Домашний очаг

Юкио не знает, что ему делать. В голове всё смешалось, почти как после истории с демоном, открывшим тайну его происхождения, хотя казалось, что его уже ничем не взять. Но Рин... любимый старший брат, которого все они считали убитым, которого он успел сотню раз оплакать... Рин оказался жив. Всё это время он жил среди демонов и сам... был демоном. Демоном, владеющим проклятой силой синего пламени. Демоном, пришедшим на помощь в битве и помогшим победить Сатану. Его раны были не такими серьёзными, как у Отца Фуджимото, его даже не стали укладывать в палату, отпустили, перевязав самое серьёзное, наказав появиться в больнице через пару дней. Оно и к лучшему, пострадавших и без него было много. Так он и сидел в своей комнате в общежитии, бессмысленно комкая в руках куртку. Мысли в голове толпились перепуганной стаей птиц, в таком состоянии Юкио не рискнул идти к застрявшему в госпитале отцу. Он перевёл взгляд на так и не брошенный в стирку китель, запылённый, заляпанный кровью и грязью, с подпалинами... Его брат жив. Он демон и выглядит так же, как и в день их последней встречи. Рин... правда ли, это Рин? И что осталось от его весёлого близнеца, после стольких лет рядом с чудовищными монстрами. Помнит ли он вообще о том, что было до? Считает ли семьёй их с отцом? Или это просто ещё одно чудовище с лицом бывшего ребёнка? Юкио застывает в проходе со взведённым пистолетом, почти физически чувствуя, как расширяются глаза до не предусмотренных природой размеров. На кухне во всю кипит, скворчит и варится, наполняя воздух паром и ароматами, еда. Под кастрюлями полыхает синее - совершенно точно совсем не газовое - пламя, а у плиты на высокой табуретке стоит маленький светловолосый ребёнок, весело помешивающий что-то в огромной кастрюле. Длинный белый хвост раскачивается в ритм немудрёной мелодии. Все слова застревают где-то в горле, и он может только что-то сипеть, не в силах выдавить из себя ничего серьёзнее. Демон странно, по-кошачьи поворачивает голову и смеривает его взглядом прищуренных синих глаз, с алой точкой на дне зрачка. Хвост замирает. - Нэ... ты бы пистолет опустил, что ли, - советует он звонким голосом. - Я не люблю, когда в меня стреляют. - Рин... - голос у Юкио хриплый, почти старческий. - Ага! - демон с лицом его брата улыбается. - Я рад, что ты меня узнал. Столько лет всё-таки прошло. - Что ты здесь делаешь? - он всё ещё судорожно сжимает пистолет, цепляясь за него, словно за последнее спасение, но руки опускались, позорно подрагивая от напряжения. - Ммм... Я думаю, это очевидно, - Рин наклонился, подхватывая глубокую плошку с мелко нарезанными овощами, и пожал плечами, ссыпая нарезку в бурлящее варево. - Я готовлю. Бровь Юкио непроизвольно дёргается, и он с шипением окончательно опускает пистолет. Что ему делать? И не совершает ли он сейчас ошибку? - Хорошо, - говорит он, чувствуя себя участником какого-то абсурдного сериала. - Почему ты здесь готовишь? И зачем? - А ты против? - Рин выразительно поднимает брови, всё ещё иронично улыбаясь. Он шевелит пальцами, убавляя пламя под кастрюлей, и поворачивается к столу, на котором лежат продукты и приправы, тянется к лежащему у доски ножу. По серебристому лезвию бликами пробегают синие искры. - Вообще, Люцифер был против и отпускать меня одного не хотел. Сказал, вы сейчас все нервные, - признаёт он, принимаясь шинковать какую-то пушистую зелень. - Но Мефисто его уговорил и обещал прикрыть. Мне же вас жалко стало. - Жалко... - тупо повторяет за ним Юкио, ни черта не понимая. - Ну, да. Экзорцисты ведь тоже сильно пострадали в битве, - Рин пожимает плечами, словно всё, что он сейчас говорит, само собой разумеется, и вообще прописная истина. - Люди, конечно, не демоны, чтобы от моей еды за пару часов восстанавливаться, но всяко лишним не будет. Юкио уже ничего не понимает и не уверен, что поймет. Рин говорил с ним так, словно они расстались только вчера, а, вообще, он каждый день готовит на кухне в общежитии экзорцистов Истинного креста. Будто он не демон, объятый синим пламенем. - Ты издеваешься? - наконец, спросил он