the right to choose

      Чайльд правда старался пресечь на корню мысли, казавшиеся неуместными сначала. Едва ли он рассчитывал, что Чжун Ли почувствует то же самое. Более того, станет зарываться в изгиб его шеи и вдыхать так гулко и без стеснений. Душ Тарталья принимал еще утром, потому ничего, кроме запаха пота, мужчину не ожидало. Он настойчиво продолжал двигаться ниже, перемещая руки на причудливую застежку пиджака, находящуюся сбоку, а не как было принято — посередине. Видимо, мода в Снежной была особенной. — Господин, — Чайльд накрывает ладонь, пытающуюся разобраться с замком, своей, чем заставляет консультанта обратить взгляд, окутанный пугающей дымкой похоти, на него. — Вы действительно хотите этого? — Что за глупые вопросы? Если бы не хотел, сидел бы я сейчас на тебе верхом? — Не отвечайте вопросом на вопрос.       Парень изо всех сил пытался придать убедительности своему голосу, что сейчас больше стал напоминать спасительные глотки воздуха после долгого нахождения под водой. Он все еще не отошел от горячего поцелуя, и возбуждение только усиливалось под влиянием таких чутких, но одновременно с этим нетерпеливых прикосновений, а от мерцающих золотом в ночи глаз, еще блестящих от слюны губ, желание разложить Чжун Ли прямо здесь, в чертовом поле, непреложно маячило в голове. — Хочу, — Всего лишь одно слово, но произнесенное слишком горячо, чтобы задавать лишние вопросы. — Тогда нам стоит переместиться в более теплое место, Вы так не считаете? — Все еще пытаешься заботиться обо мне?       Тон мужчины смягчился, будто бы не он минутами ранее самолично повалил Чайльда, забрался на него сверху и обольстительно стал исследовать его. Парню чуть крышу не снесло, и он плохо себе представлял, что с ним будет, когда они останутся наедине в одной комнате, без одежды и распаленные до предела. Тарталья несильно потянул Моракса на себя, оттягивая за галстук, и собрал остатки трезвости, чтобы проговорить прямо ему в лицо ровно и без церемоний: — Взять Вас на холодной земле, когда ветер так не спокоен — по меньшей мере кощунство.       Чжун Ли убедил парня, что он, к счастью, живет неподалеку и изредка выходит на этот холм, дабы любоваться видом ночной гавани. Пусть путь, по его словам, не должен занимать и пяти минут, по ощущениям шли они целую вечность. Особого интереса разглядывать дом, в котором живет местное божество, сейчас не было по одной известной обоим причине. Поэтому всё, чем были заняты мысли Чайльда, — это как можно скорее вжать консультанта в стену или любую другую поверхность так, чтобы искры из глаз и воздуха не хватало на двоих. Впрочем, желания материализовались, как только Чжун Ли несколько раз провернул дверной замок.       Тарталья жадно впился в его губы, настойчиво развернув лицом к себе и не дав ему даже что-либо возразить, да и вряд ли он стал бы. Глухой удар о дверь — и мужчина бессовестно зажат между бездушным деревом и пышущим желанием молодым телом, полным силы и стремления завладеть им. Сдерживаться стало невыносимо, Чайльду не терпелось вытянуть из Чжун Ли стон удовольствия. Учитывая его низкий, невероятно сексуальный голос, звучать он будет крышесносно. Пока парень с усердием посасывал длинный язык, а затем грязно сплетал с собственным, придерживая жертву за затылок, свободной рукой он спустился к застежке на пиджаке. Расправившись с ней в два счета, он приступил к пуговицам на жилете, про себя проклиная каждую из них. Чайльд отстранился и сокрушенно чертыхнулся, попытавшись задействовать обе руки. Издевательский смешок не заставил себя долго ждать, терпение было на пределе. — Вижу, Вам весело?       Закончив, наконец, с злосчастными пуговицами, Тарталья принялся стягивать тряпки одну за другой и отбрасывать куда-то в сторону. Свет в комнате включить никто не постарался, потому он не видел толком, куда приземлится на вид дорогая одежда. Как бы то ни было, сейчас это волновало его в последнюю очередь. — Это не я одет в чертову капусту!       