Любовь с никотином

Обито Учиха проснулся от солнечного света, настойчиво проникающего сквозь плотно сомкнутые веки. Он продолжал лежать с закрытыми глазами, постепенно выплывая из состояния сна. Первое, что зарегистрировал сонный мозг, постепенно устанавливавший связь с остальными частями тела, это тяжесть в области правого плеча и что дышать было тяжело и щекотно. Но приятно. Пахло свежевыстиранным постельным бельем, нагретым ото сна телом и солнечным теплом. Приоткрыв один глаз, он чуть было не зажмурился от того, что полоснуло всполохом огненно-красного. Практически весь обзор застилала собой копна светлых волос, обладатель которых сейчас чуть слышно посапывал, уткнувшись лицом куда-то в район правой ключицы парня. Не удержавшись, Учиха уткнулся носом в нагретую солнцем шелковую макушку, щурясь под оранжевыми лучами, и несколько раз глубоко вдохнул. На несколько минут он позволил себе полностью раствориться в таком знакомом до боли запахе, наполняя им легкие до отказа. Пролежав неподвижно какое-то время, он все же решил восстановить кровообращение в правой верхней части тела и аккуратно вытянул руку из-под блондинистой головы. Учиха осторожничал, хотя прекрасно знал, что вряд ли разбудит особо упахавшегося за последние пару недель партнера. Дейдара не проснулся. Он лишь слегка нахмурил брови, но затем черты красивого лица вновь разгладились, являя собой полную безмятежность. Размяв онемевшее плечо, Обито приподнялся на кровати и окинул взглядом комнату. Судя по всему, было еще достаточно рано. Солнечный свет полностью затопил собой спальню. Косые лучи восходящего солнца, заливаясь через окно, скользили по полу и забирались на кровать, обволакивая изящную стопу спящего, выглядывающую из-под сбившегося одеяла. Следуя взглядом за траекторией луча, Учиха наблюдал, как солнечный свет облизывает каждый доступный ему миллиметр светлой и гладкой кожи обнаженных плеч, обводя каждый изгиб аккуратных мышц, перетекает дальше и запутывается в разметавшихся по подушке светлых прядях, делая их обжигающе яркими. Ничем не прикрытая изящная шея юноши, выхваченная рассветными лучами, вспыхнула налившимися красными отметинами поцелуев, свидетельствовавших о событиях прошедшей ночи. Учиха любовался творением губ своих, обводя собственническим взглядом им же оставленные засосы. Как бы Дейдара потом не орал, он никогда не перестанет это делать. Во-первых, потому что просто презабавно его этим дразнить, а во-вторых, чтобы сразу было понятно, кому тут Дейдара принадлежит. Если уж быть честным, то Учихе редко что-то было на самом деле нужно или интересно. Очень редко. Но вот если действительно было, то он желал обладать этим целиком. Абсолютно и без остатка. Это же касалось и напарника. Особенно его. Несмотря на всю свою внешнюю отстраненность и спокойствие, равнодушие и самодостаточность, Обито Учиха был жутким собственником, когда дело касалось его интересов. Это было то самое утро, когда просыпаешься плавно и легко, а в голове приятно пусто из-за абсолютного отсутствия каких-либо мыслей. Учиха не помнит, когда последний раз просыпался настолько отдохнувшим. Не смотря на то что они с Дейдарой уже давно встречаются, и практически сразу же начали жить вместе, они оба постоянно завалены работой, (которую Дейдара добросовестно выполняет на радость Пейна, а Обито игнорирует на зло Мадаре), и не всегда могут застать друг друга дома, не говоря уже о том, что им достаточно редко удается полноценно проводить время друг с другом. Обычно, когда они поздно вечером встречаются дома, то один из них, (а то и оба), настолько вымотаны, что сил хватает лишь на то чтобы доползти до душа, а потом замертво повалиться на кровать, под бок к партнеру, и устало перекинуться парой фраз, прежде чем совсем отключиться. Сегодня же был тот самый редкий случай, когда они оба наконец свободны, и их не должны дергать никакие дела хотя бы в ближайшие сутки. И Учиха вряд ли когда-нибудь кому-нибудь признается, насколько сильно ему нравятся такие дни. Слушая спокойную тишину раннего утра, разбавленную тихим дыханием крепко спящего Дейдары, Обито ощутил как весь мир сжался до размеров этой спальни, где существуют только они вдвоем. От этого