Пустые небеса

Мике было семь лет. Всю свою небольшую пока жизнь он провел в городке со смешным названием Зима. Вокруг города на многие километры раскинулся лес. Время от времени из него выныривал товарный поезд и, грохоча по железной дороге длинным хвостом вагонов, скрывался с другой стороны. Реже мимо проходил поезд пассажирский. Вагонов в нем было меньше, и они были похожи на уютные домики. Город Зима считался чистым. Когда Мика был маленьким, он думал, что это из-за гладких каменных дорожек и белых стен домов, но потом брат объяснил — город чистый, потому что внутри можно ходить без маски. Людей в масках Мика видел только издалека. Они приезжали в Зиму на поезде, высаживались на старой платформе и исчезали в маленьком домике, который папа называл Вокзал. Люди в масках казались Мике диковинными чудовищами, хотя как и у всех зимних детей, у него были старые, без фильтров маски, чтобы играть в пандемию и войнушку. А те, кто скрывался в домике, через десять дней выходили из него — уже с человеческими лицами без всяких масок. Один раз Мика пришел с мамой, папой и братом на платформу и увидел своими глазами как с поезда сошла женщина в белом, как снег под зимним солнцем, плаще. На ней не было маски, и в домик она даже не заходила, а сразу помахала им рукой. — Привет, бабУшка! — крикнул Алекс, старший Микин брат. — Давно не виделись! — Бабушка? — Мика выпучил глаза. — Забыл? — ласково спросила мама. — Прошлый раз ты совсем маленький был. Ту встречу с бабушкой Мика не помнил, ему было всего два года, когда она приезжала. Однако, удивился он не потому. Не похожа была на бабушку эта загадочная незнакомка. Она выглядела даже моложе, чем мама, а уж высокий широкоплечий папа рядом с ней казался почти старым. — Здравствуйте, Анна Львовна, — поздоровалась мама. — Привет, мам! — папа взял у нее дорожную сумку. — Долго добиралась? — До Шанхая долетела, а оттуда три дня поездом. Пустяки, — улыбнулась бабушка Анна Львовна. — Ну, Александр, рассказывай, как ты умудрился так вымахать? Алекс, которому недавно исполнилось четырнадцать, и сразу после этого он стал почти на голову выше себя тринадцатилетнего, что-то смущенно прогудел, а Мика подошел к бабушке Анне Львовне и спросил: — А как это, прилетела? Как птица? По небу? — По небу! — она вдруг остановилась и присела перед ним. — Как я по тебе скучала, маленький друг! Я все расскажу, только пойдем сначала домой. Мика взял маму за руку и за всю дорогу до дома не произнес ни слова. Он думал о том, как же бабушка могла лететь по небу. И не мог придумать. Дома взрослые, как всегда, долго разговаривали, а когда они договорили, пришло время спать. Чтобы Мика не очень расстраивался, бабушка выдала ему утешительный подарок — коробку конфет и маленького робота. На коробке слова были написаны где иероглифами, как будто по-китайски, а где-то — совсем непонятными буковками. — Это из Китая? — спросил Мика. — Непонятно ничего. — Из Японии. Это хираганой написано. А ты уже учишь китайский? — Я только чуть-чуть знаю. Вот это значит большой. А это — три. — Умница. Теперь давай спи, а завтра утром пойдем погуляем с тобой. — А мама разрешит? — прищурился Мика. — Точно? — Точно. Бабушка ушла. Мика погасил свет, но сам потихоньку включил фонарик, который Алекс ему отдал в прошлом году. В свете фонарика беленький робот светился ярко-синим цветом. Мике это очень понравилось, и он подумал — неважно, что еще можно делать с этим роботом. И так хорошо. Наутро они с бабушкой пошли гулять. Мика проверил, чтобы она надела панаму, взял ее за руку и повел по белой тропинке на опушку леса, который начинался сразу за их домом. В лесу было так хорошо, что он даже забыл про полеты, и начал показывать бабушке разные растения — рододендрон, который уже отцвел, чернику, иван-да-марью, а потом даже нашел настоящие белые грибы. И только в самом конце прогулки, когда беспокойная сойка уронила на них сверху расклеванную шишку, — вспомнил. — Бабушка, ты же обещала рассказать! Как ты летела! Бабушка села на землю, присыпанную сухими сосновыми иголками и похлопала рукой по