Кажется, эта фраза только больше раззадорила мужчину, провоцируя очередной короткий смешок. С улыбкой на лице и янтарными глазами, открытыми лишь наполовину, он выглядел так, будто был пьян. Интересно, Архонты способны захмелеть? Стоит как-нибудь это проверить.       Пусть одежды на них становилось меньше, накатывала новая волна жара и воздух вокруг был заряжен настолько, что пролети мимо искра — и здание подлетит на небо. Чайльд подхватил мужчину на руки так, словно тот ничего не весил. Он вновь ощутил чужое возбуждение своим, заглушив вырвавшийся полурык-полустон в поцелуе. Чжун Ли нарочно заерзал бедрами, стиснув Тарталью в объятиях. Расстояние между ними было ничтожно маленьким, но консультант с энтузиазмом старался сделать его еще меньше, что не представлялось возможным. Его старания не были напрасными, и еще один несдержанный стон отозвался приятной вибрацией на губах.       В спальню парень шел наощупь, крепко удерживая Чжун Ли. Казалось, время тянется бесконечно долго, и Чайльду до боли в паху хотелось поскорее избавиться от брюк, что, очевидно, только мешали. Вскоре, дойдя до заветного места, он опустил мужчину на постель и не глядя включил небольшой светильник на прикроватной тумбочке, который горел весьма тускло. Этого было вполне достаточно, чтобы лучше рассмотреть и запомнить каждый миллиметр кожи, что ему лишь предстоит увидеть.       От дурманящего разум взгляда исподлобья, что неотрывно наблюдал за Чайльдом, порывает лезть на стену. Не то что бы сейчас он был в своем уме хоть на толику, но то, с каким неподдельным интересом и ненормальным огнем в глазах смотрел на него Чжун Ли, лишь все усугубляло. Тарталья нетерпеливо начал расстегивать крохотные пуговицы на рубашке кофейного цвета, когда как сам был почти полностью одет, разве что его пиджак скоропостижно потерялся где-то по дороге в спальню. Мужчина только наблюдал, лежа на краю кровати и локтями упиравшись в мягкое одеяло. Чайльд не видел, но всем телом ощущал на себе его проникновенный взгляд.       Когда из одежды на них остались лишь брюки, атмосфера стала стремительно накаляться. Даже смотреть на друг друга они стали совсем иначе. Тарталья не мог не думать о комфорте второго, потому тихо попросил его переместиться ближе к изголовью кровати. Для пущей убедительности он поцеловал его у виска, пока проворная рука стягивала резинку за спиной. Длинные каштановые волосы тут же легли на обнаженные плечи, и Чайльд из последних сил держался, чтобы не зарыться в них, нежно пропуская между пальцами. Желание касаться Чжун Ли оказалось сильнее.       Чайльд, в поисках немого разрешения на непроницаемом лице, навис над консультантом сверху. Вид его был озадаченным, а взгляд то и дело блуждал по рукам парня, торсу и груди, где не было живого места: безобразные шрамы, местами ужасающие, рассекали его тело, заставляя задуматься — «Как после такого остаются в живых?» Тем не менее, Тарталья жив. Пройдя через кромешный ад, оставивший эти уродливые раны, он сумел выжить. Стать человеком с невероятной выдержкой и стойкостью духа, которой позавидовал бы самый отчаянный воин. Все это ясно читалось в засиявших еще ярче глазах, что узрели целую историю. — Самый большой недостаток моего тела в его совершенстве, — произнес вполголоса мужчина, большим пальцем ведя вдоль самого выразительного шрама на ребрах.       Чайльд почти не дышал, а это прикосновение казалось куда интимнее их жарких поцелуев. Интимнее всего, что будет происходить потом. Открытое восхищение представшей перед Чжун Ли картиной читалось абсолютно во всем, от блуждающих кончиков пальцев по коже до трепета дыхания. Тарталье бы чаще видеть лицо мужчины таким. Наслаждаться видом рассыпанных по подушке волос, локоны которых напоминали цветущую лозу. Лицезреть столь чувственный образ Моракса, что сейчас не отличался от обычного человека, хотя и определение «обычный» в корне с ним не вяжется. Каким он казался в самом начале их знакомства не сравниться с тем, что видит Чайльд сейчас. Даже не верится, что консультант ритуального бюро, привыкший сдерживать свои эмоции, показал одну из своих очаровательных сторон, доверившись.       