Отец
—Здравствуйте, Босс, — вымолвил человек в черном, заходя в темное помещение, освещаемое одной лампой, источающей холодный свет, что как раз под стать Самому Боссу. —Доран, заходи. Знаешь, зачем Ты снова здесь? —Простите, мысли не читаю. —А жаль. Помнишь ту операцию, которую Мы готовили с начала прошлого года.. —Сэр, Вы же говорили, что забыли прежние обиды.. Снова возвращаетесь к этому? —Я не забыл, я лишь закрывал глаза. Закрывал глаза ровно до этого момента, — Он махнул рукой. Этот жест означал, что офицер должен подойти к Нему. — Ты только посмотри! Доран заглядывает в монитор и видит запись инстаграма, на которой ярко улыбается Сын Босса, Его муж и Их трехлетний ребенок. —Да уж.. — помощнику картина кажется довольно милой, но перечить Боссу нельзя, поэтому Он строит гримасу, полную отвращения. —И Я о том же. В общем. Как Я выяснил, через три дня у Этого подонка новая коллекция, показ которой будет открывать другой подонок, которого первый трахает, как Мне кажется, каждый день и ночь. —И Вы собираетесь.. —Именно. Я реализую операцию через три дня… И созови отцов. План слегка изменился, — на лице Его расцвела зловещая улыбка.~~~
—Бон-ни, не бегай за Мамой и дай Ему спокойно накраситься) — Юнги подхватывает малыша на руки и целует в щечку. —Где там Хос? Если Он не придет через пять минут, то Мы рискуем опоздать. —Да здесь Я, здесь, — из-за двери показывается Хосок, к которому уже бежит сорвавшийся с рук Отца Бонхва, нечленораздельно визжа имя дяди и еще какие-то слова. —Перестань приходить за минуту до крайнего срока, — Чимин легонько стукает парня по голове, выходя из ванной, — все по стандарту, еда на кухне, ванна готова, в гостиной игрушки знаешь где лежат. С Нас бухло) —Еще бы с Вас не бухло! —Мы ушли! — и молодая пара выходит из помещения, оставляя Хосока одного с бешено-активным ребенком. —Ну что, Бон-и) Играть, кушать, или, как обычно, смотреть порнушку?) Ребенок радостно завизжал на последнем варианте. —Ахаха, только Ты со Мной это и делаешь, дружище!)。。。
—Только что завершился очередной сногсшибательно успешный показ коллекции от кампании Idiotic Star. Мне удостоилась честь прямо сейчас стоять на подиуме с двумя наиважнейшими моделями этого открытия перед полным залом ценителей моды и стиля. Уважаемый Мин Юнги и Пак Чимин, как Вы оцениваете сегодняшнее событие? —Честно, Мы максимально счастливы, ведь это был очень важный для Нас проект и Мы правда переживали за него, — говорит Юнги, этой фразой начиная интервью. —Плюс еще и новый формат. Юн-и никогда на сцене в качестве модели не был, но коллекция была основана на Наших чувствах и Мы считали должным Его проход здесь. —Мы действительно нереально рады, что нигде не облажались и данное мероприятие понравилось собравшимся здесь сегодня. —Спешу Вас заверить, Вы были запредельно успешны сегодня, наверное, даже больше, чем всегда. Вероятно, из-за глубины этой коллекции, — добавляет интервьюер. —Сногсшибательны, нереально красивы, успешны, любовь и чувства.. Фу, какая мерзость, — из колонок раздался низкий голос, явно настроенный на игру и не настроенный проиграть. Это повергло всех в шок. —Кто это? — Чимин перепугался, прижимаясь сильнее к обнимающему Его Юнги. —Не знаю.. Доступа же ни у кого не было.. Главное не нервничай, все будет в норме. —Ну что Вы так испугались? — неизвестный продолжил монолог, —просто Я так устал сидеть здесь и наблюдать за этим жалким зрелищем… Просто позвольте Мне показать Вам действительно красивый спектакль) На сцену выпрыгивает человек с десять, окружая звездную пару и отсеивая из круга интервьюера. Из-за кулис выходят еще двое парней в черном, ведущие агрессивного Хосока и плачущего Бонхва. Чимин срывается с места, стремясь прорваться сквозь стену людей-шкафов и добежать до Их с Юном малыша, что мало у Него получается. Юнги же очень обеспокоен и навострен. Из тени от штор начинает вырисовываться силуэт человека, идущего между двумя подобными членами мафии с заложниками. Перед выходом на свет Он говорит: —Неужели не узнал родного Отца по голосу?) — и вот лицо попадает под лучи софитов, доказывая правдивость только что произнесенных слов. На сцене появляется Отец ювелира. —Отец.. — сквозь зубы произносит Юнги.Пошел в жопу в прямом смысле, внучок!