осознания почему-то делалось просто неприлично хорошо. Настолько, что на лицо сама собой наползала довольная улыбка. Зависнув на разглядывании сияющей в утренних лучах кожи, Обито поддался соблазну и, едва касаясь, провел пальцами вдоль плеча. На ощупь кожа была такой же гладкой, как и выглядела, (впрочем, Учихе ли этого не знать). Пробежав еще раз по руке, пальцы брюнета обвели точеные ключицы и, замерев на секунду, плавно провели по скуле спящего. Обито аккуратно убрал светлую непослушную прядь, чтобы иметь возможность в полной мере насладится плодами своих ночных стараний. Разглядывая усыпанную засосами бледную шею с видом маэстро, любующегося своим полотном, Обито ощутил, как внизу живота начал разливаться жар. Душе нестерпимо захотелось баловства, и недолго думая, Учиха осторожно прижался губами к одной из алеющих отметин. Потом еще к одной. И еще. Он делал это аккуратно, сдерживая собственное возбуждение, так как не был уверен, что хочет портить такое утро руганью разбуженного Дейдары. Да и тот действительно катастрофически не высыпался последнюю неделю. Только Учиха было с искренним ужасом подумал, что он, кажется, подцепил от Конан совесть, как поток мыслей был прерван тихим вздохом Дейдары. Довольным вздохом. Убедившись, что Гроза всея Конохи по-прежнему спит, Обито решил закрепить успех и, проведя кончиком языка от ключицы вверх, припал губами к бьющейся на шее жилке. И снова услышал вздох, который теперь гораздо больше походил на легкий стон. Еще одной обожаемой Учихой особенностью была повышенная чувствительность Дейдары, которой наглый брюнет пользовался при каждом удобном, и не очень, случае, и сегодняшний не был исключением. Приняв стон за призыв к продолжению, Обито с азартом вступил в игру. Начав аккуратно выцеловывать за ушком, Учихой дорожкой из поцелуев спускался вниз, к ключицам и плечам. Дальнейший разгул разврата прервала преграда в виде одеяла. Обито осторожно, намеренно не собираясь будить партнера, перевернул Дейдару до конца на спину и аккуратно стащил с него одеяло. Несколько мгновений полюбовавшись на открывшуюся взору картину, Учиха навис над спящим и принялся обстоятельно покрывать поцелуями распростертое под ним обнаженное тело. Гладкая кожа под губами, казалось, пахла теплым летним ветром, что гуляет в заливе, и солнечным светом, а еще самим Дейдарой. Дойдя до сосков, брюнет легко втянул один губами, а второй начал ласково потирать пальцами, не отрывая при этом внимательного взгляда от лица спящего, готовясь уловить любую тень эмоции на нем. От умелой ласки соски практически сразу сделались твердыми. До этого ровное дыхание Дейдары сбилось, вдохи стали более частыми и беспорядочными. Рискуя разбудить спящую красавицу раньше времени Учиха оставил соски в покое и продолжил свое путешествие вниз. Ото сна Тсукури был горячим как печка, и Обито с трудом удержался, чтобы не начать покусывать выступающие ребра и излучающий сонное тепло впалый животик. Подбираясь все ближе и ближе к паху, он плавно раздвинул стройные бедра и устроился между ними. Оглаживая пальцами выступы тазовых косточек, Обито не спешил приступать к главному, а решив растянуть удовольствие, начал с упоением гурмана выцеловывать внутреннюю поверхность бедер, все смелее и смелее прихватывая нежную кожу губами. Еще недавно крепко и спокойно спавший Дейдара, теперь начал цеплять пальцами попавшую под руку простыню, дыхание его окончательно сбилось, а скулы и шею начал заливать робкий румянец. Опустив взгляд на полу-возбужденный член, Обито самодовольно ухмыльнулся — вот теперь пора. Взяв в руку начавший твердеть член Тсукури, Обито широко провел языком от самого основания вверх, сжал ладонь, обхватывая длинными пальцами ствол и повел кистью вниз, вместе с этим вобрав в рот головку. С приоткрых губ Дейдары слетел глухой стон. Оттянув обхватившую член ладонь вниз до основания, он, не выпуская головку изо рта, обвел ее языком, самым кончиком проведя по узкой щелочке уретры вниз, начав ритмичными движениями ласкать уздечку. Он буквально языком чувствовал, как кровь стремительно приливает к члену, делая его еще горячее и заставляя пульсировать маленькую венку сбоку. Решив, что пора повышать ставки, он