срывающимся шепотом. - Ммм? - ребенок задумчиво склонил голову, рассматривая Юкио с каким-то странным выражением. - Ну, разве что немного, - сказал он серьезнее. - Тебе определенно стоит перестать реагировать на все происходящее так нервно. Геенна и Ассия мне в свидетели, я же не убивать тебя пришел. А ты смотришь так, будто я сам Сатана. "Будто я сам Сатана", - проносится в голове Юкио и невольно хочется воскликнуть: "А кто же еще?". Но мысли путаются, сливаются в какую-то несуразную кашу, голова гудит, а руки трясутся. Перед ним брат, но, кажется, что вовсе и не брат. Все так неестественно. Что ему делать? Стрелять ли в упор, как учили, или улыбнуться и обнять? Рука начинает дрожать сильнее, и Юкио с кристальной ясностью понимает - уж точно не последнее. - Не Сатана, - веско роняет он, Рин чуть замирает, но также не отрывается от готовки, кажется, внимательно слушая его, овощи на сковороде шипят, - но его сын, - продолжает он. - Как и ты, - отрезает Рин твердым голосом, отрицая любые иные слова, и Юкио будто бьет током. Демон. Перед ним точно демон. Он может улыбаться, носить лицо его старшего брата, но ему не семь. Существу перед ним семнадцать, и оно не человек. Оно может быть похожим на него, может вести себя также, может быть братом Юкио, но оно не человек. Рин не человек. Юкио жестко смотрит перед собой. - Какова твоя цель, демон? - демоны не ведают жалости - Юкио это знает, так какая ему польза от помощи человеку? Нож в руках Рина останавливается. Он смотрит на него со странным выражением в глазах и все той же улыбкой на тонких, детских губах. Красная точка внутри зрачка пульсирует в такт, гипнотизирует, и ребенок с чужим, но близким лицом усмехается, холодно и высокомерно. Так, как и положено демонам. - Да вот, пришел посмотреть и кое-что проверить, - он деликатно снимает пальцами с ножа налипшую зелень и тянется к крышке сковороды. - Думал узнать, что из тебя выросло. - В голосе его ровные интонации, местами похожие на ректора, местами вовсе незнакомые. Он, не глядя, ссыпает зелень на раскаленный металл, не сводя глаз с Юкио, руки двигаются сами собой. - Теперь даже не знаю, кому я больше проиграл — Самаэлю, сказавшему что душа человеческая остаётся неизменной вне зависимости от ветви времени, или Люциферу, убеждавшему меня, что люди слишком слабы, чтобы смотреть своему страху в глаза, а потому отрекаются от истины, - он закрывает прозрачную крышку, оставляя овощи париться и заканчивает. - Глупый ты человек, Окумура Юкио. Глупый и трусливый, - демон вздыхает и отворачивается к кастрюле с супом, безбоязненно подставляя спину в белой футболке. - Думай, что хочешь, экзорцист. Я здесь действительно, чтобы приготовить то, что поможет раненым. Там, - он, не глядя, тыкает пальцем в стену, - разрешение от Мефисто. Закончу — уйду. Руки больше не дрожат. Юкио поднимает пистолет и целится ровно в спину - в место, где у людей сердце и, Сатана знает, что у высших демонов, юноша опускает голову, скрывая истеричную ухмылку, в голове чуть прояснилось, но на задворках сознания бьет это странное слово "неправильно". Он не знает что, не знает как, не знает, где он ошибется, но почему-то точно уверен, что не здесь. Сейчас и сегодня, стоя на кухне, он точно уверен в том, что собирается сделать. - Демоны проникают в наши мысли, - звенит насмешливый голос Шуры. - Демоны в наших сердцах, - назидает отец. - Демоны - зло! - твердят хором преподаватели. - Стреляй, - лениво роняет демон перед ним, осторожно перемешивая варево в кастрюле и так и не повернувшись. Юкио стреляет, нажимает, давит со всей силы на курок - в магазине пули наяд, это будет болезненно, это будет смертельно для любого огненного демона, это будет... Пуля сгорает, не долетая до цели. Рядом с щекой Юкио в стену вонзается нож, состоящий полностью из синего смертоносного огня. - Не смей поднимать на меня пистолет, - холодно усмехается Рин и вскользь добавляет, - человек. Юкио поджимает губы, курок спущен, но рукоять он сжимает крепко. Демон берется за кухонный нож и продолжает нарезать мясо уже им. - Вон! - гремит его голос. И Юкио выносит