—Небось забыл уже обо Мне, любимый Сыночек?) — Отец открыто язвит Сыну. —Что Вы здесь забыли?! Что за шоу Вы устроили!? Отпустите Нашего Сына и друга! Отпустите и Нас Самих! — у Чимина начинается истерика. —Звездочка, не злись… Он просто долбаеб, сейчас все уладим. —Хах, звездочка⍰.. Так Ты называешь Того, кто принимает в Себя Твой член?! —Могу Себе поволить, Отец, ведь Я испытываю любовь к Этому человеку и чувствую Его любовь по отношению к Себе. Я, конечно, знаю, что эти чувства не знакомы Тебе, но так завидовать… Разве никогда не слышал, что дети зачастую уходят дальше Своих родителей?) —Заткнулся. Быстро. —Слышь, Бать, а Ты ничего не попутал? — щелчок пальцами, и на подиум запрыгивает примерно такое же количество омоновцев, как и мафии. — У Меня тоже есть подчиненные) —Пфффф. Охрана не тянет на борьбу с заложниками) — Он подходит к человеку, что держит по-прежнему плачущего ребенка и подставляет к Его горлу нож. Омон поднимает ружья. —Опустить! — Чимин не готов потерять одну из своих звездочек. — Что.. Вам надо?! —Звездочка, верно? Я говорил об этом, верно, Ты плохо меня слушал, — один жест и Чимин падает на пол от нанесенного удара. — Я говорил, что хочу показать Вам реальное зрелище. Так готовы ли Вы? Все молчат, и в этой тишине громкий визг ребенка, тихий плач Его Папы и громкое дыхание альфы этого семейства. —Я спрашиваю, готовы?! — и выстрел куда-то вверх. Визг зрителей. Охрана снова подняла оружие. —Опустить, Я сказал! — голос Чимина слегка дрожит, но за семью Он заступаться не перестанет. —Ну раз готовы.. — на Его лице снова расцветает улыбка. — Юнги-я, звездочка, отзови охрану. Сохрани жизни этим людишкам) Иначе.. — Он проводит лезвием по шее дитя, Чиминов крик, кажется, слышен на другом конце света, а сердцебиение Мина быстрее скорости света. — Ну же) Юнги шумно выдыхает и отдает команду отряду: свернуть позиции. Служащие приказ выполняют, но на командира взгляды ошарашенные направляют. —Так-то. Чимин начинает открыто плакать. Мин старший снова обращается к омеге Своего Сына: —Слышишь, звездочка? — Он подходит к Чимину, поднимает Его голову за подбородок, заставляя смотреть четко в Свои глаза. — Это. Только. Начало. До кульминации еще… — Он, не отрывая взгляда от заплаканных глаз модели, поднимает руку и делает выстрел. Попадает в цель. — Ладно, не так уж и далеко) Чимин в ужасе вздрагивает и кричит. Он бежит к мужу, что был той самой целью. Его ранили в плечо. Не смертельно, но больно до чертиков. —Юн-и, слышишь? Милый, держись. Слышишь? — Он берет альфу за руку и заставляет смотреть на Себя, не давая потеряться в пространствах. —Разнять, — голос стрелявшего снова нереально холоден. Его группировка выполняет указание: обоих поднимают с пола и поддерживают, направляя взгляд в сторону главного злодея этого комикса. — Так вот… Говоря о кульминации.. Основной ее частью является ужин. Ребят, несите стол да стулья) — и из-за штор выходят еще несколько человек с большим столом и стульями. — Присаживайтесь) Пару силой усаживают за стол и привязывают на всякий случай. Юнги болезненно вдыхает воздух из-за раны. —Юнги-я… —Все нормально. Важнее Ты и Хва. —Так-так, Я вижу Вы активно разговариваете, значит, нужно заткнуть Ваши ротики едой, — Он поворачивается к ребенку. — Верно, Бони? Ты, наверное, даже не знаешь, но Я Твой дедушка) Но, честно, Мне похуй)) — и Он отрезает ребенку несколько пальцев разом, заставляя того ужасно реветь и рвать связки от крика. —ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ, ШИЗАНУТЫЙ ДЕД, БЛЯТЬ?! НЕ ТРОНЬ НАШЕГО РЕБЕНКА! —Заткнуть Его. Заодно и Его мужа, — Их рты затыкают импровизированными кляпами. — Так о чем Я, Бони? Ах да, ужин. Как думаешь, не будет ли этого мало для Твоих родителей?! Я тоже так думаю, — и отрубает Ему кисть той же руки. — Но и этого тоже мало, верно?) — у ребенка нет руки уже до плеча. — В целом, думаю, всего Тебя еле-еле хватит на двоих, и отрубает вторую руку дитя, следом шинкуя ее на кровавом полу. — Дальше что? Ножки? Начнем с голени? — отрубает сразу обе ноги до колен. Истерический плач и вопли не перестают идти из закрытых ртов родителей «сегодняшенего блюда». —Что говорите? Бедрышки любите? Ну раз так хотите… — у ребенка не остается сил на жизнь после того, как Его дедушка отрезает Ему остатки ног. Его сердце останавливается, переставая гонять кровь по организму, вернее, тому, что еще минут десять назад было организмом. — Ой. Он, кажется, перестал функционировать… Тогда нужно поторопиться, пока мяско еще свежее)) — и Он с такой любовью к внуку… разделывает Его же тело на кусочки. Ему выносят блюдо. Аккуратно складывает детское мясо пирамидкой и посыпает его пармезаном и зеленью, добавляет соус, по-моему, барбекю. Он ставит тарелку на стол. —Освободите Им ротики) И угостите Моего зятя этим прекрасным блюдом. Сквозь душераздирающий крик-вопль, игнорируя текущие неостанавливающейся рекой слезы, подчиненный кладет в рот омеги кусочек мяса. Кусочек мяса Его ребенка. Его любимого дитя. Его пытаются насильно заставить разжевать и проглотить плоть, но Чимин сопротивляется, не давая Им этого сделать, по-прежнему терзая Свои связки вскриками. —Блять, Я засуну Его в Тебя обратно! Заклеить рот с куском мяса внутри! Поднять Его задницу со стула! Мне плевать как, ставьте Его раком! Приказы безукоризненно выполняются. Чимин, привязанный к стулу, с куском Своего ребенка в заклеенном рту, с которого дед-шеф-повар сдергивает штаны с бельем. —А нехуй было рожать! — Он берет несколько кусков мяса, пачкая Свои руки в крови еще больше, и, о, Боже, засовывает их в задницу Чимина. — Иди в жопу, дорогой внучок! — Новая порция. На блюде и половины не осталось, а по бедрам Чимина течет кровь Бомхва, смешавшаяся с Его кровью. — Нате Вам! Угоститесь тоже, верные фанаты звездной семейки, — Он раскидывает оставшиеся куски человеческой окровавленной плоти по залу. — Как Тебе, дорогой Сынок? — говорит Он, поворачиваясь к Юнги, что был весь в слезах. — Да Мне похуй! — и выстреливает тому в голову, следом ударяя Чимина по голове тем же пистолетом, ведь нехер так орать! Ну подумаешь, убили у Тебя Сына и мужа на глазах, ну бывает. Хосока, все время наблюдавшего за всем действием стоя на коленях в болезненной позе, тоже отключают. Группировка уходит так же тихо и страшно, как и появилась. Большинство зрителей выбегает из помещения моментально, многие звонят в скорую, нанятые Юнги ребята в лице охраны, нескольких врачей и стаффа, бегут на сцену в надежде, что можно хоть как-то улучшить ситуацию. Хотя, можно ли здесь вообще что-то исправить, начиная от своей психики, заканчивая пулей в голове Юна и отрубленными конечностями в Чимине.Сон
