Холодный ветер, безмятежно витающий вокруг парня, яркие звёзды и луна, что освещали своим светом дороги, и, наконец, запах дождя, что недавно прекратился. Всё это сейчас чувствовал Такемичи, парень, коему судьба приготовила нелёгкие испытания, даровав ему силу перемещаться во времени, чтобы спасти своих близких и друзей…
Медленно шагая куда глаза глядят, брюнет отдалённо слышал гул иногда проезжающих машин. Жил он не в сильно оживлённом квартале, но даже так, шуму было много. А произойти в крошечных переулках могло что угодно. От безобидных краж до убийства и изнасилования. Таков был распорядок в этом месте. Но это вовсе не касалось нашего героя.
Сейчас он не обращал никакого внимания на окружающие его вещи. Ни на крик из подворотни, ни на маленький дождь, ни на сирены полицейских машин, что очень редко здесь проезжают. Он находился в своём маленьком мирке, где была полнейшая тишина, и лишь его бурные мысли нарушали её.
Мичи растерянно размышлял, а достоин ли он этой силы? Силы, которой можно спасти людей. И справляется ли он со своим «Предназначением»? А может это просто жалкое клеймо? Что, если судьба просто насмехается над ним? Хочет видеть страдания этого паренька? Хочет, чтобы он видел смерти дорогих ему людей? А достоин ли он вообще жизни? Ханагаки запутался.
Подняв свой опустошённый взгляд, он встретился с похожими на его, но грязно-жёлтыми глазами. Оба встрепенулись и внимательно разглядывали друг друга. Так продолжалось до того, пока один из них не выдал: «Казутора?»
Голос хрипел и осел из-за долгого молчания, но понять подросток его смог.
— Д-да… Это вы, Такемичи-сан? — неуверенно говорил Ханемия, сжимая края шорт, что были мокрыми до нитки из-за дождя.
Кивок и внимательный взгляд. Он осматривал ребёнка. Заплаканные глаза, под одним из которых был синяк, лёгкая одежда, которая уже промокла.
— Казутора, что ты здесь делаешь? Почему ты не дома? — Такемичи уже предполагал почему, но всё равно задал этот вопрос. Ответа не последовало, юноша лишь сильнее сжал шорты и опустил голову. Такемичи устало выдохнул и легонько приобнял ребёнка.
Почувствовав тепло, которого ему так не хватало, парень пустил слёзы. Прижавшись к старшему, как к самому дорогому, продолжал плакать. Ханагаки еле заметно улыбнулся и в утешительном жесте начал поглаживать его спину.
Стояли они так до того момента, пока Ханемия не успокоился и сам не отпрянул от брюнета. Постепенно дождь, что ранее моросил, стал набирать обороты. Это взволновало Такемичи. Он посмотрел на подростка.
— Казутора, дождь увеличивается, пошли ко мне домой, — говорил парень, как-бы утверждая, нежели спрашивая.
Грязно-жёлтые глаза уставились на Такемичи. Но решив отложить все вопросы на потом, молча встал с качели. Ожидая действий со стороны Ханагаки, юноша ненароком взял его руку.
Брюнет, не возражая на счёт этого, повёл Казутору к себе домой. Путь был не долгим, по крайней мере для младшего. Не взирая на усилившийся дождь, тот всю дорогу о чём-то думал.
По прибытии в харомы главного героя, первым, что сделал Такемичи, было поиском одежды для Кадзуторы. Выбор пал на серую футболку, что была ему уже мала, и шорты. Голубоглазый волновался на счёт размера одежды, ведь она возможно будет велика Ханемии.
Такемичи отправил брюнета в ванну, чтобы он искупался и сменил одежду. А сам в это время пошёл на кухню заваривать чай, чтобы лучше согреться. Из аптечки у него не было ничего от слова совсем, лишь давно уже просроченные таблетки от головы. А тут они уж точно никак не помогут.
Не успел Ханагаки опомниться, как чайник уже закипел. Разлив кипяток по чашкам и положив туда пакетик чёрного и единственного чая, стал ожидать парня.
Шум воды стих, что возможно означало конец водных процедур младшего. Ещё пару минут и слышится хлопок двери. Из-за угла показывается макушка Кадзуторы. На вопросительный взгляд ранее лежащего в больнице парня, Ханемия скрылся за углом и о чём-то бубнил.
Такемичи хотел было встать и посмотреть, что же случилось, как желтоглазый вышел и как-то смущённо отвёл взгляд.
Футболка, что он дал Кадзуторе, оказалась не такой уж и большой, чуть ниже бёдер. А шорты… Они кое как держались на теле ребёнка. Ханемия поддерживал их руками, чтобы они не спали совсем.
Младший скованно подошёл к столу. Сев на стул, он умиротворённо вдохнул аромат чая, при этом блаженно мыча и закрытая глаза.
— Сахар, если что, вон там на столе. — сказал герой показывая на сахарницу.
Ханемия молча кивнул и пододвинул к себе чашку с чаем. Но за сахаром не пошёл, предпочитает пить без сахара? Кто его знает.
В зале слышится шум, оттуда прибегает Кацу и махом прыгает на Такемичи, взбираясь тому на шею. Кадзутора следил за котёнком, а тот осматривал уже знакомого ему брюнета. Кот начал урчать, а Ханагаки улыбнулся и принялся пить чай, в который до этого добавил две чайные ложки сахара.
— Такемичи-сан, вы уже дали имя котёнку? — поинтересовался Кадзутора. В его грязно-жёлтых глазах видна искренняя любопытство.
