Без сучка, но с задоринкой

На подоконник падали крупные капли дождя, разбивая застаревшую пыль. Прохладный ветерок врывался в большую комнату через окно, ворошил бумаги и ласкал испуганное юношеское лицо, на котором застыли слезы. Юнги сидел в полицейском участке на неудобном скрипящем стуле и изо всех сил старался не плакать, чтобы никто не подумал, что он слабак. Как бы то ни было, административки и звонка родителям не избежать, поэтому сейчас Мину оставалось только смириться и принять неизбежное. — Ну и зачем ты выперся из дома после комендантского часа? — на кресло напротив опустился грузный офицер. — Сидел бы, в игрушки компьютерные играл, а не доставлял нам столько забот. Юнги поджал губы и отвернулся, нарочито внимательно оглядывая участок. На дворе было уже за полночь, поэтому большинство рабочих мест пустовало, а в комнате стояла гнетущая тишина. За видневшейся в углу решеткой спало несколько человек: видимо, их поймали пьяными и привезли сюда, чтобы те оклемались, — а на противоположной скамейке сидела ярко накрашенная девушка в вызывающем платье и беззвучно плакала. Мин мог ее понять: ей светил большой штраф и ощутимый срок за проституцию. — Имя, — усталый голос офицера вырвал его из раздумий. Юнги молчал. Если он скажет свое имя, то может сразу ставить крест на дипломатической академии, а если не скажет, то… То что произойдет? Он никогда раньше не попадался полиции, поэтому у них даже его фотографии не было. — Имя, — чуть громче повторил полицейский. Юнги продолжал молчать. Он смотрел на вздувающуюся венку на шее у мужчины, которому мало того, что ночная смена досталась, так еще и упрямый подросток, и думал о том, что ему не помешало бы какое-нибудь спасение. В его ситуации прекрасно подошел бы и принц на белом коне, и конец света. Все, что угодно, только бы уйти домой. Офицер набрал в легкие побольше воздуха и уже было раскрыл рот, чтобы рассказать Мину о том, как плохо не повиноваться полиции, но тут входная дверь распахнулась и ударилась о стену. Внутрь ввалился мужчина, согнутый пополам, а за ним уверенным шагом вошел широкоплечий высокий полицейский. — Доброго вечерочка, — бодро поприветствовал он Юнги и мужчину, оформлявшего его. — Смотри, кого поймал. Третий раз за месяц: скоро пропишется у нас насовсем, — почти радостно заявил он, толкая задержанного на соседний с Мином стул. Юнги скосил глаза и украдкой посмотрел на задержанного, который оказался моложе, чем думал Мин. У него были длинноватые темные волосы, которые волнами спадали на красивое узкое лицо. На тонких, четко очерченных губах красовались капли крови: видимо, кожа лопнула от удара. Глаза у задержанного были темные, как крепкий утренний кофе, но в них горел какой-то безумный огонь. Парень, заметив интерес Юнги, впился в него взглядом, отчего тот дернулся и отвернулся. — Итак, — начал полный офицер, — кто тут у нас, — он на секунду замолчал, выискивая что-то в компьютере. — Чон Хосок, двадцать шесть лет, местный, уже пять раз был пойман за правонарушения мелких и средних размеров. В прошлый раз Намджун скрутил тебя за… — он прищурился, — за угнанную тачку. Что на этот раз? Полицейский-Намджун, стоявший рядом, встал в стойку «смирно» и отрапортовал: — Взлом и разбой. С ножом вломился в дом одного из наших парней и выкрал у него пистолет. Юнги в ужасе уставился на Хосока. С ножом? К человеку при огнестрельном оружии? Да он, стало быть, вообще больной на голову. — Он этим ебаным пистолем пристрелил моего братюню! — Хосока, казалось, все эти обвинения не трогали. — Как я мог спустить это этому сукину сыну с рук? Чон сидел на стуле, развалившись и широко расставив в ноги, и с вызовом смотрел на полицейских. Юнги был готов поспорить, что, если бы можно было дать Хосоку второй шанс, он бы поступил так же еще раз. — Слышь, Чон, ты в двух шагах от уголовки, — Намджун оперся руками о стул и низко наклонился над Хосоком: еще немного, и ворот его формы уткнулся бы парню в лицо. Юнги бы на его месте уже давно построил новый кирпичный завод, но Чон лишь повернул голову в сторону Мина и подмигнул ему. — А ты тут чего застрял, малец? — как ни в чем не бывало спросил он, скользя по Юнги заинтересованным взглядом. Мин тяжело сглотнул. Ему нравилась непосредственность Хосока, его уверенность в себе и откровенный пофигизм. Среди