Когда он позволил парню подмять его под себя, то, несомненно, доверился. И когда ладонь беспрепятственно прошлась по рельефному прессу мужчины, что несильно отличался от торса Тартальи, он готов был вверить ему себя без сомнений: все они утопали в желании, пышущем от набиравших температуру тел. На кончиках пальцев Чайльд ощутил жар, исходивший от Чжун Ли, и, поддавшись моменту, заскользил ими выше. Подобравшись к груди, что оказалась более упругой, чем он мог себе представить, рука смело двинулась в сторону затвердевшей бусины соска. Парень обвел ореол нежно и почти невесомо, а затем слегка надавил, ожидая ответной реакции. Губы мужчины сжались в тонкую полоску, а пальцы сильнее стиснулись на веснушчатых плечах. — Вам это нравится, Господин? — Чайльд приблизился к лицу, эмоции на котором были неопределенными, обжигая белую как снег кожу своим дыханием. — Немного щекотно, — ответ последовал с опозданием: пальцы продолжали массировать чувствительное место, не давая сосредоточиться. — Продолжай.       Тарталья безукоризненно слушался, коротко поцеловав Чжун Ли, прежде чем опуститься чуть ниже. Удобнее устроившись между длинных ног, он припал к взбухшему от недавних ласок соску губами, свободной рукой покушаясь на ещё нетронутый. Высунув горячий язык, парень не мог не наблюдать за реакцией воочию перед тем, как начнёт свою безобидную пытку. Кончиком он аккуратно очерчивал контур, а затем широко облизывал, нарочно надавливая. Снова и снова изводя мужчину, ласкавшего слух сдавленным мычанием, Чайльд то посасывал, то вновь облизывал неожиданно восприимчивый участок тела, готовясь к большему. Смотря, что готов дать ему Чжун Ли, который был так открыт перед ним.       От ставшего невыносимым жара внизу живота у Тартальи темнело перед глазами, избавиться от ненужных тряпок было просто необходимо. Дыхание стало тяжелым и неровным, но он из раза в раз тянулся за необходимым сейчас поцелуем, лишь бы быть ещё ближе к нему, хотя казалось, ближе не может быть. Сдерживаться больше не было нужды, более того, когда мужчина, наверное сам того не осознавая, нетерпеливо заерзал на постели в поисках хоть какого-то трения. Тогда Чайльд опустил ладонь на промежность Чжун Ли и дразнящими движениями стал поглаживать. — Какой Вы нетерпеливый…       Архонт словно не слышал его, отчаянно ластясь к его руке и получая желаемое. Парень хотел было отдернуть руку, чтобы все не закончилось слишком быстро, но когда увидел выросший за секунды клык на закусанной губе, вдруг завис и не мог пошевелиться. Глаза шатена были закрыты, но Тарталья был уверен, что сейчас они сияли тем самым животным блеском, который он видел на холме. Клык оказался слишком острым, а усилия чересчур воодушевлёнными: на губах проступила кровь, тонкой струйкой стекающая по подбородку. Чайльд словно был под сильнейшим гипнозом, потому не предпринимал никаких действий до последнего, лишь широко раскрыв глаза.       Придти в себя помогала ярко-бордовая жидкость, что текла, не переставая. Без задней мысли Предвестник прошёлся языком по подбородку, слизывая все до последней капли, и впился в окровавленные губы. Поцелуй с металлическим привкусом ничуть не смутил его, ведь он не мог позволить, чтобы Господин истекал кровью. Несравнимые ни с чем ощущения дурманили рассудок, а натыкаясь на выразительную остроту в чужом жарком плену, он обводил их языком один за другим, не боясь стать новой жертвой.       