Мальчики и девочки (э17)

Девочки. В холодной Москве, в международном аэропорту встречающие скучали, поглядывая время от времени на табло прилета, прислушиваясь к объявлениям, разочарованно вздыхая от задержек, терпеливо дожидаясь своих родных, близких, друзей и всех тех, кого надо дождаться. Кто-то радостно устремлялся к прилетевшим, наконец выбравшимся из недр переходов и коридоров аэропорта, другие ходили, сидели, стояли, заглядывая в телефоны, боясь пропустить звонок или сообщение. Две женщины долго не замечали друг друга, пока человеческий водоворот не свел их в пределы видимости и условной узнаваемости. Весьма условной — из-за масок, благодаря которым ошибались даже очень хорошо знавшие друг друга люди. У них было много общего, возможно даже больше, чем им казалось. Обе темненькие и стройные, энергичные и целеустремленные, занимались журналистикой. Чуть старше, и немного моложе, они не дружили и не были знакомы лично, но знали друг о друге почти все. Обе были женами рок-музыкантов, которые были когда-то родными братьями. Вражда между их мужьями, подогреваемая фанатами и не только, не давала реальной возможности наладить какие-либо отношения, даже при возникновении желания. Они заметили друг друга уже давно, но Татьяна чуть быстрее поняла, откуда ей знакома эта красивая женщина, ожидающая свой рейс с явным нетерпением и беспокойством. О том, что пропавший Вадик нашелся на Лазурном берегу, знали уже все, про остальное ходили самые разные слухи — Глеб в разговорах не сказал ничего определенного, кроме того, что он летит чартерным рейсом из Ниццы вместе с группой Левы и Шуры. Каким образом вместо Киева или Одессы он оказался во Франции, было непонятно, но все эти совпадения и непонятности явно не были случайностью. Женщины уже несколько раз встречались взглядами и первой решилась подойти жена Вадима. — Таня? — Юля? После небольшого колебания они протянули друг другу руки. Бог с ними, мужчинами, их тараканами, самолюбием и упрямством, женскую интуицию не обманешь, одна давно понимала то, о чем другая начинала догадываться — их мужчинам друг без друга не очень хорошо. — Они летят одним рейсом, все вместе? — Похоже, что так. Рейс задерживался, и они отошли в сторонку, в более-менее тихое место, где можно было спрятаться от шума и любопытных глаз. Женщины откровенно рассматривали друг друга, все что можно было рассмотреть под пальто, шарфом, маской. — С Вадимом все в порядке? Он сам звонил? — Какие бы чувства Татьяна не испытывала к брату мужа, вежливость требовала поинтересоваться его состоянием. — Да, спасибо, говорит, что все в порядке, но он всегда так говорит… Как Глеб? — Как обычно, немногословен. По телефону больше одни междометия. — Улыбнулись обе, Юля знала его гораздо дольше, только не в последние годы. — Значит в порядке. Он сказал номер рейса? — Татьяна покачала головой. — Нет. Только, что летят из Ниццы, чартерный рейс. — Она немного поколебалась. — Номер рейса прислал его молодой друг, студент. — Это тот мальчик, который играл с ними несколько раз? — Если вы про слухи, которые распространяют некоторые про него и моего мужа… — Нет, я точно знаю, что это ерунда. Если его зовут Лео… Мне номер рейса скинул тоже он. Они недоверчиво смотрели друг на друга. — Лео. — Таня кивнула. — Они с Левой привезли Глеба после больницы. Он заставил его есть овсянку и даже самому варить кашу. — Она постепенно отбрасывала настороженность и говорила охотней. — Упорный парень, он месяц ходил за мужем, заставлял соблюдать режим, возил на репетиции, на студию, поэтому пошли такие разговоры. Очень красивый мальчик, действительно можно подумать все что угодно… — Я тоже подумала, что он нетрадиционной ориентации. — Юля кивнула головой. — Вадик сначала разозлился, потом смеялся. Он сын каких-то старых знакомых, медиков, это очень давняя