kinktober и прочее

Ты многое ожидала увидеть за порогом своей двери. Офицеров сегуната, огромного хулигана, что воровал у детей конфеты, да хоть генерала Сангономии или саму жрицу Ватацуми, но не тяжело дышащего и улыбающегося во все зубы Тому. - Ты, - шипишь сквозь зубы, заталкивая блондина в дом, осмотревшись по сторонам чтобы никого из сегуната вокруг не было. За окном глубокая ночь, но город патрулируют сутки напролет. Оборачиваешься к Томе, раздраженно сверля взглядом его. - Татаригами на мою голову, что ты тут забыл? - Я не мог сидеть взаперти днями и ночами напролет! - юноша всплеснул руками, захныкав. - Хотел увидеть тебя. Ты нервно массировала виски. Тома очень рискует выходя за пределы чайного дома, он и так в розыске по всему Наруками. Возможно, свободолюбивая мондштадская кровь одержала верх над блондином, но это все равно не отменяет твою злость на него. - Госпожа Камисато знает? - качаешь головой ты. - Да! - гордо выпятил грудь Тома. - Я обещал ей что буду осторожен. И принес тебе подарок. - Удиви меня, - фыркаешь ты, скрестив руки на груди. Недовольство бурлило внутри тебя, ты не могла даже порадоваться тому факту, что юноша пришел сюда ради тебя, рискуя быть вновь пойманным. - Пойдем, - улыбается Тома, подмигнув. Он нежно берет тебя за руку, уводя в твою спальню, и потихоньку шестерни в твоей голове задвигались, осознание пришло быстро. Но что могло было пойти не так? Тома безобидный, он не принесет тебе боли, не позволит себе сделать этого. И ты доверилась ему. Позволяешь юноше поцеловать себя, позже он спрашивает разрешение на второй поцелуй, просит украсть и третий. Ты даешь разрешение, он млеет улыбается от легкого касания к твоим губам. Берет твою руку, вы крепко их сплетаете, и Тома большим пальцем проводит по твоим, нежно, аккуратно, хочет тебя расслабить, успокоить. Но ты и так спокойна, ты всегда рядом с ним спокойна. Ты доверяешь ему, а он тебе. Тома смелеет, ему уже не нужно твое дозволение, оно и не надо. Целует уголки твоих губ, шепчет в губы как скучал по тебе, как любит. Ты же таешь в его руках, юноша знает что говорить и что делать. Он не торопится, терпеливо и медленно проводит руками по изгибам твоего тела. Аккуратно стягивает с твоих плеч юкату, развязывая тонкий бант на поясе. Всякий раз смотрит в твои глаза, выглядывает сомнение, хочет убедиться что ты не боишься, не страшишься того, чего он хочет. Чего уже вы хотите. И тебе нравилось это. Улыбаешься искренне, нежно, гладишь Тому по щеке, треплешь взъерошенные пшеничные волосы. Он мурлычет тебе в губы, бодается в шею, и тут же проводит языком около уха, срывая из тебя неожиданный вдох. - Я умею тебя удивлять, правда? - с ухмылкой шепчет Тома. Ты смущенно отворачиваешься от него, стыдливо прикрыв рот рукой. Он легко толкает тебя к кровати, ты не сопротивляешься, послушно падаешь. На лице его дьявольская улыбка, впервые ты видишь как в его глазах пылает пламя, страсть. Жажда доминировать, подчинить. Перед тобой не заботливый управляющий клана Камисато. Над тобой с веревкой в руках нависает О́ни во плоти. - Раздевайся, - его дыхание щекочет разгоряченную кожу, ты всем телом задрожала от его низкого баритона. Не смеешь ослушаться, и теперь ты ищешь разрешения в глазах Томы. Он внимательно наблюдает, критично цокает тогда, когда ты второпях снимаешь с себя белье. И понимаешь чего хочет от тебя Тома, поэтому под его довольную усмешку медленно, чертовски медленно (о, Всемогущая Наруками Огосё, как же ему нравится), будто танцуя не хуже самых прекрасных