Мальчики и девочки (э17)

*** На голос подошедшей мужчины моментально обернулись. — Кого подвезти? — Она была уже на ступеньках позади мужчин. — Вау! — Лева был быстрее всех, поднял ее и закружил — водитель-охранник моментально оказался рядом на подстраховке. Братья расцвели улыбками и окружили их. — Левчик, поставь на место, дай другим потрогать! — Здравствуйте мальчики! — Протянула руки обоим. — Что решили? Куда кого подвезти? — Едем к Шуре. Рада, ты с нами. — С женами познакомьте. Мужчины спохватились и наконец представили своих жен, ее рукопожатие было по-мужски крепкое и короткое. — Поехали. Девочки со мной. Водитель усадил их на заднее сиденье, Рада села впереди, и они помчались. — Витя? — Я понял Рада Александровна, не волнуйтесь. Юля вспомнила, где и когда его видела и слышала, это был тот охранник, который приехал с Вадиком весной. Доехали быстро, обогнав застрявших где-то мужчин. Рада выбралась из авто не дожидаясь, пока водитель распахнет перед ней дверь. И Юля и Татьяна смотрели на нее настороженно, совершенно непонятно, кто она такая и как с ней держаться — может девушка из эскорта, для развлечения высокопоставленных чиновников и звезд шоу-бизнеса? И знакомы они давно… Наличие машины с водителем это не исключало, скорее подтверждало подозрения. Пока они ожидали мужчин, была возможность немного понаблюдать. Не застегнутая куртка, шарф в несколько оборотов, она не стояла на месте, пока разговаривала по телефону — стремительно двигалась, порывы ветра играли с темными завитками волос. — Застряли наши мужчины. — Она убрала телефон, подняла голову и пронзительно, по-хулигански свистнула, замахала рукой в ответ на приветствие из окна четвертого этажа. — Пойдем? — Может неудобно? — Юля окончательно засомневалась. К счастью, в этот момент появился второй мерседес, выпустивший музыкантов. — Там ДТП, застряли немножко. — Лева выскочил первым, братья не были такими шустрыми, выбрались следом, стали с ним плечо к плечу, подхватили под руки. — Девушки, уймите своих мужей, они меня терроризируют! — Он все знал, и не сказал! — Его давно зажать надо было! Лева ужом вывернулся у них из рук, едва удержал равновесие поскользнувшись. Набрал мокрого снега, запустил снежком Глебу в грудь. — Ах так! — Развязалось снежное сражение. Братья хорошо умели играть в снежки, уворачиваться от обстрела с двух сторон было сложно. — Наших бьют! — С боевым кличем на помощь другу вылетел Шура с командой из детей, жены присоединились к мужьям — силы стали примерно равны. Дети визжали от восторга, они снег видели не часто, взрослые от них почти не отставали. Братья с женами были более умелыми, Егор и Шура лучше уворачивались, но доставалось им больше, дети были шустрыми и меткими, и мокрыми вскоре были все. Только Рада стояла возле машины, наблюдала с телефоном в руках, рядом ее водитель жонглировал парой хорошо скатанных снежков. — В кого запустить? — Детский сад! — Она пошла в самую гущу событий, по линии фронта, под летящими с обеих сторон снарядами; каким-то образом в нее не попадал ни один. — Ша! Брэк! Финиш! Баста! — Подняла руки, сложила крестом. Перехватила последний снежок, летевший в голову Вадика, который уже не защищался и опустил руки — брызги мокрого снега окатили обоих. — Йо-уу! Ненавижу снег! Снова смех, подошедший Лева принялся вытирать мокрые ошметки с ее волос и куртки. Шурка умоляющим жестом сложил руки. — Рада! Прости… — И тебе здравствуй, Саша. — Они расцеловались. — Все, ребята, пошли быстро греться и сушиться. Шура вел всю компанию домой, Юля с Таней еще немного смущались необычной ситуации и необычной компании, держались поближе к мужьям, но колючий Лева