THE GHOSTS снова в деле!
Эй, Вудсборо!
31 октября мы выступим с новой программой, где — сообщим ближе к концерту!
Билеты приобретайте у распространителей, вы все знаете их имена. Заветный билет вам продадут только при предъявлении афиши.
Поддерживаем любимую группу!
Цена билета: 20$.
Я озадаченно поняла взгляд от листа. В конце была нарисована белая «кричащая» маска с чёрными, точно плачущими глазницами и длинным, вытянутом в немом вопле ртом. Жуть какая. — Прости, — я пожала плечами, — но я не знаю этих ребят. — «Призраков»? — округлила глаза девушка и тут же махнула рукой, поняв. — Ах, ну да, ты ж не местная! Но всё равно, возьми афишу, я сегодня пойду к Майлзу за билетиком и, если хочешь, могу и тебе взять один. — За двадцатку? — усмехнулась я. — Но я даже не знаю, что они играют. — Главное — не что, — улыбнулась в ответ девушка, — а кто и как. Я Рамона Монаган, кстати. Приятно познакомиться. — Взаимно. Ну… так ты говоришь, стоит сходить? Пока других общих тем не было, я решила поддержать хотя бы эту и аккуратно сложила афишу пополам, убрав её в рюкзак. Рамона кивнула. — Ты что! Конечно, обязательно стоит! Я вообще-то спросила листовки раздавать, потому что мне тогда точно отложат билет… или парочку… так что, если захочешь, я попрошу один придержать для тебя. Подумай! У «Призраков» никогда не остаётся лишних билетов. — Ну, ладно, — пожала я плечами. Всё равно на концертах я раньше никогда не была, как-то не сложилось… Чикаго — город большой, мама не особенно отпускала меня куда-то одну или даже с друзьями, да и друзей — раз-два и обчёлся. А потом заболел отец и мне было не до личной жизни. Так что любопытно побывать хоть на одном концерте, пусть даже захудалом, какой, подозреваю, здесь и будет… а не понравится, так двадцатка — не те деньги, чтобы о чём-то сожалеть. Дальше у нас с Рамоной расписание совпадало на целых два урока — как раз до сорокаминутного большого перерыва — так что я была ей ужасно благодарна. Девушка оказалась удивительно приятной и показала мне нужные кабинеты, поделилась учебником и вообще поддержала мою скучающую натуру в игре в «Виселицу» во время скучного сдвоенного обществознания. На обед мы решили сходить тоже вместе: оказалось, что Рамона здесь тоже в каком-то смысле новенькая. Она переехала в Вудсборо года четыре назад, так что только сейчас могла с натяжкой считаться за свою. — Ничего, здесь тоже жить можно, — успокоила она меня, подмигнув. — Есть, конечно, свои заморочки, но где их не бывает? — Разумно. Надеюсь, ты мне подскажешь, каких местных рифов стоит опасаться, чтобы не сесть на мель… вот к примеру… — и я указала вилкой в сторону салатов и закусок, которые раскладывали по тарелкам дежурные. — Здесь вкусный салат? Рамона пожала плечами, улыбнувшись. — Салат везде салат, бери. Всё лучше, чем куриная печень. Мы подхватили свои подносы и озадачились выбором: устроиться в большой столовой, уже заполненной школьниками, или выйти на улицу. Да, снаружи ветрено и прохладно, но и народу заметно меньше. — По-моему, даже вопрос не стоит, — заметила Рамона. — Вижу свободный столик на улице. Погоди, дай придержу тебе дверь! Во внутреннем дворе и вправду было куда лучше. От бесконечного гомона в школьных коридорах голова с непривычки болела. После целого лета отдыха и ничегонеделания входить в график было почти так же сложно, как обживаться на новом месте: всё это дико выбивало из колеи, и в какой-то степени сейчас я была довольна, что могла разделить ланч с кем-то ещё, не слишком болтливым. Ученики нацепили куртки, кто-то сел на скамейки за деревянные столы с ногами, кто-то и вовсе устроился на невысоком каменном ограждении. Пока учителей не было, никто им не делал замечаний. Я поглубже вогнала в лёгкие прохладный осенний воздух и принялась за свою еду, между прочим, оголодав зверски: дома позавтракать попросту не