Мне тебя о б е щ а л и

—Почему он ушёл? — спросил Хокка, только что вошедший в квартиру Йоонаса. — Я попросил его уйти. — прошептал блондин.       Жизнь выглядит как дорогой, но совершенно бесполезный клип.Ты едешь за рулём, делаешь музыку громче, а она в ответ бьёт по твоей душе.Сердце внутри тебя неживое, оно просто кажется твоей бесполезной частью.А город за окном продолжает движение в привычном для него темпе, в который ты не попадаешь, увы.Дурацкая музыка из радиоприёмника точно скрашивала день.Ты напеваешь слова, которые смог разобрать в этом круговороте.Но в такт ты не попадаешь, мимо.Всё по жизни — мимо.       Проспекты сменяют узкие улочки, до отказа заполненные людьми.Они, люди без пробелов в чувствах, улыбаются и точно высыпаются по ночам.От них всех безумно тошнит, хочется оказаться где-нибудь в параллельной вселенной.Хочется вцепиться за воротник куртки каждого и спросить: «Ну и как ты так умудряешься жить?».       Ну и как? — Никак.Дешёвая драма, слёзы на щеках и его рисунки, которые он захотел отдать напоследок.Для полноты этой бессмысленной картины не хватает лишь аварии, чтобы закончилось это всё к чертям.Слёзы душат — им в этой жизни дна явно не видать.Они летят на холодные ладони.Быстро пытаешься смахнуть их, но ничего не выходит с первого раза, а жалость к себе наростает с космической скоростью.       Дурные воспоминания о прошлой жизни, в которой ты был счастлив, лезут в голову, но сейчас совсем неподходящее время для этого.Тебя с головой бросают в воду, чтобы ты утонул.Но каждый чёртов раз кто-то решает кинуть тебе спасательный круг, ощущаешь себя жалким, но хоть кому-то нужным. — Тебе не надо быть со мной.С таким. — Каким?       Период, когда не можешь отличить сон от реальности.Период, когда пытаешься включить здравый смысл и заснуть без таблеток.Уже, кажется, пропах таблетками и врачами, которые лезут под одежду, в голову, в душу.Кидаешь на людей злые взгляды.Ты можешь убивать, но не хочешь, ты слишком слаб для этого.       Ты просто тихо болеешь, где-то в опустевшей квартире на окраине Хельсинки.Ты не лечишься.Такое просто невозможно вылечить.Ты до сих пор, как и пару лет назад, боишься собственного крика, темноты и разочаровать самого важного человека в жизни.       Ты отпустил его, потому что пожалел.Ты — серое, хоть и кажешься всем солнцем, но практически догоревшее существо, которое,вот уже скоро двадцать седьмой год бессмысленно скитается по огромной планете.А он живёт,и не должен тонуть в этом вместе с тобой, во многом случае, ты ему этого не позволишь.Ты просто взял и выкинул его из самолёта, подарив крылья.Ты знаешь, что управление над транспортом давно потеряно.Рано или поздно, но ты рухнешь.И лишь от тебя зависит, утянешь ли ты кого-то ещё вместе с собой.А в какой момент ты решил, что его — не утянешь?       Он заслуживает другую жизнь, определённо.Он заслуживает потерю памяти, чтобы ты точно навсегда выпал из его сердца.       Ты больше не летаешь, а крылья второй раз не выдают.Ты больше не дышишь.Ты бесшумно обводишь пальцами незаживающие раны и уже впитавшиеся в кожу шрамы.Это — не ты.Ты — страхи, бессонницы, куча лекарств, которые слишком долго хранятся в прикроватной тумбочке.Ты — куски когда-то целых нервов, которые не получится сшить даже самым опытным хирургам. — Но я же люблю тебя! — Не надо.       Сторониться людей — обыденная вещь.Ты никогда ведь не любил людей.А хотя, нет, по другому. Тебе никогда не было дела до людей и чужих жизней.Они жили вокруг тебя, а ты существовал в своём маленьком мире, во вселенной собственного воображения.Вы даже не пересекались с посторонними людьми.Вы не могли впустить друг друга за личные границы, не было желания быть рядом.Кстати, всё это было взаимно.       Но иногда ты непростительно для самого себя ошибался.Доверял.Иногда люди ранили тебя, было слишком больно ты спешил скрыться от них, дабы избежать новых ран и шрамов, душа слишком истерзана, а тело перестало быть столь привлекательным как раньше, но один человек всё-таки полюбил тебя, что казалось тебе даже странным. «Как можно полюбить такого…как я.»       А ты скулил при виде кровавой луны в августе, клялся, что больше к нему не подойдёшь, но вновь совершал прошлые ошибки.Или это был опыт?       Однажды тебе уже надоело «зализывать» все эти раны, стало уже всё равно.Тебя искромсали, разбили, растоптали и бросили, оставив одного, всё в той же квартире на окраине северной столицы.Ты стал мишенью для внешнего мира.       Кошмары сопровождают тебя каждый день, борьба с ними кажется бесполезной, как и походы к психологу.Каждую ночь ты видишь один и тот же сон, который, кажется, никогда не закончится, он бесконечный, а кнопка «delete» давно утеряна где-то в шумном разуме.       Ужасом всё началось — ужасом всё закончилось.Между этими чёрными полосами был лишь единый белый просвет, потом этот просвет вновь закрасили чёрной краской.Единственный луч света, дававший тепло, надежду и улыбку.Он пролился, как дождь на изнемогающую, сухую землю, в твою душу.А ты, дурачёк, впитал его до последней капли.       