немного отстал, зато от Шуры веяло теплотой и радушием, и они расслабились. Шуркина Лиза, красивая и обаятельная, широко распахнула глаза на мокрых гостей, детей и мужа, быстренько загнала всех умываться и сушиться. Глеб впервые был здесь и с любопытством рассматривал коллекцию пластинок, гитары, фанатские картины и поделки вместе с Вадимом, но, когда дети притащили своих кошаков, от них и от дивана его было уже не оторвать. Шурка сервировал стол, и Юля с Таней ему помогали. Вскоре было уже наоборот, женщины быстренько завладели инициативой, предоставив мужчинам свободу поговорить о своем. Лиза охотно приняла их помощь, они с Радой колдовали над быстрыми закусками, нанизывали на шпажки сыр, оливки, черри, кружочки маринованных и свежих огурчиков; оставив это Юле с Таней, занялась фруктовым и овощным салатом, а Рада варила что-то очень ароматное в кастрюльке на плите — запахи пряностей смешивались с запахами из духового шкафа, манили и дразнили. — Надо попробовать! — Лиза выставила керамические бокалы, Рада кивнула, и принялась разливать черпаком напиток. Пока руки у нее были заняты, Лева подкрался и коварно выдернул шпильку из ее собранных волос — они рассыпались тяжелой волной по плечам. Месть последовала незамедлительно — пятый бокал, который уже был налит, она вылила обратно. Женщины уже разобрали остальные, а за четвертым он, разумеется, не успел, Рада снова была быстрее. Глядя на его пантомиму отчаяния, все опять смеялись. — Лева, ты безнадежен. — Вкусно как! — Это сейчас самый актуальный напиток! Даже мелким можно. Рада кивнула. — Можно, вина там совсем немного, полно витаминов, хорошо для профилактики в холодное время. — Протянула свою чашку Леве. — Юля, вы разольете всем? — Она отошла в сторону, наклонила голову, собирая волосы и заплетая их в косу. На соблазнительные запахи прибежали сначала дети, следом за ними появились мужчины. — Девочки, ваши мальчики меня сейчас съедят. Они думают, если вегетарианец, то буду их одной травой кормить. — Нет, ну нормально, они тут без нас уже что-то пьют и закусывают! И Левка тут конечно! — Глеб угрожающе надвигался, сверкая очками. — А Шура нас вопросами за…л! Ой! Он получил шлепок от Рады, Левчик предусмотрительно перебрался по другую сторону стола, широким жестом указал на бокалы. — Налетайте! Это глинтвейн. — На вопросительный взгляд Глеба кивнул головой. — Детям тоже можно. — Закусывать лучше фруктами… Какие там фрукты — все разобрали бокалы с горячим напитком и сметали все закуски, пробуя с любопытством, прихлебывая с осторожностью, прислушиваясь к ощущениям, входя во вкус. — Если кому-то не нравиться — готов допить! — Шура обернулся к детям, но те шарахнулись от него, оберегая свои чашки. — Тетя Рада сказала, что это от простуды! От горячего напитка, пахнущего медом, травами, с горчинкой пряностей и цитрусов, становилось жарко, ярче блестели глаза, уходила усталость и растворялось напряжение дня. Развеселившись еще на улице в снежном бою, теперь все расслаблялись. Это в основном касалось братьев с их женами, Лева и так был почти у себя дома, Лиза и Рада общались как подруги, дети чуть стеснялись только новых незнакомых мужчин. В этом доме и с этими людьми было по-семейному спокойно, тепло и уютно, и он охотно принимал новеньких под свой кров. Достаточно было посмотреть на Глеба — так спокоен и раскован он бывал очень редко, только в кругу самых близких друзей, кому безоговорочно доверял. Колючий Лева сейчас больше походил на пушистого ласкового котика, даже его глаза больше не казались холодными, особенно, когда он смотрел на Раду. Она со всеми держалась дружески, без намека на кокетство или какие-либо