да, пожалуйста… Мне просто нужно… — Нужно совсем немного, да? Но ещё нет, детка. Пока нет, — Тсукури останавливает игрушку, оставляя её в месте, которое находится в нескольких сантиметрах от простаты, но всё равно достаточно близко, чтобы вибрации сводили его с ума. Затем он хватает кольцо для члена и надевает его на Учиху, вызывая глубокий стон. Обито действительно не знает, во что ввязался, да? — Вот, держи. Может быть, если ты будешь хорошо себя вести, я даже трахну тебя. — Чт-то… ты сказал, что заставишь, — заикаясь, произносит Учиха. — Дейдара, ты сказал, что заставишь меня плакать, — его голос звучит так отчаянно и взвинчено, что он уже почти плачет в ушах Дейдары. Если вы спросите его, то на данный момент он выиграл это пари. Но с этими двумя не всегда всё так просто. Это должна быть стопроцентная реальная победа. Может быть, даже с доказательствами. (И разве это не было бы забавно? Показывать Обито видео, где он, как шлюха, умоляет кончить, каждый раз, когда начинает вредничать или вести себя слишком высокомерно. Не говоря уже о том, насколько это будет горячо. Определённо, это идея, которую стоит обдумать). Ну а пока Тсукури берёт пульт и устанавливает вибрацию на вторую по величине, направляя Учиху на следующие несколько минут пыток. Очень мило, между прочим. Но Обито всё равно бьётся, выгибая спину и бесполезно покачивая бёдрами в верёвках, пытаясь приспособиться к новому, интенсивному и неотвратимому удовольствию, захлестнувшему его. Тсукури тем временем ползает вокруг него, сдерживаясь, чтобы не наклониться и не прижаться губами к горлу Учихи: чтобы сосать, кусать и чувствовать, как его партнёр разваливается под ним на части. Словами не описать, как сильно это на него влияет. Дейдара снова сжимает член, всё же начиная осыпать шею и ключицы Обито успокаивающими прикосновениями. — Недостаточно, — бормочет Учиха. — Этого недостаточно… Мне нужно… мне нужно… — Нужно что? — спрашивает Тсукури прямо над ним, разглядывая парня перед собой. — Нужно ещё… немного? — Да. Пожалуйста. Пожалуйста, Дейдара, пожалуйста… — Поцелуй меня. Покажи мне, как сильно ты хочешь. Без каких-либо колебаний он прижимается к нему ртом. Это не невинный, чистый поцелуй. Не то тепло, которое было в первый раз. Это обжигающее удовольствие и зубами, и языком, и Дейдара наконец-то знает, каков Учиха на вкус и на ощупь, когда он, блять, сгорает от желания. Хороший. Идеальный. Он чувствует себя прекрасно. Сдержав своё слово, Дейдара переключает вибратор на более высокую скорость и как загипнотизированный наблюдает за открывающим рот Учихой, который издаёт тихий прерывистый стон, когда удовольствие захватывает его и не отпускает. Но этого всё ещё недостаточно, чтобы он кончил. И это расстраивает. Возможно, даже граничит с болезненностью. И Обито издает такой надтреснутый звук, что кажется, будто он раскалывается на части прямо перед Дейдарой, открывая живой, бездонный океан идеально замаскированных под ним эмоций. За последние пять лет в Акацуки Тсукури перепробовал приличное разнообразие наркотиков. Кокс. Морфий. Марихуана. Но ничто из этого и близко не сравнится с теми ощущениями, которые получает Дейдара наблюдая за Обито разваливающимся под ним на части, падая в бесконечную пропасть, так и не достигнув дна. Парень замечает, что удовольствие становится слишком сильным, когда лицо Учихи начинает подёргиваться, и он снижает вибратор на самую низкую скорость, затем наклоняется, чтобы поцеловать его в грудь. На нём по прежнему несколько слоёв бинтов. Дейдара обводит их края пальцами, поглаживая руками вверх и вниз по телу, медленно, мягко. Всхлипы Обито переходят в прерывистое дыхание, которое вырывается из него каждый раз, когда Дейдара не только прикасается к нему, но и обхватывает его член, заставляя его испытать на себе это ощущение объятий, пожираний, прикосновений. — Стало лучше, детка? — спрашивает Тсукури, когда мышцы брюнета становятся менее жёсткими, более податливыми. Ноздри Учихи раздуваются, но всё в нем кричит о