успела — очередной мамин психоз закончился неудачно приготовленным омлетом, вываленным в приступе гнева в мусорку. Туда ему и дорога. — А ты сама… из Чикаго? — ковыряя вилкой салат с редисом, уточнила Рамона. — Здорово. И что только здесь забыла? Я раньше жила в Нью-Йорке. — Наверное, всё как у всех, — дёрнула я плечом. — Так решили родители. Не то чтобы я горела желанием куда-то переезжать… город-то небольшой. Я его толком и не видела ещё. В Вудсборо вообще есть куда пойти? — Здесь неподалёку совсем незадолго до моего переезда открыли торговый центр, — оживилась Рамона. — А в пятницу, субботу и воскресенье по вечерам крутят фильмы в местном кинотеатре. Все новинки показывают, так что можем как-нибудь сходить. Кинематограф был моей страстью: я ужасно любила это чувство — садишься в тёмный зал в предвкушении чуда, которое тебе покажут на тридцати пяти миллиметрах плёнки. Вокруг витают ароматы сладкого попкорна и жжёной карамели. Ты смотришь рекламу будущих фильмов, уже подмечая, на какой из них пойдёшь в будущем… а с появлением логотипа на экране готовишься уйти из этой реальности на пару часов. Моей особенной любовью были ужасы, триллеры и фантастика: всё, что могло бы избавить от гнёта повседневности, к которой я не испытывала, впрочем, никакой неприязни, лишь бы меня гарантированно перенесли в новые миры и обстоятельства, а потом целой и невредимой вернули обратно. Что угодно — лишь бы не было скучно! — Запросто! — оживилась я. — А что идёт в эту… Но спросить я так и не успела. Между мной и Рамоной в центр стола врезалась, как метко пущенный вражеский снаряд, банка с колой: она прыснула из дырки в помятом алюминиевом боку сладким фонтаном, окатив белую блузку девушки и мою куртку. — Что за чёрт?! — взвизгнули мы с девушкой в один голос и как по команде отскочили подальше от стола. От давления газа вишнёвого цвета банка с надписью Coca Cola Always зашипела, крутанувшись бочком, а мы с Рамоной, всё ещё боясь, что нас снова обольёт, гневно начали выискивать по сторонам виновников случившегося. Впрочем, они нашлись быстро. — Опять, — простонала девушка, хмуро глядя на двух парней, ухвативших друг друга за воротники курток у столика неподалёку от нашего. — Ну что им не живётся спокойно… Я взглянула на них и вытянулась лицом, узнав того задиру из учительской. Ну ему же говорила миссис Овердейл: ещё одна разборка, и снова — на ковёр к директору! Однако вот он, тот, что был с покаянным взглядом: стоит, вцепившись в джинсовку высокого парня со светлыми волосами, зализанными назад. Вторую смуглую руку он опустил вдоль туловища, но многообещающе сжал в кулак, и глядя на него, я сообразила сразу: если такой врежет, мало не покажется. Однако и противник ему подобрался достойный. Почти такой же высокий, как этот рыжий, он выглядел тем не менее куда презентабельнее. Не такой потрёпанный, и одет гораздо лучше и аккуратнее. Ребята вокруг них собрались тоже под стать блондину, и сразу стало ясно, кто тут из благополучных семей… а кто не совсем. — Эй! — окликнула их Рамона, но парни не тронулись с места, так и продолжая буравить друг друга взглядами. — ЭЙ! Только на второй крик они резко повернули головы, впрочем, положения не меняя и друг друга не отпуская. — Я сейчас же пойду к завучу, если вы оба не прекратите, — грозно продолжила девушка, топнув ногой. — Слышите?! Люк, Вик! — Скатертью дорога, — оскалился рыжий, яростно сверкнув глазами. Ух, а он зол, как дьявол! — А я не против, — с вызовом сказал блондин, недобро усмехнувшись. — Совсем не против, чтобы тебя оставили снова после занятий и ты пропустил, как обычно, тренировку, да ведь, Крейн? Зови завуча, Тейлор! Давай! А то надоел он уже. Резко повернув лицо к парню, рыжий оценивающе окинул его взглядом. Сощурившись, первым резко выпустил из рук джинсовый воротник, скривился и сел за стол, опустив голову и