история… Татьяна слушала с широко распахнутыми глазами, про наркозависимость она, конечно, знала, но такие детали слышала впервые. — Муж никогда подробности не рассказывал, там что-то связано с женщиной, мамой Лео, он и про парня рассказал потому, что снова встретился с ними в Европе, когда ездил с байкерами. После этого путешествия у него появился мотоцикл, очень крутой, он стоит у нас в гараже, и Вадик может ездить сколько хочет, но только иногда им пользуется Лео — предварительно звонит и спрашивает, можно или нет. Когда мужа не было в Москве, он предупреждал меня. — А он не может быть сыном Вадима? Может они поссорились из-за этой женщины? — По возрасту вполне подходит. По внешности — похож немного, но слишком длинный, слишком стройный, а по всему остальному — чтобы от такого шебутного баламута был такой ангел? Татьяна хихикнула, Юля за ней и через минуту они дружно хохотали. Смех объединял, сметал все барьеры, и симпатия между ними крепла.  — Они оба баламуты и раздолбаи. Гениальные баламуты. Как жаль, что они не вместе. — Думаешь, они могли бы снова …? — А что, если слухи — это не только слухи? И они реально пели вместе в этой какой-то глуши? А каким образом они оказались в одном месте сейчас? — Очень много странностей. Глеб всегда дружил с Левой и Шурой, но последнее время они общаются очень тесно. — И Вадим тоже. Весной они встретились в студии, и Шура затащил его к себе в гости. Вернулся очень поздно, в сопровождении какого-то секьюрити, взбудораженный, со скачущим давлением, заснул только под утро… — А Глеб потерялся на несколько дней. Как раз после больницы. И я не знаю, где он был — его выписали гораздо раньше, чем планировали, я была у мамы, а у него даже не было ключей. И никто ни из его группы, ни из друзей, не знает, как и куда он уехал из больницы и где пропадал 3 дня. А привез его тогда Лева с этим мальчиком, и они сильно меня напугали со своей диетой и режимом. — Это же было в конце апреля? Вадик тогда ходил мрачнее тучи, потом уехал куда-то на целый день как раз с Левой и Шурой, снова вернулся поздно, очень усталый и очень довольный. — Думаешь они могли втроем забрать Глеба и отвести — куда? К себе домой? И они провели полдня вместе? В одной компании? — Это было бы слишком хорошо и слишком невероятно. — А сейчас? Глеб поехал на Украину, когда Вадика не смогли найти. Думаешь совпадение? — Таня, давай скрестим пальцы наудачу и дождемся самолета. — Давай сначала обменяемся контактами. На всякий случай. Твой сообщения не контролирует? — Нееет. Говорит, что это личное пространство, и сам очень не любит, когда берут его телефон. — То же самое. Фото иногда показывает… Чартер наконец приземлился, кроме них оживилось еще несколько человек, мужчин и женщин, державшихся вместе. — Давай разбежимся в разные стороны, на всякий случай, вроде как мы не знакомы? Банда появилась всей толпой, со всеми своими сумками, футлярами, ящиками — нагружены были все. Глеб шел рядом с Левой, оба кроме своих вещей тащили еще что-то. Татьяна бросилась к мужу, один из встречавших группу мужчин забрал у них багаж. Юля наконец разглядела Вадима за широкими плечами Макса — он тоже заметил ее и радостно вскинул свободную руку. Через секунду он уже целовал и сжимал ее в объятиях, похудевший, веселый, соскучившийся, с чьей-то гитарой за спиной. — Все в порядке, я живой, только не реви. — Он ловил ее слезы губами, вытирал пальцами, такой родной и немножко чужой, в непривычной одежде, с отросшими локонами. — Юля, здравствуй! — Подошедший Глеб чмокнул ее в щеку. — Познакомьтесь — это Таня. — Вот так просто, по-будничному. Женщины пожали друг другу руки и обнялись, Татьяна успела шепнуть: «Я сейчас расплачусь», Вадик тоже обнял и поцеловал ее. Шура вернул всех на землю. — Дорогие мои, давайте решим, кто с кем едет? — Я на машине, мы завезем Глеба с