Плач акации

Мама сидела напротив. За нашим большим и светлым обеденным столом. Помимо него друг от друга нас отделяла пустая ваза, в которой на моей памяти никогда не стояли цветы. Думаю, они бы очень хорошо смотрелись в ней… мама, положив журнал на стол, опираясь головой на одну руку, а другой переворачивая страницы, молча читала его, иногда поднимая взгляд на меня и тарелку с недоеденными мной овощами. Время было позднее, а так как она соблюдала строгую диету, то естественно ужинал я один. Сегодня мы должны были встретиться с Кармой, но мама неожиданно осталась дома, не вышла работать, а причину узнать я так и не смог. Помимо вечеров в компании с мужчинами, днём она работала в какой-то захудалой компании с низкой заработной платой. Насколько мне было известно, они занимались продажей различной парфюмерной продукции, но довольно некачественной, потому что по возвращении домой от мамы частенько исходил запах чего-то кислого и неприятного. — Почему не ешь? — спросила она, не поднимая взгляда и перелистывая очередную страницу, но уловить нотки раздражения в её голосе мне всё же удалось. — Просто растягиваю момент, нечасто мы ужинаем вместе, — почти уткнулся носом в тарелку, более не поднимая взгляда. Сжимая под столом край кофты, вилкой проводил по овощам подрагивающей ладонью, всё никак не решаясь доесть их. Я не хотел бы быть здесь. Дома время тянулось слишком медленно, словно стекающая струя мёда с ложки, когда как с Кармой день пролетал в один миг. С ним не то чтобы было весело, просто лучше, чем с мамой. — Доедай быстрее. Время принимать лекарство, — нахмурив брови, она цокнула языком и недовольно вздохнула, поправляя волосы. Колючие пряди снова спали на её бледное лицо, но в этот раз мама их не поправила. — Да, извини, — наверное, сейчас Карма также ужинал с мамой. Интересно, какая у них была обстановка за обеденным столом? Наверняка куда веселее, чем я мог себе представить. Может быть, кроме них, во главе стола сидел отец? Как они вели себя будучи настолько близко друг другу? Обсуждали как прошёл день? Оценки Кармы или может быть вкус горячей, домашней еды? Наверняка его мама готовила всё сама. Еда всегда вкуснее, когда её готовили для тебя. Моя же мама… она предпочитала заказывать на дом, но покупные закуски были слишком странными по вкусу. Словно я ел пластик. Больше мы не разговаривали. Через силу всё же пришлось доесть, а после как обычно принять таблетки. Только после того как мама убедилась, что со мной всё в порядке, она вернулась в свою комнату и более из неё не выходила. Я следовал её примеру, после водных процедур также уходил к себе, не включая света, и забирался на кровать, с головой укутываясь в мягкое одеяло. На часах было восемь. На улице только начинало темнеть, но из комнаты более я выходить не мог. Впервые в моей голове возникла странная мысль — ослушаться этого запрета, даже покинуть дом поздней ночью. Прежде я никогда не думал об этом, не было действительно достойной цели, чтобы решиться на такой шаг, я даже не знал, насколько чутким был мамин сон или спала ли она вообще всю ночь напролёт, до такой степени меня ещё ничто так не интересовало, как прогулки с Кармой. Даже сейчас на миг почудилось, что он со своей придурковатостью мог прождать меня возле дерева хоть до глубокой ночи, но разве у него не было других дел, чтобы вот так вот в пустую тратить своё время? Разве подростки не заняты личной жизнью или подготовкой к школьным экзаменам? Эти мысли… они продолжали посещать меня до самого утра, вплоть до следующего буднего дня. Я не мог всё это время спокойно спать, совесть глушила, заставляла чувствовать себя виноватым. Я не мог дождаться того счастливого момента, когда маме, наконец, надо было уходить. Пребывал в жутком нетерпении все выходные, не мог усидеть на месте и был готов считать секунды, лишь бы она поскорее ушла. — Не забудь принять таблетки, — холодно