сгорбившись. Но остальные парни — все четверо — так и остались стоять над ним кружком. — Так-то, Вики, — спокойно сказал блондин: судя по всему, он и был Люк. — Хочешь жить, умей вертеться? Только вертись куда подальше от нас. А то сразу стало понятно, как только ты заходишь в столовую… — он показательно принюхался, дёрнув кончиком носа. — Воняет. Ребята за другими столами, рассредоточившись по двору, молча наблюдали эту картину, но продолжали есть и заниматься потихоньку своими делами. Так значит, это здесь не впервые происходит… поэтому-то все такие спокойные. Это у них что, в порядке вещей? Больше никто ничего не сказал, но и услышанного было вполне достаточно, чтобы понять одно: в этой школе, как и повсюду, есть свои изгои и свои герои. Уходя, один из учеников с усмешкой ударил рукой по подносу рыжеволосого парня, на котором стоял его обед, так что тот мигом оказался на траве. Он даже не пошевелился, но и вслед обидчикам не посмотрел и ничего не сказал. Молча положил на деревянный стол руки, то сжимая кулаки, то разжимая, и пялился чётко перед собой, явно пытаясь успокоиться и не сорваться с места, чтобы не навалять этой компании. Хотя кто кому ещё наваляет: четверо против одного — такой себе расклад, даже несмотря на то, что он очевидно крупнее каждого из них. — Что это было? — смурно спросила я, усаживаясь обратно на скамейку и осторожно отодвигая лопнутую банку колы на край стола. Рамона поморщилась, взяла бумажные салфетки и промокнула тёмную лимонадную лужицу. — Это были местные придурки, — сказала она. — Люк Палмер, Эдди Джонсон, Коул Айзек, Эдвин Чейз и Виктор Крейн. — Последнего я знаю, — заметила я, открыв свой лимонад и отпив немного спрайта, брызнувшего пузырьками в нос. — Видела его в учительской, когда заходила утром за расписанием. — Вику можно просто в школу зайти и сразу топать в кабинет к директрисе Питерс, — скривилась Рамона и вздохнула. — Впрочем, он сам виноват, что его всегда задирают. — Да? — я покосилась на парня. Он уже встал со своей скамьи и молча убрал на поднос погибший обед, ну а затем, подхватив рюкзак на плечо и одёрнув простую куртку цвета хаки со стоячим воротником, подошёл к мусорному баку и попросту всё туда выкинул. — Что, хамит? — Неспособен ни с кем сдружиться, — поморщилась Рамона. — Не бери в голову. Он просто агрессивный. У нас… была тут с ним в городе одна нехорошая история, так что… потом как-нибудь расскажу. Ладно… кхм… Мы же вроде начали про кино? Она резко сменила тему, и мне ничего не оставалось, кроме как поддержать. Кивнув, я всё же проводила взглядом этого Вика Крейна. Он спокойно перескочил через ограждение и потянулся следом за другими парнями в сторону футбольного пола с кислыми лицами. Мы с Рамоной заговорили про «Анаконду», её должны были показывать в эту субботу — настоящая премьера, фильм ужасов про путешествия в дебри таинственной Амазонки и возможность посмотреть на гигантскую змею, норовящую сожрать членов научной экспедиции. Восторг! Условившись созвониться в пятницу по поводу билетов, мы наконец принялись за обед. И поедая салат в хорошей компании, я улыбнулась мысли, что день пока вроде идёт неплохо, если исключить эту дурацкую историю с лимонадом… Но знала ли я, что парой часов спустя встряну в настоящее приключение, которое навсегда изменит мою жизнь? Конечно, нет. Готова поспорить, о таком вообще никто не знает заранее. Ведь ни один человек не встаёт утром с намерением оказаться в череде самых странных событий. Но, как бы там ни было, прямо сейчас я доедала свой салат и готовилась к последним двум урокам, после которого меня угораздило оказаться близ школьного бассейна. А случилось это так…***