—Где Я? — едва продрав глаза, изнеможенно интересуется Чимин. Как только Он открывает глаза и видит перед Собой хоть что-то, кроме темноты, Его вопросы приобретают истерический оттенок. —Юн-и? Бон-и? Хосок?! Это же сон, правда?! Здесь дверь открывается и из-за нее показывается пепельная макушка. —Чими? Что такое? Кошмар? Все хорошо? — парень проходит в палату. — Как Ты Себя чувствуешь? —Юн.. Юнги-я? —Да, малыш? В помещение забегает Бонхва, радостно визжа. Он запрыгивает на Чимина и ластится к Его груди. Чимин же, в Свою очередь, пускает слезу из ошарашенных и полных страха глаз. —Ну же, Чимми, все хорошо) — и Юнги обнимает Своих звездочек. Чимин поверить не может. Его Сын, Его муж… Они сейчас живы и невредимы, и нет ни следа того, что помнит Чимин. Неужели все это было просто правдоподобным ужасным сном? Неужели у Них все хорошо, Их жизнь не пошатнулась? Неужели все как раньше, неужели Им, ох, радость, придется покупать Хосоку алкоголь за Его няньчество с Их малышом? —Что.. Что случилось? — спрашивает омега, успокаиваясь и вытирая слезки тыльной стороной ладошки. —Ты упал в обморок на закрытии... Врачи сразу увезли Тебя в больницу, а Хосок после моего звонка приехал сюда вместе с Хва. Ты не мог очнуться около пяти часов, Чимин. Мы так переживали! — и парень снова обнимет Свою любовь. —Как же Я рад… —Тебе приснился страшный сон, пока Ты отдыхал? —Да.. —Испугался? —Очень. Там… Тебя убил Твой же Отец, Мин. А еще Он убил Бон-и. Надругался над Моим и Его телом, после просто уйдя… —Боже… Как хорошо… — по непонятным причинам голос Юнги стал плохо слышен Чимину, словно Он говорил с Ним по телефону, и связь прерывалась, — Что это… — было так плохо слышно, словно Юн говорил с экрана телевизора, который периодически выдавал помехи, — Всего лишь… — словно это говорил не Юн вовсе.. — Плохой… —Сон? Чимин очнулся в холодном поту. Его мучала отдышка, а руки тряслись пуще земли во время землетрясения. Глаза Его были полны ужаса, а сердце колотилось в несколько раз быстрее нормы. —Чимми? Поверх руки омеги легла ладонь сильно больше Его. Бледная и холодная, но такая приятная. Так помнил эту ладонь Чимин, но удостовериться, что это она, Он не мог, ведь страх опустить взгляд и увидеть руку не Своего мужа был слишком велик. —Тебе приснился плохой сон? — повторил вопрос предположительный Юнги. Чимин повернулся к Нему лицом. ►Тебе приснился страшный сон?◄ В Его голове звучал вопрос, что задавал Ему Юнги из предыдущего кошмара. Чимин сравнивал вопрос только заданный и тот, что вертелся на уме. Слишком похожи. Это ли реальность или Он снова попался на Свои галлюцинации? Игнорируя вопрос альфы, Пак стал осматриваться. Он в Их с Юном квартире. Перед Ним сидит Сам Юнги, а где-то из-за стенки слышны радостные вскрики Хосока и еще более счастливые визги ребенка. Все кажется настоящим. В комнате так же раскиданы вещи, на стенах висят семейные фотографии и селфи с тусовок. Даже Бирфи так же, как и раньше, спит в меховой панаме, что Чимин покупал, вообще-то, для Себя. —Милый, Ты Меня игнорируешь? — старший снова подает голос. —…Нет, — Чимин решает заговорить с Ним, — Ты… Настоящий? — и Он легонечко касается Его щеки, в надежде, что она, как в фильмах, не пройдет насквозь. —Разумеется, — и Юн накрывает руку омеги Своей. —Я… Какой у Меня рост? — Чимин понимает на подсознательном уровне, что если это галлюцинация, то Юнги ответит, ведь галлюцинация – плод воображения Чимина, а Он-то прекрасно знает Свой рост, но Он просто надеется, что это реальность и что Юнги помнит, как омега радостно визжал за день до кровавого показа от того, что вырос на целых два сантиметра. —Минни, что за вопросы?) Я помню Твои счастливые глазки, когда Ты узнал, что нынче Ты метр семьдесят шесть и что теперь Я выше всего на пять сантиметров)) Он помнит. —Что вчера было? — интересуется Чимин, почувствовав боль в пояснице. —Ты правда не помнишь? — сталкиваясь со взглядом