из кухни то ли силой демонической магии, то ли ещё чем, дверь захлопывается перед ним, больно шваркая по лицу и сбивая очки. Окумура тяжело дышит, тупо пялясь в покрашенную зелёной краской древесину, отчётливо различая мелкие пузырьки и неровности от не слишком аккуратно выполненной работы. По губам и подбородку стекает что-то горячее и солёно-железное. Он быстро высовывает язык, слизывая кровь. Кажется, дверь разбила ему нос... Он не видит и не слышит — ограждающая магия слишком сильна, как Рин тяжело выдыхает и долгую минуту стоит на табурете, закрыв глаза и замерев в статичной позе. Под веками у него мелькают синие вспышки, но он держит пламя под контролем. Он пришел помочь, а не спалить все общежитие. - Ты, и правда, глупец, отото, - шепчет он, глубоко вздыхая. - Глупец... Наверное, от того, что слишком человек... Он возвращается к готовке, больше ни на что не обращая внимания. Больше не о чем переживать и ждать. Все ответы получены. Эта связь оборвана. На стене так и продолжает висеть заверенное постановление Мефисто, на которое Юкио даже не сподобился взглянуть. *** Тело Иеремии нашли утром, его шея была повернута под неправильным углом, глаза широко раскрыты, а под затылком уже чуть подсохла лужа крови. - Как он так? - чуть нахмурился Мефисто, прикрывая немного лицо руками. Экзорцист перед телом нахмурился и посмотрел на абсолютно пустое небо над головой, и его брови сошлись еще сильнее. - Не знаю, - отрывисто объявил он, - чертовщина какая-то. Будто что-то упало на него с большой высоты и хорошенько приложило точно в голову, даже не знаю как. - Прискорбно, - Мефисто вздохнул сквозь прикрывающую его рот в траурном жесте руку, - Шемихаза будет расстроена, - он прижал руку к лицу еще сильнее и прикрыл глаза, едва сдерживая довольную улыбку. Для человека этот смертный был великолепным интриганом, способным удивить даже его. И Мефисто искренне наслаждался их противостоянием. Ровно до тех пор, пока Иеремия не решил сыграть в игру, использовав Рина в качестве одной из фигур. Разменных фигур, что важнее. Что ж... Иногда и Королю Времени надоедает играть в игры. Так что покойся с миром. *** После победы, Широ не успевает. Не успевает среагировать, не успевает перехватить, не успевает остановить. Рин, уставший, закопчённый, весь в ссадинах и синяках, засыпает прямо на ходу, и, подхваченный на руки невозмутимым главой иллюминатов отрубается, утыкаясь носом в плечо, затянутое в военный, уже не такой белоснежный, как в самом начале, китель. Детская рука мёртвой хваткой держит скрытый ножнами меч, а светлый, длинный хвост доверчиво оплетает чужую руку. Зрелище абсурдное до сюрреалистичности... Демоны исчезают, уходя с поля боя, не удостаивая никого прощанием, за исключением Самаэля. Фуджимото настолько устал и лишился сил, что не успевает даже окликнуть их. Он перехватывает дикий, какой-то остервенелый взгляд Юкио и отрицательно качает головой, когда тот явно хочет броситься к Мефисто. Не сейчас. Не здесь. Хотя, видят светлые Ками, ему самому нестерпимо хочется подскочить к демону, хватая его за грудки и трясти, трясти, трясти, пока тот не ответит на все их вопросы. Судя по наглой ухмылке Короля Времени, тот прекрасно знает все его мысли. Широ сжимает кулаки до скрипа и позволяет медикам забрать себя. Придёт ещё его время. На третий день вынужденного пребывания среди врачей, - и, как назло, ни одной грудастой медсестрички! - в палату заявляется Мефистофель с коробкой праздничного бенто, вроде тех, что ему приносили после инцидента в церкви. Руки сразу начинают трястись от желания засунуть гостинец демону в глотку, но ублюдок опережает его буквально на пару мгновений. - Прежде, чем ты запустишь едой в стену, хочу сказать, что готовил её Рин. И если тебя не волнуют исцеляющие свойства этого обеда, то пусть волнует тот факт, что он расстроится. Маленький брат старался, - с насмешкой комментирует его взгляд ректор Академии. - Ты!.. Ты знал! Ты солгал! - паладин подрывается на кровати, но сил вскочить и прижать демона к стене совсем нет. - И в чём же? - спрашивает Мефистофель, поднимая