постепенно стал заглатывать глубже, помогая себе рукой, не спеша наращивая амплитуду движения и играя с силой сжатия пальцев, то ослабляя, то усиливая хватку. Совершая поступательные движения головой, Учиха не отрывал хищного взгляда от лица Дейдары, с наслаждением наблюдая за реакцией. Не выпуская до конца член изо рта, он все плотнее обхватывал ствол губами, продолжая активно работать языком, который проходился вдоль ствола, обхватывал его, оглаживал головку и вырисовывал круги вокруг уздечки, всякий раз при этом проходясь кончиком по самому чувствительному местечку. У Дейдары уже полностью стоял, и возбуждение стремительно продолжало расти. Горячий язык и умелые пальцы сделали свое дело, и Обито почувствовал наконец на языке терпкий вкус начавшего обильно выделяться предэякулята. Сам он был возбужден не меньше лишь от одного вида такого открытого, растрепанного, чувствительного, распростертого перед ним Дейдары — такого Дейдары, которого довелось узнать лишь ему одному, и никому больше. Никогда. И Обито сделает все, чтобы так это и оставалось. Блондин уже начал активно елозить по кровати, сбивая простыни, с его губ теперь слетали глубокие постанывания, а бедра прошивала мелкая дрожь. После очередного шального движения языком вокруг головки, Тсукури выгнул шею и так трогательно нахмурился, чем окончательно похоронил учиховское терпение. В глазах темнело от возбуждения, а напряженный член, зажатый между животом и кроватью, был весь перемазан сочившейся от возбуждения смазкой. Учиха понял, что долго он не продержится и, создав ртом сногсшибательный вакуум, заглотил член до упора, пропуская головку глубоко в горло. Дейдару выгнуло дугой над кроватью и, сдавленно охнув, он распахнул глаза. — Обито. — озадаченно протянул Тсукури, когда смог наконец сфокусировать взгляд и узрел меж своих бедер взлохмаченную голову бывшего напарника, который не сводил с него ясного взора бессовестных глаз и нагло улыбался, кокетливо прижимая чуин возбужденный член к губам. — К-какого хера ты т… Ох! — Обито не дал ему опомниться, одним бесстыдным движением натянувшись ртом на член до основания и сжав стенки горла. Блондин издал низкий стон и дернула бедрами навстречу. Учиха довольно хмыкнул, насколько это мог ему позволить член в глотке, и возобновил движение головой. Однако затягивать с этим он не собирался, так как терпелось уже с трудом, и тело брюнета тоже настойчиво требовало внимания и ласки. По тому, как Дейдара сбито дышал, раскраснелся, а самое главное даже не пытался больше ни разу спорить, Обито понял, что тот уже близок к оргазму. Подгоняемый собственным возбуждением, он вспомнил, что было бы неплохо Дейдару подрастянуть. Не смотря на то, что то еще после ночных заходов тот должен быть все еще податливым и растянутым, Обито все же решил, что вламываться на сухую после такой прелюдии было бы сущим кощунством, даже по его меркам. К тому же Тсукури сейчас был такой мягкий, такой отзывчивый, такой чувствительный, что Учихе до безумия захотелось довести это состояние до крайности — Дейдару хотелось растопить и довести до беспамятства. Обито не был бы Обито, если бы не умел быстро соображать в любой ситуации. Его сознание моментально озарила шальная идея, и Учиха привстав на кровати, ловким движением перевернул Дейдару на живот и одной рукой приподнял за поясницу, вынуждая встать на колени, а второй надавил между лопаток, вдавливая в матрас. Почувствовав, как внутренний хищник довольно рыкнул от открытости позы, Обито, удерживая Дейдару за бедра, наклонился к беззащитно выставленному колечку мышц и игриво подул на него, заставив нежную кожу округлых ягодичек пойти мурашками. Не раздумывая он прильнул губами к аккуратному отверстию и толкнулся языком внутрь. Тсукури было дернулся, но Учиха крепко удерживал его за бедра, не давая сбежать. Не смотря на то, как долго они уже любовники, а еще дольше напарники, и изучили уже тела друг друга вдоль и поперек, Дейдара до сих пор приходил в крайнее смущение от римминга. Разумеется, Обито об этом прекрасно знал и, разумеется, он не мог этим не воспользоваться — ведь разве может быть что-то забавнее, чем заставлять Дейдару умирать от смущения? Тсукури начал что-то сбивчиво