женские штучки. Впрочем, какие еще штучки нужны такой красавице? Шурик сыпал шутками и историями, у музыкантов был богатый гастрольный опыт, много общих точек соприкосновения и встреч на концертах, фестивалях и просто так. Глеб вторил ему, он тоже много что мог припомнить из их шебутных выступлений. Рассказы были интересны особенно для Татьяны, которая имела самый маленький стаж общения со всеми ними и выспрашивала подробности. Рыженькая красавица Лиза сидела на подлокотнике кресла Рады, они вместе колдовали над планшетом, в результате чего на большом экране телевизора появлялись интересные фото и видео из обширного архива группы, а Лева с серьезным видом вставлял комментарии, от которых все хохотали. Вскоре стало понятно, что закуски исчезают очень быстро, канапе и салатики вкупе с глинтвейном только подогрели аппетит. Лиза с Радой исчезли тихонько на кухне, только метнулись черная коса одной и рыжий хвост другой. Они вернулись и под ободрительный гул мужчин выставили на стол блюдо с рыбными стейками на рисовой подушке и запеченными в тыкве куриными ножками, последнее вызвало большой интерес. — Как здорово! Лиза, вы волшебница! — Юля не могла не восхищаться. — Так просто, и так вкусно! — О, моя мама так постоянно готовит, курицу или индейку. — Глебушка, буду тебе так делать! — Татьяна обернулась к мужу, а тот только закивал головой с набитым ртом. Вадик тоже уплетал за обе щеки, как и Лева, а Шурик посмеивался. — Вот вам и трава. — Мальчики и девочки, дамы и господа. У меня есть тост. — Шурик поднялся и постучал по бокалу, привлекая внимание. — Хочу выпить за человека, благодаря которому мы здесь собрались, живые, вполне себе здоровые и полные оптимизма. За нашего ангела-хранителя, за тебя, Рада! — За тебя! — Вслед за Шуриком мужчины подходили к ней, чокались и целовались. Последнее с большой охотой и чувством. — Саша, ты не можешь без пафоса. Спасибо. Мальчики, девочки, пусть у вас все будет хорошо. Обычные, простые слова, но вместе со взглядом этих темных гипнотических глаз, казалось, что все будет так, как она сказала. Очень хотелось бы… — Рада, вы, наверное, знаете? — Вопрос вырвался быстрее, чем Юля успела подумать и черные глазищи моментально переметнулись на нее. — Вадиму надо долечиться? Или обследоваться? — Сам он ни за что не скажет и никуда не пойдет, пока не прижмет крепко. — Вадим? — Он оторвался от какого-то бурного веселого обсуждения и обернулся, глаза вопросительно метнулись с одной женщины на другую и обратно. — Можно тебя на минутку? Он подошел сразу же, не спрашивая, что и зачем, она показала на диван рядом с собой. — Тебе говорили что-нибудь про клинику? На обследование направили или им достаточно тех бумаг, что привез с собой? — Достаточно оказалось, но пролечиться предложили по желанию. Мне что-то не хочется. — Ты уверен? Как себя чувствуешь? Юля? — Глаза вопросительно смотрели то на одного, то на другую. — Ну все же нормально, что ты ее спрашиваешь? Она все-таки смотрела вопросительно. — Он кричит во сне. Неожиданно на помощь пришли Глеб и Лева, они устроились с обоих сторон на подлокотниках дивана и сдали товарища по полной. — Правда, он орет во сне. — И дерется. — Лео сказал, что надо разбираться. — Рада, это ерунда, что-то сниться, я потом не помню совершенно ничего. — Ему к психу надо. — К психиатру. Или психологу… Его сливали самым безжалостным образом, а он только отшучивался и хлопал глазами, не обижаясь и не злясь. На Раду они с Глебом смотрели почти с одинаковым выражением, как дети на взрослого, с доверием и надеждой. И конечно с восхищением. Сейчас она смотрела на Вадима пристально, и он смущался еще больше от ее