Таней. Лева отрицательно помотал головой. — Нет, езжайте сразу домой. Глеб с нами. Юля, Вадика за руль не пускай! На стоянке все прощались и расходились в разные стороны, за кем-то приехали родные, остальных вместе с оборудованием и инструментами забирал микроавтобус, У Левы с Шурой была машина с водителем. Глеб забрал свою гитару и обнял брата. — Как ты мне надоел за эти дни! Мужчины обменялись рукопожатиями, Юля исподтишка показала Тане на телефон, и они ушли. Вадик оказался совсем без всего, никаких вещей, по дороге он обнимал жену, прижимал к себе, не отпускал руку, сжимал, подносил к губам, целовал. В машине попытался сесть за руль, может просто по привычке. Юля обычно и не подумала бы возражать, но сейчас упрямо сдвинула брови, решительно показала на пассажирское место, и он подчинился. Доехали домой на удивление быстро, ни пробок, ни задержек. Времени в пути хватило ему, чтобы коротко поведать о своих приключениях. За полушутливым изложением скрывались страшные детали, она чувствовала это своей женской интуицией. Концы с концами не сходились в его рассказе, как будто самая важная часть была вырезана. Участие Глеба с Левой и Лео выглядело совершенной фантастикой. Смахивало на отмазку мужа перед женой, когда пропал якобы в военном столкновении, но вернулся с курорта, отдохнувший, разве что не загорелый. И с легким запахом женского парфюма от одежды. Юля не строила иллюзий относительно его верности, когда столько женщин вьется вокруг. Он никогда не упускал своего по молодости, сейчас, конечно, подуспокоился, и возраст не тот, и силы не те. Секс был необходимостью, разрядкой, основным же для него всегда и только была музыка. Женщины забывались на следующий день, а преданность все-таки оставалось с женой. Неверность одного дает определенную свободу другому, но Юля любила его, со всеми недостатками и пороками, слабостями и изменами. Пользовалась своей свободой, иногда, очень редко и осмотрительно. Она была в отчаянии, когда Вадим пропал. Вести доходили самые неутешительные, по всему получалось, что он погиб. От радости, что жив, чуть не сошла с ума. Первой ей позвонила свекровь, и сразу после нее сам Вадик. Вот он наконец здесь, рядом, живой, теплый, такой родной и милый. Что там с Глебом — все это потом, как бы обнадеживающе радостно это не было. Она наготовила все, что так ему нравилось, а он почти не взглянул, чуть притронулся. Смотрел только на нее, с невыразимой нежностью и страстью. — Юлька, я так соскучился, милая моя. — Покрывал лицо поцелуями. Подхватил на руки, понес в спальню, опустил на кровать. — Люблю тебя! Раздевал, целуя с возрастающей страстью, давно она таким его таким не видела. Нежным, ласковым и терпеливым. Покрывал ее обнаженное тело поцелуями, опускаясь все ниже, скидывая свою одежду. Губы, язык проникали везде, дразня, возбуждая и возбуждаясь. Когда она застонала, не в силах сдерживаться, вошел в нее, сначала осторожно, потом все сильнее, почти до грубости, завладевая губами, проникая настойчивым языком и всем естеством все дальше и глубже, получая свое и доводя ее до самого пика. Такого не было давно, или никогда. Они кончили одновременно, с криком, долгим стоном, оставаясь еще некоторое время связанные воедино друг с другом, продлевая момент блаженства. Юля не знала, что думать, такого она никак не ожидала. Снова промелькнула мысль о какой-то мистификации, нигде они не пропадали, эти невозможные братья, лечились снова, отдыхали, развлекались в свое удовольствие, прикрывшись для отмазки сотрудничеством с бандой Левы-Шуры. Ну и ладно, результат ведь есть, последствия весьма приятные, об остальном можно подумать позже. Муж дремал, обнимая ее, уткнувшись носом в плечо, чуть вздрагивая в полусне. Тишина, спокойствие и умиротворение опустились наконец на этот дом. *** В другом доме, другой спальне