Букет камии

В первый раз я увидел его, когда мне было двадцать. Для Варта не такой уж и большой возраст. Я считался совсем ребенком. Мне нравилось быть одному, нравилось гулять по лесу. Даже если ты обладаешь большой силой, все равно становишься уродом для окружающих. Пусть они не говорят тебе ничего в лицо и вовсю стараются стать для тебя друзьями, все равно ты лишь урод, который выделяется из толпы. Мою силу очень сложно контролировать. Столько смертей вокруг, и я ничего не могу изменить. Пламя уничтожает все вокруг, пламя убивает близких и любимых, стоит только немного на них обидеться или разозлиться. А сдерживать свои эмоции не получается. Потому я часто гулял по лесу. Мне нравилось подходить к самой грани, которая отделяла небольшую деревню от нас. Эти глупые люди сами виноваты в своих бедах. Они убили одного из нас, родившегося, сделавшего первый вздох. За это они и поплатились. Варты всегда воспринимали людей как скот. Глупые животные, которые недостойны даже нашего взгляда. Они убивают нас, мы убиваем их. И вот я смотрел на этого мальчишку. Сколько ему по человеческим меркам? Тринадцать-четырнадцать. Светлые кучеряшки торчат во все стороны, а голубые глаза внимательно осматривают полянку. В руках у него несколько веточек камии. Этот цветок растет только рядом с нами. С Вартами. Возле моего селения этих цветов очень много, здесь же растет только несколько кустиков. Я в первый раз мог внимательно рассмотреть человека. Нет, раньше в деревню притащили человеческого омегу, но я видел его только после того, как с ним развлеклись старшие. Жалкое изломанное окровавленное существо. Мне было жалко того человека, и я его добил. Все равно он бы умер, я помог ему. Мальчишка мало чем отличался от нас, Вартов. У него была светлая кожа, он казался совсем маленьким, а еще от него приятно пахло. Я сразу сообразил, что предо мной молодой незрелый омега. Наверное, такими должны быть ангелы. Красивые, непорочные, идеальные. Мальчик глянул на грань. Но зайти за нее не решился. Я был рад этому, просто потому что иначе я мог бы уничтожить эту красоту. Потому что мне было интересно. Я бы сломал его, изувечил, просто для того, чтобы понять из чего он состоит. Просто чтобы понять, откуда исходит этот свет. Мальчик ушел, а я не мог за ним последовать из-за грани. И это хорошо. Мальчишка-загадка навсегда остался в моей памяти. Я видел его еще раз через два года. Вновь был период цветения камии. Теперь уже молодой юноша собирал цветы. Его запах усилился, сводил с ума. Светлые волосы немного потемнели, тело утратило юношеские формы. Он уже не был ангелом, он стал человеком. До безумия привлекательным человеком. Вновь всего пару цветков. Мне стало даже несколько обидно за парня. Он так старается, ищет эти чертовы цветы. Но их так мало. Стоит ему переступить грань, и он найдет море этих цветов. Он найдет меня. Нет, лучше ему грань не переступать. И вот, прошло еще несколько лет. Я чувствовал его запах. Так давно не видел этого человека, хотелось посмотреть, как он изменился. Он посерел. Его волосы стали русыми, глаза уже не казались такими большими и чистыми. Старая одежда не красила это идеальное создание. Омега. Теперь точно можно было сказать это. Зрелый омега, готовый к спариванию. Все тот же чистый запах, его еще не тронули. Я следил за этим парнем. И не зря. В первый раз он преодолел грань. Мне хотелось схватить его, заломить и изнасиловать. Но этого хотела лишь одна часть - та, в которой живет зверь, способный уничтожить кого угодно. Вторая же часть хотела наслаждения и упоения. А это было возможно, только если омега сам раскроется. Пусть придется убить его после этого, но сам момент единения должен быть прекрасен. Я нарвал трав, которые возбуждающе действуют на омег, и натерся ими. Я медленно приближался к омеге, чтобы запах успел опьянить его. Когда я подошел, мальчик уже лежал на земле, его пухлые губы были приоткрыты, лицо раскраснелось, а волосы разметались. Он лежал на траве, такой красивый и беззащитный. Я уже не мог сдерживать своего возбуждения. Я старался быть нежным, хотя в моем состоянии мне это не сильно удавалось. Омега казался таким сладким и желанным. В первый раз я чувствовал единение с другим существом. Не секс, и не