Чайльд вслепую расстегнул замок на брюках и отстранился, чтобы стянуть их вместе с бельём. Чжун Ли лишь оказывал помощь, приподнявшись и не противясь порыву. Разве что, его рука, прикрывающая покрасневшее лицо, противоречила тому, чего больше не скрыть за плотной тканью. Тарталья наслаждался видом с упоением, выделяя мускулистые бёдра, что были чуть шире его собственных. От изучающего взгляда не мог ускользнуть истекающий смазкой член, к которому мужчина потянулся по инерции. Перехватив его за запястье, парень беспрепятственно вжал руку рядом с головой Моракса и приблизился к той, что безуспешно пыталась скрыть накатывающее смущение. Не похоже, что Чжун Ли заставлял краснеть сам факт его наготы: прикрыть себя он не пытался, как и не старался поменять положение, все ещё находясь в расслабленной позе. Возможно, всё дело в том, что никогда и ни с кем он не был настолько открыт. Будучи всемогущим Архонтом, на плечах которого лежит большая ответственность и судьба целого народа, который он поклялся охранять и сопутствовать в торговле, тем самым заключив свой первый контракт, он не имел права давать слабину. Сейчас же перед Чайльдом Властелин Камня предстал со стороны, что была незнакома самому мужчине. И он был готов помочь, во что бы то ни стало.       Тарталья аккуратно дотронулся до локтя, за которым тщетно пыталось спрятаться божество. Касание было нежным и напор, с которым он опускал руку ниже, не настойчивым. Чжун Ли поддавался ему, легко позволив открыть лицо полностью. — Со мной Вам нечего бояться. Я хочу, чтобы впредь Вы были открыты передо мной. Скрывать больше нечего, — на одном дыхании произнёс Чайльд, с трепетом убрав спутавшиеся длинные пряди со лба.       Ты ошибаешься.       В отличие от недавнего поцелуя, больше напоминавшего извращённую клятву на крови, этот был чувственным и томным, как безмолвный ответ на слова парня. И его он более чем устраивал, а реакция тела Чжун Ли была доказательством его полного доверия.       Оставляя за собой мокрую дорожку из поцелуев, Чайльд спускался все ниже, пока не приблизился к месту, что кричало о том, как сильно нуждается в прикосновении, малейшем трении — в чем угодно, лишь бы утолить навязчиво свербящее желание. Тарталья только состроил лисьи глазки, хитро сощурившись, и нагло проигнорировал его. Вместо этого он деликатно переместился к накаченным бёдрам, что мелко подрагивали от чрезмерной чувствительности. Чжун Ли сейчас напоминал оголенный провод, и каждое прикосновение парня отзывалось в нем волной удовольствия. Чайльд знал это и пользовался положением, как ему вздумается: не удержавшись перед видом покорного мужчины, он стал покрывать поцелуями внутреннюю сторону бедра, параллельно с тем поглаживая его, словно пытался успокоить.       Когда он отстранился, ладонь заскользила ниже и опустилась на округлую ягодицу. Парень незамедлительно сжал упругую, нежную кожу, оставив после себя красные отметины, что исчезли слишком быстро. Тогда его внимание привлекло отверстие, что пульсировало в такт тяжелому дыханию сверху. Чайльд поднял взгляд, полный неуместной заботы, на Чжун Ли, едва касаясь сжавшегося колечка мышц и наблюдая за реакцией. Консультант содрогнулся всем телом от столь интимного жеста, но не думал даже противиться. Наоборот, застыл в ожидании, с силой зажав палец между острыми зубами. — Что такое? Холодные? — спрашивает обеспокоено, тут же отдёрнув руку и вновь нависнув над мужчиной. Получив бесшумный отрицательный ответ мотанием головы, Чайльд аккуратно взял его за запястье и отвёл ладонь в сторону: он не понаслышке знает, на что способны эти клыки. — Тогда мне стоит позаботиться о том, что поможет облегчить процесс. Может, у Вас есть ароматическое масло? Я не хотел бы причинять Вам боль, Господин.       