Миссис Овердейл умывала руки: у меня при себе не было формы, а без неё бегать кросс было весьма проблематично. Строго сказав, что в следующий раз я останусь на отработку, если снова оставлю форму дома, учительница вручила мне таймер, чтобы я помогала ей замерять время, с которым девочки пробегали круг, огибающий футбольное поле. Не то чтобы занятие было таким уж интересным… но время пролетело незаметно, особенно благодаря Рамоне. Её рыжая курчавая копна мелькала тут и там, она бегала быстрее всех и корчила рожицы за спиной миссис Овердейл, так что у меня не было ни единого шанса остаться без улыбки. Когда урок закончился, я планировала было отправиться домой вместе с Рамоной — благо и жили мы в одном направлении, однако она меня огорошила. Выйдя из раздевалки и поправляя рукав кофты, она с сочувствием протянула: — Прости, Лесли, но сегодня никак. У меня сейчас электив по химии, а это ещё сорок пять минут… Решение пришло быстро, домой мне особенно не хотелось. Я развела руками: — Не беда, подожду! — Правда? — обрадовалась Рамона и искренно приобняла меня за плечи. — Здорово! Спасибо! Чёрт, правда, спасибо! Я надеюсь, ты никуда не торопишься? Уж точно нет. — Я совершенно свободна! — и даже душой не покривила. — Буду ждать тебя во дворе, а пока разложу вещи в шкафчик, учебники заберу. Иди, всё хорошо! Мне действительно было нужно всем этим заняться: когда как не после уроков? Радостно махнув мне рукой напоследок, Рамона вошла вместе со мной в здание школы и исчезла за углом коридора. У старших классов начинались последние занятия, но на сегодня я действительно была свободна, так что подошла со скучающим лицом к ряду одинаковых синих шкафчиков, найдя нужный под номером «117», и, внимательно всматриваясь в листок, выданный завучем, набрала нужную комбинацию. Внутри оказалось достаточно чисто. От старого хозяина мне досталась сетчатая подвесная полка — спасибо ему за это, и наклейки с «Кошмаром на улице Вязов». Усмехнувшись, я подумала, что с предыдущим владельцем была бы точно на одной волне, и принялась выкладывать из рюкзака свои пожитки, всё ненужное оставляя внутри шкафчика. Наспех разобравшись с этим, я придумала новый пароль и закрыла дверцу, поглядев на наручные часы. Итак, до конца урока осталось… сорок минут? Мать твою, это только пять минут прошло?! Какая скукота. Я решилась прогуляться до библиотеки. В старшей школе Вудсборо она располагалась в отдельном здании и с основным корпусом соединялась только проходом для учителей. Чтобы попасть в библиотеку ученику, нужно было выйти во двор и обойти его вдоль футбольного поля. Впрочем, я была даже рада пройтись на свежем воздухе. Погода стояла пасмурная, небо затянуло серыми облаками. Изредка проглядывало беспокойное яркое солнце — сентябрь выдался странно пасмурным… или это для штата Мэн обычное дело? Я неторопливо брела по дорожке, попинывая камушки обратно в газон, и думала о своём, как вдруг заметила на периферии зрения быстрое движение. Повернувшись, увидела, что четвёрка парней почти бегом устремляются к ещё одному отдельно стоящему зданию, волоча за собой пятого. Издали казалось, что они дурачатся, но это если смотреть невнимательно. Этот пятый упирался изо всех сил, хотя не кричал и не звал на помощь: прошла секунда — и из его рук что-то вырвали и выкинули на поле, а затем, как мне почудилось, с него сорвали куртку, оставив её на асфальте, и уволокли внутрь высокого здания. Странное чувство тревоги охватило меня. Обычно я никогда не влезаю в чужие дела и посторонние конфликты, и сейчас даже замешкалась, стоит ли делать это — не выйдет ли чего плохого? Но ноги сами собой непонятным образом понесли мимо библиотеки к окнам того помещения, где исчезли все пятеро. Я торопливо пригнулась, пробегая под ними, и наконец остановилась у одного и всмотрелась в мутное окно. Да это же бассейн! Светло-голубая хлорированная вода даёт красивые радужные блики на стены, выложенные мелкой мозаикой. Здесь стоят целых две вышки: побольше и поменьше. Бассейн был стандартным, порядка