*
Курт. Ангел, которого он обнимает за плечи, поет только для него, и высокий голос оседает в душе вместе со словами, которые он произносит. Скучает ли ангел без него? Скучает ли ангел, что сделал его человеком, так же сильно, как и он по нему? Скучает ли ангел по демону?*
Теплые ладони накрывают руки Блейна, покоящиеся у него на груди. Ангел чуть сжимает их тонкими пальцами, но по телу все равно проносится стадо мурашек. Демон, влюбленный в ангела. Как трагично.*
Марли фыркает, увидев белку перед собой, и ангел смеется, смешно размахивая руками, пытаясь поймать ее. Зверюшку они так и не поймали, но трава до сих пор хранит тепло тел, которые упали в нее, запутавшись в собственных ногах. 20 декабря. Америка. Нью-Йорк. Что ты будешь делать, если тебе скажут, что любовь всей твоей жизни сейчас лежит под грудой обломков, лишившись жизни? Курт сидит на диване в полуобморочном состоянии и прожигает взглядом стену, обняв себя руками. Он не должен был его отпускать. Он знал, что все так и будет, знал, как это опасно. Может быть, все было бы по-другому. Блейн бы обнимал его, уложив голову на плечо и щекоча своим дыханием шею. Они бы были вместе. Они бы были счастливы. Что помогало ему в жизненных трудностях? Когда сердечный приступ схватил отца, или Адам, который признался, что изменяет? Пение. Поможет ли оно сейчас? Вряд ли. Но попытаться стоит. На ум Курту приходит всего одна песня, которая играла в такси, когда он возвращался из дома Хантера и Себастиана, где они, связавшись с американским посольством, услышали окончательное «Блейн Андерсон. Тело не обнаружено. Пропал без вести, мы ничем не можем вам помочь». Miley Cyrus – Stay Он поет без какого-либо музыкального сопровождения, так, как делал это, когда Блейн сжимал его в своих объятиях. Well it's good to hear your voice/Что ж, я рад слышать твой голос, I hope you're doing fine/Надеюсь, у тебя все хорошо, And if you ever wonder/И если тебе когда-нибудь будет интересно, I'm lonely here tonight/Я один здесь этой ночью. За эти шесть долгих месяцев, что Курт мечтал о том, чтобы хоть раз увидеть Блейна, скучал ли тот по нему? Когда он пытался начать новые отношения с Адамом, но сразу после секса выгонял его из дома, потому что подсознательно знал, что Адам не Блейн, хотел ли Блейн увидеть Курта, так же сильно, как и Курт его? I'm lost here in this moment/Я потерялся здесь и сейчас, And time keeps slipping by/И время продолжает проноситься мимо. And if I could have just one wish/Если у меня было бы только одно желание, I'd have you by my side/Я бы загадал, чтобы ты был рядом. «Я могу привязаться к человеку, а потом он может привязаться ко мне… А потом меня убьют. Так зачем тогда это все? Если у меня будут дети, то они останутся без отца. Муж или жена овдовеют». Может ли он считать себя вдовцом? Или «поболит и пройдет»? I miss you/Я скучаю по тебе, I need you/Ты мне нужен. Курт раскачивается из стороны в сторону, обхватив руками колени, в то время как слезы градом катятся из глаз, размывая очертания комнаты перед собой. Впервые за несколько лет он позволяет себе плакать. Впервые он чувствует себя настолько плохо, что ему хочется умереть. Когда-нибудь ему станет лучше? And I love you more/Я люблю тебя больше, Than I did before/Чем раньше, And then today I don't see your face/Но сегодня я не вижу твоего лица. Nothing's changed/Ничто не изменилось, No one could take your place/Никто не занял твое место, It gets harder every day/И мне все тяжелее с каждым днем. Say you love me more than you did before/Скажи, что любишь меня больше, чем раньше. And I'm sorry it's this way/Мне жаль, что все так получилось, But I'm coming home/Но я иду домой, I'll be coming home/Я вернусь домой, And if you ask me I will stay/И если ты попросишь меня, я останусь, I will stay/Я останусь... Они провели вместе не больше