земле, приглашая Мику сесть рядом. Он не любил так сидеть — обязательно приползут муравьи, да и иголки будут колоться, но послушался. — Знаешь, что такое самолет? — спросила бабушка. Ничего особенного Мика не знал. Пару раз, может быть, встречал такое слово в книжках, но даже внимания не обращал. Потому и сидел он, открыв рот, когда бабушка рассказывала, как раньше люди летали между городами на больших белых и серебристых самолетах. Даже в соседнем Иркутске, от которого до Зимы лишь несколько часов езды на поезде, самолеты садились и взлетали много раз в день. Мика подумал, будто самолет очень легкий, поэтому взлетает как наполненный горячим воздухом бумажный пакет, но бабушка сказала, что самолеты на самом деле тяжелые. Объяснение, как они летают, он не очень понял. Бабушка рассказала еще про дирижабли и воздушные шары, но идея большого самолета казалась Мике самой заманчивой. — Ты прилетела в Китай на большом самолете? — Нет, дружочек, сейчас большие не летают. Малыши одни. —  Больше не летают? А что они делают? — Стоят на аэродромах, ржавые и несчастные, — ответила бабушка. — Мне хочется верить, что они спят и видят сны. — Но они же проснутся? — Мике вдруг отчаянно захотелось, чтобы самолеты встрепенулись как огромные птицы, отряхнули ржавчину, пыль, прошлогодние листья — и взлетели в небеса. Бабушка покачала головой. — А дирижабли и воздушные шары? — спросил Мика с надеждой. И разревелся, потому что понял — они не проснутся. Белые большие самолеты приземлились навсегда. Они больше не понесут людей из города в город. Воздушные шары стали просто тряпочками. Ему не увидеть, как они взлетают медленными разноцветными каплями, не потянуть за рычаг горелки, не почувствовать первые лучи солнца на щеках, глядя с высоты на землю. — Знаешь, их уже не разбудить, — сказала бабушка, — но можно построить новые самолеты! И даже новые ракеты, полететь в космос, на Луну и на Марс. — Я хочу строить самолеты, — решительно сказал Мика. — Я вырасту и буду строить самолеты. И ракеты. — Надо будет много учиться. — В школе? Мика видел, что бабушка задумалась. Значит, она сейчас скажет что-то, что может не понравиться маме. Папа всегда задумывался точно так же. — Сначала в школе. Ты должен хорошо выучить математику и физику. Потом я как-нибудь приеду и мы придумаем, что делать дальше. — Я быстро выучу математику и физику, — пообещал Мика. — Я очень хочу строить новые самолеты! Он снова взял бабушку за руку и повел домой. По дороге он только и говорил, что о самолетах, а дома потребовал от бабушки нарисовать ему ракету, дирижабль и воздушный шар в синем небе, и сам дорисовал внизу на земле их город, маму, папу и брата Алекса.

***

За ужином Мика все рассказал маме и папе. Мама только рассмеялась, а папа задумался. Мика подумал, что папа, может быть, тоже грустит о заснувших самолетах, но позже, когда уже почти отправился спать, а на самом деле подслушивал взрослых через секретную дырку в стене, узнал — папа злился. — И ты собралась забрать его? Куда? — спросил папа и так громко стукнул чашкой по столу, что Мика услышал, как чай выплеснулся. — Я не собиралась забирать его, — ответила бабушка. — Я сказала, что надо учить математику и физику. Это плохо? — Чтобы ты снова появилась лет через десять и увезла его в свою Японию или где ты там осела! Зачем? — Если он захочет стать конструктором, нужно дать ему возможность! Мика хихикнул. Он представил, как становится металлическими детальками, из которых можно собрать смешной угловатый автомобиль или кораблик. — Мам, — вздохнул папа. — Понимаешь, этому миру не нужны авиаконструкторы. Ему нужны строители, агрономы или вот врачи какие-нибудь. Кто будет с вирусом разделываться? Вы всех бросили, вечные наши гении! Живёте как хотите! — Как быстро мы смирились! Звук шагов подсказал Мике, что бабушка вышла из-за стола и подошла к окну. Что она там увидит? Только лес и небо. — Как быстро мы смирились с пустыми небесами! — повторила бабушка. — Отдали их птицам. А как же космос, ребенок? Как же колония на Марсе? — Вспомнила! Это сто лет назад было! — буркнул