происходило нечто похожее, только в более бурном варианте. Татьяна скромно молчала только в дороге, зажатая между мужем и Егором на заднем сидении роскошного автомобиля. Не то, чтобы она слишком стеснялась раскованных музыкантов, они шутили и пересмеивались, обсуждая только им понятные моменты, Шура с переднего сидения постоянно оборачивался, и от взгляда его темных глаз становилось немного не по себе. Их компания явно неплохо провела время, судя по разговорам. И было совершенно непонятно, каким образом оба брата оказались вовлечены во все это. Может это была некая затея старшего, который снова пытается завлечь ее Глеба в неприятности? Вадим, конечно, обаяшка, совсем не таким она его представляла в реальности. И не таким его рисовали многочисленные «доброжелатели» и обожатели младшего брата. И Юля на самом деле такая простая и милая, и вовсе не выглядит забитой и запуганной своим мужем-тираном. У них обоих так светились глаза при встрече, это не сыграть. Как было бы здорово, если они действительно помирились и готовы общаться. Как бы то ни было, с Юлей Татьяна решила поддерживать дружеские отношения при любом раскладе. Глеб выглядел очень хорошо, как будто помолодел, вернулся на несколько лет назад, разговаривал спокойно и внятно. И смеялся! Без сарказма, без обычного своего яда, легко и заразительно. Теплые глаза Шуры вызывали доверие, но вот от взгляда Левы мурашки бегали по спине. Он напугал ее еще весной, когда Глеб вернулся домой непонятно откуда. На самом деле он оказался очень клевым и больше надо было опасаться его молодого друга. У милого мальчика была железная воля и необыкновенная проницательность. Он конфисковал все запасы спиртного в доме, составил диетическое меню, пригрозив, что иначе смерть. И приучил готовить не только ее, но и его. А возражать ему было бесполезно, и никакая стрельба глазками не действовала. По пути домой Лева посматривал на нее время от времени своими ледяными глазищами, и от этого взгляда было немного не по себе. У Глеба были такие же, голубые, но взгляд иной, теплый, не смотря ни на какую его внешнюю холодность и отрешенность, уж она то знала это точно. Они снова смеялись, теперь над Глебом и королевой драконов — смеялись все вместе. На ее вопрос по сути прикола, Левчик укорил, что она не дает мужу смотреть телевизор, в шутку тоже. Более мягкий Шура подсунул ей телефон с фото — улыбающиеся Глеб и Лева в обнимку со смеющейся женщиной. — Ух ты! Это правда она? Это сейчас? — Воооот. А твой муж только через час сообразил, и то с подсказкой! — А мне перешлите! — Таня, у меня есть фото. Шурка, ты у меня тоже есть, смотри, в сеть закину… — И они снова чему-то смеялись. У Глеба было отличное настроение, дома он отвечал почти на все ее вопросы, а их было очень много. И фото показал, с актрисой и с бандой, с их концерта и вместе с Вадимом — оба такие красивые и счастливые. Когда ему надоело, или он решил, что хватит ответов на сегодня — сгреб ее в охапку и потащил в спальню. Такого секса у них давно не было — на грани нежности и жестокости, до изнеможения. И заснули, утомленные и довольные, в обнимку, тихо и спокойно. Утром она готовила завтрак, и пока муж спал, написала Юле. — У меня ощущение, что нас дурят. Похоже, что наши мужья развлекались, отдыхали и лечились. Как думаешь? Ответ пришел много позже, а прочитала она еще позже, после того как проснулся муж и утащил в постель, где они снова занимались любовью. — Тоже так показалось. Пока не увидела синяки и шрамы — это ужасно. *** Юля не рассмотрела ничего вечером — слишком приятным делом они были заняты. Вадику не хватило одного раза — они продолжили еще и еще, пока не отвалились и не заснули совсем без сил. А утром он метался и стонал, никак не просыпался, пока она, испуганная, не брызнула в лицо водой. Вадим сидел, хлопал сонными глазами, вытирал мокрое лицо, а Юля со страхом смотрела на его бока и живот, в разноцветных разводах от сходящих синяков. Тихонько дотронулась до неровного шрама под ребрами, и он чуть вздрогнул. — Щекотно! — Откинул волосы с лица, потянул ее за руку на себя, опрокинул, распустил пояс халатика, распахнул, щекотал мягкой бородкой, губами, языком, дразня и заводя ее и себя. — Ты сумасшедший! — Да! Он вошел нежно и осторожно, двигался не спеша, размеренно, распаляясь постепенно и ускоряя темп, доведя до конца сначала ее и закончив несколькими сильными толчками сам. Он был рядом, живой, горячий, шебутной, лежал, восстанавливая дыхание, жмурясь от удовольствия, а она водила пальцами по его груди и животу. Такой похудевший, ребра пересчитать можно, наверное, они сломаны были. — Больно было? — Уже все прошло, теперь щекотно, заживает. — Он как обычно уходил от прямых ответов, особенно о себе. — Это все там? — Юленька, мне еще столько рассказывать об этом, все потом как-нибудь… Так вкусно пахнет! Давай завтракать? Он был все такой же, но чуть другой, изменившийся. Маленькие детали, штрихи, всплывали время от времени и она не понимала, огорчаться или радоваться этому. Он был так настойчив и так нежен с ней ночью и сейчас, как не случалось уже давно. Чуть по-иному, а может она уже забыла, что он может быть таким умелым и ласковым. Отрасли его роскошные кудри, которые раньше безжалостно сбривал, не слушая никакие ее просьбы. Сейчас она больше всего опасалась, что он снова все обкорнает. — Ты такой красивый. — Отвела за ухо длинную вьющуюся прядь. А он только усмехнулся, поцеловал ее руку. — Хочешь кофе сварю? У нас корица есть? Вот это было полной неожиданностью, так он никогда не делал. Заметил удивленный взгляд. — Левчик научил. — Хохотнул довольно. — Да, он умеет, когда хочет. С корицей и чем-то еще, там целый набор, я спрошу потом. Было действительно вкусно, особенно потому, что готовил он. Довольно крутнулся и чуть не упал, ухватился за стол, и Юля испуганно бросилась поддержать. Помотал головой, сел тяжело. — Голова закружилась, ночью перетрудился, наверное. — Он снова смеялся. — Юль, блинчики очень вкусные, только не давай мне много, надо на диете посидеть. — Какая диета? Худющий, чуть в обморок не грохнулся. — Серьезно. Я набираю очень быстро, сама знаешь, надо сдерживаться. Ты мне поможешь? — Конечно. А ты оставишь свои кудри в покое. Вадим захохотал, раньше мог злиться и раздражаться, а тут такая неожиданная реакция. — Хорошо. Договорились. Что-то стояло за этой покладистостью и смехом. Потом он занялся делами. Звонки и разговоры начались, как только включился компьютер и телефон — новый, какой-то китайский. А Юля отвечала на вопросы Татьяны, а потом ей надо было самой ехать по делам. Вадим оторвался от телефона, чтобы проводить, спросил, что у них с финансами и отдал 1000 евро на текущие расходы. Все буднично и просто, как будто не отсутствовал непонятно где более месяца. С финансами было терпимо, долгов никто не требовал, основные партнеры мужа не теряли надежду на его возвращение, ребята из группы были независимы и занимались своими делами, ей всего хватало и без посторонней помощи. Новые вопросы возникали в голове — откуда деньги? Почему Ницца? Какая связь с группой Левы? И что будет дальше у них с Глебом? Все ее друзья и знакомые поздравляли, расспрашивали, от этого голова кругом шла. Вопросов было много, ответов гораздо меньше, для некоторых хватило стандартных, на остальные она надеялась найти ответы постепенно, может быть совместно с Татьяной. Дома ее ждал сюрприз — Вадим назаказывал всякой полезной диетической еды — готовой и продуктов, он как обычно относился очень серьезно ко всем своим идеям. Юля только посмеялась втихаря — интересно, насколько его хватит? Еще приготовил омлет на ужин, сказал, что по Шуркиному рецепту. Интересно