двух недель. Порознь – больше шести месяцев. Так почему все эти шесть месяцев он чувствовал себя таким ничтожным и одиноким? Неужели такой же одинокой будет теперь вся его жизнь? Well I try to live without you/Итак, я пытаюсь жить без тебя, But tears fall from my eyes/Но слезы падают из моих глаз. I'm alone and I feel empty/Я один и чувствую себя пустым… God, I'm torn apart inside/Господи, внутри я разрываюсь! I look up at the stars/Я смотрю на звезды, Hoping you're doing the same/Надеясь, что ты делаешь то же самое, And somehow I feel closer/Так или иначе я чувствую себя ближе к тебе And I can hear you sayИ слышу, как ты говоришь: Вчера Себастиан сказал ему: «Просто это был не твой человек. Если бы Блейн был твоей судьбой, Бог не поступил бы так с тобой. Он бы не забрал его у тебя». Это был третий раз, когда Себастиана можно было увидеть плачущим. Потому что он сильный и лишь с Хантером становится больше похожим на ванильное мороженое. Курт не проронил ни слезинки, но, как только захлопнулась дверь квартиры, ему пришлось сползти по шершавой стене подъезда, чтобы не закричать от той волны боли, что захлестнула душу. Они провели вместе триста двадцать часов. Он не должен чувствовать ничего. Oh, ho, I miss you/Я скучаю по тебе, Oh, ho, I need you/Ты мне нужен... Трагическое молчание прерывает звонок Себастиана, и на звонке стоит такая тошнотворно-радостная песня, что Курт просто швыряет телефон об стенку так, что тот разлетается по полу на несколько стеклянных осколков. Если он будет кому-то нужен – его найдут. Сейчас он даже сам себе не нужен. Сирия. Пригород Дамаска. - Почему ты приехал сюда? После всего, что у вас было… с ним? Я оставил Мерседес в Нью-Йорке только потому, что это моя работа. Ты же мог наблюдать за всем издалека. - Я испугался, - Блейн произносит это слово на одном дыхании. - Я влюбился и испугался. Я жалкий трус, - он с силой откидывается назад, ударяясь затылком об стену. - Ты не трус. Трус бы не рисковал своей жизнью ради других, пойми. Ты просто привык быть… один, - Сэм прислоняет ухо к стене, пытаясь услышать хоть какой-то шум, но в то же время пристально наблюдая за реакцией Блейна на его слова. - Я не разговаривал с Хантером все эти шесть месяцев, а пару дней назад прислал ему письмо по электронной почте как раз перед тем, как ты изложил всю суть нашей… маленькой операции. Подумал… подумал, что нужно хотя бы извиниться. А затем попрощаться, но и этого я не сделал. Потому что я трус, Эв. Мерзкий и жалкий трус. «Кому: «Hunter Clarington» Тема: Сукин Сын Я не писал тебе с тех пор, как уехал, не разговаривал и вообще не выходил на связь. Ты ведь меня помнишь (помнишь, я надеюсь)? Хантер, прости меня. Прости за то, что оказался мразью. Прости за то, что оказался хреновым другом и не поддержал тебя тогда, когда это было нужно. Прости за то, что невзлюбил сначала Себастиана, потому что он по-настоящему хороший человек и достоин тебя. Прости за то, что заставил его усомниться в твоей верности, и я правда надеюсь, что у вас все хорошо, как и у Курта. Передай ему, кстати, привет от меня (если он меня, конечно, помнит). И, наверно, я говорю это в первый раз, но я по вам скучаю. Прости, что не послушался и, как всегда, все сделал по-своему. Я позвоню, как только буду в зоне покрытия сети, обещаю, потому что под Дамаском нет связи, только на крыше дома, но одной полоски хватает только на медленный Интернет. Я подумал, если вам будет интересно, я могу чуть рассказать о себе. Если ты вообще откроешь это письмо, но я надеюсь, что «убирайся» не действует на всемирную паутину. Даже зимой здесь очень тепло и очень пыльно. Уже пять месяцев я живу на съемной квартире вместе с солдатом, который, приехав сюда, отказался воевать за оппозицию, за что я его не виню. Мы быстро нашли общий язык, и завтра хотели вместе чуть подчистить