проговорила мне, сохраняя жутковатое и убийственное спокойствие на лице. Мама ещё раз проверила содержимое сумки и, убедившись в том, что всё было на месте, лёгким движением руки застегнула её, — думаю, пора переходить на более сильные препараты. Эти не оказывают никакого влияния. Снотворное, успокоительное, таблетки от панических атак, — хотя сомневаюсь, что такие действительно существовали, — и бесконечные препараты от аллергий на всё, с чем только можно было столкнуться на улице. Болел ли я хоть чем-то взаправду? Чувствовал ли себя настолько плохо, насколько казалось маме? Не знаю, но ради её спокойствия без вопросов принимал всё, что давали и лечился от всего, чем только возможно было заболеть. Она надела лёгкое пальто, взяла с трюмо кожаные перчатки, очевидно носимые не для сохранения рук в тепле, а для вида, милую шляпку с белым пятилистным цветочком и, схватив сумку, подошла к входной двери. — Я задержусь, начинай ужинать без меня, — рука коснулась дверной ручки, она ещё раз с ног до головы осмотрела меня и благополучно вышла. Всё. Она ушла, и более меня ничто не держало. Быстро натянув лёгкую куртку, я надел ботинки и, даже забыв их зашнуровать, выбежал из квартиры почти следом за ней. Времени было много, но Карма мог ни то что уйти с места встречи, а даже не прийти так рано утром. Я обещал встретиться на третий день, но выйти из дома так и не получилось, так ещё и пришлось просидеть все выходные! Я недостаточно хорошо его знал, но в духе этого дурака было самовольное желание приходить туда каждый день и проверять, на месте ли я, и этого я страшился больше всего. Резво спустившись с лестницы и перепрыгнув пару ступенек, я в расстёгнутой курточке помчался в сторону парка, мысленно надеясь пересечься с Кармой. Мне казалось, что он, не застав меня там на третий день, мог подумать, что я специально его обманул, не хотел более встречаться, но это было далеко не так. Да, Карма был до жути вредным, но в моей жизни он стал желанным глотком чистого воздуха, светом в темноте, наполненной нескончаемыми лекарствами. Я продолжал бежать, чувствуя, как из-за нехватки дыхания начинал болезненно покалывать бок, а ботинки и вовсе до крови натёрли голые стопы. И, подбегая к тому самому старому дереву, моей любимой вишни, одни из самых страшных опасений сбылись. Тяжело дыша, я дошёл до ствола и, опираясь на него всем телом, медленно опустился на землю. Только присев, почувствовал, как все оставшиеся силы резко покинули меня, руки невольно опустились на землю, пальцы по инерции огладили мягкую траву, она действовала как своеобразное успокоительное, а веки прикрылись. Впервые за эти несколько дней я спокойно выдохнул, кажется, ещё не до конца понимая, в какую нелицеприятную ситуацию попал. Кармы здесь не было. Мои раздумья прервала острая, мимолётная боль. Кажется, что-то в траве кольнуло меня. Резко отдёрнув руку, я заметил, как на правой ладони, прямо на подушечках пальцев, начала выступать кровь. Видимо, я только что поцарапался о чей-то выброшенный мусор, осколок разбитой бутылки, а может чего и похуже. Нельзя было оставлять его здесь, ведь после меня кто угодно мог точно также пораниться, так что я постарался найти его в траве, но с первого раза это не получилось. Руки неохотно перебирали травинки, так как я всё ещё подсознательно боялся опять неудачно на него наткнуться. Наконец, пальцы аккуратно нащупали тонкий и небольшой железный предмет. Это было крошечное лезвие… кажется от бритвы. На нём осталась кровь, и её было не так уж и много, скорее всего принадлежала мне, так что стоило по прибытии домой хорошенько обработать пальцы. Но в данный момент возвращаться туда не хотелось. Только не вот так вот. Я ведь даже и не узнал, где Карма учился или пропадал вместо или после занятий в школе, не говоря уже об адресе. Даже не спросил никаких контактных данных, хотя и связаться бы с ним всё равно не