В ответ Чжун Ли только улыбнулся уголком губ, что не могло улизнуть от чуткого внимания Тартальи. Он следил за каждым его движением, как заворожённый: смотрел, как его рука, что недавно удерживала Моракса, оказалась в его же плену; как тот подносил немного костлявые пальцы ко рту, а затем самозабвенно облизывал каждый. Держать себя в руках становилось ещё более невыносимо, ноги подкашивались от напряжения, ставшего мучительным. Чайльд готов был кончить от одного вида собственных пальцев во рту Чжун Ли, как его губы окольцовывали указательный и средний, а те тонули в его пышущей жаром полости. С пошлым причмокиванием он выпустил их, нарочно царапнув клыком и обильно смазав слюной. Когда Тарталья подумал, что на этом его персональная пытка закончилась, мужчина прошёлся языком, что стал в разы длиннее, от основания до подушечек пальцев. Когда язык раздвоился у самого кончика и все больше стал напоминать змеиный, Чайльд почти что не удивился. Стоило ему ловко обвить одну из фаланг, что физически просто невозможно, Тарталья окончательно потерял связь с реальностью. Встретившись с Чжун Ли взглядами в попытках найти ответ на немой вопрос, его будто парализовало, а из особенностей происхождения Властелина Камня остались только янтарные, опьяняющие глаза. Словно ему все это привиделось. — Этого достаточно? — закинув руки на шею и зарываясь в рыжие волосы на затылке, томно задает вопрос Чжун Ли, заведомо зная, что ответа не последует.       Чайльд, не отрываясь от мужчины ни на секунду, немного нетерпеливо касается чувствительного места. Второй снова дергается с непривычки, а потом замирает в нетерпении и крепче цепляется за парня.       Первый палец вошёл довольно легко, заставляя Чжун Ли поджать колени и нахмурить густые брови. Только по его лицу Тарталья мог понять, что делать дальше: первостепенным оставалось доставить удовольствие ему, желательно как можно безболезненнее. Они не разрывали зрительного контакта, что заставляло кровь в жилах закипать, в то время как возбуждение накатывало волной, по стихийности схожей с цунами. Добавив второй палец, Чайльд почувствовал легкое давление шелковых стенок, что жадно сжимали его внутри. Так горячо. Чжун Ли буквально пылал, и ощущать изнутри, насколько сильно — непередаваемо. Он неотрывно смотрел в глубокие голубые глаза, в этот раз сжав зубами ребро ладони. — Вы сдерживаетесь, Господин? Не стоит, — продолжая двигаться в нем пальцами, Тарталья резко разводит их в стороны, и рука сама покидает чужой рот от неожиданности. — Ваша кожа по-прежнему… Обычная. Зачем вы контролируете своё тело сейчас?       Не дождавшись ответа, Чайльд опускает свободную руку на член, нуждающийся во внимании слишком долго. Чжун Ли стиснул зубы от одного прикосновения и пальцев, что все еще были внутри, продемонстрировав свой звериный оскал, пусть и выглядел он скорее, как отчаянная попытка спугнуть ненасытного хищника. В глазах же читалось ничем не скрытое желание, и эти противоречия окончательно лишали парня рассудка. Он точно знал, что делает, когда начал размеренно двигаться вдоль ствола, не без помощи естественной смазки, и одновременно с тем вогнал оба пальца до конца и изогнул так, что безошибочно попал по комочку нервов. Оглушающий стон, внезапно вырвавшийся наружу, гримаса удовольствия на лице с аристократическими чертами — Чайльд был полностью пленён. Дыхание мужчины заметно участилось, да и Тарталья ему ничуть не уступал.       Третий палец скользнул внутрь беспрепятственно, лишь затем двигаться стало труднее: Чжун Ли заметно напрягся, буквально повиснув на шее парня. — Вам больно? — Он хотел было в утешительном жесте погладить нахмурившегося консультанта по щеке, но в последний момент понял, что обе его руки запачканы, а позволить себе испачкать идеальное лицо Господина Чайльд не мог. — Расслабьтесь, пожалуйста. Так будет легче.       Всё своё беспокойство он попытался уместить в этих словах, смысл которых постепенно терялся. Тарталье с трудом удавалось сохранять самообладание, особенно, когда Чжун Ли слушался его и абстрагировался от болезненных ощущений, сосредоточившись на взволнованном лице напротив и размеренных движениях вверх-вниз вдоль ноющего возбуждения. В какой-то момент, он и вовсе стал двигаться навстречу пальцам, прогибаясь в спине столь изящно, запрокидывая голову и прикрывая глаза, что у Чайльда просто не оставалось выбора.       