округу. Не волнуйся, это не опасно, ты знаешь, я больше не ввязываюсь в опасные операции. Когда я приеду в Нью-Йорк, мы можем встретиться? Мне бы правда этого хотелось, но если ты не хочешь, я не буду навязываться. Передай привет Курту (я не знаю, писал ли я это, но, знаешь, с телефона очень сложно писать письма, а вдобавок у меня мало времени, и я не смогу его перечитать, потому что посчитаю его слишком сентиментальным и, в конечном счете, не отправлю). Я не знаю, что на меня нашло, поэтому можешь не отвечать, а лучше удали, как только прочитаешь. Твой друг Блейн (бывший друг, бывший лучший друг, лучший друг?) Отправлено с iPhone». - И что ты теперь будешь с этим делать? – Эванс про себя отмечает, что разговоры, которые были слышны за бетонной стеной, наконец стихли. – Ты ведь вернешься туда, или по собственной воле, или я насильно затолкаю тебя в самолет, Би, ты знаешь. - Уж точно не говорить правду. Потому что все, что я написал в этом письме – гребанная ложь, и он это поймет, Эв. Он знает меня как свои пять пальцев. Легче вообще с ним не встречаться, – Блейн кладет голову на колени, пытаясь не вспоминать о том, когда в последний раз ел или спал на «съемной квартире». - Ты позвонишь ему, как и обещал. Я лично этим займусь,- Сэм кивает в сторону двери, сделанной из сплошного куска стали. - А теперь пошли.***
- Да сколько можно! – Хантер со злостью захлопывает входную дверь и, не разуваясь, проходит на кухню. Себастиан вздрагивает, молча глядя вслед уходящему по узкому коридору мужчине. Хантер снимает свое пальто и вешает его в гардероб, затем снимает ботинки и пиджак и проходит на кухню, где его муж сидит на высоком барном стуле со стаканом и бутылкой виски. Себастиан молчит, боясь вызвать очередную вспышку неконтролируемого гнева Хантера. Он, конечно, знает, что муж никогда и ни за что не станет кричать на него, срываться или злиться, тем более, что его вины тут нет, как, впрочем, нет вины и Хантера. Они только что вернулись из посольства, где ответом на вопрос “что с Блейном”, волнующий Хантера на протяжении полугода, стала сухая фраза: “нам ничего не известно”. Конечно, Хантер винит во всем себя. Винит за то, что не остановил, а, наоборот, практически отправил Блейна на верную смерть. Винит, что не позвонил сразу, что не позвонил потом вовсе. Винит, что последним известием от друга было письмо с извинениями, которое Хантер прочитал спустя два дня после того, как оно пришло на его почту. Хантер наливает почти полный стакан и поднимает его, намереваясь выпить все залпом. - Ну уж нет, – шипит Себастиан и выхватывает стакан из рук мужа, выливая все содержимое в раковину. - Какого черта? – кричит Хантер, подлетая к мужу. - Хантер, милый, прошу, хватит! - Хватит что? - Хватит изводить себя! Мы будем искать, слышишь? Мы найдем Блейна! Все будет в порядке, всегда было! Только, пожалуйста, перестань, - Себастиан старается перехватить руку мужа, но тот лишь отталкивает его от себя и выходит из комнаты. Хантер еще никогда не вел себя так с ним, никогда не позволял себе кричать на него, срываться, трогать. Теперь он противен самому себе. Он сдался и потихоньку катится в бездну. - Почему каждый раз ты забираешь меня с собой? – Хантер топит рвущиеся наружу крики со слезами в подушке, лежа на кровати в их спальне. - Почему ты, ублюдок, не можешь позвонить и сказать, что у тебя все хорошо? Почему ты снова все портишь? Ублюдок… Себастиан подлетает к мужу, прижимая того к себе очень крепко, чтобы Хантер мог чувствовать его поддержку. - Я с тобой, Хантер, прошу, посмотри на меня, Боже. Хантер сжимает кулаки, чтобы не начать кричать, но потом чувствует, как ладонь Себастиана осторожно гладит его по волосам, призывая довериться ему. И он делает это, потому что только Себастиану он может доверить все в своей жизни. Хантер немного