них всех Чон был будто боссом мафии, который удостоил своим вниманием каких-то жалких шестерок. На секунду Юнги поймал себя на мысли, что он хотел бы быть как этот парень — крутым и харизматичным, — а не забитым молчаливым подростком. Но он всего лишь «малец», как выразился Хосок, который решил прогуляться после одиннадцати вечера в свои шестнадцать лет. Хосок изогнул бровь, намекая, что он ждет ответа. — Я гулял, — просто ответил Юнги, в итоге не придумав ничего вразумительного. — Ооо, гулял? — Чон отчего-то пришел в экстаз. — С девочкой гулял? Или с несколькими? Прятались бы лучше: знаешь же, у нас с шлюхами строго, — хохотнул он, отчего девушка в камере тихо всхлипнула. Видимо, подслушивала. — Нет-нет, один гулял, — горячо замотал головой Юнги: в своем возрасте он на удивление редко задумывался о сексе, особенно не по любви. — Так чего же? — непонимающе спросил Хосок, подаваясь в сторону Мина. Намджун окончательно смирился с тем, что напугать этого безбашенного правонарушителя невозможно, поэтому просто отодвинулся и с недовольным видом сел за соседний стол. Свою работу на сегодняшнюю ночь он выполнил. Юнги же снова замолчал, рассматривая свои колени. — То есть тебя задержали за то, что ты просто один гулял по улице? — не отставал Чон. — Он несовершеннолетний, — вмешался грузный полицейский: он явно хотел поскорее закончить с оформлением ночных гостей и уйти спать в подсобку. — Несовершеннолетним нельзя находиться на улице одним после 23:00. Хосок поджал губы. — И что, вы теперь этого пацаненка тут держать будете? Еще скажите, что штраф на него повесите, — почти раздраженно кинул он. — Он уйдет тогда, когда нужно будет, — включил сучий режим Намджун. — А тебе я советую вообще помолчать, — заявил он Чону. Юнги почувствовал, как атмосфера в комнате накаляется, и поежился. Он не очень хотел вмешиваться в ссоры, которые его не особо касались, но и сидеть тут, пока за ним не приедет кто-нибудь из родственников, было неохота. Взвесив все «за» и «против», Юнги собрался с духом и дернул Хосока за рукав, отрывая его от игры в злобные гляделки с широкоплечим полицейским. На удивление, Чон тут же переключил свое внимание на подростка и изменился в лице. — Да, малыш? — как-то почти нежно спросил он. У Юнги дернулся глаз. — Ты поможешь мне выйти отсюда? — еле слышно проговорил Мин, игнорируя тот факт, что полицейские все равно все слышали. — Тебе очень надо? — так же шепотом уточнил Хосок, весело сверкая глазами. Юнги кивнул. — Тогда дай мне пару минут. Чон завозился на стуле, пытаясь дотянуться до кармана куртки, но наручники постоянно мешали ему это сделать. В конце концов у него все же получилось выудить телефон и положить его на стол перед грузным офицером. — Идея такая, — начал Хосок, не обращая внимания на возмущенный возглас Намджуна, — мы сейчас заканчиваем этот хуевый цирк: вы снимаете эти блядские наручники и отпускаете меня и мальца, а я вам взамен солью контакты Мона. Полный полицейский слушал «предложение» Хосока с абсолютно нечитаемым выражением лица, пока не услышал последнее слово. Он сразу весь подобрался, аж хрюкнул от предвкушения. Намджун же побледнел так, что слился со своими бумагами. Кто бы ни был этот Мон, видимо, он был позарез нужен полиции. Грузный офицер подскочил и схватил телефон со стола, но Хосок покачал головой. — Нет, так не пойдет. Я же сказал: сначала вам нужно отпустить нас. К тому же, без меня вы ничего не узнаете: я придумал себе выебистый пароль. Сам иногда забываю, — для пущей уверенности добавил Чон. — Но, если что, я номер этого подонка и наизусть могу… — Пошли вон отсюда! — вдруг прорычал Намджун, откинув от себя кресло, и в два шага оказался перед ними. Он щелкнул ключом в наручниках, грубо стаскивая их с Хосока, и чуть ли не за шкирку потащил их к двери. Грузный офицер хлопал глазами и не понимал, что происходит, а Намджун в это время дал такой подзатыльник Хосоку, что тот ударился лбом о дверь. — Чтобы ноги тут твоей не было, — ядовито зашипел полицейский, выталкивая Чона из комнаты. — Крыса ты поганая. Хосок лишь сладко улыбнулся в ответ и, пригладив растрепанную челку, размеренным шагом и с широкой улыбкой на лице скрылся за дверью. Юнги прошмыгнул вслед за ним, наскоро попрощавшись с разъяренным Намджуном. Эти двое явно что-то не поделили.