бровь, демонические глаза наполняются леденящей душу остротой. - Я. Не. Сказал. Ни. Слова. Лжи. - Ты знал, что он у него! - в глазах священника полыхает ничем не сдерживаемая ярость, он с силой ударяет кулаком по кровати. - Ты всё это время знал, где он и что с ним! Он был рядом! - Тебя это так задевает? - демон складывает руки перед собой, смотря на священника совсем без веселья и привычной насмешки. - Мефисто! - Широ, не сдерживаясь, рычит чужое имя на выдохе, и если бы Сатана всё ещё был свободен, наверняка поддался бы его удару. Но бог Геенны заперт в кристалле из синего пламени и помог в этом маленький беловолосый демонёнок. - Ну и ну, Широ-Широ, - Самаэль качает головой и, материализовав позади себя дурацкое вычурное, розовое кресло, элегантно садится, укладывая ногу на ногу. Лицо у него делается ироничным, а глаза острыми и опасными. Как у дикого зверя, по прихоти судьбы наделённого разумом. Демоническим, - столько эмоций и почти все – не по делу. - Не по делу?! - шипит Фуджимото, изо всех сил сжимая пальцами ткань одеяла, что кажется, ещё чуть-чуть и треснет. - Ты украл у меня сына! - Он не твой сын, - спокойно отвечает ему демон ровно, но тоном неоспоримой истины. "Не твой сын", - бьёт под дых как тараном. "Не твой сын", - бьёт болью словно стилетом по открытой ране. Воздуха нет, и лёгкие горят, не давая дышать. - Да как ты смеешь!? - он срывает горло и шипит на Короля Времени, остро сожалея, что под рукой нет так необходимого сейчас пистолета. Лицо искажается, гримаса ярости, как никогда делает его похожим на одержимого. - Он не твой сын, - повторяет Мефистофель, переплетает пальцы между собой и смотрит на паладина поверх них. - Как бы ты этого ни желал и сколько бы раз не повторял, он не твой сын. И дело не в том, какая кровь течёт в его жилах и чья сила бьётся в его сердце. Ты вырастил его, воспитал. И мой младший брат помнит об этом, - Мефисто дёргает уголком губ, словно не понимает, что маленький демон нашёл в человеке перед ним. Спорить трудно - Широ Фуджимото интересный, в нём есть почти всё, что люди так любят приписывать слову "человек". У него доброе сердце и, в отличие от Окумуры Юкио, он способен увидеть истину и не отвернуться от неё. Пусть Широ Фуджимо близко, как никто другой, подобрался к пониманию и определению слова "отец". Но он не он. Рин Окумура - это обязанность, это боль от смерти любимой женщины, это страх, это риск, это магазин пуль наяд, выпущенных в младенца, но не возымевших эффекта. Рин Окумура - это производная от Ринка, это Люцифер на другом языке мира, это демон и это тот, кого так старались полюбить и полюбили, но не воспитали, как должно. Мефисто поджимает губы: один маленький всплеск, взрыв силы и самонадеянности, одна ошибка и... Широ Фуджимото - отец, но Широ Фуджимото и мастер, вылепивший из демона личность, как никогда близкую к человеческой. Мефисто не знает, что хуже и что лучше. Хочется злобно усмехнуться: они демоны, а не люди, но их младший брат так близко подобрался к этим... существам, что страшно. Медленно шелуха этого воспитания, скорлупка за скорлупкой падает, обнажая демона, но Властелин Времени не знает, сколько еще эонов пройдет прежде, чем брат осознает всю бренность и ничтожность человеческого бытия. Люди - интересны, креативны, невероятны, находчивы. Но все же люди - жадные, лицемерные, жестокие и глупые в своих чувствах, эмоциях и тем, что иногда называют логикой. Люди и демоны так похожи, но так различны, и вылепить из демона одного из них? Смехотворно. Свежо, находчиво и безумно. Широ Фуджимото без сомнения отец, любящий отец, но также глупец и безумец, гениальный безумец. За которым так любопытно наблюдать. Широ сжимает кулаки, хочет ударить демона перед ним, но не может - бесполезно бить голыми руками или с оружием Короля Демонов, да еще и второго в иерархии. - Ты был прав, - лениво роняет Мефисто, - но также и неправ, - спокойно добавляет он. - Что ты имеешь ввиду? - рычит Широ, и Мефисто хочет невольно засмеяться: кто из них тут еще демон? - Растить их вместе было ошибкой, - говорит демон. Фуджимото хмурится, пытаясь