расслабляется, позволяя мужу взять над ним контроль. Всего слишком много: работы, которая отнимает последние силы, и Блейна, от которого нет больше ни писем, ни новостей. Он впервые за эти три дня дает волю эмоциям. Позволяет себе быть слабым, потому что он устал казаться сильным. - Мне так страшно, - он шепчет, лежа на спине, прижимаясь всем телом к телу мужа. - Я боюсь, что в следующий раз, когда мы приедем туда, этот мужчина в костюме скажет, что его тело нашли, и мы должны пройти процедуру опознания. Но еще страшнее, если никогда не найдут. Эта мысль, что он может жить, а может валяться где-то в пыли, забытый и ненужный, она пожирает меня изнутри, мне так больно, - слезы снова подступают, и Себастиан сжимает ладонь мужа крепче. Он сильный, они оба сильные. Должны быть сильными, друг для друга. - Мы справимся, обещаю. Я верю, что Блейн найдет выход, что он, как раньше, отправит тебе сообщение со временем прибытия самолета, и мы поедем встречать его. Ты накричишь на него, а затем обнимешь и никогда не скажешь, как тебе было страшно, потому что он наверняка понимает, - Себастиан пытается улыбнуться, но получается не очень правдиво. Он не верит, что Блейн жив, но он должен изо всех сил надеяться, что его неверие, как и всегда, не оправдает себя. Он должен надеяться. И если Хантер ему и не поверит, то поверит Курт. - Ты, правда, веришь в то, что говоришь? – спрашивает Хантер тихо. - Я должен, - отвечает Себастиан. - Должен ради нас. Ради Курта. - Думаешь, он все еще нам верит? Сколько мы будем скрывать от него правду, говоря, что письмо я получил после взрыва¸ а не перед? Он ведь что-то чувствует? Что будет потом? Когда нам скажут, что надежды нет? - У него она должна быть. Хантер тяжело вздыхает и поднимается с кровати. Он идет на балкон, чтобы немного охладить голову. Вид на вечно бегущий, двигающийся и что-то планирующий Нью-Йорк отвлекает его. Он как будто на мгновение забывает обо всем, что происходит. Но потом холодный голос в его голове начинает скандировать одно и тоже, заставляя его содрогнуться. “Мы обнаружили тело вашего друга”. Нет. Хантер трясет головой в надежде выкинуть оттуда любые мысли. Он мечтает о том, чтобы никогда не слышать этот голос, чтобы забыть его навсегда и никогда не вспоминать. Мужчина чувствует, как чужие и в тоже время родные руки обнимают его сзади, крепко держа, чтобы не дать ему упасть вниз. Вниз, где тысячи и тысячи прохожих не ценят то, что у них есть, торопясь за абсолютно ненужными целями и желаниями. Они возвращаются в комнату, потому что спиной Хантер чувствует, как Себастиан дрожит от холода. Хантер еще раз проверяет почту и ложится спать. Себастиан сидит возле окна еще какое-то время, смотря на умиротворенного мужа, впервые за все эти дни чувствующего себя спокойно. Он кидает последний короткий взгляд на мерцающий в свете фар, рекламных баннеров и фонарей город и молится звездам, которые не видно на темном небе, чтобы все было хорошо. Себастиан никогда так не привязывался к людям, да и не привязывался он особо конкретно к Блейну. Но у него за всю жизнь было всего два единственных родных человека, и оба сейчас зависят от Блейна. Он потерялся в жизни, в себе и не может найти кого-то, кто покажет ему верный путь. Не может или не хочет? - Он поможет тебе, Блейн. Позволь ему вести тебя, - шепчет Себастиан и обнимает мужа со спины, чувствуя, как его руку накрывает теплая ладонь родного человека.*