***

Хосок стоял на улице и закуривал сигарету, втягивая носом холодный влажный воздух. Дождь закончился, но запах мокрой листвы и хвои витал повсюду. Юнги бесшумно встал рядом, наблюдая за медленно появляющимся утренним туманом. Сколько же он времени проторчал тут? — Всю ночь на этого придурка потратил, — вдруг с горечью сказал Хосок, выпуская изо рта дым. Юнги невольно засмотрелся на это зрелище: сигареты идеально завершали образ горячего уголовника, впервые в жизни пробуждая у Мина интерес к чему-то противозаконному. — Намджун просто хочет меня трахнуть, вот и задерживает постоянно, — зачем-то объяснил он Юнги. — Видимо, верит, что у меня кинк на грубость и парней в форме. Мин застыл в шоке на несколько секунд — никогда он еще не принимал участие в такого рода беседе, — а потом все же вспомнил правила активного слушания, которые ему постоянно вбивала в голову психолог, и согласно замычал. Хосок фыркнул. — Нет у меня никаких кинков, ты не подумай. Просто этот идиот не умеет все нормально делать, — добавил Чон. — Вы знакомы? — спросил Юнги, прежде чем подумать. Хосок снова окинул его заинтересованным взглядом. — Есть такое. Только вот Намджун — та еще лицемерная тварь, работает на несколько фронтов сразу, поэтому мы с ним секретами не делимся: опасно, — все-таки ответил он. — Понятно, — выдавил Юнги и посмотрел вдаль. Он вообще не понимал, как реагировать на такое. — Будешь? — Хосок протянул ему пачку сигарет. — После такого ночного приключения покурить самое оно. Юнги быстро замотал головой, отходя от Чона на шаг: что-что, а сигареты в своей жизни он видел только по телевизору. Мин рос в очень правильной интеллигентной семье, где табак был под запретом, а алкоголь был только в виде красного вина и по праздникам. Для родителей, конечно же, не для Юнги. Хосок заметил нервозность парня и убрал пачку, нахмуриваясь. — Тебе сколько лет-то? Выглядишь взрослым пацаном, а по поведению будто десятилетка. — Шестнадцать мне, — насупился Юнги: так его еще никто не называл. — Почти взрослый уже. Ты только не обижайся: я всегда говорю то, что думаю, — ласково улыбнулся Хосок и потрепал Мина по макушке. — Ладно, малец, бывай. Пойду досплю свои законные три часа. С этими словами Чон развернулся и вразвалочку направился к воротам, поправляя пыльную куртку: видимо, Намджун здорово его повалял по земле. Несколько секунд Юнги стоял у двери и наблюдал, как фигура Хосока скрывается за забором, а потом сорвался вслед за ним. Сегодня он явно не в своем уме. — Малец? — удивился Хосок, когда увидел идущего за ним Юнги. Мин застыл, огромными испуганными глазами смотря на него. — Ты чего? Где ты живешь вообще? Юнги несколько раз моргнул, собираясь с мыслями, а потом все же махнул рукой в противоположную сторону. Хосок свел брови на переносице. — Тогда чего за мной увязался? — беззлобно спросил он, наклоняясь, чтобы лучше увидеть лицо Мина. Юнги снова замолчал. Он вообще привык молчать, когда ему задавали неудобные вопросы. Хосок тяжело вздохнул. — Где твои родители? — безобидный вопрос, правда? — В Японии, — честно ответил Юнги, смотря прямо в глаза Хосоку. Наверное, со стороны они сейчас выглядели как братья, и на мгновение Мину захотелось, чтобы это было правда. Одному было ужасно одиноко. — А ты почему не с ними? — задал встречный вопрос Чон. — Они