они там отдыхали оказывается. — Чей рецепт будет следующим? — Может Лео, может Алекса. Они все отлично готовят. Знаешь, это очень интересно, особенно когда готовишь для друзей или любимого человека. — Алекс — это тот врач, отец Лео? — Нет. То есть он медик, военный врач, целый полковник, но у Лео другой отец. — Одно время мне казалось, что он твой сын. Вадим удивленно посмотрел, была какая-то печаль в его глазах. — К сожалению это не так, случайной связи с его матерью никак не могло быть. Я очень хотел бы иметь такого сына… — А кто тогда Алекс? Это же тот самый медик, который был в вашем пробеге с байкерами? — Да, и тот, которому мы с Глебом обязаны жизнью. Было что-то еще, что она не успела спросить, потому что зазвонил телефон. Разговор был какой-то странный, серьезный, непонятный и не долгий. Вадим отвечал односложно в основном, да-нет, хорошо. Сразу после перезвонил, похоже, что Глебу и ушел разговаривать в комнату. После этого звонки пошли один за другим. Вадим не выглядел встревоженным, сказал, что его вызывают для дачи показаний. Завтра за ним приедет машина. — Звучит жутковато. Как будто приедет чёрный воронок и увезет тебя навсегда. — Ерунда, не придумывай. Мы отбились от инспекторов ОБСЕ, здесь будет все в порядке. — Ты не понимаешь, у нас все всегда страшнее. И не помогут никакие твои связи с политиками. — Юля, что такое ты говоришь? Не волнуйся, все будет в порядке. Он говорил довольно уверенно, но она все равно чувствовала сомнение. — Я поеду с тобой. Никакие его возражения не могли ее успокоить и остановить, и он сдался. И потащил ее в постель. Что бы там ни было, такие изменения ей все-таки нравились, предыдущая страстная ночь повторялась, только он теперь не так жадно на нее набрасывался, дольше ласкал, меньше спешил. А утром принес кофе и сварил овсянку. — Это по чьему рецепту? Очень вкусно. — Ты не поверишь. Глеб научил. — Когда вы успели? — Успели. А его Лео научил после больницы. — Действительно, вериться с трудом. Глебушка и готовка? Если Вадик разговаривал с Глебом, то Юля обменялась сообщениями с Таней — они тоже должны были ехать и тоже вдвоем. Машина за ними прибыла в половине первого, не черный воронок, конечно, черный БМВ, и привезли их не в застенки НКВД, а в здание МИДа на Смоленской. Вадик надел рубашку и пуловер, в которые давно не влезал, брюки, длинную куртку и ботинки, в которых приехал. Собрал волосы в хвост, и Юля обратила внимание, что в ухе у него снова серьга, новая, незнакомая, небольшое серебристое колечко с камешком. Все его новинки выглядели красиво и дорого, Юли решила расспросить его попозже, если сам не расскажет. Их провели в просторную приемную перед какими-то кабинетами с ничего не говорящими табличками. Вадима сразу попросили пройти в один из них, Юлю оставили ждать. Она и дождалась — минут через тридцать появились Глеб с Татьяной — их тоже пока попросили подождать, предложили чай или кофе. Глеб выглядел злым и недовольным, весь в черном, в ботинках с черепами и шипами — Таня только плечами пожала на вопросительный взгляд Юли. — Вы здесь давно? — Не очень… Как солнышко появилось — влетел Левчик, тоже весь в черном, обнял Глеба, расцеловал женщин. От него совместно с Глебом сразу стало шумно — оба не особо стеснялись своих хорошо поставленных голосов. Референт пригласил их пройти во второй кабинет. Юля с Таней остались одни и смогли поговорить спокойно. Скоро и они стали смущать референтов улыбками и смешками, несмотря на серьезность ситуации — они рассказывали друг другу о неожиданной сексуальной активности своих мужчин. А потом началось самое странное. В приемную зашли двое — бывший премьер, теперь имевший должность зам. председателя совбеза, маленький, казавшийся еще мельче по сравнению с сопровождавшей его женщиной — Вадим пересекался как-то с ним, давно, по делам