гейш, снимаешь с себя всю одежду. Двигаешь бедрами, поворачиваешься полу-боком и изгибаешься спиной, вытягивая одну ногу, приподнимая другую. Обнимаешь свои груди, смотришь на Тому из-под полу-прикрытых ресниц, и срываешь из его глотки голодный рык. Ах, какую прекрасную сцену для него ты разыграла. - Что ты делаешь со мной? - скалится блондин, резко вжимая твою голову в матрас кровати. Ты вдыхаешь, почти стонешь. Какая же ты лиса. Дразнишь его, обхватываешь груди ладонями, тянешь набухшие соски, играясь с ними и облизываешь губы. И чертовски ласково поешь имя любимого. - Вся моя выдержка, все мое терпение, - хрипит Тома с улыбкой, одной рукой массируя твои упругие ягодицы. Проводит алой веревкой по твоей коже, они шелковые, мягче чем казалось. - Все насмарку. Блондин целует ребра, прежде чем их сжать. Нежно берет твои запястья, смотрит в твои глаза, и теперь уже не ищет в них разрешение. Оно ему уже не нужно, не сейчас, не в эту ночь. Деликатно затягивает твои руки за спину, закрепляет положение и делает первый узел. - Как ты хочешь, нежно или грубо? - говорит Тома, но голос его был вальяжным, вызывающим. И ты понимаешь, что он не спрашивает твоего мнения. Хочет подкинуть еще углей, дать фантазии разыграться. Он тянет веревку несколько раз, убеждается что твои руки идеально зафиксированы. Крепкая ладонь опускается к твоей груди, и Тома больно дергает за сосок. Как ты мило подавилось воздухом, это заставило его улыбнуться. - Уже мокрая? - с наигранным удивлением, а после с горделивой усмешкой говорит блондин, прижав голову к плечу. Наглядно проводит пальцами по твоему лону, подхватив пару вытекающих капель. Тешится над тобой, играется. Кто теперь лис? - Хах, какая ты беспомощная, - кривит улыбку он, поднеся пальцы к губам, облизывая их. Ты вся сжалась лишь от одного вида, как он кусает собственные пальцы, кончиком языка проводя по костяшкам. Чмокает губами, играется, посмеивается. Как же ты хочешь чтобы эти длинные стройные пальцы коснулись тебя еще раз, и это заставляет тебя чувствовать даже отчаянно. Ты ерзаешь ногами, пытаешься освободить руки. Тома это заметил: - Тш-ш, тихо, - шикает он притворно, опустив ладонь на твои бедра. Ты охаешь от прикосновения слишком горячей руки, юноша медленно, чертовски медленно, двигает рукой вверх и вниз, гладит, слегка похлопывая, будто хвалит. - Сегодня не ты решаешь, а я. Ты не находишь в себе сил воспротивиться ему, сказать что-то против. Тома поворачивает тебя животом вниз. Пора бы признать свое поражение. Утыкаешься носом в простыни, глушишь собственные мычания, открывая рот для резких стонов. Он берет веревку, пропускает ее под твою грудь, специально касаясь чувствительных сосков, искусно делает несколько витков, вновь оборачивает вокруг твоего тела. Тома знает что делает. Связывает тебя так, чтобы не было свободно, но и больно тоже. - Я-я не могу двинуться, - шепчешь ты, приподняв голову. Смотришь на Тому слезящимися глазами, молишь его притронуться к тебе, просишь о внимании к своему телу. Блондин улыбается уголком губ: - Так и надо, дорогая, - вздергивает плечами он. Его руки искусны, они порхают над твоим телом, всякий раз избегают лишнего контакта с обнаженной кожей. Тебя это не сказать раздражает, а ломает. - Ты доверяешь мне? Ты молчишь, приоткрытый в немом вскрике рот немеет, а в горле сушит. Руки затекают, чувствительная грудь трется о шелковые веревки. Протяжно стонешь, опрокидывая голову, стоило тебе вновь дернуться как соски соприкасаются с узлами. Тома хмыкнул и, наконец-то, опускает