Курт сидит в гостиной перед телевизором. Картинки сменяют друг друга с бешеной скоростью, но у него одна цель. Он видит черные буквы на белом фоне, тормозя именно на этом канале. “Краткий репортаж с места событий. Как сообщалось ранее, двое неизвестных пробрались на химический склад под Дамаском и установили там самодельное взрывное устройство. По некоторым данным погибло свыше 40 боевиков. Тела подрывников не обнаружены, предположительно ими были местные жители, выступающие против Аль-Каиды. Так же есть предположение, что это были наемники из Ливии, но доказательств, так же, как и мотивов, пока не обнаружено. Мы будем держать вас в курсе, а теперь…” Курт резко нажимает на красную кнопку на пульте и со злостью откидывает его в сторону. Рейчел выходит из комнаты, вопросительно глядя на него, но Курт лишь устало качает головой и выходит из гостиной. Он обессилено падает на кровать, зарываясь пальцами в волосы. Никаких сообщений от Блейна или о Блейне, кроме того письма Хантеру после взрыва. Курт с трудом верит Себастиану, когда тот на прощание обнимает его, шепча, что все будет хорошо. Потому что он искренне не понимает, как все может быть хорошо. Потому что хорошо может быть только с Блейном. А его нет. Как нет и вестей о нем или подтверждений, что он жив и здоров. Курт плетется в ванную, по пути отбирая у Рейчел чашку с кофе. Девушка вздыхает и относит ему в комнату тарелку с печеньем. Она знает, что это бессмысленно, тем не менее, в этом жесте Курт читает поддержку, и он искренне благодарен подруге. Курт возвращается из душа, стаскивая по пути халат и полотенце с волос. Он, совершенно обнаженный, падает на кровать и закрывает глаза. В слабом свете, что прорывается сквозь щель плотных штор в его комнате, кожа Курта кажется еще более светлой, чем обычно. Как будто раньше она сама светилась, а сейчас кажется совсем матовой, ненастоящей, словно смотришь на нее сквозь пелену. Курт откидывает голову на подушки, проводя кончикам пальцев по своей груди и животу. Он ведет ниже, обводя выступающие тазобедренные косточки, и спускается пальцами по своему телу, ведя подушечками по внутренней стороне бедер. Курт дотрагивается до своих ключиц, рисует кончиками пальцев линию на шее. В его голове всплывают яркие образы, которые уже долгое время не дают ему спокойно заснуть. Блейн проводит по его шее языком, останавливаясь в районе кадыка, чтобы оставить яркую метку на белой коже. Потому что Курт принадлежит ему. Даже если только на несколько дней, даже если только во Франции. Курт дотрагивается до своих сосков, и тихо стонет, вспоминая, как это должно быть на самом деле. Блейн облизывает его грудь, прижимая запястья к матрацу, не давая возможности пошевелиться. Он оставляет несколько засосов, губами находит сосок и дует на него, заставляя Курта громко стонать и извиваться в его руках. Курт не пытает себя так, как это делал Блейн, доводя его до экстаза, заставляя вымаливать разрешение получить разрядку. Он ведет пальцами к паху, затем проводит пальцами по спине, чуть надавливая в районе поясницы. Спускаясь ниже, Курт чувствует, как его пальцы натыкаются на грубый участок кожи. Он обводит шрам несколько раз, вызывая старые ощущения приятной боли. Блейн прижимает его к стене в конюшне, яростно вылизывая покрытую багровыми засосами шею. Он вжимается в податливое тело, зарываясь пальцами в каштановые волосы, оттягивая за них голову. Блейн непроизвольно толкается на встречу, и Курт сначала шипит, а потом негромко вскрикивает, когда упирает поясницей во что-то острое. Осмотрев ранку, Блейн решает, что это не смертельно, но все-таки старается загладить свою вину, нежно ведя вдоль позвоночника языком, слизывая выступающие капельки крови с уже вечной метки его собственности. Курт выгибается под напором собственных пальцев, что стараются полностью скопировать движения Блейна. Но никто не может делать с ним то, что делал Блейн. Курт пытается вспомнить, какого это, чувствовать Блейна очень близко, внутри. Пытается вспомнить их первый раз, когда было сначала невыносимо больно, а потом невероятно хорошо. Нет, невыносимо больно ему сейчас, когда он понимает, что делает. Курт резко останавливается, вынимая собственные пальцы из себя, чувствуя, как переборщил, стараясь