бормотать, однако Обито не смог ничего разобрать, кроме рандомного мата. Впрочем, он не особо-то и слушал. Результат стараний не заставил себя долго ждать. Не прошло и минуты, как Дейдара сдался и перестал сопротивляться. Он лежал, вцепившись мертвой хваткой в подушку, пытаясь погасить в ней рвущиеся наружу стоны и спрятать горящее от стыда лицо, только вот Учихе было прекрасно видно, как покраснели кончики его ушей и шея. Под натиском ловкого языка, двигающегося внутри и ласкающего нежные стенки, опаляемый жарким дыханием в самых сокровенных местах, Тсукури раскрывался все больше, а по его телу волнами начала пробегать дрожь. Обведя напоследок кончиком языка розовую кожу вокруг входа, Обито отстранился и оборвал тянувшуюся за ним ниточку слюны, наблюдая как пульсирует, выставленное напоказ, блестящее от влаги колечко мышц. Он легко ввел внутрь сразу два пальца, разведя их внутри, и игриво куснул левую ягодицу. Потянувшись за смазкой, которая валялась под одной из подушек на другом конце кровати, Учиха прижался возбужденным членом прямо меж двух аккуратных половинок и, наклонившись вперед, одной рукой приобнял Дейдару, оглаживая плоский упругий животик, и намеренно задевая костяшками пальцев его возбужденный до предела член. Обито прикусил губу от накрывшей его волны жара, когда почувствовал, как Тсукури подался назад и плотнее прижался к нему подрагивающими бедрами. Дейдара сейчас представлял собой невообразимое зрелище: растрепанный, прогнувшийся в своей изящной талии, раскрасневшийся и запыхавшийся, такой податливый и возбужденный. Такой теплый ото сна и весь мокрый от ласк мягонький Дейдара. Его Дейдару, которого до потери пульса хотелось брать, пока тот не потеряет сознание, обессилев от удовольствия. Дрогнувшей рукой, со второго раза, Обито смог открыть тюбик и судорожно плеснул на ладонь смазки. Быстрым движением распределив ее по всему стволу, он приставил скользящую головку ко входу и наконец толкнулся в горячую тесноту. Обито начал двигаться медленно, но каждый раз входя до конца, настолько глубоко, насколько это возможно. Разогретый Дейдара отлично принимал его. Жаркое нутро само втягивало член в себя, обволакивая горячими стеночками. Он раздвинул пальцами упругие ягодицы, чтобы раскрыть их еще сильнее и наблюдать, как двигается собственный член, то входя до упора, то показываясь вновь, и как вокруг него натягиваются эластичные мышцы входа, полностью разгладившие свои складочки. Учиха начал набирать темп, выбивая из Тсукури хриплые стоны, которые ласкали слух брюнета лучше любой музыки. О да, еще один потрясающий контраст: изящный малыш Дейдара, с кошачьей грацией и густыми светлыми локонами, обладал, глубоким, пробирающим до костей, бархатным с хрипотцой голосом, и Обито давно был вынужден признать, что это самое сексуальное, что он слышал в своей жизни. Он даже в глубине души был уверен, что будь он девушкой, он мог бы залететь слушая голос Тсукури. Внезапно Дейдара еще сильнее прогнулся в спине, резко подаваясь бедрами назад, в попытке усилить проникновение и ускорить темп, и рыкнул, оторвав голову от подушки: — Блять! Ну давай же!.. Обито понял, что Тсукури уже на грани и резким движением вышел из него. Дейдара издал возмущенный полустон — полурык и надсадно выхрипел: — Да чтоб тебя! Обито тем временем подхватил его под руки и прижал к себе так, что упирался членом прямиком в ложбинку между ягодиц Дейдары и, заставив вновь прогнуть поясницу, ухватил за шею рукой, вынуждая откинуть голову ему на плечо. Медленно оглаживая пальцами дейдарин подрагивающий от возбуждения напряженный член, Учиха дразняще прошептал в порозовевшее ушко: — Чшш, семпай. Нам незачем торопиться. — Договорив, он прикусил мочку уха и, направляя свой член свободной рукой, медленно вошел вновь. Обито трахал глубоко и с оттягом, намеренно двигаясь слишком медленно — растягивая удовольствие и вместе с тем заставляя изнывать от желания их обоих. Он вынимал почти до конца, а затем резким толчком входил обратно, каждый раз прицельно ударяя в простату. Дейдара в исступлении хватался руками за Учиху как утопающий, цепляясь за все, до чего мог дотянуться, тянул за волосы, впивался пальцами в бинтованные руки, крепко