работают, им некогда, а я уже вырос и могу сам о себе позаботиться, — заученно ответил Юнги. — Конечно, сможешь, как же. Именно поэтому ты сейчас вышел из полицейского участка вместе с двадцатишестилетним дядькой, который пару часов назад взломал квартиру, — усмехнулся Хосок и выпрямился. — Ладно, я понял. Пошли со мной. Надеюсь, ты ешь рамен. Юнги ничего не ответил и засеменил за Чоном, пытаясь заткнуть орущую на задворках мозга мысль, что Хосок, вообще-то, прав. Никто не может гарантировать, что мужчина сейчас не убьет его и не продаст на органы. Или, например, заставит надеть костюм горничной и изнасилует. Это явно хуже смерти.

***

Через пятнадцать минут они зашли в темный загаженный подъезд и поднялись на пятый этаж по лестнице, на которой были странные пятна неизвестного происхождения. Юнги не хотел думать, откуда они появились, поэтому просто подбился ближе к Хосоку. Парень на это лишь тихо усмехнулся. Квартира Чона оказалась настолько маленькой, что Юнги сначала даже и не понял, что на этом все. Он ожидал увидеть еще комнату или, по крайней мере, кухню, но единственная помимо входной дверь вела в крошечную ванную, где не было ничего, кроме унитаза, желтой раковины и лейки, которая торчала из стены. Даже никакой душевой кабины не было: только пятачок кафеля около туалета. Вся комната была завалена вещами: на кровати был ворох одежды, на кухонной столешнице — гора немытой посуды. На полу валялись книги и бумаги, на круглом прикроватном столике виднелся ноутбук, погребенный под маленькими пакетиками сомнительного характера. Юнги гулко сглотнул и мысленно помолился за то, чтобы выйти из этого дома живым. Ох не так он себе представлял принца на белом коне, совсем не так. — Прости за бардак, гостей не ждал, — без капли сожаления извинился Хосок и, свалив вещи со стула на кровать, жестом пригласил Юнги сесть. — Ты какой рамен будешь: сырный или острый? Могу туда яйцо еще бахнуть для сытости. Считай, завтрак получится, — предложил Хосок. — Если у тебя есть яйца, то почему ты просто не сделаешь омлет? — как что-то само собой разумеющееся, спросил Юнги. — Чего? — Хосок аж присел на край кровати. — Рамен — это вредно, а в яичнице много белка и мало жира, если масла много не добавлять, — пояснил Мин. Хосок завис на несколько секунд, а потом громко расхохотался. — Какой ты тепличный мальчик, — заявил он, откидываясь на одеяло. — Сразу видно, что проблемной жизни ты не глотал, — добавил Чон. Юнги насупился. — Ты не подумай, я очень рад за тебя, — улыбнулся Хосок. — Правда. Хорошо, что ты не понимаешь, в чем прелесть рамена. — И в чем же? — решил поинтересоваться Юнги. — В питательности и дешевизне, — поучительно ответил Хосок и поудобнее устроился на кровати. — Но, если ты сварганишь омлет, я, так уж и быть, отойду от своих принципов. Юнги с готовностью кивнул и, вскочив, направился к кухонному островку, пока Хосок достал из кармана телефон и залип в него. Мин сгрузил всю грязную посуду в раковину, все, что не поместилось, поставил рядом, потом протер найденной тряпкой плиту и оглянулся, пытаясь найти холодильник. — А где… — начал вопрос он, разворачиваясь к Хосоку, но тут же замолчал. Чон заснул прямо в одежде и с телефоном в руках: видимо, и правда сильно устал. Юнги тихо отложил вилку и тарелку, в которой собирался взбивать яйца, и подошел