жалости и нужде, а не как там его называют их коллеги? Дейдара не может смириться со всеми нелепыми прозвищами, которые Обито получает каждые несколько дней. — В-в какой-то момент это было хорошо. — То есть, нет? — с дьявольской ухмылкой Дейдара щипает Учиху за сосок, затем перекатывает затвердевшую бусину между пальцами, пока глаза парня не начинают закрываться, а голова не откидывается назад. — Разве не было приятно, когда ты каждый раз был так близко? Как… — веки Обито распахиваются, когда вибратор внутри него перескакивает с самого низкого мурлыканья на приличное жужжание, которое, очевидно, дразнит простату настолько сильно, что заставляет его буквально ходить по краю. — Сейчас? — Да! — Учиха бормочет — он бормочет, слова выскальзывают из него, как будто все врата мозга открылись. — Да, да, это так приятно, Дейдара… — Разве ты не жалеешь, что не можешь кончить? Мычание Учихи искажается, когда он кивает снова и снова. — Разве ты не хочешь, чтобы я снял кольцо с твоего красивого члена и позволил тебе кончить на моём? — Да! Ах, пожалуйста! — Не сейчас. Обито почти визжит, лицо искажается чем-то диким и разъяренным, когда Тсукури вновь понижает скорость. Дейдаре это нравится. И он вознаграждает его, уделяя внимание соскам. Они становятся такими красивыми и розовыми, когда он прикасается к ним, продолжая увеличивать вибрацию. Он словно играет в игру «поиск самых чувствительных мест». А Обито чуть ли не ломается, когда Тсукури втягивает один сосок в рот, пока вибратор внутри гудит на низкой скорости. Учихе так нравится, когда соски тянут, щиплют, скручивают, перекатывают в пальцах. Дейдара же старается не забывать и об остальных частях тела брюнета, учитывая, что каждое следующее место кажется ещё более сверхчувствительным. Руки Тсукури безостановочно блуждают по каждому сантиметру его кожи, растирают и поглаживают, из-за чего грудь Обито начинает тяжелее подниматься и опускаться. Иногда Дейдара протягивает руку, чтобы погладить его лицо, большим пальцем касаясь губы Учихи, будто любопытствуя, что же этот дерзкий ублюдок будет с ним делать. Глаза Обито закрываются, когда губы обхватывают большой палец, посасывая его. На этот раз это не совсем умело, но так отчаянно и бездумно, что делает всю эту ситуацию в тысячу раз лучше. Это зрелище до боли напоминает Дейдаре о его члене, который жаждет трахнуть уже, блять, хоть что-нибудь. — Кто бы мог подумать, что ты будешь такой нуждающейся шлюхой, а? — чтобы подчеркнуть свою точку зрения, Тсукури нажимает большим пальцем на язык Учихе, что застает его врасплох, вызывая небольшой спазм в горле; он задыхается, но хрипы быстро превращаются в стоны. Шлюха. Именно так, как и сказал Дейдара. Убирая большой палец и тихо смеясь, когда Обито в исступлении пытается догнать руку, Дейдара толкает его обратно ладонью в грудь. — Ты же помнишь о пари, Обито? — Тсукури не может подавить стон от восхитительного жара, пронизывающего его внутренности, когда он наконец обхватывает пальцами его член. Желание чуть ослабевает, но потребность брюнета в чём-то большем, чем пальцы, усиливается, чем дольше Дейдара смотрит в блаженный взгляд Учихи. Он задаётся вопросом, до сих пор ли Обито в сознании. Или получаса было достаточно, чтобы он уже проскользнул в подпространство. Свободной рукой Дейдара, наклоняясь вперёд, подхватывает его подбородок. — Ты будешь плакать для меня сегодня, не так ли? Он не отвечает. Лишь издаёт звук — смесь приглушенного «нет», низкого поскуливания и сдавленного выдоха. — Ну же, используй свой язык, детка, — мурлычет Тсукури, проводя большим пальцем по припухшей нижней губе. — Обычно ты так хорошо лепечешь обо всём на свете и раздражаешь, Обито. Но что же случилось, а? Ты проглотил язык? Веки Учихи трепещут, и только когда Дейдара снова заводит вибратор, он с содроганием выдыхает: — Да! Д-да, я сделаю это… я сделаю всё, что угодно. — Хах, всё, что угодно? — на самом деле, Тсукури точно знает, чего он хочет. Он оставляет вибрацию на среднем уровне, удерживая Обито