руки на твои бедра. Гладит изгиб твоего живота, считает пальцами каждый твой позвонок, массирует косточки. Но тебе этого мало. Внутри все кипит, требует внимания, ты ерзаешь бедрами, ищешь контакта с уже обнаженным телом Томы. Слишком мучительно это, и мучения твои растягиваются в рваном стоне наслаждения, стоило блондину ввести в тебя один палец. Один палец! Как же тебе этого мало. - Я спросил, ты доверяешь мне? - качает головой Тома, слабо дернув за узлы. Ты воскликнула, хотела снять с себя эти чертовы веревки, которые терли твое тело, раздражали соски и грудь, натирали запястья. Ты не знала что чувствовала, дискомфорт мешается с удовольствием. Цокнув, юноша надавливает ладонью на твою спину, заставляя прогнуться дугой. Неспешно берет веревки, связывает уже лодыжки и ноги, фиксируя новое положение. С усмешкой проводит кончиком шелка по твоему лону, щекоча, срывая долгожданный вскрик: - Да, Тома, да! - всхлипываешь ты и вертишь головой. Шевелишь ягодицами, хочешь потереться об него, ощутить его твердое желание. - Я доверяю, я твоя! Тома добавляет еще два пальца, грубо их вталкивая. Ты неудовлетворительно стонешь, моля Богов о скорейшем прекращении столь сладкой муки. - Пожалуйста, - ты не знаешь о чем молишь его. В голове густой туман, ты хочешь чтобы он двигал пальцами быстрее, или чтобы он уже вставил свой член, или чтобы он развязал тебя. Но точно чего-то большего, чем три медленно движущихся пальца внутри тебя, которые хватали каждый твой недовольный хрип. Ты задыхаешься в мольбе, борешься с ним, но безуспешно. Тома играется с тобой, ты это знаешь. Чувствуешь улыбку на его лице, такую хитрую и широкую. - "Пожалуйста" что? - Тома наклоняется к твоему уху, берет лицо в ладонь, приподнимая с мокрых от слез простыней. Ты уже потихоньку сходишь с ума, сильно жмуришься, шипишь сквозь зубы когда пальцы внутри тебя медленно царапают стенки твоего лона. В его глазах пляшут дьяволята, он со скрытой ухмылкой дышит крохотными языками пламени в твое лицо. Огонь даже не касается кончиков волос, быстро тухнет в воздухе у носа блондина, но заставляет тебя сжаться изнутри. - Я не садист, - невинная улыбка цветет на губах Томы. Ты безуспешно пытаешься качнуть бедрами к нему навстречу, но юноша аккуратно вытаскивает пальцы, не позволяя тебе совершить необходимые для твоего тела движения. А после снова вводит их, еще мучительней, сантиметр за сантиметром, растягивая каждый твой недовольный стон. Это пытка, Тома держит тебя в заложниках, он отказывается на все твои просьбы. Ты будто на краю пропасти, в безвыходной ситуации, где земля рушится из-под ног. Ты пытаешься, честно пытаешься двинуться бедрами, дотянуться пальцами до клитора, принести себе хотя бы еще немного удовольствия, но все резко прерывается. - Ну может немного, - поет Тома прежде чем он резко вонзает еще один палец. Движения стали быстрыми, резкими, упорно толкается в ту точку, от которой ты теряла крышу. Закатываешь глаза, с кривой улыбкой опускаешь голову на кровать, охая и охая от накатывающего огромной волной наслаждения. Он будто наполняет твой живот пламенем, жжет изнутри, и это сводит тебя с ума. Тома натыкается на те точки, которые заставляли тебя так громко кричать, что юноша удивленно вздергивал бровями. - Ты меня удивляешь, милая, - нервно стонет под нос он, выпрямив спину. Вытаскивает влажные пальцы, заставляя тебя недовольно и неудовлетворенно гортанно застонать. С улыбкой гладит свой член, размазывая соки. - Ты отлично справилась и в качестве награды можешь