взгляда и всеобщего внимания. — Ребята, мне нужна тишина. Вадик, ложись. В кино гипнотизируют с помощью блестящего предмета, или каких-то слов, или отсчитывая цифры в прямом или обратно порядке. Рада присела к нему на краешек дивана, прикоснулась к руке, затем ко лбу и он закрыл глаза, задышал вскоре спокойно и размеренно. Все сидели тихонько как мыши — женщины на креслах, мужчины прямо на ковре рядом с ними. Рада провела рукой дальше — ладонью над грудью и задержалась над тем местом, где под рубашкой должен был быть неровный шрам. Потом над животом, снова поднялась к груди, пересела на подлокотник возле головы — теперь обе ладони были в нескольких миллиметрах от висков. Вадик уже не лежал спокойно, руки сжимались в кулаки, дыхание участилось, стон прорвался сквозь стиснутые зубы. Рука взметнулась к голове защитным жестом, он дернулся и вскрикнул. — Глеб дернулся и покачнулся в то же мгновение. Взмах ресниц — и взгляд черных глаз попал точно на него — она протянула руку. — Поможешь? Спросила почти беззвучно, одними губами и Глеб рванулся туда, на колени перед диваном, словил руку брата, сжал. Рада чуть кивнула, одна ее ладонь придерживала беспокойно метавшуюся голову Вадика, другая легла на плечо младшего брата. Все остальные как завороженные, затаив дыхание наблюдали за отрешенным лицом одного и побелевшим другого. — Нет, нет, не надо… — сдавленный стон и слова вырвались у обоих одновременно. Глеб посмотрел умоляюще на Раду, и она успокаивающе прикоснулась к его лбу, провела по виску, затем снова замерла над Вадимом. Глеб так и застыл, сжимая его руки в своих, прижимая к щеке. Лева бесшумно встал, приложив палец к губам поманил за собой Шуру с Лизой, и они тихонько ушли из комнаты. Юля с Таней как завороженные наблюдали за своими мужчинами и этой полной странных тайн женщиной. Она склонилась над Вадиком, тонкие пальцы легонько касались его головы, тихо отводили влажные завитки волос с глаз и лба, пряди ее волос касались его лица. Он успокаивался, дыхание становилось ровным, лицо спокойным, Глеб глубоко вздохнул, как будто пробуждаясь от сна и снова поднял голову. Она погладила его как ребенка, расчесывая пальцами кудряшки, притянула и поцеловала в лоб. Повернула голову, теперь она смотрела на Юлю. — Иди сюда. Встала, приглашая сесть на свое место, подставила ее руку вместо своей у тяжелой горячей головы Вадима. Кивнула Тане на Глеба. — Побудьте вместе. Ушла и они остались вчетвером. Глеб тер глаза, а может вытирал слезы, и Татьяна обнимала его, а Вадик тихо лежал, мерно дыша, под пальцами Юли пульсировала жилка на его виске. Лицо умиротворенное, красивое и спокойное, чуть трепетали ресницы сомкнутых век, несколько упрямых завитков упало на лоб. Юля тихонько касалась губами щек, закрытых глаз, лба… Глеб выпустил его руки, сложил на груди, встал и потянул Татьяну за собой. Юля пришла ко всем чуть позже, она так и не решилась разбудить мужа. А компания устроилась на кухне-столовой. Они тихонько разговаривали, шутили. Шура возился с кофеваркой, Лана резала стоящий на столе торт. Глеб смотрел на него сквозь стакан с минералкой, держа его обеими руками, растянувшись локтями по столу. Татьяна сидела рядом, опираясь на его плечо. Рада с дымящимся бокалом сидела на колене у Левы, а он размахивал ложкой, командуя Шуриком и приготовлением кофе, свободной рукой придерживая ее за талию. Перед ними стояла тарелочка с пирожным, целая горка таких же была в вазочке на столе. — Юля, все нормально? — Шура нажал кнопку и отвернулся от стойки. — Все хорошо, я боюсь его будить. — Он че, спать сюда пришел? — Глеб поднял голову над стаканом. — Стоит только сказать «тортик», и