совокупление, а единение. Этот омега был особенным, я испытывал от него непередаваемый восторг. Всю ночь я не давал парню покоя, пока в один момент он не потерял сознание от усталости. Его изнеможенное слабое тело на зеленой траве. Влажные ресницы, опухшие губы. По всему телу засосы и укусы. Мой. Я должен был его убить. По всем законам я не мог допустить появления на свет грязнокровки. Это считалось чем-то мерзким и отвратительным, а омега вполне мог забеременеть. Я уже направил на него свою силу, чтобы испепелить, но не смог. Внутри лопнула струна. Я не мог убить этого человека, не мог уничтожить совершенство. Я надеялся, что он не забеременеет. Надеялся, что первый раз не даст последствий. Совсем недалеко находилась небольшая поляна, усыпанная камиями. Я нарвал цветов на большой букет и положил его рядом с омегой. Пусть это будет мой подарок ангелу, который смог хоть на время утихомирить моего зверя. Я даже не мог представить, что встречу этого парня вновь. И когда братья притащили его в наше селение, я был действительно удивлен. Он был беременным. Это было самым шокирующим и невероятным. Уже достаточно большой живот, в котором растет мой сын. Полукровка. Одновременно я чувствовал к омеге отвращение и ненависть. Я прекрасно понимал, что он ни в чем не виноват. Я трахнул его практически насильно. И ребенок не виноват в том, что я позволил этому омеге забеременеть и не избавился от него, когда еще было не поздно. Я имел право убить Славу даже несмотря на то, что он уже был на шестом месяце. Но я не стал этого делать. Этот омега все еще был ангелом. Теперь уже беременным ангелом, носящим моего сына. Ему некуда было возвращаться. Я шел против всех принципов, которые вбивали мне с детства. Я хотел взять за него ответственность. Я не мог отпустить его живым из деревни. Не мог отпустить с моим ребенком внутри. Он должен был либо умереть, либо родить здесь, у меня под присмотром. Наша раса имеет много связей в правительстве. Наше существование держится втайне от людей. Я не мог допустить, чтобы полукровка появился на свет не под присмотром, а где-нибудь в человеческом селении. Вполне возможно, что к ребенку перешел мой дар, а потому я не мог отпустить омегу. Сын будет рядом в любом случае. Пусть, я не очень рад появлению полукровки, но я уже сделал свой выбор. Я был прав, у полукровки действительно сильный дар. Он едва не спалил Славика. Видеть мучения омеги было невыносимо, я практически ненавидел этого ребенка. Разве можно так издеваться над тем, кто тебя носит и даст тебе жизнь? Наверное, все мои дети такие. Прошлый ребенок убил моего омегу. Пусть и нелюбимого, но все же уважаемого и дорогого отчасти. Этот же попытался убить Славу. Но омега все вынес. Несмотря на все пережитое, он все равно волновался о ребенке. И я понял, что он будет прекрасным папой. У меня таких родителей не было, потому я и сам не мог стать хорошим родителем. Просто не знаю, что это такое. Рождение моего первенца все-таки задело меня немного. Не каждый день у меня рождается сын. Маленький альфа спал в кроватке, когда я увидел его первый раз. Я видел полные счастья глаза Славика, и понимал, что должен испытывать нечто подобное. Все равно, что полукровка. Этот ребенок – мой сын. Здоровый, красивый, сильный. Но я не мог себя заставить взять его на руки. Сложно пересилить идеалы, которые вбивались в тебя с детства. Сложно дать родительскую любовь, которой сам никогда не знал. И сложно полюбить воплощение страданий и боли ангела. А дальше потянулись обычные будни. Изредка я наблюдал, как Славик заботится о ребенке. Мне было тепло и спокойно наблюдать за тем, как омега нежно прижимает к себе сына, как шепчет ему ласковые слова, как любит его. Не скажу, что воспринимал этих двоих своей семьей. Своей ответственностью – да, но не семьей. Они будили множество чувств, но для разума оставались человеческим омегой и полукровкой. Недостойными великого меня. Мне хотелось коснуться омеги, но я не решался. Все-таки хотелось держать его на расстоянии. Он – человек, не ровня мне. Я удачно разделил свою жизнь на две части. Омега, который возится с ребенком и наполняет мой дом теплом и уютом, и другая моя жизнь, которая была всегда. Множество любовников, развлечения, и, конечно, ответственность. Я