two bros chillin’

      Сэму никогда не удавалось больше, чем увидеть Баки издали; к господскому дому подходить ближе, чем на расстояние выстрела, было запрещено.       Он сидел под окнами в ночи: разверзлись хляби небесные, он промок до мозга костей, в Бруклине не заботились о ливневых козырьках. Из распахнутого в ночь окна доносилось похрапывание и совсем тихонькое радио, почти не слышное за шумом дождя.       Сэм сидел. Сэм охранял его сон.       А потом Сэм вздрогнул и проснулся.       За окном занимался рассвет.       Баки поглядел на него, как на неумного, сидя за кроватью и явно сжимая в пальцах пистолет. — Ты чего вскочил?       Баки выплюнул нож на кровать и посмотрел на него так сердито, что сердце Сэма дрогнуло. — Ты кричал. Я испугался. — Ты испугался? — Не поверил Сэм и похлопал по кровати рядом с собой. — Иди сюда. Мне приснился плохой сон.       Баки отложил пистолет и вскарабкался на кровать и принялся заниматься любимым делом: Мрачно Смотреть.       Сэм раскололся: — Мне снился Бруклин сороковых. Мне было запрещено приближаться к тебе. Я сидел ночью под твоими окнами и слушал радио, которое играло у тебя в комнате.       Баки помолчал и нежно положил ему ладонь на лицо, отправляя башкой в подушку: — Придурок. — Там играло что-то такое нежное, — подумав, сообщил Сэм. — Тонкое…точно была труба. И звучание, знаешь, как в старых фильмах. Без слов.       Баки глянул на него сверху вниз, ласково и осторожно погладил по щеке. Улыбка у него была грустной и глаза грустными тоже. — Знаю. Мне кажется, я даже знаю, о чем ты.       Сэм зажмурился и потянул Баки на себя, вцепился в него не хуже клеща, не оторвать, прижался губами к скуле и выдохнул. Все было хорошо, ему можно было трогать Баки и целовать, и слушать его храп ближе, чем под окном.       День задался жаркий и влажный, как и все жаркие и влажные дни в Делакруа. К вечеру небо посмурнело и они отправились на пристань к дому Сары, куда им, по хорошему, следовало пойти ещё к двум часам, но они были очень заняты, трогая друг друга за всякое. Настроение у Сэма было легким, точно Редвинг в воздухе, он смотрел на Баки, который умело замотал на голове тийон, и становилось ещё легче, словно он летит сам. Сэм скучал по полетам, но еще больше он скучал в небесах по Баки.       Лашанти подслеповато прищурилась и поманила его к себе пальцем. Пришлось подойти, присесть рядом. — Привел своего белого ниггу? — Фыркнула она и похлопала по плечу своей сухой рукой. — Успокоился теперь?       Сэм засмеялся даже и прижался плечом к ее тонкому плечу: — Привел. — Он выглядит довольным, — снова прищурилась Лашанти. — Тереза таки заставила его надеть тийон? — Я думаю, Джеймс не понимает, что это такое. — А объяснить ты ему не пробовал?       Сэм посмотрел на Лашанти и улыбнулся: — Нет еще. Сейчас попробую. Он нашел Баки на кухне и залюбовался. Баки удерживал башню из тарелок, пах жареным цыпленком, типичным для еды души, улыбался и был чудесным. Он был на своем месте, находясь среди молодых жен, что приняли его, но никто не посмел сказать бы ему, что он растерял свою мужественность.       Баки обернулся и у Сэма даже захватило дух от красоты: никто и никогда не был красивее, чем Баки, чудесный, мягкий, ворчливый Баки. — Че смотришь? — Спросил Баки, и всучил ему немножко из своей горы тарелок. — Думаю о том, какой ты придурок, — не раздумывая, ответил Сэм и подставил ему щеку для поцелуя. Баки неловко чмокнул его туда и застенчиво глянул из-под ресниц. — Эй, Бак, а ты знаешь же, что это…ну. Этот платок носят жены креолов, и… — Знаю, — фыркнул Баки и подпихнул его к выходу. — Я с самого начала знал. Я не такой уж тупой. — Кто тебе это сказал, — немедленно поинтересовался Сэм и уложил ему руку на плечо, поглаживая стык металла и плеча.       Баки извернулся и куснул его за запястье, словно дурной щен, и не описать было словами, какой Сэм сделался счастливый от этого укуса. — Это Гленн Миллер, — сказал Баки, довольно облизываясь. — Понял? Серенада лунного света. Та музыка, которая тебе снилась. Я покажу ее тебе. Солнце заваливалось одним краем в воду и Баки был дома, и Сэм был дома вместе с Баки.