стиснувшие его вокруг шеи и талии. Из-за большой амплитуды эффект от каждого толчка приравнивался к удару током. Ухватив рукой, что удерживал за талию, ладонь Тсукури, Обито опустил ее к низу живота, прижав сверху своей. — Чувствуешь? — горячо шепчет, касаясь губами уха. Толчок. Толчок. Толчок. У Дейдары перехватило дыхание, его трясло. Судорожно хватая ртом воздух, он устремил вперед ошалелый, ничего не видящий взгляд. Ладонь жгло от ощущения толчков изнутри. Окружающая реальность рассыпалась, оставляя в сознании лишь двойное ощущение движения горячего члена внутри себя. Все чувства обострились до предела, от чего Дейдара начал окончательно терять связь с реальностью. Это было похоже на взрыв. Невероятная энергия высвобождалась внутри, разрывая на части, затмевала сознание, а рядом снова был Обито, удерживая его на этой грани, в шаге от пропасти. Вот только такие моменты, как этот, отличались тем, что причиной безумия был сам Учиха. И это казалось чем-то настолько правильным и очевидным, как основа мироздания. Таким же правильным, как удерживающие его руки, касание которых было для Дейдары самой надежной вещью во вселенной. Он жив, пока его держат эти руки. Ладонью, сжимающей шею, Учиха развернул Тсукури за подбородок к себе и, не прекращая тягучие движения бедрами, провел языком по искусанным губам. Прикусив нижнюю и слегка оттянув ее на себя, он не мог оторваться от прекрасного до боли под ребрами вида Дейдары. Растрепанный и плавящийся в его руках, раскрасневшийся и слепо, но жадно пытающийся отвечать на его поцелуй, его Дейдара. Углубляя поцелуй, переплетая языки. Целовать. Целовать долго и сладко. Целовать до тех пор, пока от нехватки кислорода не загудит голова. Не имея больше сил сдерживаться, Обито, не вынимая члена, наклонился вперед, придавив собой Тсукури к кровати, и начал двигаться, стремительно набирая темп. Дейдара надсадно стонал, периодически срываясь на рык или настолько блядские вздохи, что у Учихи, казалось, начинала закипать кровь в жилах. Сорвавшись, он вдалбливал Тсукури в матрас, уже практически не чувствуя собственных коленей. Обито потянулся к чужим пальцам, судорожно комкавшим ткань простыни, накрыв сведенные напряжением узкие кисти своими ладонями и, переплетя пальцы, крепко сжал их. В сознании не осталось ничего, кроме переполняющих его влажных звуков шлепков сталкивающихся бедер, стонов, горячего дыхания и острого желания быть еще ближе. Тягучее удовольствие переполняло изнутри, повышая чувствительность и вызывая сладкую ломоту в мышцах. Казалось уже недостаточным быть кожа к коже, нестерпимо хотелось слиться целиком, вплавиться друг в друга намертво. Обито почувствовал, как Дейдара напрягся сильнее, и его охватила крупная дрожь. Срываясь со стонов на всхлипы, он до боли сжал пальцы Учихи между своими, в то время как его бедра беспомощно разъезжались в стороны под усилившимся натиском толчков. Чувствуя, как Тсукури из последних сил подается на встречу, Обито ласково проговорил в самое ухо: — Давай, мой хороший. В следующее мгновение, оргазм накрыл Дейдару с головой, вырывая из груди протяжный стон. Охваченный сладким спазмом, он судорожно сжался на члене, чем заставил потемнеть у Обито в глазах, толкая его за грань. Захлебываясь наслаждением, которое застилало разум и заставляло распадаться на части, Дейдара, всхлипнув в последний раз, выплеснулся, пачкая белье под собой и собственный живот, и обмяк, обдаваемый волнами затихающего оргазма. Исступленно толкаясь в содрогающееся под ним тело, Обито, чувствуя пробирающую дрожь, рыкнул и прихватил зубами изгиб чужой шеи. Яркая вспышка удовольствия прошила все тело и томительно распустила жаркий узел внизу живота. Изо всех сил вжавшись в горячее тело под собой, Учиха с глухим стоном излился в сжимающее его нутро. Несколько мгновений они лежали неподвижно, приклеившись друг к другу потными разгоряченными телами, абсолютно вымотанные, пока Дейдара наконец не пошевелился, возвращая их обоих в реальность. Опомнившись, брюнет сполз с партнера и, потянувшись, подцепил пальцами упаковку салфеток с прикроватной тумбочки. — Засранец. Из-за тебя мне придется тащиться в душ. — обессилено проворчал Тсукури, не сдвинувшись