понять, о чем говорит Мефисто, и почти сразу бледнеет до мертвенной серости, его прошибает ледяная молния осознания. Память подкидывает картинку, намертво отпечатавшуюся в памяти: два свёртка. Спящие младенцы на руках. Один — человек, другой — демон, пусть и запечатанный силой Высшего демона. И рой мыслей в голове — правильно ли он поступает, оставляя обоих? Стоит ли?.. Воспоминания сменяют друг друга. Смеющиеся близнецы, радостно улыбающиеся на камеру. Рождество... Мальчик в очках и вечными слезами, мальчик без очков и вечными ссадинами, заживающими раньше, чем их успеют обработать... Два брата, так сильно любящие друг друга. Похожие и непохожие. Рин, всегда защищающий брата от людей и жестоких детей, и Юкио, пошедший учиться сражаться с демонами, чтобы так же защищать брата. Баланс. Они оба черпали силу и верность в сердцах своего отражения. - О чем... о чем ты говоришь?! - и потому он не понимает, не было дружнее братьев, чем Юкио и Рин. - То, что ты забрал Рина — вот настоящая ошибка! Юкио наизнанку выворачивался, пытаясь отомстить за брата, уверенный, что демоны убили его! - Месть? - задумчиво спрашивает Фель и сам себе кивает, - да, удачный предлог. - Предлог? - снова рычит Фуджимото, - ребенок перекроил сам себя, я не мог его остановить! Если бы ты не забрал Рина!.. - Он попытался бы десяток лет спустя убить его, - лениво замечает Самаэль, - уж поверь, - он говорит спокойно, собранно и совершенно серьезно, - я знаю. - Что? - тихо спрашивает Широ, откидываясь на спинку кровати. Он ожидал другого. Мефисто смотрит на него с выражением жалостливого сожаления, от которого все внутри сжимается в предчувствии чего-то очень нехорошего. Так смотрят на хорошо знакомых, в чем-то симпатичных, но абсолютных и непроходимых дураков. - Как ты думаешь, печать, что я поставил, слетела сама по себе? Она ведь должна была ещё долго держаться, Широ, уж я-то постарался, - демон смотрит своими пронизывающими, нечеловеческими глазами, будто испытывает. Фуджимото сглатывает вставший в горле ком и продолжает завороженно слушать. - А вся причина в том, что его близнец после победы над Сатаной, через десять лет вперёд, брата пристрелил, дабы избавить мир от Синего пламени. Да так успешно это сделал, что весь мир полетел вслед за ним. И Геенна поглотила Ассию, - последние слова он произносит, словно странное пророчество. Усмехается. - Скажу тебе честно, я и сам такого не ожидал. Впрочем, вы люди всегда меня удивляли этой своей спонтанностью. Вроде ничего-ничего, а потом раз – и ищи трупы под обломками. Там было много трупов, Широ, - проникновенно говорит Самаэль. - Нет... Юкио не стал бы... - Фуджимото очень хотелось бы верить в это. - Он любил брата! - Так любил, что и в этот раз не удержался поднять на него пистолет, несмотря на явную помощь в победе над Сатаной? - Фель иронично выгибает бровь. - Широ, твой младшенький, не слишком сомневаясь, выпустил в Рина пулю вчера. И возноси хвалу всем, кого знаешь, что мой младший брат не пострадал. Иначе я был бы первым, кто спустил шкуру с отпрыска человеческой крови. Ему кажется, что он потерял возможность слышать. Широ слушает, но не понимает, смысл слов ускользает, проходит мимо разума, рассыпаясь угольной смолой при попытке осознать. Юкио... Юкио, правда, стрелял в Рина? Хочется рявкнуть на демона, чтобы не смел лгать, но... Мефисто никогда не врёт. Он предпочитает недоговаривать, но говорит всегда только правду. Ей ведь так удобно бить наотмашь глупых людей. - Рин его спровоцировал? - тихо спрашивает Фуджимото и сам не верит в то, что он говорит. - Он на него не нападал, если ты спрашиваешь об этом, - фыркает Фель. - Рин готовил. На синем пламени, конечно, но да, если речь об этом, газ ведь тоже синий? Он подставил твоему воспитаннику спину и не сказал ничего из того, что могло бы спровоцировать нормального экзорциста. - Готовил, - повторяет паладин и косится на коробку с бенто. - Заметь, даже не девственниц, - насмешливо говорит демон. - Обычную еду. Блюда, обработанные синим пламенем, подстёгивают регенерацию, и это был выбор Рина помочь пострадавшим в битве.