вот увидишь, тотчас проснется. Лева засмеялся, Рада покосилась на него, ловким движением перехватила ложку, отломила и отправила в его рот кусочек пирожного, остальное съела сама. — Ну вот кто бы говорил! — Хмурясь и улыбаясь Вадик вразвалочку присоединился к компании. — Как будто я один сладкое люблю. — Он обреченно вздохнул, посмотрев на стол с тортом и пирожными, вызвав очередной взрыв смеха. — Бросили меня одного… Шура почесал затылок, толкнул в его сторону табурет из-под стола, Лиза выставила десертные тарелочки, принялась разливать кофе. — Налетайте, братцы-хм-кролики… — Че? — Вадим раскладывал кусочки торта по тарелкам. Глеб смотрел на брата с интересом, испытующим взглядом, в нем смешивались разные чувства, от удивления до любопытства. — Вадик, ты же на диете? — Его рука на момент дрогнула, он искоса посмотрел на Юлю, потом на Раду. — С завтрашнего дня. — Посыпались смешки и шутки. — Что смеетесь? Оба такие хорошенькие были, кругленькие лохматые колобки. — Смешки перешли в хохот. А братья как ни в чем ни бывало методично уничтожали свои порции. — Очень вкусный тортик! — Замечательный кондитер! — Рада, а он будет что-нибудь помнить, или все забыл? — Не знаю, Глебушка. — А я что-нибудь забыл?! — Он даже отставил пустую тарелку. — Может и забыл. — Теперь ему подмигивал Лева. — А может и нет. Братья переглянулись, казалось, паника промелькнула у обоих. — Рада??? Она по-прежнему была вместе с Левой, уютно устроившись у него на коленях, оба неторопливо и со вкусом ели пирожное и торт одновременно — вместе, отламывая по очереди кусочки того и другого с тарелок друг у друга, без всяких комплексов по поводу предрасположенности к полноте. — Что? — Она повела глазами на Глеба, затем на Вадима. Теперь в ней не было ничего странного или таинственного, просто очень красивая женщина, тоже сладкоежка, между прочим. — Рада, что ты заставила нас забыть? — А что вы хотели бы помнить? Братья снова переглянулись — с явным беспокойством. — Помимо своего желания вы ничего не забудете. — Ведьма? — Ведьма. — Оба снова уставились на нее, немного с вызовом. — Похоже, кое-что они помнят. — Шурка с серьезным видом покивал головой. — А не забыли, что хотели попросить Лео поиграть вместе с вами? — Мы это еще обсудим, если Рада ему разрешит. Опять взмах длиннющих ресниц и взгляд в упор на Глеба. — Я ничего не запрещаю, он все решает сам. И я не знаю, почему ты ему так нравишься. — Но ты же не против? — Теперь Шура смотрел на нее вопросительно. Ему тоже достался взгляд, только более мягкий. Эта женщина запросто командовала всеми этими мужчинами, вот и Лео каким-то образом зависел от ее мнения. — Я не против. — Кто-то облегченно перевел дыхание. — Не делайте из меня диктатора, он еще учится и делами фирмы занимается иногда. И пока не решил, что ему нравиться больше. — А где он сейчас? Когда в Москве будет? — Не скоро. Улетел к деду, отчитываться о стажировке. — На Океан? — Глеб и Вадим спросили одновременно, снова переглянулись, довольные чем-то ухмыльнулись. — Нет, в университет, сейчас не до отдыха. Лица озадаченно вытянулись. А она выбралась из объятий Егора, попросила у Шурика еще кофе. — Рада, ты же утром прилетела? — Лиза всплеснула руками. — Еще и разница во времени! Как ты выдерживаешь? — Это тонкий намек, что пора и честь знать, по домам и баиньки. — Глеб говорил как обычно, напрямую, а Лиза покраснела. — Вот от вас, братики, я точно устала. Без всяких намеков, давайте все по домам. Шура, Лиза, спасибо вам большое. — Ну если вы больше ничего не хотите… — А что, еще что-то осталось? С шутками и подколками одевались в просторной прихожей. Договорились, что Глеба с