Своего омеги, Юн продолжает. — Наша новая коллекция, Твоя радость за кулисами, Мое приглашение на свидание, Твое дикое смущение на переднем сиденье нашем ягуаре, Твои розовые щечки в ресторане и… розовые от ударов ягодицы чуть позже в гостинице. Руки в наручниках, завязанные глаза и заполнение Твой дырочки Моим членом и игрушкой одновременно. Сладкие стоны во время и нежные поцелуи после. Как Ты мог забыть такой вечер?! —А Твой Отец? —Ну позвонил и позвонил. Хочешь, не пойдем на это знакомство? Или перенесем. Не завтра, когда-нибудь потом. Он же сказал, что принял Нас, что уже ушел от всех работ и просто хочет видеться с Нами и внуком… Не доверяешь? —Не знаю.. Неужели все правда сон? Неужели все не реально? По комнате правда раскидано белье, которое пара еще не убрала, а по включенному телевизору крутятся новости, где эта семейка дает-таки то финальное интервью нормально, без всяких там терактов и насилия. Чимин вешается на Юнги с чувственными объятиями, поддаваясь ощущению, что это уже не сон. Юн, смеясь, бубнит милые возмущения в ответ на действия младшего, обнимая того крепко и целуя в щечки. Через минуту к родителям подбегает Их малыш и пролезает в круг обнимашек на полу, а следом за Ним присоединяется и Хосок, говоря, что Он, выполняя все обязанности, которые всучили Ему парни, тоже должен считаться третьим Отцом.Или не сон.
Кошмар миновал. Чимин максимально удостоверился в правдивости настоящего. Говоря о реальности, у Них все шикарно: на следующий день Они съездили к Отцу Юнги — Он правда одумался и желал теперь быть просто дедушкой, коротать Свои будни пенсионера с внуком и детьми. И желания Его сбываются: пара принимает мужчину и Тот теперь мило ухаживает за Бони в свободное время, давая родителям больше пространства и свободы. Чимин возвращается в группу и к модельной деятельности, Юн снова трудится над коллекциями. Выходные проводят с семьей: аквапарки, аттракционы, дельфинарии, зоопарки и театры, походы и просто посиделки дома перед плазмой. Вот и в эти выходные семья собралась в кинотеатре. —Все же финал был очень грустным… — начал Чим, только выйдя из кинотеатра. —Да уж… — поддержал Его муж. —Я с самого начала подумал, что все слишком хорошо, словно нереально, словно все очень плохо, а главный герой все Себе напридумывал. Правда рассчитывали на хэппи энд? — вставил слово Отец. А вот здесь Чимина стриггерило. В Его голове всплыли те воспоминания, та самая улыбка Отца Юнги, Его подчиненные, мертвый муж и ребенок, Его кошмары после и то, как Он просыпался в галлюцинациях… Именно поэтому, наверное, Он сейчас открывает глаза, зрачок в которых занимает явно больше места, чем белок (и нет, это не подъеб Чимина за Его узкие корейские глазки). И сейчас Он думает, что лучше бы Он раз за разом просыпался от фразы «Тебе кошмар приснился?» и подобных, и раз за разом слушал оправдание того дня, и раз за разом видел перед Собой улыбающегося Юнги, нежели то, что видит сейчас… Нагой, на кровавом месиве, с болезненными ощущениями по всему телу. Его еще не до конца очнувшаяся голова лежит на полу и Чимин окончательно приходит в себя только когда Его взгляд фокусируется на детском пальчике. На отрубленном детском пальчике, что лежит прямо перед Ним и указывает на самого Чимина. Что-то накрыло Его. И как бы Он ни хотел, чтобы это был Юнги, укрывший Его пледом, но это было чувство страха и ужаса, это была паника, вина и тревога. Чимин подорвался, но только встав, сразу упал, поскользнувшись на Своей же крови. Дрожа, Он сидел и