в оцепенении, и придвигается ближе, пока этот симпатичный, припухший рот не оказывается прямо под членом Дейдары. Так вот, не поймите его неправильно. Он не собирается набивать рот брюнета членом, когда тот в таком состоянии — едва ли способен сосчитать до десяти — особенно если учесть, что Учиха, вероятно, никогда раньше этого не делал. Не отсасывал член. Дейдара не садист — даже если у него могут быть склонности, когда дело доходит до его партнёра. Но это не значит, что Дейдара не может повеселиться. Он гладит себя, а кровь пульсирует в венах, когда он наблюдает, как Учиха пялится на его руки, и на четыре блестящих кусочка металла, пронзающих его уздечку, пока на кончике не появляется жирная капелька спермы. — Хочешь попробовать? К его величайшему удивлению, тот, не колеблясь, вытягивает шею, пытаясь прижаться ртом к члену Дейдары. Верёвки вокруг его запястий и лодыжек не позволяют ему много двигаться, поэтому Тсукури всё же проявляет милосердие, подводя свой член ближе. Дыхание Дейдары замирает. Глаза Учихи закрываются, когда он мгновенно, без каких-либо предисловий, обхватывает губами головку и… — Эй, эй, следи за зубами, — хватая его за челюсть, Дейдара слегка откидывает его голову назад, поглаживая пальцами по липкой коже, чтобы немного успокоить его. — Не нужно спешить, хорошо? Нежно. Медленно. Слова, должно быть, доходят до него, язык высовывается, чтобы лизнуть кончик, затем провести по одному из пирсингов. То, что делает Учиха — трётся шелковистым языком о головку члена, прикасается к нему ртом так, как будто пытается поцеловать, — это небрежно, немного неуклюже, но, возможно, это лучшее, что Дейдара чувствовал за всю свою жизнь из-за чистой, непоколебимой жадности в каждом из движений Обито. Дейдара никогда не видел его таким восторженным. Ни при выполнении миссий, когда на кону сотня душ, ни когда сражается за свою собственную жизнь, ни когда тусовался со своими собутыльниками. Всегда есть эта завеса, которая отделяет его от остального мира, эта стена, держащая его эмоции под постоянным контролем, несмотря ни на что. Но не сейчас. Учиха пытается сосать его член, как будто это самая важная вещь в мире, и Дейдара это понимает. На самом деле это не осознанное решение. Это желание где-то глубоко внутри него. Как голод. Как жажда. Как потребность человеческого организма во сне. Обито умирает за это. Тсукури не позволяет своему члену проникать дальше влажного тепла рта Учихи, довольствуясь тем, что гладит себя, пока Обито слизывает каждую каплю спермы, как изголодавшийся. Это так приятно, так удовлетворяет, что Дейдара почти жалеет, что не может кончить вот так, помечая такое хорошенькое личико Учихи своей спермой и позволяя ему высосать его досуха… Может быть, в другой раз. Тсукури думает, что сегодня вечером Обито умрёт, если не кончит в ближайшее время — и, честно говоря, Дейдара тоже умирает от желания трахнуть его. Ему нравится наблюдать, как люди разваливаются на части от удовольствия. При этом он научился контролировать и свои собственные потребности. Но, чёрт возьми, Учиха действительно сейчас прикалывается над ним. Он издает жалобный стон, когда Дейдара убирает свой член, но его затыкают грязным поцелуем, заполняя ужасную пустоту, которую он, должно быть, чувствует. — Я тебя понял, — шепчет Дейдара ему в рот, продолжая дарить маленькие, снисходительные поцелуи, и продолжает блуждать руками по всему телу, потирая кожу и прижимаясь бёдрами, животом и грудью к Учихе, давя. — Я никуда не ухожу — если бы он мог, Дейдара бы никогда не останавливался. Он бы поставил на паузу эту ночь навсегда и жил бы в ней, как те диснеевские персонажи в стране чудес. Понемногу он начинает увеличивать скорость вибратора, пока прерывистое дыхание Обито не начинает прерываться с каждым новым звуком, маленькие «ах» и «нгх» вырываются из его красивого рта. Откинувшись, Дейдара любуется своей работой. Растрёпанные волосы и раскрасневшиеся щеки. Капли пота стекают по коже. Выражение лица настолько искажено, что