Самой доброй грустью

— Платье, конечно, шикарное. Но без него тебе гораздо лучше, — бархатный голос заставил девушку поднять взгляд. Она увидела его ухмылку в отражении зеркала, напротив которого стояла, и улыбнулась в ответ. — Нет, такие шутки совершенно не в твоём стиле. Не стоит, — хихикнула, а потом продолжила прерванные попытки уложить волосы. Пряди нехотя поддавались, но некоторые продолжали упрямо выбиваться, и никакой гель или лак не помогали. — Понял, — он фыркнул, плечом опираясь на косяк двери. Девушка замерла на пару секунд, любуясь его выбором одежды: светлые брюки, идеально подходящие для сентябрьской Италии, и лимонная рубашка. Волосы были аккуратно уложены — хотя она была готова поклясться, что он не приложил к этому и малейших усилий. Вновь переведя взгляд на своё отражение, Тори начала аккуратно наносить помаду винного цвета, когда вдруг услышала щелчок камеры на телефоне и повернула голову. Мужчина смотрел в экран мобильника, широко улыбаясь. — Ты красивая. Очень. Это на память, — два каре-золотых луча по-доброму пронзили девушку, заставляя улыбнуться тоже. Артур подошёл ближе, показывая получившуюся фотографию: она и вправду вышла хорошей. Тори, не прекращая улыбаться и чувствуя на себе восхищенный взгляд, продолжала наносить помаду, и, наконец, закончила под неровный вздох со стороны. — Можем идти? — мужчина уже начинал терять терпение, но старался выглядеть спокойным. — Бежать, я бы сказала, если не хотим опоздать и пропустить бронь, — она усмехнулась и в очередной раз поправила лямку платья на плече, поставив флакон с лаком на полочку. Арт сделал два больших шага вперед, тут же оказываясь совсем рядом, и опустил ладонь на её талию. Пальцы соприкоснулись с мягкой шелковой тканью лёгкого жемчужного платья — приталенное на поясе, настолько мягкое, что хотелось прикасаться вечно, одни лишь тонкие бретельки и никакого бюстгальтера, из-за чего мужчине было всё сложнее не опускать взгляд. В машине он незаметно положил ладонь на бедро девушки, которое было закрыто тканью лишь до середины, и кожа, пропитанная загаром и морской водой, была такой же шелковистой, словно искусственной. Арт почувствовал легкую дрожь в пальцах от наслаждения и ухмыльнулся, сжимая чуть сильнее. Его прикосновения для Тори были всё равно что живительные разряды тока, и она была готова умолять его, только бы он не убирал руку. Вечер прошел так гладко, что, казалось, лучше и быть не может. Столик на двоих на веранде ресторана оказался идеальным местом, чтобы смотреть на закат над волнующимся морем. Белоснежные тарелки блестели в свете желтых ламп, белое дерево мебели сочеталось с образом Тори так хорошо, что Артур просто не мог перестать смотреть. Её шелковистые губы были на вкус, как лимонад с малиной в её стакане, а колечки на тонких пальцах будто сверкали, когда она, смеясь, прикрывала рот ладонью и поправляла волосы. Когда морская гладь серебрилась блестками в свете луны, они пришли на пляж. Девушка несла в руках туфли, пальцами ног ступая по остывшему песку, и в груди будто зажигался крутящийся огненный шар счастья и удовольствия. Она не знала другого места на Земле, где ей было бы так же комфортно, спокойно и хорошо. Артур обнял её за плечи, широкой грудью прижимаясь к спине, когда они встали возле самой кромки воды. Волны немного успокоились, но все еще шумно бились о берег, окатывая холодной пеной их ступни и оставляя на них невидимый след морской соли. Шелк — ощущался во всем, словно весь этот миг сплели из тонкой шелковистой ткани, закутывая этих двоих в нее, как в одеяло. Кожа, платье, осторожные, почти невесомые прикосновения, родное море, мокрый песок под ногами, небо со звездами, отчетливо составляющими созвездия, потому что им не мешали никакие фонари, лунная дорожка и тихое, слегка сбивчивое дыхание обоих, когда их губы мягко соединились в поцелуе — шёлк, ни больше, ни меньше.