— Да, я назвал его Кацу, — с нежной улыбкой пролепетал парень и тут же ойкнул, когда кот взобрался ему на голову и вальяжно начал вылизывать себя.
Ханемия слабо улыбнулся и издал смешок. А Такемичи пытался снять черныша, за что получил парочку царапин. Отныне, гнездышко на голове Ханагаки является местом сна Кацу…
Допивая чай, голубоглазый вновь решил поднять вопрос, что он делал на улице в столь полный час, да и к тому же в такой лёгкой одежде и синяком под глазом.
Кадзутора умолк и поджал губы. Этот вопрос однозначно был неприятен для младшего. Но подняв глаза на брюнета, решил всё ему рассказать…
По его словам, всё началось с того, что отец поднял руку на его мать. А когда он заступился за неё, старший Ханемия ударил его по лицу. Кадзутора, потеряв равновесие, упал ударяясь головой об пол. Еле как оставаясь в себе, он видел озлобленный взгляд своего отца. Сознание потихоньку покидало Кадзутору и тот сомкнул глаза. Очнулся он уже на улице, около входа в дом. Но попытки войти оказалась напрасны. Дверь была запрета.
Пока младший рассказывал всё, его взгляд источал лишь ненависть, и лишь глубоко, где-то в уголку его подсознания, он чувствовал отчаяние.
Поджав губу, брюнет опустил голову, прожигая стол пустым взглядом.
Такемичи не мог найти, что сказать ребёнку и как поддержать его. Сжав руками чашку, тепло которой постепенно угасало. Тишина продлилась не долго. Кацу почувствовал напряжение, подошёл к Ханемие и начал о него тереться и урчать.
Кадзутора сразу отреагировал и трепетно подтянул черныша к себе на руки. Гладя Кацу, парень постепенно успокаивался.
Такемичи перестал волноваться и просто смотрел на эту картину. Взгляд невольно метнулся к часам. Ханагаки подскочил и чуть не уронил пустую чашку. Он и не заметил, как за прогулкой и небольшым разговором прошло около трёх часов. Время было пол второго ночи. И было удивительно, что оба не чувствовали сонливости, хотя возможно младший это хорошо скрывает.
Неуверенно переведя взгляд на Кацу и Казутору, он заметил что второй уже клюёт носом.
Мягко улыбнувшись, при этом успокаивал своё сбившиеся от неожиданности дыхание, парень встал из-за стола. Взяв пустые чашки, поставил их в раковину, мысленно обещав себе помыть их завтра.
Возвращаясь к уже дремавшему Кадзуторе, Такемичи аккуратно поднял его на руки. Кацу же спрыгнул на пол и убежал в зал. На удивление подросток был лёгким и, в какой-то степени, это пугало его.
Решив поговорить с Ханемией об этом позже, он отнёс его в спальню. Бережно уложив на свою кровать, Ханагаки отошёл и принялся раскладывать себе футон. Спустя недолгие минуты так называемых «мучений», парень мог спокойно лечь спать. И как только он завернулся в одеяло, черныш решил составить компанию своему хозяину. Ну наш герой так-то в принципе и не против.
Легонько приобнял урчащего Кацу, Мичи стал провалиться в сон.
***
Странное чувство, обволакивающее всё тело, не давало расслабиться, так и заставляя разомкнуть усталые очи. Вокруг темнота и тишина, всё это давило на парня с особой тяжестью. Вздрогнув от внезапного прикосновения, Такемичи резко повернулся, но там никого не было.
С каждым разом давление увеличивалось, а Ханагаки нервничал с новой силой. Из ниоткуда послышался до боли знакомый голос, он такой ласковый, добрый, нежный, а в месте с ним и такое родное тепло. Улыбка уже сама по себе полезла на лицо, Такемичи, не подумав, ринулся к тёплому очагу и приторно-сладкому голосу. Но всё это разбивается в дребезги не успев и начаться.
— Такемичи… Неужели ты думал, что прощу тебя?! Ты просто сволочь, ты бесполезен и ни на что не способен… Именно из-за тебя я умерла! Если бы не ты… Я бы не умерла!!!
Каждое слово и каждая фраза сказанные с печалью и болью отпечатались на душе героя. Стоп. А достоин ли он этого прозвища? Слёзы сами по себе наворачиваются. Но чей же это голос? Такой знакомый, но и в то же время чужой.
Но разбираться в этом уже не хотелось.
Казалось бы всё утихло, но нет. На шаткую душеньку парня осыпались презрительные слова в перемешку с умоляющими его их спасти. Всё твердили о его долге, спасти их. Но в это же время называли бесполезным. Обидно…
Такемичи опустился на колени и закрыл уши, пытаясь заглушить глумащихся и умоляющих. Но это не помогало, они как будто в его голове. Такемичи готов прямо сейчас сойти с ума. А может уже сошёл? А с чего всё началось? Он уже не помнит. Все воспоминания перемешались. Перед глазами то и делали, что появлялись моменты смерти его дорогих.
Отчаянный крик боли. Что дальше? Не помню.
***
Подорвавшись с футона, Ханагаки жадно глотал ртом воздух. Слёзы лились ручьём, всхлипы вырвались из груди брюнета, не давая нормально вздохнуть, то и дело заставляя кашлять.
— Что это было? Неужели кошмар? — в мыслях спросил сам себя Такемичи, начиная успокаиваться. Вытирая слёзы, Таке утёр со лба пот.
Осторожно обведя комнату взглядом, он заприметил до сих пор спящих непробудным сном Казутору и Кацу. Нежно улыбнувшись и глубоко вздохнув, лёг обратно в попытках уснуть.
Но к сожалению, уснуть ему так и не получилось…