при этом ни на миллиметр. Учиха лишь усмехнулся и, взяв салфетку, начал аккуратно вытирать бедра и ягодицы блондина, любуясь как разгоряченная кожа влажно блестит, покрытая брызгами белой вязкости, перемешанной с потом. Он зачарованно наблюдал, как чуть припухшее колечко мышц, сжимаясь, выталкивает остатки спермы. Вытерев Дейдару насухо, Обито ласково поцеловал местечко между ямочек над ягодицами, после чего принялся приводить себя в порядок. Собрав салфетки в кучу и закинув их подальше на тумбочку, Учиха обвел сытым взглядом расслабленное обнаженное тело перед ним. Дейдара, лениво потянувшись, повернулся к нему лицом, и снова уронил голову на подушку. Приоткрыв один глаз, он слегка рассеянно, но довольно мазал взглядом по сияющему Обито, пока в поле зрения случайно не попали электронные часы у кровати, которые четко показывали возмутительные 7:15 утра. Страшные цифры заставили в удивлении вскинуться точеные брови и открыться второй глаз, дабы точно убедиться в том, что сейчас самая настоящая безбожная рань. — Обито, твою мать, ты вообще время видел? Я конечно знал, что ты бессовестный, но у меня, блять, вообще-то гребаный выходной сегодня! — В голубых глазах моментально не осталось ни капли сна, и теперь они, недобро сверкая, пронизывали взглядом бессовестные смеющиеся очи напротив, и не находя в них ни капли раскаяния, требовали объяснений. Учиха, растянувшись в довольной ухмылке и, притянув Тсукури к себе, мурлыкающим тоном произнес: — Нуу же, Дейдара, не ругайся. Ведь в том-то и дело, что у тебя выходной, а это значит, что нам сегодня вообще незачем вылезать из постели. И ты можешь снова лечь спать хоть прямо сейчас, разве я не прав? Начавший было отпираться от объятий и приготовившийся выдать отповедь в конец обнаглевшему партнеру, Дейдара вдруг замер в руках Обито, все еще упираясь в него ладонями, но уже не пытаясь вывернуться. Уловив зерно логики в словах наглеца, он был вынужден признать, что его более чем устраивает такой план на ближайшие сутки. Напустив на себя максимально снисходительный вид, блондин закатил глаза и позволил любовнику сгрести себя в объятия. — Так уж и быть, звучит неплохо. Но только при условии, что ты не посмеешь меня разбудить ближайшие часа четыре. Как минимум. Иначе, клянусь, я задушу тебя. Ты меня понял? — на последней фразе он сурово, как ему самому казалось, взглянул на Дейдару, назидательно ткнув того тонким пальцем в центр грудной клетки. Взгляд напротив, такой холодно-голубой, но такой обжигающий. Все-таки Тсукури целиком состоял из завораживающих контрастов. Тихо рассмеявшись весьма провальной попытке блондина казаться сейчас грозным, Обито, не менее провально попытался нацепить на себя маску торжественной серьезности. — Конечно-конечно. — Поспешил заверить брюнет и, потянув партнера на себя, ласково проговорил — Иди сюда. — Он обнял Дейдару, пристроив его голову у себя на плече, и укрыл обоих одеялом. В комнате по-прежнему царил солнечный свет. Из раскаленного оранжевого он постепенно становился согревающе-желтым. В тишине комнаты Обито снова слушал мерное дыхание уснувшего Дейдары и наблюдал, как свет играет на его подрагивающих во сне ресницах. Наблюдал и отстраненно думал о том, что никогда не верил в судьбу, да и сейчас не особо верит, за исключением единственного раза в своей жизни — того самого, когда он впервые встретился взглядом с полыхающими синими глазами светловолосого паренька из деревни Скрытого Камня, который, почти пробив им стену, прижимал его ногой к земле. Учиха опустил руку на светлый затылок и прижал Тсукури ближе, в легком поцелуе коснувшись губами ослепляющих в утреннем свете непослушных прядей. Сейчас, такого тихого, мягкого и сияющего в теплых лучах Дейдары, как никогда хотелось назвать «солнышком» и затискать. Улыбнувшись своим глупым мыслям, Обито прикрыл глаза и, окутываемый теплом тела в его руках, медленно погрузился в сон. Где-то за окном кипела заботами нового дня Коноха, но это не имело никакого значения для двух людей, отгородившихся от всего остального мира стенами своей спальни. Просто потому что, черт возьми, они могут себе это позволить. Просто потому что они счастливы. Они оба больше всего любят такие дни.