кажется, будто они уже подошли к концу вечера, а не только начали его. Учиха выглядит опустошенным. Дейдара погубил его. Дотрагиваясь до верёвок вокруг лодыжек и запястий Обито, он начинает развязывать их, даже если это только для того, чтобы сменить положение. — Давай перевернём тебя, м? Учиха бесполезно стонет, его глаза пытаются сфокусироваться на Дейдаре, но безуспешно. — Вот так, — Тсукури просовывает одну руку под брюнета, затем переворачивает его так, чтобы он оказался на животе. И снова быстро связывает руки за спиной, расправляя плечи, затем дёргает их, давая понять, что собирается помочь ему подняться. Обхватывая рукой бедро, Дейдара поднимает его колени вверх, задрав задницу в воздух. Симпатичная задница, думает Дейдара и одобряюще поглаживает её, прежде чем ущипнуть, вызывая приглушенный вскрик у Обито. Она не большая и не слишком округлая, но сам факт того, что она принадлежит Учихе, заставляет Дейдару испытывать к ней симпатию. — Ты думаешь, что готов для меня, детка? — проведя пальцами по изгибу задницы Обито, Дейдара сжимает вибратор и выдвигает его на несколько сантиметров, прежде чем снова ввести внутрь, заставляя мышцы брюнета дико сокращаться, когда он прижимается к его простате. — Или тебе нужно ещё немного размяться? — Готов, — выдыхает Учиха. — О, так ты всё-таки умеешь разговаривать? — Дейдара. — Да? Он не получает ответа. Какой плохой. Тсукури шлёпает его по заднице, не так сильно, как делает это с партнёрами, о которых говорил раньше, но достаточно, чтобы Учиха вздрогнул от неожиданности, даже если в итоге это всё равно немедленно перерастает в стон удовольствия, поскольку вибратор давит глубже. Дейдара выпрямляется, дотягиваясь до его подбородка. — Да, Обито? — Я готов, да. Я готов. Правда. Пожалуйста. — Что ж, звучит убедительно, — Тсукури снова откидывается назад, вытаскивает игрушку, затем обхватывает рукой его член. Сдерживаться не так уж и просто. Особенно, когда Обито перед ним в таком виде. Но Дейдара не может позволить себе спешить. Низкий стон вырывается из него, когда он трётся головкой своего члена о его дырочку. — Вот так, Обито? — пальцы брюнета бесполезно сгибаются, но он молчит, поэтому Дейдара продолжает дразнить их обоих. Он только прижимает кончик к Учихе, чтобы почувствовать начало ошеломляющего, великолепного давления, прежде чем отстраниться и размазать предэякулят по ягодиц Обито, всё ещё красной от шлепка. — Дейдара! — М-м? — Пожалуйста. Это… прошло уже столько… Пожалуйста, Дейдара, пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста, пожалуйста… — и затем брюнет издаёт то, чего Дейдара не слышал от него раньше. Он плачет. Сначала шум настолько искажен и сдавлен, что он не сразу распознает его. Но потом он слышит это. Лёгкое сопение. Эмоция, исходящая из глубины его горла. Он плачет. И Дейдара теряет каждый кусочек контроля, за который он цеплялся. — Хорошо, детка, хорошо, — руки Тсукури дрожат, когда он выпрямляется, на этот раз не дразня, а прижимая свой член к дырочке Учихе, пока он не почувствует, как кончик скользит внутри невероятно тугого жара. — Боже, ты сумасшедший, — стонет он и замедляется, чтобы понаблюдать, как тело брюнета принимает его, почти всасывая в себя. — У тебя так хорошо получается. Каково это? Каково это, когда тебя трахают, а? — Дейдара… — голос Обито звучит таким надломленным и разрушенным. Каждый нерв внутри него словно охвачен огнем. — Я… я не… Я такой… — Такой наполненный? — Ах. Наполненный. Да… Скользя пальцами по бедру Учихи, Дейдара до конца вытаскивает член, а затем снова толкается внутрь. Жёстко. Глубоко. Бёдра Учихи подрагивают. — Хочешь медленно? — Тсукури крутит бёдрами, трётся о простату Обито, показывая ему, как приятно может быть. Он не сомневается, что брюнет будет умолять трахнуть его быстро после почти часовых прелюдий, и Дейдара тоже хотел бы этого, но он всё ещё хочет дать ему выбор. В конце концов, это его первый раз, когда он в роли пассива, а Учиха всего лишь человек. — Или быстро? — Быстро! Быстрее, п-пожалуйста! Тогда