физикой заменить эмоции. Он встает и, накидывая халат, идет в ванную, где снова становится под горячий душ. Вместе с водой и шоколадным гелем для душа смешивается что-то бордовое. Курт смотрит на свои руки, видя на ногтях остатки запекшейся крови. Неужели он так хотел почувствовать Блейна ближе, что начал доводить себя так? Он смотрит на расцарапанные бедра и живот, не понимая, зачем делал это с собой. Блейн всегда пытался оставить на его коже след от своих зубов или темный засос, но его целью было доказать свою власть, а не сделать Курту больно. Кому же теперь принадлежит власть, когда Курт оставляет раны на себе сам? Блейну? Ведь он делает это, думая о нем. Или никому, ведь Курт не может принадлежать никому, кроме Блейна?*
В семь вечера в комнате Курта раздается звонок. Голос Себастиана слегка подрагивает, тем не менее, пары слов хватает, чтобы он моментально вскочил с кровати и побежал к двери. На пороге квартиры стоит Себастиан, который выглядит совершенно истощенным, как физически, так и эмоционально. Курт принимает душ, одевается и выходит вместе с другом из квартиры. Внизу, возле машины, их ждет Хантер с тремя стаканчиками кофе. Курт старается улыбнуться ему, но тот жестом просит его не пытаться быть неискренним. Они всю дорогу едут молча. Иногда Курт посматривает на соединенные руки Хантера и Себастиана, и что-то внутри него разбивается. Серебристый джип останавливается возле огромного современного здания, и трое мужчин входят внутрь. Возле закрытой стойки регистрации стоят мужчина в костюме и молодая полная темнокожая девушка. - Мистер Кларингтон, здравствуйте, - тот монотонно говорит, протягивая руку Хантеру, и кивает Себастиану и Курту. - Здравствуйте, - отвечает ему Хантер и делает несколько шагов назад. Себастиан стоит возле мужа, поглядывая на девушку возле дипломата. Она выглядит абсолютно не так, как мужчина: она постоянно оглядывается по сторонам, вздыхает и закусывает губу, убирая большим пальцем подступающие слезы. Себастиан сильнее сжимает руку мужа и тянется за рукой Курта, который внимательно разглядывает девушку. Мужчина в костюме отходит, чтобы ответить на звонок, и Курт встает на его место возле афроамериканки. - Мерседес, - говорит она тихим, осипшим голосом. - Курт, - отвечает он также тихо. За их спинами раздается негромкий кашель, и все, включая стоящих поодаль Себастиана и Хантера, оборачиваются. В метрах пяти от них стоят двое мужчин. Они глядят на людей напротив них, не произнося ни слова. Мерседес не выдерживает и бежит к Сэму, который уже поставил спортивную сумку на пол, раскинув руки для объятий. Они смеются и плачут, целуются и обнимаются. Они наконец-то вместе и оба живы, что еще важно? Блейн стоит возле Сэма и его девушки и смотрит на тех, кто пришел его встречать. Никто не шевелится и не говорит ни слова, даже Мерседес отошла от Сэма, опасливо поглядывая на мужа. Первым из троицы к Блейну подходит Себастиан. Блейн удивленно смотрит на него, но потом получает звонкую пощечину, отлетая от того на метр, моментально прислоняя ладонь к щеке. Лицо Себастиана не выражает никаких эмоций, кроме гнева и желание врезать Блейну посильнее. Блейн думает, что заслужил не только это. Честно говоря, ему было бы легче, если бы Себастиан не продолжал смотреть на него так, а просто подлетел и врезал бы еще раз. Желательно кулаком и в глаз. - Это тебе за ваш с Хантером глупый спор, - говорит Себастиан и снова подходит к Блейну. Тот рефлекторно сжимается, но вместо очередной пощечины Себастиан крепко обнимает его, утыкаясь носом в плечо ошарашенного Блейна. Вскоре к ним подходит Хантер, глядя Блейну в глаза, и, не говоря ни слова, обнимает его, надеясь, что это будет последним разом, когда они встречают его в этом аэропорту. Что это будет последним разом, когда он видит холодное выражение на лице дипломата в