уже вовсю зажимал омегу на своей кровати, когда в мою комнату ворвался альфа. - Какого черта? – прорычал я. Терпеть не могу, когда мне мешают. Но у меня самый большой дар во всей деревне, а потому по всем самым важным вопросам обращаются именно ко мне. - Стрелок объявился, - сказал Рин. - Я уже послал братьев. - Прекрасно, - раздраженно прорычал я. – Что нужно от меня? - Пуля - дура, - сказал альфа. – Ты ведь знаешь, какие братья идиоты. Могут сами прыгнуть под пули. - Черт! Я оторвался от тела омежки. Тот зарылся под одеяло, а я принялся одеваться. Братья доставили мне много проблем, и будет даже лучше, если их пристрелят. Но тогда я лишусь сильных бойцов. Пусть их сложно контролировать, но меня они слушаются. Я люблю все держать под контролем, да и этот стрелок уже успел доставить много проблем. Лес встретил меня тишиной. Не очень люблю ночные прогулки, но сегодня нужно убить того человека, который уже ранил подростка из нашей деревни. Я не знал, куда идти. В воздухе витал запах крови. Такое я чувствую на большие расстояния. Видимо, братья уже разобрались с человеком. Я просто хотел все проверить. Запах становился все сильнее, а мне становилось не по себе. Были в этом запахе знакомые нотки. Такие привычные, такие родные. - Хватит уже, сверни ты ему шею, - голос в отдалении. - Еще живой, - голос Ри. Я двинулся в направлении этих придурков. Что они снова натворили? На полянке, где разместились альфы, запах крови был невыносимый. Он практически сбивал запах ангела. Я хорошо видел в темноте. Открывшаяся картина будоражила, сводила с ума. Изломанное голое тело на земле. Кровь повсюду. Над омегой склонился Ри. Как такое могло произойти? Он должен быть дома, нянчить ребенка. - Грэй? – немного испуганный голос Твэна. Он всегда был более вменяемый, чем его брат. - Что происходит? Только непонимание сдерживало мой гнев. Просто нужно было знать причину. - Он сбежал от тебя, Грэй, - сказал Ри. – Направлялся в человеческую деревню. Этот скот ослушался тебя. Он поставил нас всех под угрозу. Предал? Сбежал? Наверное, я бы разозлился, если бы он сейчас не истекал кровью. Рука вывернута под неестественным углом, все лицо в крови. Бедра и ягодицы исцарапаны. - Ребенок был с ним? Разве он мог оставить своего любимого сына? Твэн только кивнул испуганно. - И где он? Я не слышал детского плача. И если Славик хрипло дышит, я не вижу и не слышу своего сына. - Там, - показал Твен в непонятном направлении. Я двинулся в то место. Малыш лежал безжизненной куклой на земле. Маленькая кукла, которая не подает признаков жизни. Я поднял ребенка на руки. На лобике достаточно большая рана. Малыш дышал. Слабо, но его грудь вздымалась. Я был зол. Эти идиоты тронули то, что им не принадлежало. Я имел право наказать омегу за побег. Мог даже убить его. Мог убить ребенка, если бы он мне надоел. Но это только мое право. - Отойди от него, - прорычал я для Ри. Тот сделал несколько шагов от омеги. Он как-то равнодушно смотрел на меня. Зря он всегда выступает против меня. Зря сегодня сотворил подобное. Я нежно прижал к себе сына. Я не дам ему умереть. - Гори, - тихо сказал я. Миг, и альфа вспыхнул как факел. Он закричал от ужаса и жара. Я не был настроен на запугивание. Только на убийство. Ри упал на землю и стал по ней кататься, а брат бросился к нему, чтобы сбить пламя. Но я не собирался его отпускать живым. Он вспыхнул так же ярко. Огонь пожирал плоть, уничтожал все живое. Он очищал. Альфы еще некоторое время корчились на земле. Но температура слишком высока. Их мозг вскипел, они погибли. Я двинулся к омеге. Хотелось оставить его здесь. Бежать хотел? Предал мое доверие. Я поручился за него, дал все необходимое. Вел себя с ним лучше, чем многие ведут себя с нашими омегами. И вот благодарность этой твари. Он не ангел. Предатель. Но бросить его, означало убить. Он вот-вот умрет. Его больше не будет. Малыш в моих руках. Такой легкий, но при этом материальный. Лишить сына его папы? Просто оставить? Я не мог. Вновь это чувство, как и тогда, когда я не смог его убить. Просто не могу и все. Я никогда его не прощу. Он больше никогда не увидит ребенка, но я не дам ему умереть. Он хотел свободы? Прекрасно. Но за свободу нужно платить. И он заплатит.