пятидесяти метров, но этого вполне хватало, чтобы ученики могли в нём спокойно заниматься плаванием. Узкие маленькие окошки здесь явно мыли нечасто, так что я сперва с трудом видела, что происходит, и перешла к следующему, притаившись возле него и привстав на цыпочки, чтобы лучше разглядеть. Однако то, что бросилось в глаза, заставило отшатнуться и быстро осмотреться, нет ли где взрослого или учителя. Их было четверо, и все четверо старательно топили пятого, опустив его голову под воду. Он не был раздет: прямо так, в футболке и джинсах, его держали за ноги, руки и загривок, старательно притапливая, и я видела лишь, как по воде идут пузыри, а поверхность плещет и кипит, точно тот, кто был под водой, всё же умудрялся сопротивляться, дёргаясь всем телом от нехватки кислорода. Я попятилась, сглотнув вязкий страх в горле. Нужно срочно бежать за помощью! Решив так, устремилась было по дорожке в сторону школы… И тут же остановилась как вкопанная, отступая назад, за угол бассейна, и прижимаясь спиной к стене. Четвёрка вышла из здания, грохнув двойной дверью. Я услышала незнакомые голоса и притихла, боясь, что они и меня затащат внутрь, догадавшись, что я всё видела: — А одежду куда? — Да выкинь за ограду, — небрежно посоветовал один из юношей. Я поневоле съёжилась. — Думаешь, не выплывет?.. — тихо спросил другой, и в голосе его я вдруг услышала страх. — Мне похуй, выплывет или нет. В конце концов, рано или поздно это должно было случиться. Он нарывался. — И всё же мне как-то не по себе… — неуверенно продолжал парень… и хрипнул вдруг. — Люк. Ты чего?! — Ничего, — угрожающе сказал Люк… Люк Палмер? Скорее всего, да, если только так у них не зовут добрую половину города. — Не нарывайся, или тоже отправишься в плавание. Повисла гнетущая тишина. Всё смолкло, а затем Люк мягко рассмеялся: — Запомни, дружище. Говно не тонет. Так что не ссы, всё будет с Крейном в порядке. — Наверное! — откликнулся третий голос, и ученики дружно, хотя и немного нервно засмеялись, двигаясь к выходу со школы, судя по тому, как медленно удалялся в сторону их смех, звуча всё тише и слабее. Крейн! Опять этот парень. Правду говорит Рашель, ему не живётся спокойно! Я закусила губу, едва дожидаясь, когда эти дружки наконец свалят отсюда нахрен. Прошла минута… я выглянула из-за угла, удостоверившись, что всё чисто, и тут же метнулась внутрь здания, грохнув дверью. Где же охрана?! Почему никто не смотрит за безопасностью на воде, почему двери не были заперты?! Я в панике влетела по коридору мимо металлоискателя, пробежала через раздевалку к выходу в зал с водой… и вылетела на влажную плитку, столбенея.Redemption — Hurts
Он был там, прямо там, в воде, и кажется, утонул. Так мне во всяком случае показалось. Ни единого движения, ни колебания воды, ни даже воздушного пузыря… Всё ещё положив руки на бортики, он словно держался ими, чтобы не упасть целиком в воду. Тело лежало как колода, неподвижно и деревянно. Ноги были неестественно выпрямлены. Голова полностью погружена в воду, и по поверхности плыли длинные волосы, кажущиеся тёмным огнём из кузнечного горнила. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем я, насмерть перепуганная семнадцатилетняя девчонка, сделала робкий шаг вперёд, а затем скакнула к телу, с трудом ухватываясь за холодную, скользкую шею и вытягивая парня из бассейна. Сделать это было очень нелегко. Он оказался немалого роста, да и весил прилично. Очевидно, что был без сознания — если, конечно, не утонул вовсе, но об этом мне и думать было страшно. Больше всего, вытаскивая его из воды, я боялась увидеть открытые остекленелые глаза, глядящие в никуда — и на меня вместе с тем. От мысли об этом волосы на затылке встали дыбом, но было слишком поздно отступать. Действуя механически, я с трудом перевернула его на спину и с ужасом всмотрелась в лицо. Оно было бледным, буквально — синюшным, и под глазами я сразу заметила залёгшие тени. Черты лица точно обострились, хотя само оно было спокойным и почти умиротворённым. Словно неживым… — Мать вашу! — выдохнула я, запустив пальцы себе в волосы. Моя паника длилась секунду. Дёрнув щекой, я не дала себе опомниться и живо прислонилась ухом к его груди, но под чёрной футболкой, облепившей торс, не слышно было стука сердца. Отчаянно надеясь обнаружить дыхание, я прислонила тыльную сторону ладони к губам, слишком холодным и отливавшим сиреневым. Бегло приложила пальцы сбоку к шее, стараясь нащупать пульс на сонной артерии, но и там ничего не ощутила… Собственное сердце готово было тем временем выпрыгнуть из груди. У меня на руках был мёртвый — или, что гораздо хуже, возможно, живой, но умирающий — человек. Что делать?! Решение пришло слишком быстро: если он наглотался воды, но жив до сих пор, я должна провести реанимацию, сама. Слава Богу, в чикагской школе нас этому научили… но одно дело — всё проводить по конспекту на уроке или на манекене во время зачёта, а другое — здесь и сейчас! Дрожащими руками я повела в стороны, начиная паниковать, и растопырила по инерции пальцы в поисках салфетки или чего-то, чем можно удалить из полости рта остатки содержимого его желудка. С другой стороны, вообще сейчас не время об этом думать, я и так не знаю, сколько он точно пробыл в воде! Я быстро уложила парня на спину так, чтобы он лежал ровно. Бухнувшись коленями на мокрую плитку рядом с ним, в панике начала вспоминать, что делать дальше. Факты в голове странным образом не путались, и следом всплыло холодное методическое замечание: это называется «тройной приём Сафара». Запрокинуть ему голову… для этого я мягко надавила на лоб и отклонила её на затылок. Далее — положила ему под подбородок кончики пальцев другой руки и мягко потянула вверх. Голова кажется такой тяжёлой! Веки совсем не дрожат. Виктор Крейн выглядит неживым. Затем — это последнее — нужно выдвинуть вперёд и вверх нижнюю челюсть. Сцепив зубы, я поместила за нижней челюстью, под скулой, четыре пальца, и надавила вверх и вперёд, чтобы большими пальцами приоткрыть рот. Сделано! Дальше? Пять секунд на «вижу, слышу, ощущаю»: если он дышит, то прямо сейчас я услышу воздух на своей щеке. Я наклоняюсь так, что мои волосы упали и теперь стеной огораживают нас обоих от целого мира, и если бы хоть один порыв воздуха… но нет. Он по-прежнему не дышит. Не мешкая, я удобнее запрокинула ему голову и прежде всего начала с непрямого массажа сердца. Помню, как мисс Бишоп рассказывала нам, что она так спасла двух мальчишек в заливе Гудзон: начинайте всегда с сердца! Это только в «Спасателях Малибу» они сразу суют язык в рот к бедному утопленнику, но тут, клянусь, и Мессия бы воскрес от стыда… Только сердце! Всё прочее — потом. Я наложила руки на широкую грудь, надеясь, что моих сил хватит, чтобы сделать всё как надо. Требуются сильные и быстрые ритмичные толчки… четыре-пять сантиметров глубиной, сто толчков в минуту…. Не дав себе опомниться, я начала реанимацию, отсчитывая шёпотом тридцать. Руки заломило на двадцати пяти, но я довела до нужной цифры, отсекла все ненужные мысли и задвинула куда подальше брезгливость и смущение, а потом накрыла его рот своим, отсчитывая два вдувания. Отникла — и снова приступила к массажу. Массаж всегда важнее воздуха, останавливается воздействие на сердце — останавливается кровообращение. И не забывайте менять друг друга: компрессия должна быть высокой, сил это отнимает много! Миссис Бишоп, честь вам и хвала, но у меня нет сейчас напарника! Есть только вот этот рыжий индейский парень, смертельно бледный и не дышащий, и я одна на весь чёртов бассейн! Всхлипнув от страха и отчаяния, я довела до двадцати восьми нажатий, прежде чем плечи не заныли от боли. Зажала указательным и большим пальцами нос Крейну, а другой