смог. Если наше общение и могло так скоро закончится, то почему на такой печальной ноте? Видимо, жалея меня, даже солнце решило быстрее уплыть за крыши домов, расположенных неподалёку от парка, лишь бы мне не пришлось ждать здесь слишком долго. Знаю, мне это только казалось, это просто время шло быстрее обычного, напоминая о том, что прождать до вечера я не мог, но всё же… неужели ожидание, правда, было бессмысленным? Не то что Карма, никто за весь день не подошёл сюда, даже не было слышно людских разговоров, лишь треск ветвей, покачивающихся из-за холодных порывов ветра. И когда только погода успела так сильно измениться? Я продолжал прокручивать лезвие пальцами, напряжённо всматриваясь вдаль, ожидая того, что кто-нибудь, да выйдет из-за кустов на тропинку и… Ничего. Солнце уже почти скрылось за домами, мне срочно надо было бежать домой, но… уходить с пустыми руками? Надо было хотя бы записку оставить, да хоть что-нибудь, но у меня ничего не было! Я не мог оставить никакую весточку о своём присутствие здесь! Не царапать же на дереве… надеюсь, Карма запомнил, что к вечеру я всегда возвращался домой, а то не хотелось бы узнать о том, что он собирался прийти сюда сегодня, но гораздо позже. Оставалось надеяться на то, что мы могли бы пересечься завтра. И вот пришлось уйти. Я старался идти домой максимально медленно, настолько неспешно, чтобы успеть оглядеться вокруг и убедиться, что мы даже сейчас не могли встретиться. На улице становилось холоднее, а время поджимало, так что всё-таки пришлось ускорить шаг, но осматриваться по сторонам я не перестал. Особенно тяжело оказалось подниматься домой с осознанием того, что надо было в пустую потратить ещё один вечер, да даже скоротать его быстрее, чтобы, наконец, наступило завтра и мы снова встретились. — Нагиса? Меня окликнули. Вне дома. — Ты куда-то ходил? Хироми ещё не вернулась? — я пугливо поднял взгляд, убеждаясь в том, что это был хрипловатый голос очередного маминого гостя. Наш высокий, статный сосед, работающий в компании по производству товаров для дома. У него была жена и дети, но это не мешало ему приходить после выходных, выпивать с мамой, а после целовать её, прикрываясь тем, что якобы лишний глоток алкоголя ударил в голову. Я помню каждый его поцелуй. Каждое прикосновение к шее мамы. Если она была беленой, то он скорее… ядовитым виноградом… название которого вертелось на языке, но вспомнить его я так и не смог. Мистер Ю даже был чем-то похож на Мистера телохранителя. Такой же на вид приятный мужчина, но со своими букашками в голове. — Она работает, — сухо ответил ему, не до конца понимая, стоило ли мне волноваться. Пришлось подойти ближе, открыть дверь и даже пропустить его внутрь. Мистер Ю зашёл первым, следом за собой я прикрыл дверь, но не на ключ, припоминая, что он обещал маме зайти через две недели, а не одну. Он точно не должен был приходить сегодня… я бы запомнил, если бы мама предупреждала меня об этом. — Жалко, я думал, нам удастся провести с ней побольше времени, — я настолько опешил от его внезапного визита, что сразу не обратил внимания на пакет в правой руке, который сейчас он ставил на трюмо, и готов поклясться, я услышал лязганье бутылок. Сколько их там было? Это уже походило на желание споить кого-то, а не приятно провести вечер, — не говорила, во сколько вернётся? — проверил, целы ли бутылки, а после снял уличную обувь, оставаясь в одной синеватой рубашке и тёмных, застиранных штанах. Наверняка их ему каждую неделю заботливо стирала жена, а он и тут… — Нет, — продолжал делать вид, будто его и вовсе здесь не было, даже отвечать начал более отстранено, но Мистер Ю этого не замечал. Не только изменщик, но и глупец, — подождёте её в гостиной? — он схватил пакет и, не отвечая, направился к излюбленному светлому дивану, на котором обычно и проводил вечера с мамой, поставил на низенький столик пару тёмных бутылок, и