мокрыми глазами смотрел на кровавый след, что тянется от стола к Нему. Ему не приснилось. Страх сковал Его, ужас заставлял пятиться назад. Хуже стало, когда Он уткнулся во что-то спиной. Повернув голову, помимо всего, Его накрыли шок и боль. Юнги. Мертвый. Лежит и смотрит в сторону места, где Чимин только что очнулся. Глазами, полными боли, сожаления, ненависти и злобы. Глазами, полными так же и крови. —Нет, Юн-и, милый, пожалуйста, нет… — с этими мыслями Чим взял Его за щеки и прильнул к Его лбу Своим. К Его простреленному лбу. Своим – поцарапанным. Услышав звуки, Чимин подорвался и убежал за шторы. Он забежал в уборную. Весь в крови, в слезах, полный страха, Он стоит и смотрит в зеркало. Его Сын был расчленен и, фактически, засунут в Него обратно, Его любимый погиб от выстрела в голову. А Он Сам, такой слабый, ничего не может сделать сейчас, смотря на Себя в зеркало в уборной, прячется Сам не знает от чего и хочет наложить на Себя руки. —Моя любовь никогда не приносила никому пользу… Она всегда выходила всем боком... И до чего это дошло теперь… И к чему же все привело.. И как бы Я не старался передать сейчас всю Его боль словами, это, кажется, невозможно. Он припадает на колени, максимально уже не заботясь о Себе, и просто винит Себя за все произошедшее. За то, что еще когда-то давно, несколько лет назад, судьба свела их с Юнги. И Он не винит судьбу, нет. Повторюсь, Он винит Себя. Винит Себя за то, что посмотрел на Него тогда и влюбился. Винит Себя за то, что поддался этому чувству, за то, что стал зависим, за то, что не побеспокоился о безопасности, что не побеспокоился и об Их ребенке, за то, что не смог уберечь обоих, за то, что всегда только брал, ничего не отдавая, за все. Сердце Его, что и так было разбито когда-то, и как уже говорилось, было склеено изолентой… —Которая чинит все, верно, Юнги-я?.. Которая трещала от любви, переполняющей сосуд, порвалась. Весьма рано для всечинящего материала. Оно снова разбилось, словно кто-то размотал ленту, собрал кусочки и много раз кидал их о пол, после чего бил их молоточком, а напоследок еще и потоптался по ним. —Кто-то?.. Отец. Ебаный папаша. И как бы Чимин ни был зол на Этого человека, вину все же чувствовал на Себе. Все. Из-за. Него. —Юнги-хен тоже хорош.. Хорош-то хорош, раз Ты так влюбился в Него. Да, наебал Тебя. Говорил, что всегда будет рядом и не бросит, а Сам. Но и за это Ты винить никого не можешь, кроме как Себя. Да и не будешь. Во всем виноват Ты, Чимин. —Хва.. Сын. Тоже Ты виноват, Чимин. Что не побеспокоился о доме, о Хосоке и Своем ребенке. Проебал все, Чимин. Сам, без чьей-либо помощи. Ну Он сейчас с тобой, в целом… ладно. Не в целом. Чимин прислонился головой к кафелю и заплакал. Волосы Его приобрели красный оттенок, собирая кровь со стены, глаза тоже, ведь слезы лились слишком долго. Он весь был красный. Жалко, что не как раньше, от поцелуев-бабочек, оставленных Юнги. —Все Я… Это все Ты. Спорить не буду. Бесполезно. В дверь раздался стук. Чимин даже головы не повернул. Он все так же сидел в углу, все так же лил слезы, все так же вздрагивал, тяжело вдыхая воздух, и все так же представлял, как Он вместе с Юнги рисует звездочки на бумаге. Дверь распахнулась. А глаза Чимина начали закрываться от усталости. —Он здесь. Я несу Его, готовьте место. Незнакомый голос не дал Чимину отключиться. Это скорая. Она приехала. Зачем, правда, если спасать здесь уже некого. Разве что Хосока, да и то непонятно, будет ли Он хотеть жить после этого, и что страшнее, как именно Он будет