рукой поддержала его подбородок. Занятно, но это называется поцелуем жизни — то, чем мы тут занимаемся сейчас. То-то он удивится, когда оживёт… — вдруг подумалось мне. Неглубокий вдох — и вот я плотно обхватила его рот своими губами, выдыхая раз и другой. Мне кажется, что я наполняю своим воздухом его тело, а потом бросаю всё и снова массирую сердце. Если честно, рукам уже неможется. Я понимаю, что делаю всё из рук вон плохо, но ладони отчаянно бьют Вика в грудь, вдавливая, и я весом всего тела толкаю, толкаю, толкаю… пока вдруг не чувствую какое-то движение под собой. Оно появляется внезапно, и вдруг Вик разом начинает шевелиться, не открывая пока глаз. Я резко перевернула его набок — и очень вовремя: из лёгких пошла вода, много воды, ну а потом и желчь. Сперва его вырвало хлорированной водой из бассейна, так что я обеспокоилась, не отравился ли он, и не стала препятствовать прежде, чем он не очистил желудок полностью. И вот, съёжившись на мокрой, холодной плитке, он крупно задрожал: озноб заколотил всё тело, и я не нашла ничего лучше, чем снять с себя джинсовку и накинуть поверх него. — Я сейчас! Лежи, прошу, я здесь! Я сейчас! — в панике выкрикнула я, вспоминая важный пункт. Утопающего нужно согреть, обязательно — но чем? На удачу, я увидела в дальнем углу стопку использованных больших полотенец. Тут уже не до чистоплотности. Плюнув на всё, я схватила сразу три и бегом метнулась обратно к парню, набрасывая на него ткань и начиная энергично растирать всё тело. Он уже открыл глаза, и зрачки его резко сузились, превратившись в две маленькие точки посреди серой радужки. Он чуть привстал на локте, но я мягко надавила ему на плечи, велев лечь обратно, и продолжила растирать и высушивать. — Сними одежду! Ай, я сама… — цыкнула себе под нос, потому что поняла: он даже шевелится с трудом. Потянув за край футболки, я кое-как стащила её через голову и откинула себе за спину. Чёрная ткань с сочным влажным шлепком упала на плитку. Я ухватилась за ремень джинсов и быстро расстегнула его, начиная было стягивать их… — С-с-стоп, — вдруг хрипло сказал Вик и перехватил моё запястье неожиданно твёрдой рукой. — Т-т-тихо, н-не надо. Я в-в п-порядке. Он сильно заикался, и я подумала, что это от холода. Он попытался подняться снова, но я опять мягко приобняла его за плечи, удерживая: — Прошу, — пришлось сказать медленно и так, чтобы он всё хорошо понял, даже если перепугался насмерть, — лежи. Пока тебе это важнее. Сейчас я тебя вытру насухо, хорошо? Только не мешай мне. Он покорно опустил голову в прежнее положение, устало посмотрел вперёд. Я продолжила свою работу и хотела было стянуть джинсы, но затем ощупала их и поняла, что они были ещё относительно сухими. Тщательно вытерев его руки, грудь и спину, я помогла привстать, крепко обняв за плечи и придерживая шею, хотя он и был тяжёл, засранец. — Не тошнит? Голова не кружится? Ты меня слышишь?! Он медленно перевёл на меня взгляд. Мрачно воззрился прямо в глаза, отчего стало не по себе. И вдруг на лице его проступило такое отчаяние, что я едва не выпустила спасённого из рук. — Т-ты з-зачем это с-сделала? — горько спросил он. Рыжие волосы налипли на лоб. На выбритом левом виске я вдруг ясно увидела след от удара, налившийся фиолетовым синяком под кожей. Смутившись, я непонимающе моргнула и приоткрыла рот, чтобы ответить… Но он меня опередил. — В-ведь я тебя н-не п-просил… Вот это новость! Глядя на своего утопленника, я понимаю, как сильно мне хочется сейчас кинуть его обратно в воду или вмазать по щеке. Но слишком уж он подавлен, а в уголке глаза я вдруг вижу предательскую, злую слезу. Ну всё, теперь я враг номер один. Мужики ведь не плачут. А тут такое дело — да ещё и при мне! Но не успели мы разобраться в своих отношениях и в том, тварь я дрожащая или спасти его право имела, как вдруг услышали снаружи чьи-то шаги.