расслабленно облокотившись на спинку, обратился ко мне: — Окажи мне услугу. Не хочу дожидаться милой Хироми в одиночестве, — его гадкая ухмылка напрягла, но делать было нечего. Это всего лишь неприятные посиделки, не более, — ух ты, не думал, что ты сразу согласишься. Обычно даже с нами долго не засиживаешься, а тут… Пришлось сесть на место мамы, справа от Мистера Ю. Он вновь посмотрел на меня и осмелился потянуться к запутанным длинным волосам, которые я безбожно забыл привести в порядок, когда выходил из дома. Своими длинными пальцами, отделил одну прядь и притянул к себе, тоненькими губами, кажется, даже недавно облизанным, аккуратно целуя. Что ж у него на всё губы чешутся-то… — Что вы… Облизал. Он их облизал… Не только без моего дозволения дотронулся своими грязными губами, но и языком, смоченным вязкими слюнями. Маме бы это не понравилось… очень не понравилось. Она бы разозлилась, даже пришла в бешенство. Она бы никогда не позволила такому произойти. Нельзя было так делать. Нет. Нет… нельзя… боже, нет. Мама никому не разрешала их трогать. Если бы она узнала, что он сделал… кажется, меня охватила паника, даже когда я свёл колени вместе, они затряслись, а дыхание замерло. До тошноты сильно захотелось просто раствориться в воздухе, немедленно исчезнуть и стереть этот мерзкий момент из памяти… нет, весь этот чёртов день. — Всё в порядке? — со своей довольной ухмылочкой посмотрел на меня исподлобья, и только сейчас я заметил, что в мутном его взгляде была какая-то податливость. Словно одну бутылку перед приходом к маме он всё же выпил. Теперь его потные, большие ладони тянулись к моему лицу, Мистер Ю хотел огладить мою щеку, но я отстранился, с недоверием глядя на него в ответ. — Достаточно, — мне было неприятно находится не только в его компании, но и в этой квартире, а помимо этого казалось, что ладони могли потянуться не только к волосам, из-за чего становилось ещё более противно. Правую руку он положил на спинку дивана, а левой прошёлся по моей коленке. Сначала легко коснулся, настолько быстро и мимолётно, что я не успел отреагировать, а потом резко схватил, после чего я вздрогнул. Неужели он также поступал и с мамой? Но при мне такого никогда не происходило… может, ей было стыдно рассказывать? Но как такое можно было молча терпеть…? Боже, мама… Рука начала подниматься выше… Через джинсы я чувствовал тепло, исходящее от его пальцев, поглаживающих мою ногу. Не знаю почему, но я замер, боясь лишний раз двинуться. Складывалось ощущение, что любое моё последующее движение могло спровоцировать его, но и ничего не делать нельзя было. Встрепенувшись, я резко поднялся, да настолько, что он опешил. — Мама скоро придёт, так что дождитесь её один, — у меня почти получилось уйти, но он схватил меня за запястье и насильно посадил возле себя. Прежде я и не догадывался, что у среднестатистического мужчины могло быть столько силы, — я сказал вам прекратить. — Ну что ты, мы же отлично проводим время вместе. Небось, вы с Хироми всё это сами придумали? Она специально не пришла, да? Тогда прекрати строить из себя недотрогу, я раскусил ваш план, — Мистер Ю продолжал улыбаться, глубоко уверенный в том, что это было правдой… — Вы смеётесь надо мной? Мама задерживается, не выдумывайте глупостей, — она никогда бы не позволила этому случиться… нет… — Да брось, разве в её-то компании есть причины работать сверхурочно? — притянул к себе, и теперь мы сидели настолько близко, что наши колени соприкасались… правой рукой обхватил меня за плечи, левой вцепился в ногу так, что теперь уйти не представлялось возможным. Из его рта разило мерзким запахом алкоголя, который даже мамины благовонии сбить были не в состоянии. По сравнению с Мистером Ю, ещё ни один гость не позволял себе такого отношения… я, правда, не знал, что делать, а мирно сидеть и дожидаться маму… Маленькое лезвие в моём кармане, которое я забыл выкинуть… его