***
— Тома! — парня повалили на траву. Дети покатились по земле кубарем, спихивая друг друга и пытаясь последним кого-то оседлать и окончательно прижать проигравшего. — И я снова выиграл! — Это не омега, а катастрофа! — донеслось из дома. Юнги злой, как чёрт, выскочил на задний двор, где его и друга дети сходили с ума. — Ёну! — оседлавший старшего друга парень обернулся и в его глазах промелькнул страх, собственно, у его***
Шестнадцать! Ему завтра шестнадцать! Он уедет! Что делать?! Ёну лежал на кровати и был в шаге от того, чтобы расплакаться и пойти жаловаться папе, и требовать что-нибудь, как делал в детстве. Папа ведь сможет всё это остановить, да? Он всегда мог сделать всё. Так пускай и это сделает. Но нет! Гордость не позволит Ёну идти и просить помощи. Лучше он проревёт всю ночь и с утра будет похож на изюм. Собственно, так он и поступает.***
Сегодня ему исполниться семнадцать. Ёну не хочет просыпаться, ему максимально плохо. Вскорости после дня рождения должна начаться течка, а единственный альфа, чей запах он чувствовал, драпанул с родительского дома год назад, как только ему исполнилось шестнадцать. А наш Ёну оказался слабохарактерным, который в общаге не смог и недели прожить, сразу же вернулся домой. — Солнце, можно войти? — мягкий и как всегда тихий голос папы заставил его всё же проснуться. Крикнув что-то нечленораздельное в ответ, омега сел на кровать и завернулся в одеяло с головой. — Ёну, всё хорошо? Или тебе старость в голову ударила? — Юнги присел на край кровати сына и погладил его по голове прямо через одеяло. — Ну, Паааа! — промычал в ответ парень, но к родителю на колени прилёг. — Ты у меня уже взрослый такой… — шептал мужчина поглаживая сына по голове. — Мы с отцом очень тебя любим… Ты такой красивый у нас. — И кто же это тут такой большой? — в комнату без стука, но зато с усмешкой, вошёл Чон. — Если твой оболтус спиздил из дома и тебе некого помурыжить, то это не мои проблемы! Не мешай мне тискать собственного сына! — Слышь, старик, — присел рядом с ними Гук. — кажись твой папа ревнует меня к тебе! — и рассмеялся. Смех был добрый, только такой может быть заразительным. — А и кстати, забыл предупредить… Сегодня к мелкому на день варенья припиздует мой молокосос. — Что?! — парень вскочил и отпрянул от кровати. Взрослые переглянулись и брызнули со смеха ещё сильнее. Ёну как будто этого не замечал, заперся в небольшой гардеробной, быстро переоделся и не обращая никакого внимания на оклики отца и Тэ, выбежал из дома. Перемахнув через забор, он бежал давно забытой дорогой. Когда им было по двенадцать, они в последний раз были в своём домике на дереве. Потом, Тома считал, что уже взрослый для подобных игр и полностью погрузился в учёбу и новых друзей. А Ёну остался после всего на заднем плане, как что-то, что всегда есть и на это можно не обращать внимания. Как же омега тогда обижался… Но один решил не ходить в домик на дереве. Сначала ему было очень обидно, он боялся, что Тома сново назовёт его трусом. Но вскоре ему действительно стало страшновато туда идти. После всех экзаменов и колледжа, да, и пусть они на год в разных классах, никто из парней так и не вспомнил о домике. Когда Тома уезжал в свой колледж, то даже Гук не смог с ним попрощаться, он просто уехал, видимо, глубокой ночью. В тот день всем было очень плохо, но в особенности Ёну, именно тогда взрослые окончательно поняли, что малой влюблён в этого оболтуса. Парень остановился около нужного дерева. Задрав голову вверх, он понял, что в детстве они были слишком маленькие. Неужели он, сын главы Корейской мафии, не сможет забраться по стволу дерева в домик, находящийся всего в четырёх метрах над землёй? И почему в детстве это мог сделать только Тома? Ёну аккуратно, стараясь не поцарапаться и не порвать одежду, всё же залез в домик и устроился прямо на полу чуть ближе к окошку. — «Это доказывает, что с возрастом приоритеты тоже меняются. — промелькнуло в светлой головушке. — Раньше я мог не заметить, как в драке с этим идиотом, он разбивал мне лицо и бегал так весь день с запёкшийся кровью, пока мы не возвращались домой… Или спокойно рвал одежду, так как крутые агенты не ходят в куртках, они ходят только в майках и безрукавках.» — спародировав самого себя, только из детства, Ёну брызнул со смеха. Вдруг парню стало плохо. Чертыхнувшись, он схватился за живот и не удержавшись упал плашмя на пол. Дрожа от боли он не мог встать и тем более спуститься из домика. Слёзы проступили сквозь сильно сжатые веки. Солёные дорожки не успевали высыхать, по ним бежали всё новые и новые горькие слёзы. Если закричит, то его скорее всего никто и не услышит. А если и услышит, и даже решит помочь, то запах девственного омеги в предверии течки Ёну на руку не сыграет. Лучше в таком случае просто молчать и ждать, всего-то три дня. Ёну не заметил, как заснул, а возможно, просто потерял сознание. Очнулся он от звука чужих шагов, вздрогнув всем телом, омега стал ждать самого страшного. — Ёну! — знакомый голос, шорох листвы, тяжёлое дыхание, словно после бега. А вот и родное лицо любимого долбоёба. — Родители за тебя так пере…! — начал было альфа, но вдруг запнулся и удивлённо уставился на друга. — У тебя течка? Ёну не успел ничего сказать, как его уже подхватили на руки и, выпрыгнув на землю, несут домой. Тома ничуть не устал бежать и прыгать с парнем на руках. Им пришлось намного дольше добираться до дома, так как через забор они бы не перелезли, а значит, пришлось оббегать весь дом до главного входа. — Тома… — позвал его младший, терпя неудобное положение и постоянные удары из-за бега. Парень не откликнулся, видимо, опасаясь сбить дыхание. — Тома… — позвал ещё раз парень. — Тома, ты мне нравишься, ты — мой альфа. — на несколько секунд старший остановился и не моргая смотрел в одну точку, обдумывая сказанное. — А ты — мой омега. — он аккуратно поцеловал парня в лоб и возобновил бег.