быстро. Пройдёт совсем немного времени, прежде чем брюнет кончит, но, к счастью для него, Тсукури не планирует останавливаться после одного оргазма. Дейдара хочет увидеть слёзы. Он хочет провести по ним кончиками пальцев, понаблюдать за эмоциональным высвобождением двух столетий сдерживаемых эмоций и слизать их с его лица. Скручивая другой рукой верёвки, Дейдара меняет темп с приятного и глубокого на что-то дикое и безжалостное, он начинает гнаться за собственным удовольствием, давая Учихе всё, о чём он просил в течение последнего часа. Будет слишком сложно перейти от поддразнивания к этому, но в этом-то и суть. Обито приглушает свои стоны простынями, но Тсукури знает, как же он близко, по тому, как стенки сжимаются вокруг члена, и по тому, как его тело становится всё более и более напряженным. Затем Учиха издает пронзительный вой, и всё становится быстрым и беспорядочным. — Не останавливайся… не останавливайся… Пожалуйста, пожалуйста… Я так… Рука Дейдары скользит по изгибу тазовой косточки и вниз к члену, болезненно твёрдому. Это всё, что требуется. Обито весь зажимается. А Дейдара остаётся словно погребённым внутри него, только удерживая давление прямо на простату, и Обито кончает. Рука Тсукури наполняется спермой, часть попадает на полотенце, а брюнет не перестает задыхаться. Проходит приличное количество времени, прежде чем мышцы вокруг члена Дейдары расслабляются, и начинается новый раунд. — Н-недостаточно, — скулит парень в простыни, качая головой и пытаясь отодвинуться, но терпит неудачу. — Недостаточно, недостаточно… нужно больше… Если он хочет большего, то он его получит. Тсукури поднимает его с кровати и сажает к себе на колени, прямо на свой член. Это немного неловко из-за разницы в росте и всего остального, включая верёвки, но Обито почти полностью опускается на него, откидывая голову назад и раскрывая шею и плечи для поцелуев. — Как насчёт «не приводит в восторг»? — парень облизывает полоску на шее, пока по коже не начинают бежать мурашки, а затем впивается в неё зубами. — Как быстро ты превратился в жадную шлюху, да? Ноги Учихи подёргиваются, подпрыгивают при каждом ударе о его простату. — Нгх! Д-да! — Что «да»? — Просто… да… я не знаю… — член Обито снова становится твёрдым, и Дейдара тоже не успокаивается, яростно проводя рукой по его длине; слова Учихи растворяются в потоке рваных всхлипов. Дейдара тоже начинает чувствовать, что приближается к концу, эта электрическая, горячая спираль в его животе натягивается всё туже и туже с каждым новым толчком. Сначала его темп ускоряется, а затем начинает распадаться на заикающийся и судорожный, когда Учиха кончает во второй раз, прижимаясь к нему так сильно, что стенки просто сдавливают член Дейдары. — Чёрт, — шипит Тсукури и целует Учиху в челюсть. Он покусывает его тёплую и дрожащую кожу, когда кончает в задницу брюнета. На этот раз Обито кончает быстрее, он вскрикивает, а его ноги сжимаются вокруг Дейдары и дёргаются. — Хорошо себя чувствуешь? Тяжело дыша, Учиха кивает. — Удовлетворён? Он открывает рот, снова закрывает его и издает жалкий звук в глубине горла. — Я… я не знаю… слишком много и недостаточно… слишком… — О, предоставь это мне. Запечатлев ещё один поцелуй на его шее, Тсукури мягко толкает его обратно на кровать и начинает развязывать верёвки. Годы опыта и тренировок сделали его быстрым и умелым, так что, чтобы освободить Обито требуется меньше минуты. Как пудинг, тело Учихи становится рыхлым и податливым, и, потянувшись в сторону одной рукой, Дейдара переворачивает его на спину. Отчаявшееся лицо Учихи рассыпается кристаллическим штормом, когда Тсукури вдавливает в него два пальца, тут же целясь в простату и не давая ни минуты на передышку. — Дей… ах! — спина Обито выгибается над кроватью, когда пальцы Дейдары проникают в него, и это выглядит красиво, он выглядит таким красивым, когда буквально распадается на части от удовольствия. Его рот открывается, чтобы произнести беззвучные слова, или крики, или что-то ещё, но