отчётливая картинка всплыла в голове, как яркий свет маяка в темноте, спасающий огромные корабли от скал и верной погибели. Неужели этот небольшой кусочек мусора мог действительно оказаться полезным? — Давай выпьем. Не зря же я покупал всё это. Хироми медленно пьянеет, так что смею предполагать, и ты тоже, — его такое одновременно радостное и мерзкое выражение лица я мог прямо сейчас изменить… — Нагиса? Моё прекрасное, лёгкое имя и вновь произнесённое таким отвратным человеком… рука потянулась к карману джинсов. Я слишком много сегодня говорил, а горло более тревожить не хотелось. Пальцы нащупали лезвие, крепко схватили его, кажется, из-за чего опять поцарапалась кожа, но времени на раздумья больше не оставалось. От окончательного решения меня отделяла надежда, что мама вот-вот могла зайти домой, и мне не потребовалось бы что-либо делать… но она не зашла, а значит, продолжать спускать Мистеру Ю всё с рук нельзя было. Два глубоких вдоха и выдоха, и я провёл лезвием по его правой руке, что до недавнего времени крепко удерживала меня за плечи. Мистер Ю чуть ли не вскочил, судорожно осматривая ладонь и пугаясь выступающей крови. Он растерялся и с ужасом отпрянул, кажется, даже трезвея. Мне хватило этого короткого времени, чтобы быстро подняться и встать за низенький столик, стоящий у дивана. Теперь между нами была небольшая преграда, защищающая меня от него. — Я предупреждал вас, — тихо ответил ему, пряча лезвие в кулаке, чтобы у Мистера Ю не было возможности узнать, чем именно я его порезал. Это могло бы успокоить его, а после он бы без зазрения совести продолжил касаться меня. — Дрянной мальчишка… я к тебе со всей душой, а ты… даже не думай, что подобное сойдёт тебе с рук! Ну, погоди, я устрою вам с Хироми сладкую жизнь… — испуг перерос в злость. От него буквально искры полетели, и все они были направлены в меня. — Простите…? — боже… это был ангельский голос спасителя… мамы. Она появилась прямо на пороге нашей светлой гостиной, как обычно хмурилась и удерживала в руках свою любимую сумочку, — Нагиса, что происходит? — Мам… — как же сильно мне захотелось обнять её и рассказать обо всём, что пришлось пережить, пока её не было. Даже сердце застучало сильнее, будто собиралось вырваться из груди и прижаться к ней, истерично крича и умоляя скорее успокоить. — Наконец! Ты не поверишь, что сделал твой неадекватный сынок! — Мистер Ю разозлился сильнее, он был в бешенстве и наличие бутылок рядом с ним только добавляло ужаса. Сейчас любой предмет в его руках мог превратиться во что-то страшное… я подошёл к маме, кажется, колени продолжали трястись, но особо вида я старался не подавать, лишь схватил её за рукав пиджака, собираясь обо всём рассказать, но она отмахнулась… — Иди в свою комнату, — во взгляде её смешивались недовольство с жутким безразличием. Точно… в глазах гостей она всегда старалась сохранить образ любящей и понимающей женщины с тяжёлым бременем в виде больного ребёнка, так что сейчас вряд ли бы собралась по-настоящему разбираться в ситуации. Она… сейчас мама наверняка хотела загладить вину перед Мистером Ю и провести с ним этот несчастный вечер в спокойствии и без лишних ссор. Даже смешно получилось… Мне, правда, пришлось уйти. Никто… никто не собирался меня слушать, так что почти на ватных ногах дойдя до комнаты, я заперся в ней, не включая света. Ладонь жутко ныла, а количество маленьких ран на ней увеличилось. Из них в небольших количествах сочилась кровь, но вместе всё это выглядело даже жутковато. Обрабатывать было нечем, так что обтерев руку об джинсы, я в одежде лёг в кровать, закутываясь в одеяло и ещё раз обдумывая всё произошедшее днём. Что ж, этот день пусть и не смог скинуть с почётного первого места тот вечер, когда папа уходил от нас, но второе всё же занял. Боюсь только, чтобы завтрашний день не стал ещё страшнее, ведь мне наверняка предстоял тяжёлый разговор с мамой…