Таней отвозит водитель группы, а Вадим и Юля едут с Радой. Лева обитал в этом же доме, в соседнем подъезде и оставался помогать хозяевам. — Доедать пирожные он остается. — Конечно, ему о диете заботиться не надо. Шура с Левой вышли проводить и разъяснить своему водителю что и куда. Братья тихонько переговаривались о чем-то, между собой и с ними, женщины прощались и говорили о своем. — Они теперь долго будут выяснять, кто что помнит и что забыл. — Девочки, если вашим мужчинам снова будут сниться кошмары, скажите Егору, или Лео, когда он появиться. Но думаю, теперь будет все хорошо. *** Татьяна уже спала, удовлетворенная событиями дня, неожиданным знакомством и ласками мужа в итоге. Он не был столь изыскан, как ей хотелось бы, но помогала фантазия и образ одного юного героя, застрявший в голове. А из головы Глеба не выходили другие образы и картины. Видения пришли от Вадика, через Раду, когда она соединила их. Эти кошмары из подсознания брата, скрытые в своем ужасе его памятью, выползающие оттуда иногда, в виде снов в час быка, самый темный и смутный час ночи перед рассветом. — Ты сильный, справишься сам и поможешь ему. — Как мантра, слова Рады вселили в него уверенность и спокойствие, даже после осознания, того, что реально пережил его Вадим. *** Ослепительная вспышка, оглушающий, давящий гром взрыва, боль и темнота. Боль возникала снова и снова, от ударов — по ребрам, в живот и пах. Мучители были видны через пелену несфокусированного взгляда, их слова неразличимы сквозь гул в голове. Пелена пропала, гул утих, оставляя тяжесть, боль отступила, затаилась, привычно загнанная волей в глубокую нору. Лица — разные, равнодушные, хитрые и озлобленные мелькали калейдоскопом, вспышками, причинявшими боль, ломавшими, рвавшими волю в клочья. Снова и снова задыхаясь, он выплывал из омута небытия, ведомый образами матери и жены. А еще — к маленькому мальчику, одиноко бредущему по длинной темной дороге — догнать, защитить, обнять. У мальчика лицо то маленького ангела, то лохматого бородатого панка с ирокезом, он отдаляется, уходит один к обрыву, не слышит зов, его не догнать и ужас прорывается криком отчаяния. — Ты сможешь. — Голос возник то ли извне, то ли из глубины собственного я, он не разбирал. Просто взял Вадика за руку, и маленький мальчик остановился, обернулся, увидел старшего брата и бросился к нему навстречу. Кошмар закончился, пускай горькими слезами, но больше он не повториться. Глупы и слепы они были. Стремление друг к другу, как это ни назови — хоть зов крови, хоть инстинкт — оно заложено так глубоко в подсознании, что это не выбить из них никакими усилиями. Вадик понял это раньше, а может просто был старше и умнее, не озабоченный духом противоречия и комплексом младшего, да и алкоголем не душивший до конца внутренний голос. Имеющий терпение, теряющий терпение, почти отчаявшийся. Если не могут договориться и понять друг друга родные люди — что же можно хотеть от людей в целом? Всю жизнь он хотел чуда, искал чудо, надеялся на него. И даже получил, убедился в его существовании. Заглянул за край и полетал на таком ковре-вертолете, который и присниться не мог. На душе в кои-то веки было тепло и спокойно, и Глеб дотянулся до телефона и набрал «люблю тебя балбес» брату, немного подумав и усмехнувшись написал еще и Леве «тебя я тоже люблю». От Вадима быстро пришло ответ: — «Сам балбес. Спасибо, взаимно» и следом «У тебя все нормально? Почему не спишь?» — «Хорошее настроение. Уже сплю. А сам?» — «Дела были» — И улыбающийся смайлик. Глеб понял, догадался, почувствовал. Дела у них были скорее всего одинаковые. — «Я выжат как лимон, больше не могу. Можно я посплю?»