общественной палаты, когда еще имел неосторожность прикоснуться к политике. Еще кто кого сопровождал… Как шелест ветра, женщина двигалась с грацией и стремительностью танцовщицы. Расстегнутая короткая куртка, длинная юбка и высокие ботинки на шнуровке, распущенный шарф через плечо и легкий шлейф духов, высокая и стройная, с черными волосами, собранными и сколотыми на затылке. Оба на ходу взглянули на женщин, замерших на диване, поздоровались и прошли к вскочившим референтам. Зампред что-то говорил, референты слушали, записывали и разбежались по кабинетам, откуда вскоре вернулись вместе с несколькими очень официальными лицами в солидных костюмах — у них началось нечто вроде совещания, а женщина отошла к окну. Таня с Юлей прислушивались, дело, наверное, касалось их мужчин, но ничего невозможно было разобрать, а женщина у окна скинула куртку и присела на край подоконника, её изящный силуэт четко вырисовывался на светлом фоне окна. В приемную еще кто-то зашел, неторопливым жестом остановил вскочивших секретарей, пожал руку зампреду, кивком приветствовал всех остальных и прошел к окну. Пожал протянутую руку и запросто присел рядом — Юля с Таней разглядели наконец главного человека в этом здании, одного из самых популярных министров. Совещание завершилось, костюмы разошлись по кабинетам, и зампред присоединился к оживленно беседующей парочке у окна. Они недолго разговаривали втроем, затем мужчины уставились на женщину — она пожала плечами и кивнула. Министр тотчас поднялся, подал ей руку, и они пошли к выходу. Он только на минутку притормозил у дивана с тихонько сидящими Юлей и Татьяной. — Дамы, добрый вечер. Не волнуйтесь, ваших мужчин сейчас вернут вам в целости и сохранности. — Женщина посмотрела на них темными глазищами, улыбнулась и чуть кивнула. Зампред остался у окна. Глеб с Левой вышли из кабинета буквально через минуту, женщины вскочили, Татьяна поспешила к мужу. Следом за этим открылась дверь второго кабинета и появился Вадик. — Все нормально. — Он успокаивал Юлю, здоровался с друзьями. Высокопоставленного чиновника маленького роста они заметили только когда он подошел. — Добрый вечер. Знакомы, кажется, со всеми. — Он пожал всем руки. — Парни, спасибо что приехали, всем спасибо за помощь. — Отдельно о чем-то негромко поговорил с Вадимом, тот кивал головой автоматически, без энтузиазма, поскорей бы отделаться. Лева крутил головой, как будто потерял что, задержал взгляд на вешалке с курткой, которую оставила странная гостья. Посмотрел вопросительно на чиновника, тот кивнул едва заметно. Юля это подметила лишь потому, что внимательно наблюдала в тревоге за мужа, который выглядел устало, и за Глеба, который терял терпение и ощутимо покрывался колючками — его больше других раздражало это место и нахождение здесь. Зампред тоже почувствовал, что пора закругляться со строптивыми рокерами, поспешил распрощаться, и ушел, распорядившись проводить всех на выход. Спускались в помпезном лифте молча и вздохнули с облегчением лишь снаружи. — Уфф, вроде все нормально прошло. — Лева остановился на краю тротуара перед стоянкой. — Все разговоры — потом. Едем к Шурке, он ждет. — Ты уверен? Он не охренеет от такого нашествия? — Нет, мы так договорились, он сгорает от волнения и любопытства. — Зря от машины отказались… — Я лучше пешком, чем на их членовозе… — Глеб немножко расслабился. — Зачем пешком? У меня машина! — Егор широким жестом показал на подъехавший мерседес. — Все не поместимся. — Ничего, посадишь жену на коленки. Почти сразу за ним тормознула еще машина, из нее вылез здоровенный водитель, прислонился к стойке передней двери, бдительным взглядом окинул их компанию, кивнул. Юле он почему-то показался знакомым. Оживился, заулыбался, распахнул пассажирскую дверь — от служебного подъезда стремительно двигалась гостья министерской приемной.