к парню. Хосок смешно хмурил брови во сне, отчего казалось, что ему лет восемнадцать, не больше. Кровь на губе давно запеклась, а опухлость на скуле спала, уступая место лиловому синяку. Юнги вдруг подумалось, что, будь Хосок его ровесником, он бы моментально стал крашем Мина. Наверное, Юнги бы поджидал его у школы и в библиотеке, делая вид, что все это обычное совпадение. Главный хулиган школы Чон Хосок и тихоня-заучка Мин Юнги. Так заезженно, так типично, но так сладко звучит. Юнги подавил улыбку и отвернулся обратно к плите. Сейчас он еще немного посидит тут, а потом пойдет домой. Надоедать Хосоку не хотелось: у него своя жизнь, свои проблемы, а тут «тепличный», как он его назвал, Юнги со своим омлетом. Есть все еще хотелось неимоверно, поэтому Мин начал без зазрения шариться по шкафчикам. Они все были забиты пластиковыми приборами, упаковками лапши быстрого приготовления и мусором. Один шкафчик все же оказался встроенным мини-холодильником, в котором лежали три яйца и кетчуп. Он, на удивление, оказался относительно свежим. Юнги замешал яйца в тарелке, нашел более-менее чистую сковородку и вылил в нее получившуюся смесь. Пока омлет шкворчал на плите, Мин присел и принялся разгребать мусор из шкафчиков. Конечно же, Хосок вряд ли оценит его старания, но ему хотелось хоть как-то отплатить за оказанную помощь, а убираться Юнги любил. Наскоро перекусив, Юнги накрыл оставшуюся половину омлета другой тарелкой, надеясь, что Хосок все же съест его перед работой, и вернулся к начатой уборке. Он рассортировал вилки, ложки и ножи, сложил весь мусор в огромный черный пакет и сделал красивые ровные стопочки из упаковок рамена. Юнги наскоро промыл шкафчики, столешницу и перемыл всю посуду, после чего выбросил пришедшую в негодность тряпку и принялся за саму комнату. Мусор отправился в мешок, вещи были аккуратно сложены на полки, носки — разобраны по парам. Юнги попытался также разобрать бумаги, но они все были исписаны непонятным языком, поэтому он просто сложил их в несколько стопок и положил на стол, предварительно убрав оттуда пакетики. Когда комната стала выглядеть намного лучше, Юнги вытянул из-под Хосока одеяло и накрыл его, укладываясь рядом. Он хорошо постарался, но сейчас ему нужно было хотя бы пять минут на отдых. А потом обратно домой, где все по новой: школа, уроки, уборка, сон. Так привычно, но скучно и одиноко. Как и вся жизнь Юнги. Сейчас он встанет и пойдет домой, оставляя бесстрашного, но точно доброго Хосока в этой маленькой квартирке. Сейчас он встанет…

***

Юнги проснулся от солнца, бьющего в глаза. Он поморщился и перекатился на другой бок, утыкаясь носом в подушку. Она пахла ментолом и сигаретами, а не привычной свежестью и хвоей. Юнги нахмурился, пытаясь вспомнить, кто в его доме мог курить на его же подушке. А как он вообще оказался дома после вчерашнего? Оказался ли? Мин подорвался в кровати, безумным взглядом осматривая комнату. Видимо, он вчера так и заснул рядом с Хосоком, а тот даже не разбудил его утром. Солнце стояло высоко над горизонтом, значит, уже давно за полдень. Юнги слез с кровати и прошелся по квартире, убеждаясь в том, что Хосока в ней не было. Пустая тарелка от омлета одиноко стояла около раковины, на удивление помытая. Рядом с тарелкой была записка: «Спасибо за омлет! Ты чудо» И рядом номер телефона.