папа. —  Вспомни еще, как я в пять лет хотел пожарным стать. — Человечеству нужна мечта, иначе оно закиснет в болоте, — бабушка открыла окно, так что даже в комнату Мики затянуло запах ночного леса. — Что это там светится справа? Папа очень любил рассказывать историю, как его знакомая Алиса починила ясени. Давно, еще до того как Мика родился и даже до пандемии, ясени почти вымерли от своей, ясеневой болезни. Теперь ученые-ботаники из Зимы сделали так, чтобы новые деревья не заболевали. — Через тридцать лет в Евразии будут новые ясеневые леса, — закончил он. — Вот это реально нужно, а в небе пусть птицы летают. И китайцы. У них там жизнь бьет ключом. Вон, Фирсов как уехал в Китай, так даже в виконфе не появляется. — Давно уехал? — Лет пять назад, сразу после тебя, — папа нажал кнопку на чайнике. — С концами. По вашим каналам ничего не слышно? Где он сейчас? Послышался шорох чайной заварки, сушки звякнули по пиале в синий цветочек, кто-то налил воды в чашки. Только потом бабушка сказала: — Лежит в гробу. — В смысле? — спросил папа. — Покончил с собой два года назад. Папа сказал слова, которыми ругался, когда думал, что его никто не слышит, а Мика даже перестал слушать, потому что думал — как это, лежать в гробу? Два года лежать и не вставать? Он думал, думал, а потом понял — Фирсов заснул навсегда, как самолеты. Мике стало очень грустно и еще грустнее, когда он вспомнил, что это был дедушка его одноклассницы Полины и папа Алисы, которая починила ясени. — Не знаю, ребенок, — сказала бабушка, когда Мика снова прислушался. — На их месте я бы хотела узнать. Так честнее. — Ты поэтому была в Шанхае? — Почти. Хотела найти его. Нашла только запись о смерти. Кое-как выбили ему место в колумбарии поприличнее. — Ты как, нормально? — спросил папа. — Я не буду вешаться, не волнуйся! — рассмеялась бабушка. — Это не наши методы! — Казалось бы, вечная молодость, всемирное признание и куча денег… Ты знаешь, я раньше и не думал, что этот ваш чудесный дар — та еще дрянь. Он же после смерти жены кукушечкой начал двигаться. Помню, как Алька говорила — иногда подойдет и стоит рядом, чтобы вместе в зеркале отражаться. Он еще и выглядел очень молодо, как ее младший брат. Сколько ему было? Лет сорок вроде? — Сорок два. Я бы с тобой поспорила, но не стану, — бабушка сломала сушку в руке. — Если бы сейчас сказали выбирать, я бы выбрала все это заново. — Гвозди бы делать из этих людей! Мика чуть не фыркнул от этой фразы, поэтому прослушал, что ответила бабушка, потом папа, потом что-то зашуршало, похожее на бумажный пакет или конфетный фантик. И вдруг папа ахнул: — Мика? Ты уверена? Как ты ухитрилась у него кровь взять, скажи мне, пожалуйста. — Так еще в прошлый раз. Коленку разбитую промокнула. — Мама! Ты же знаешь, что я не одобряю… —  Мне твое одобрение не нужно, ребенок, — в голосе бабушки звенел смех. — Я просто хотела знать. Оставь себе на память. — И что теперь? — Решайте сами. Мы до сих пор не знаем как его активировать. В любом случае — не раньше тридцати пяти. Мика вообще ничего не понимал в их разговоре, да к тому же очень устал, поэтому закрыл секретную дырку в стене пробкой и лег спать. Ему снились самолеты. Они качали крыльями и улетали в голубое небо. Рядом медленно плыли, цепляясь боками за облака толстые серебристые колбаски дирижаблей. Внизу катали детей и взрослых в плетеных корзинах разноцветные воздушные шары. В небе кипела такая веселая жизнь, что Мика решил регулировать это бурное движение, но как только в руки попали синий и красный флажки — проснулся. Бабушка прожила с ними еще десять дней. Лучших дней за все летние каникулы! Каждое утром Мика уводил ее лес, и там она рассказывала про другие страны, про то как лечила людей, как ездила на поездах и даже была в океанском плавании на корабле. Когда Мика спрашивал, сможет ли и он поплыть на корабле, бабушка всякий раз отвечала: «Конечно, когда вырастешь. Заодно и пандемия закончится». Ему очень хотелось стать похожим на бабушку, когда вырастет, и чтобы пандемия закончилась, но все-таки он решил, что будет не врачом, а инженером.