всё, что выходит, — это что-то гортанное и непонятное. Тсукури зачарованно наблюдает, как он разрушает стену Учихи по кирпичику, обнажая корчащуюся, разрушительную бурю эмоций за ней. Слёзы собираются в его глазах, скатываясь по щекам жирными каплями, голос брюнета издает один долгий и пронзительный всхлип, когда третий оргазм накатывает на него подобно цунами. Дейдара ничего не может с собой поделать, он ползёт вперёд, чтобы поцеловать его. Чтобы дышать воздухом Учихи, когда он выпускает один прерывистый всхлип за другим. Чтобы прикусить губу, когда его бёдра неудержимо дёргаются, поднимаясь и опускаясь по кровати снова и снова. Чтобы дать Учихе губы Дейдары в качестве своего рода опоры, за которую можно держаться после шторма. А Обито? Он цепляется за Дейдару. Его руки дрожат, но они всё равно тянутся к нему, и Тсукури берёт их, переплетает их пальцы, целует сквозь дрожь, сотрясающую его; каждое действие даётся брюнету тяжело, судя по тому, насколько вымотанным и глубоко погружённым в подпространство выглядит Учиха прямо сейчас — почти умиротворённый — это на самом деле не проблема. Проходит много времени, пока тело Обито не начинает успокаиваться. У Дейдары был изрядный опыт в постели, причём с множеством разных партнёров, но у него никогда не было ничего подобного. Чего-то вроде Учихи. Который такой чувствительный к каждому маленькому, нежному прикосновению после многих лет, когда был лишён их. Который такой неуверенный в том, чего именно он хочет. Такой-такой Учиха. Кто-то, о ком Дейдара заботится, независимо от того, сколько раз он проклинал его. Их поцелуи становятся медленнее и прерывистее, пока они вдвоём не начинают задыхаться, вдыхая один и тот же пропитанный потом воздух. Спокойствие. Обито получил перерыв, который, вероятно, должен был произойти много лет назад. В конце концов тишину нарушает Дейдара: — Я выиграл. Его рука поднимается, и Учиха отказывается отпускать её всего несколько сбивающих с толку секунд, прежде чем Тсукури проводит по мокрым дорожкам на его лице. — Чего ты хотел? — спрашивает Обито, его голос грубый, хриплый и тихий. — Тебя. Ресницы Учихи трепещут. — Чтобы ты был моей сучкой, — уточняет Тсукури на случай, если его мозг до сих пор перегрет и слишком истощён, чтобы воспринимать информацию. — Итак, я собираюсь сделать подобное снова. Если ты хочешь. — Ты выиграл, — сухо говорит он, как будто этого достаточно, чтобы ответить на безмолвный вопрос, заданный Дейдарой. — У тебя всегда есть выбор со мной, Обито. Учиха ничего не говорит, его веки трепещут, и Дейдара оставляет, как есть. Да, конец этому разговору. Хотя он уверен, что это ещё не конец этой темы. Впервые в жизни он благодарен, что брюнет не предлагает ничего делать, кроме как лежать, как королевская особа, которой он и является, и смотреть, как Тсукури суетится вокруг него. Учиха слишком легко скользит под простыни после того, как Дейдара вытирает его начисто. Ему придется принять душ позже — они оба это сделают, — но сейчас, в этом мирном послесвечении полного, глубокого удовлетворения, Дейдара думает, что ничего страшного, если они поваляются час или два. Не так уж и часто они так делают. Он заползает под те же простыни и не оставляет между ними столько места, как обычно, зная, что сабдроп может оказаться хуже, чем необходимо, если Дейдара не позаботится о нём прямо сейчас. Учиха не жалуется. С несколькими пакетами конфет и еды, которые Тсукури оставил в комнате накануне — имея в виду именно такой исход — он включает телевизор на стене и находит самый весёлый и грустный фильм из списка. (Это «Титаник». Подайте на него в суд). Когда Тсукури безмолвно скользит ногой по ноге Обито, а затем переплетает её со своей, брюнет только громко вздыхает. И когда «Титаник» начинает погружаться в воду, а Джек и Роуз отказываются отпускать друг друга, и у Дейдары по щекам катятся слезы, когда он смотрит на это, ему кажется, что он чувствует, как Обито даже немного улыбается: — Ты всё ещё слишком чувствительный. — Я не такой.