дорогом костюме, не представляя, что значит его профессия для многих людей. Блейн закусывает губу, чтобы не выдать эмоции, но когда Хантер случайно задевает его рану, он шипит, и одинокая слеза стекает по его щеке. - Хантер Кларингтон? Сэм Эванс, – мужчина протягивает руку Хантеру, и тот с удовольствием ее пожимает. - Себастьян Кларингтон, - представляется Себастиан и снова встает позади мужа. - Мерседес Джонс, - улыбается девушка. - Вы женаты? И давно? Хантер сжимает руку мужа, ласково глядя на того, и отвечает, что уже полгода. Ему больше не нужно быть сильным, как и Себастиану не нужно притворяться. Тот всхлипывает, обнимая мужа, давая волю эмоциям, пока Мерседес рассказывает о них с Сэмом. Эванс осторожно смотрит на друга, стараясь незаметно кивнуть в сторону Курта. Блейн трясет головой и нерешительно смотрит на него. С их последней встречи он ни чуть не изменился, похудел немного, а кожа его приобрела еще более светлый оттенок. Но он как был идеалом, так и остался. Сэм видит реакцию друга и возвращается обратно к беседе Мерседес с семьей Кларингтон, оставляя Блейна в покое. Курт смотрит на Блейна, не отрываясь, стараясь подметить все, вспомнить каждую мельчайшую деталь. Он призывает все свое самообладание, чтобы не дать себе быть слабым. Не сейчас, не при всех. Курт позволяет ему доминировать над ним только тогда, когда они одни. Он знает, чего заслуживает, и даже ради Блейна, такого, какой он есть, не станет дешевкой, что позволяет пользоваться собой. Даже тогда, когда ему хочется почувствовать сильные руки вокруг своей талии, губы возле его уха, шепчущие, кому он на самом деле принадлежит, и тело, яростно прижимающееся к его собственному. Сэм пожимает руку Хантеру, Себастиану, затем обнимает Блейна и уходит. Мерседес прощается со всеми, и они выходят из здания, держась за руки, чтобы никогда больше не отпускать. Курт наконец-то подходит к Хантеру и Себастиану, кидая в сторону Блейна холодное “здравствуй”. - И куда ты сейчас? – спрашивает Хантер. - Наверное, поеду в отель, отосплюсь, потом нужно будет уладить кое-что с посольством, - Блейн старается выглядеть безразлично, но буравящий его взглядом Курт делает задачу абсолютно невозможной. - В отель? Серьезно? – Хантер начинает злиться, и Себастиан сжимает его руку чуть сильнее. - Если устраивает перспектива спать на диване, можешь переночевать у нас, - говорит Себастиан. - Я… я, пожалуй, найду гостиницу, чтобы не создавать проблем, - Блейн берет свою сумку в руки и идет в сторону выхода. - Если ты сейчас выйдешь из этой двери, я клянусь, что это будет последним, что ты сделаешь в своей жизни, - кричит ему вдогонку Себастиан. - И ты знаешь, я не шучу. Блейн останавливается, с вопросом глядя на него. - Спасибо, Бастиан. То, что ты делаешь, действительно важно для меня, но вы теперь семья, и я не хочу вам мешать, а я буду, так что прошу, не надо, - Блейн смотрит в глаза Себастиану, по выражению лица которого не понятно, что тот хочет больше: ударить его или обнять. - Ты можешь остановиться у меня, - тихо говорит Курт и тут же добавляет. - У нас с Рейчел свободна комната, можешь пожить у нас пару дней, пока не найдешь жилье. Блейн долго смотрит в глаза Курту, не видя там ничего, кроме абсолютного безразличия. Он боится оставаться с Куртом наедине, потому что не уверен, правда ли то, как он ведет себя при Хантере и Себастьяне, или он просто притворяется. Конечно, в глубине души Блейн надеется на второе. Хантер берет его сумку и идет с Себастианом к машине. Курт идет следом, уткнувшись в телефон. Блейн смотрит им вслед, а потом срывается и бежит за ними, шепча “спасибо”, когда проходит мимо Курта. И это не то, что он хочет ему прошептать. И это не то, что хочет услышать Курт. *строчки из песни The End – The Doors This is the end Beautiful friend. The end of nights we tried to die.