Стоило парню отнять руки от разгоряченного тела, как низкое недовольное мычание донеслось до него, а вместе с тем на вздымающейся груди и руках начал проявляться знакомый рисунок. По сравнению с предыдущими разами, золотые линии засияли ярче, кожа приобрела оттенок темного шоколада, что плавно растворялся у основания плеч и переходил в молочный. Чайльд заметил, как в некоторых местах проступали даже крошечные чешуйки. Обе руки судорожно сжимали простыни, маленькие золотистые ответвления от выразительных полос запульсировали от накатывающего волнения и чувства опустошенности. Веки его были опущены, когда как рот слегка приоткрыт, чтобы ловить необходимые сейчас глотки воздуха, который словно разом выкачали из комнаты. Тарталья не мог оторвать взгляда от Чжун Ли, что от нетерпения ёрзал на постели столь отчаянно, делая парня жадным и более развязным. Впившись в губы, что успели высохнуть от участившегося дыхания, Чайльд расстегнул замок и приспустил брюки, горячо выдыхая прямо в чужой рот от облегчения. — Господин… — Зови меня Сяньшэн. — Сяньшэн… — Произносит по слогам, пробует новое слово на вкус, неторопливо перекатывая его на языке. — Вы позволите мне..? — Сделай же это, — голос мужчины звучал уверенно, хоть и фраза была сказана бегло и едва разборчиво.       В довесок к своим словам, мужчина приобнял изнывающего от желания Предвестника ногами, надавливая на поясницу пятками. — Я без ума от Вас, Сяньшэн, — протараторил парень в сердцах.       Вероятно, утром он вспомнит эти слова, но жалеть о них не станет. Ведь это — чистая правда. С ним Тарталья теряет голову, но это забытие приятное, пусть и отрезает ненадолго от реальности. Прямо сейчас он тоже был слегка не в себе, разрывался от порыва без конца целовать припухшие губы и наполнять собой нуждающееся тело.       Чжун Ли ничего ответил, только сильнее впился когтями в плечи, когда Чайльд начал постепенно входить в него с несдержанным стоном, похожим на скулёж, заполнив лишь наполовину и давая привыкнуть. Он терпел так долго, что возбуждение стало болезненным, а ощущения приумножились в несколько раз. Внутри мужчины Тарталья чувствовал, что вот-вот расплавится, если не начнёт двигаться как можно скорее. Горячее нутро жадно затягивало его без возможности отступления. Жёлтые глаза сжирали душу, в узких зрачках отражалась только тьма. Словно не Чайльд держит под контролем, а держат его. Он вошёл до основания, а его по-прежнему не покидало чувство, будто им управляют, видя все слабые места.       Первые толчки были благословением. Левой рукой парень придерживал Чжун Ли за бедро, сжимал его до побелевших подушечек пальцев, пока острые ногти терзали лопатки, а чужой длинный язык творил в его рту невообразимые вещи. Стоны смешивались воедино и тонули в их необычном поцелуе, провоцируя приятную вибрацию, что только сильнее раззадоривала ум. Отстранившись друг от друга, чтобы отдышаться, они соприкоснулись лбами, тяжело дыша. Чайльд сразу заметил скопившуюся в уголках янтарных глаз влагу, стекающую к вискам, и незамедлительно принялся сцеловывать её, продолжая размеренно двигаться. Моракс рвано хватал воздух прямо над ухом, цеплялся за спину юноши, как за край обрыва перед падением в омут животного желания. Тарталья отчетливее чувствовал давление на лопатках, что становилось сильнее в зависимости от амплитуды толчков. Он мог вытерпеть все, что угодно, и, наверное, был бы рад новым шрамам, что хранят в себе столь драгоценное воспоминание. Тем не менее, садистские наклонности Чайльд спрятал куда поглубже, обращая всё своё внимание к мужчине.       