***

— Куда теперь? — спросил папа. Они стояли на платформе и ждали поезд. — Франция, — сказала бабушка. Папа присвистнул. От самого слова «Франция» повеяло чем-то таинственным, неизвестным, но притягательным. Мика хотел попросить взять его в собой, но понимал — никто не разрешит. — И что, прям через Москву рванешь? Не боишься? — Видала я места покруче, а Москва… Тревожный гудок поезда разогнал любопытных воробьев на платформе. Шесть синих вагонов остановились. Из одного спустилась лесенка и вылез проводник с закрытым маской лицом. При виде бабушки в ее ярко-белом плаще, он даже крякнул от удивления. — Короче, не боюсь, — улыбнулась бабушка, — и ты ничего не бойся. Да, дружочек? — Да! — кивнул Мика. Бабушка обняла его на прощание. Он быстро прошептал, что помнит про математику и физику, и чтобы она приехала снова побыстрее. Хотел еще сказать про самолеты, но проводник уже торопил, так что бабушка подхватила свою сумку и поднялась в вагон. Мика долго махал ей с платформы, даже когда поезд уже уехал. — А бабушка еще приедет? — спросил он у мамы дома. — Ага, — заржал Алекс, — лет через десять! Жди! — Дурак! — огрызнулся Мика. Он не расстроился. Десять лет — это куча времени, можно не только математику выучить, но еще и в лесу нагуляться вволю, и на велосипеде кататься, и на лыжах. — Алекс, ты бы хотел быть вечно молодым? — спросила мама, — Как думаешь, сколько фантиков можно засунуть под диван за сто лет? Алекс уныло поплелся за веником, а папа тихо сказал: — Фирсов умер. — Николай? — ахнула мама. — Он же в Китае… Господи, от чего? — Повесился. Не вынес вечной молодости. Тренькнул видеофон — на экране нарисовались лица Петьки и Марка, которые звали Мику погулять. Он бросил фантик от конфеты в сторону Алекса. Тот погрозил веником, но Мика лишь показал язык и убежал, а уже перед самой дверью заметил, как папа бросил в совок мятую шуршащую бумажку. Погулять спокойно не удалось. Марк начал расспрашивать, что за тетенька гуляла с Микой всю неделю и не очень-то поверил в бабушку. Обиделся. Сказал, что лучшим друзьям не врут. Мика тоже обиделся, потому что лучших друзей врунами не называют. И ушел. Решил сходить к теплицами, посмотреть не гуляет ли Полина. За углом дома стоял Алекс с мешком мусора, болтал со своими друзьями. — Эй, — Мика дернул брата за рукав, — открой мешок. — Ты нормальный? — спросил как всегда недовольный Алекс. — Там мусор вообще-то. — Ну пожалуйста! — просительно протянул Мика. — Я нужную бумажку выкинул. Случайно! — Вот что ты унылый, Шур? — вступился за Мику один из алексовых друзей. — Дай мелкому мешок. Алекс скорчил рожу, но мешок развязал, и Мика, покопавшись в пыли, выудил полупрозрачную желтую бумажку. Под красивой эмблемой из иероглифов и японским текстом на ней было только две строчки. В верхней — его имя и фамилия английскими буквами. В нижней вообще какие-то буквы, цифры, а потом что-то вроде «русский вариант» и «найдено». Мика не пошел к ясеням. Он вернулся домой. Расправил бумажку и положил ее в коробку со своими сокровищами — рядом с красивыми наклейками, белым роботом и человечком из веток, которого подарила ему Полина. Через три месяца, когда Мика уже ходил во второй класс, ему пришла посылка от бабушки. В твердой белой коробке были книжки с интересными задачами по математике, конфеты из Японии, а в самом низу — серебристый игрушечный самолетик.