***
Под лучами весеннего солнца носки пестрели всеми цветами радуги, что вызывало у ребёнка невероятный восторг. — Уи-и-и! – девочка понеслась по лужайке, изображая из себя самолёт. Носки весело улыбались, разделяя с маленькой хозяйкой радости жизни. Ни один день непоседливой девчушки не обходился без прогулки с этой цветной парочкой. Так проходили дни. Хозяйка проводила в носках почти всё время, лишь под вечер оставляла их на стуле, гасила свет и ложилась в кровать, закутываясь в одеяле. Носки же кутались в объятиях друг друга и, как их хозяйка, погружались в сон. Каждый раз после разлуки, оказываясь снова бок о бок, носки начинали ценить свою близость еще больше, старались насладиться друг другом каждой ниточкой своих искусственных тел. Так они мирно существовали до того рокового дня.***
— Дорогая, неси сюда носки, они небось уже грязные, как не знаю что! Носки напряглись, вцепившись друг в друга. Маленькая хозяйка подхватила их и понесла в неизвестном направлении. С неохотой передав маме излюбленный комплект носков, девочка показала язык и убежала. Мать устало вздохнула и принялась загружать одежду в железную машину, бормоча себе под нос что-то о параметрах бережной стирки. Носки оказались в тёмном, неизвестном для себя месте. Внезапно дверца, единственный выход из этого устрашающего места, захлопнулась, воцарилось гробовое молчание. Носки прижались друг другу, предчувствуя что-то недоброе. Послышался звук открывшегося клапана и журчание воды. Скоро всё вокруг начало утопать в пребывающей жидкости. Неразлучники готовились к худшему. Вода заполнила барабан и началось вращение, сначала мучительно медленное, потом – всё быстрее и быстрее. В этом хаосе носки то прижимало с стене, то мотало туда-сюда вместе с остальной одеждой. Но вот еще один оборот и их унесло в разных направлениях. Мир вокруг размылся и потонул в мыльной пене. Спустя какое-то время всё вокруг перестало вращаться, дверь стиральной машинки открылась, впуская свет. Выжатый во всех смыслах носок скоро оказался в куче одежды на гладильной доске. К нему медленно возвращалось осознание происходящего. Носок с беспокойством оглядывался по сторонам. Мать девочки приносила одну кучку одежды за другой, но Её, его пары, всё нигде было. Ни во второй, ни в третьей. Из ванной комнаты послышался щелчок закрывшейся дверцы, и свет погас, после чего женщина вернулась к куче стираных вещей. Он продолжал смотреть в сторону злополучной машины с немым непониманием. Вдруг гора вещей затряслась, сильные руки подхватили всё разом и понесли прочь. Носок упорно старался заглянуть за спину идущей женщины, но полетел на пол. Лёжа на полу, всё, что он мог, это вглядываться в темноту коридора. Скоро за ним вернулись, но он отчаянно сопротивлялся и выскальзывал из рук. “Стойте! Нет! Она всё еще там! Пустите!” – хотелось ему прокричать. Скоро эта незримая битва была проиграна, и его настойчиво запихнули в ящик.***
Каждый раз, когда ящик выдвигали, носок надеялся, что вот сейчас вернется его вторая половинка. Именно половинка, потому что без нее он не чувствовал себя целым, чего-то сильно не хватало. Ему казалось, что где-то в нём образовалась дыра, нет, не та, что заставляет нитки расходиться, другая… Но шли дни, дни сменялись неделями. Новостей не было. Несчастный и одинокий, носок томился в ящике днями напролет без света. Не дневного, а того, который позволял смотреть в будущее, света жизни. А когда Она была рядом, казалось, он есть, этот свет жизни, и они двое купаются в его лучах. Все своё время Он проводил в воспоминаниях о тех временах, когда они были неразлучны. Как мечтали и радовались каждому дню. Как лежали на диване у телевизора или на стуле в комнате хозяйки и вели свои молчаливые беседы. Им не нужны были слова, чтобы понять друг друга. Он мечтал состариться вместе с ней, любуясь каждой выцветшей ниточкой среди рядов её петель и был уверен, ей хотелось того же. Ни тихого плача, ни отчаянных воплей. Из ящика не доносилось ни крика. Даже если бы мог, он вряд ли бы закричал. Его горе было безмолвным, безликим. И только для него это было поистине горем.***
Мама убеждала девочку: — Выкинь ты уже его! Что толку, если у него нет пары. — Не выкину! Найдётся! – отвечала та упрямо. Носок тоже всё еще надеялся на возвращение напарницы и был благодарен хозяйке за очередную отсрочку приговора.***
Трудно было сказать, сколько прошло времени с того рокового дня. Для Него время застыло, без Нее он не мог больше наслаждаться минутами своего, теперь уже, существования. Казалось, все радостные моменты потихоньку стирались из его памяти. Больше у него не было ничего. Её не было. В один злосчастный миг он потерял всё. Носок проводил остатки своих дней в тёмном и пыльном ящике, уставившись в одну точку, и отчаянно надеялся… Надеялся, что, возможно, однажды Она всё-таки вернётся, грязная и в пыли, но вернётся. Ему хотелось в это верить.