Тарталья стал нежно оглаживать соблазнительные бока, заставляя руки, все меньше похожие на человеческие, немного расслабиться. Легкое жжение в области позвоночника не смутило его, как и не остановило деликатно обхватить оба запястья и завести над головой консультанта. В такой позе он выглядел уязвимее, несмотря на угрожающие рисунки на теле, что демонстрировали явное превосходство над всем живым. И все же Чжун Ли не сопротивлялся, позволяя юноше, что едва ли был приближен к божественному, вытворять подобное. Вбиваться размашистее, трогать везде, куда дотягиваются руки, целовать там, где тело охотно ему отзывается. Властелин Камня безвозмездно даёт всё, чего так сильно желает мальчишка. — В Вас так горячо и узко, — шепчет Чайльд прямо в губы, разорвав очередной поцелуй. — Кажется, долго я не продержусь.       С этими словами он чуть замедлился, отдалившись от лица, охваченного исступлением. Тарталья вынужденно выпустил запястья из крепкой хватки и выпрямил корпус, придерживая мужчину за талию обеими руками. Затем грубовато притянул ближе, ощутив всепоглощающий жар настолько остро, что собственный гортанный рык отозвался звоном в висках. Он безошибочно попал по самой чувствительной точке, и в эту же секунду Чжун Ли изогнулся в приступе наслаждения, сладко простонав имя парня. Чайльда больше ничего не сдерживало, атмосфера вокруг накалилась до предела. От своего имени, произнесённого под действием обоюдного беспамятства, Тарталья чуть было не излился прямо в мужчину. Ему всё ещё слабо верилось в то, насколько открытым и нуждающимся может быть человек, что сдерживается и скрывает свои эмоции большую часть времени. Сейчас перед ним была абсолютно обворожительная сторона Чжун Ли, требующая большего.       Толчки стали ритмичнее, а под таким углом каждый из них приходился точно по простате. Голос консультанта срывался на крик, а затем пухлые губы и вовсе лишь беззвучно раскрывались. Кажется, Чайльд слышал натужный хруст ткани, но этот звук быстро растворился в какофонии из пошлых шлепков, заполнявших комнату, и сбитого дыхания. Руки парня сами заскользили по торсу Чжун Ли, лаская грудь и живот. Его тело отзывалось на каждое прикосновение и было особенно чувствительным сейчас. Тарталья и сам находился на грани, тянулся к ключицам, открытой шее, оставляя невесомые поцелуи в поисках тепла, когда внизу всё пылало. Приближаясь к искусанным губам, боковым зрением Чайльд заметил слабое свечение, но не придал этому значения. Поцелуй получился смазанным, касания пальцев становились более беспорядочными. Затуманенным взглядом парню удалось выловить выражение лица, исполненное блаженства, граничащего с безумием. А чуть ниже — зияющее золотым светом отверстие.       Сначала Предвестнику показалось, что перед глазами снова заиграли белые круги, но этот совершенно точно имел физическую оболочку. Точнее, был реальным и располагался по центру груди мужчины. Сосредоточиться на нем было трудно, Чайльд, ведомый плотским желанием на пике удовольствия, попросту не мог переключить своё внимание. Только ладонь по инерции приземлилась на место, откуда исходило сияние, словно это как-то могло помочь ситуации. Движения стали более отрывистыми и неровными, парень чувствовал, что он близок. Чжун Ли закатывал глаза и запрокидывал голову, похоже, не подозревая, что с ним что-то происходит. Тем временем, свет становился ярче, пробиваясь сквозь пальцы, пока полностью не поглотил приставленную руку.       Туман-наваждение плотно застилал глаза, Чайльд продолжал двигаться, будто бы в бреду. Тело Чжун Ли пробило мелкой судорогой, а потом вовсе обмякло в руках парня, продолжавшего удерживать ладонь на круге света. Когда Тарталья ощутил нечто осязаемое в руке, то уже покинул пышущий жаром плен, пачкая семенем простыни рядом.       Приходя в себя, он почти без сил завалился на спину рядом с мужчиной, чьё дыхание выровнялось, кожа стала обычной, а глаза были закрыты. Только после того, как Чайльд убедился, что с ним всё в порядке, он раскрыл ладонь. Выступил холодный пот, и его всего охватила тревога. Содержимое моментально отрезвило Предвестника, и теперь он очень сомневался, что сможет спокойно заснуть после увиденного.