Увы, не хватило. — Йоонас, он может помочь.Дай ему возможность, — говорил Алекси, когда они вновь сидели на студии перед записью нового альбома. — Не может. — произнёс Порко, после чего «влил» в себя очередную дозу спиртного.       Нет, поверь, твоей вины нет ни в чём.Ты же не мог знать, тем более не мог сказать об этом заранее.Ты же не мог заранее подсмотреть какое-то изображение в собственной голове, ведь так? Но со временем ты стал всё больше ненавидеть самого себя.Все любят, а фанаты и вовсе готовы «порвать» за тебя.Но ты — ненавидишь.Каждый миллиметр своего тела и души.Тебе всё больше противно от самого себя.       Искренне жаль, что нельзя перемотать время назад, поменять, хотя бы, один момент, когда всё становилось хуже.       Но нет, тебе уж точно достаточно голоса в собственной голове.Достаточно воспоминаний, которые посещают тебя в самый ненужный момент.Воспоминаний, которые вечно сбивают с толку.Воспоминаний о потерянном счастье.А сложнее всего осознавать то, что сам стал инициатором этой потери.Ты — жертва всей этой жизни.Хорошо ли это? Уменьшает ли это твою ответственность перед близкими? Сможет ли это успокоить слёзы твоей матери, которая, переживая за тебя, плачет по ночам.Уменьшит ли это количество таблеток в твоей ладони? Ты пострадал, тебя спасли, хоть ты и не просил.Тебя постоянно реанимируют, но ты в этом не нуждаешься.Ты не хочешь.Ты раз из раза впадаешь в кому, надеясь на то, что в этот раз у них не получится тебя спасти. — Что тебя тревожит? Расскажи мне, поговори со мной, чёрт возьми. — Иди к чёрту, Олли! — кричит блондин, стеклянный стакан летит на пол и разбивается вдребезги, а Матела покидает квартиру, громко хлопая дверью, похоже, навсегда.       Ты застрял в этом бесконечном лабиринте, нет сил найти выход.Ты ищешь выход,но натыкаешься лишь на бетонные стены разума, которые ты не можешь разрушить, по крайней мере в одиночестве.Когда кто-то протягивает тебе руку, ты кусаешься.Бешеный, дикий, но беззащитный.       Они не понимают, что ты пытаешься их спасти.Что ты пытаешься утянуть каждого встречного с собой в этот омут.Тебе уже не помочь.Ты точно знаешь, они и он должны остаться где-то на берегу, подальше от тебя и твоих чувств, смешанных эмоций.Он обещал помнить тебя до конца своих дней.Только, пожалуйста, пусть он не плачет,а просто помнит, что ты когда-то был рядом.Ты бы мог дать ему что-то другое, не столь грустное и кровопролитное.       Но у жизни на всё свои планы, как бы глупо это не казалось.Сейчас вы не вместе, но в мыслях — вы всё в той же квартире на окраине столицы, когда ещё ничего не было сломано, по вечерам на кухне горел свет, вы вместе гуляли под слепящей глаза луной.Не было всех этих психотерапевтов, бессонниц и вечных фраз самому себе: «с этим можно научиться жить, просто попробуй». — Можно. — Нельзя! — А ты попробуй!       А твоей противоположности холодно, он дрожит.Ощущение, что осенняя простуда не за горами, где-то ходит и с предвкушением потирает ладошки.       Финляндия — далеко не летняя страна, тут тебе не Испания и вечное солнце.       Осенью тут особенно тяжело, особенно в конце.Запоздалый луч света кое-как пытается пробраться в маленькое окошко на кухне.Осеннее солнце — редкость для Хельсинки, тут скорее выпадет аномальная доля осадков, чем солнце появится из-за горизонта.       А у Олли всё тело ломит, да и высокая температура держится уже несколько дней.       С тоской в глазах он устремляет взгляд на белый лист, сжимает карандаш в руке слишком сильно, кажется, костяшки уже болят.       Бесполезно, у него ничего не выходит.       «Бездарность» — говорит он сам себе и сбрасывает лист бумаги со стола.       Становится слишком страшно — он слышит шаги в прихожей.Почти бесшумные, но он уже давно научился их различать, опыт всё-таки.       «Чёрт, он меня убьёт» — вихрем проносится в мыслях.Но нет, он боится не этого.Он боится разочаровать кудрявого блондина, тем более, он прекрасно знает его состояние в данный момент.Он не хочет, чтобы Йоонас расстраивался или злился из-за его.       А он его любит, понимаете.Он хороший, даже слишком.Он единственный, кому до него ещё есть дело.       Дверь в тёмную комнату распахивается.       Он проходит ближе к письменному столу, даже не повышает голос или дерзит, как это было раньше.Скучающим взглядом он мажет по пустым листам, разбросанным на полу, недовольно кривится, ненавидит беспорядок.А взгляд Олли устремлён на стену, не хотелось пересекаться взглядами с голубоглазым бесом.       Он наклоняется к басисту, ласково убирает прядь волос за ухо.       — Рано или поздно, но ты сможешь написать это, я верю в тебя, родной.       Тот в ответ лишь судорожно кивает, прокручивает его слова в голове.И уже почти не дрожит. От одного этого «родной» — ему становится теплее, даже когда за окном бьёт сильный ливень.       Гитарист уходит, больше ничего не сказав, закрывает за собой дверь. А Олли цепляется за карандаш,как за спасательный круг и печатными буквами пишет на листе «Я до сих пор люблю вас, надеюсь, вы меня простите».