получить мой член. - Да, да, я хочу его! - кричишь ты воодушевленным писком. Тома вдавливает твою голову в постель, и входит во всю длину, сдавленно и блаженно замычав. Ты стонешь, нет, вопишь от удовольствия, от чувства наполненности внутри тебя. В твой затуманенный разум приходили мысли, что так и должно быть, так заведено. Только ты и член Томы. Увлеченный твоими писками и вздохами, юноша двигается быстро и точно. Он знает как сделать тебе приятно, знает как заставить тебя молить богов о пощаде. Каждая твоя мышца, каждый твой нерв кричит, после нескольких толчков ты уже сыта, но блондин еще не наигрался. - Прекрасно, сжимай меня сильнее, да, вот так. Непристойные звуки влажных тел и шлепки звенят в ушах, он принимает твою преданность, твою покорность, рычит сквозь плотно сжатые зубы. Кусает веревки на твоем теле, из гортани рвется настоящее рычание. Будто тебя сзади имеет не человек, а демон. Твоя челюсть отвисает, из горла выходят сдавленные стоны, язык выталкивает слюну из уголка рта. Томе нравится до какого состояния он тебя довел, скалит зубы в полуулыбке, в голове пытаясь навсегда запомнить твое прелестное затраханное лицо. Ты уже не можешь просить его прекратить, ты не в силах издавать какие-либо звуки. Лишь невнятные бульканья и хрипы. Слезы застилают твои влажные глаза, но ты видишь пшеничные волосы над своим лицом. - Еще немного, - будто самому себе твердит Тома, глухо застонав. Он чувствует приближающийся конец, движения его становятся медленными, но сильными. Юноша цепляется за какую-то одну точку, что так щекочет головку, вгрызается зубами меж позвонков и лопатками, от чего ты запрокидываешь голову, раскрыв рот. Это проклятие или какое-то наказание, спрашивала ты. Азартный огонек блестит в глазах Томы. Ты так сильно его сжимаешь, что сейчас ему трудно двигаться внутри тебя. Раздвигает твои ягодицы, наваливается сверху, и из твоей глотки рвутся хрипы. Он будто пытается раздавить тебя, разорвать на части. Сжимает руками твои бедра до легкой боли, но Тома уже не чувствует собственного тела, не контролирует себя и свои действия. Кончики пальцев его засияли бледным пламенем, обжигая кожу. Он краем глаза смотрит на ожоги, а потом на тебя. Блондин усмехается, тебе все равно. Ты давно потеряла рассудок. Боль мешается с удовольствием, Тома кривит рот, сильнее вдавливая пальцы в кажущуюся плюшевой кожу. Он пытается контролировать температуру чтобы не оставить сильных ожогов, а уж тем более, волдырей. Но где-то внутри, его садистская душа гордится собой. Тома чуть ли не воет, сильнее жмется в твои бедра, и, сделав несколько последних толчков, кончает. По его телу проходит крупная дрожь, он шумно дышит, пытается восстановить дыхание. Смотрит ниже и охает от ожогов на твоем теле. Аккуратно выходит из тебя, опускается ниже и любовно целует каждый округлый ожог, черпая пальцем вытекающее семя, заталкивая обратно внутрь. - Развяжи меня, - устало говоришь полу-шепотом ты, почти недовольно хрипя и кашляя. Тома вздрагивает, распахивает глаза, виновато улыбаясь. - Но я еще не поцеловал каждый твой ожог, - тянет слога юноша, показательно сжав под твой удивленный взгляд ягодицы. - Ты мне ожоги оставил? - возмущенно вспыхиваешь ты, пытаясь освободиться от веревок. Недовольно ерзаешь на месте, каждый раз охая от ноющей боли в теле. - Я тебя в ссылку на Татарасуну отправлю. - Прости, я больше так не буду, - виновато говорит Тома, нежно улыбаясь тебе. Он мягко чмокает седьмой по счету ожог, в голове считая сколько раз ты ойкала от неожиданности.