Одна беременность на двоих

С утра обещали дождь, но небо так и прохмурилось до самого вечера, смеясь над моей невыносимой головной болью, с которой я едва высидела лекции. Одно радовало — мои эскизы не забраковали, хотя они и не вызвали бурю чувств ни в преподавателе, ни в сокурсниках. Поддавшись на уговоры Аманды, я решила нарисовать цветы в минималистском стиле, чтобы упростить работу и создать нечто запоминающееся. Не в силах выносить мерцания экрана, я отрешённо листала принесённые из библиотеки альбомы с цветами. В них присутствовала и фотография, и живопись. Особенно вдохновляли работы Джорджии ОʼKиф. С раннего детства я рисовала растущие во дворе калы, и мама аккуратно подписывала на обороте картонки месяц и год, чтобы сложить в папочку и убрать в шкаф. Эврика! — А это класс! — восхитилась Аманда, когда я попросила оценить идею использования в календаре детских рисунков. — Читала где-то, что художница использовала рисунки своей двухлетней дочки как фон и прорисовывала поверх силуэты сказочных существ… — То есть, ты считаешь, их нельзя просто оформить в рамочку? На самом деле я в тайне надеялась сделать всё оригинально и легко. — Я просто рассказываю, — немного обиделась Аманда. — Посмотрим в пятницу твои рисунки и решим. Но это идея — прорисовать более чёткие силуэты цветов. Для своего проекта Аманда взяла у Логана фотографии Калифорнии, чтобы оформить пейзажи в виде открыток с отрывным календарём — стандартный и беспроигрышный туристический вариант, к которому она решила добавить какие-то пожелания, написанные небрежный почерком. Почему-то её идеи опережали мои, словно сейчас Аманда не только ела, но и думала за двоих. Да и чувствовала она себя нынче на зависть хорошо. Даже поясница после краткого сна на спине ныла не так сильно. Я сжала виски указательными пальцами и постаралась отвлечься от дурных мыслей. Нельзя завидовать… — Пойду лучше прогуляюсь. Кивнув преподавателю, я покинула аудиторию и направилась к лестнице, где столкнулась с Бьянкой. Та предложила прогуляться вместе до фотолаборатории. Я уже перестала злиться на Логана и попросила запечатлеть наше чисто женское торжество в Салинасе. — Я могу надеть платье и парик для маскировки, — улыбнулся парень, принимая из рук Бьянки принесённый для него кофе. Фотосессию для его выпускной работы запланировали на следующую субботу. Аманда купила билеты на спектакль «Питер Пен» в театр, в саду которого мы обсуждали с ней бисексуальность Аполлона. Для создания нужной атмосферы Аманда даже заказала из Перу простой хлопковый сарафан, который должны были доставить уже завтра. Сама Бьянка предложила сделать в подарок Аманде видео-поздравление, которое собиралась заснять во время праздника. Я же продолжала сомневаться в сценарии, но утренний звонок от отца, сообщившего о полученной посылке и уже повешенных гирляндах, предал силы уставшему телу. — Мы с Дороти украсим дом цветами. Я тут же представила соседскую старушку переносившую в наш дом всё содержимое своей флористической лавки и не знала, радоваться или бояться проявленной отцом активности. Но раз лопасти ветряной мельницы остановить невозможно, остаётся лишь надеяться на лучшее. Забрав у Аманды ключи, я съездила в китайскую кондитерскую, чтобы обсудить украшения на торте, потому что мне показалось, что часть моей речи по телефону просто не поняли. Днём в пятницу мы заберём торт и в субботу радостно съедим. — Ты собираешься оставаться у отца до понедельника? — спросила Аманда после лекции. Мне казалось это очевидным. Не могли же мы уехать сразу после праздника, будто сняли у отца дом. Я понимала тревогу Аманды, но уверила, что отец достаточно тактичен, чтобы воздержаться от лишних расспросов. Да и какое ему собственно дело до отношения Аманды к смерти Майкла. Господи, я сама перестала о нём вспоминать, будто Стив и не рыдал у меня на плече всего пару недель назад. Я видела фотографию Майкла лишь на фэйсбуковской странице Стива, и не могла никак связать его образ с Амандой. Или просто не желала задумываться о том, как на самом деле был зачат их ребёнок. На подъезде к госпиталю на нас стеной обрушился обещанный с утра дождь, будто машина с маху въехала в автомойку. Мы не взяли ни зонтов, ни курток, потому надеялись, что за оставшееся до курсов время дождь стихнет. Аманда читала очередной журнал. Машина сохранила тепло от недавно выключенной печки. Музыка заглушала барабанную дробь дождя, стучащего по крыше. Клонило ко сну. Я зевала все шире и шире. Струи воды мягкими изгибами скользили по стеклу, и новые капли, сильными всплесками нарушив на краткий миг их целостность, катились вниз. Дождь усилился, и теперь капли распластывались по стеклу жирными птицами, вяло машущими изогнутыми крыльями — они ползли вниз будто пингвины по льду. Следить за дождинками становилось невыносимо скучно, и я, прикрыв глаза, незаметно задремала. Проснувшись и не обнаружив в машине Аманды, я глянула на часы в телефоне и обалдела. Чёрт, я проспала сорок минут занятий! От краткого сна в голове прояснилось, а вот на душе потемнело. Почему Аманда не разбудила меня? Я вынула из зажигания ключи и выбралась на улицу. Поёжившись от подаренной дождём свежести, я пересекла парковку бегом и едва перевела дыхание перед входом в зал. Ванда остановила лекцию и продолжила говорить лишь тогда, когда я молча опустилась на коврик подле Аманды. Мне вновь пришлось рассматривать беременные пары, но в этот раз не для классификации их по принадлежности к фауне, а чтобы понять, что они сейчас делают. Все расположились полукругом перед Вандой: будущие папы позади будущих мам, обхватив животы руками. Лишь сейчас я оценила размеры живота Аманды, когда пришлось, чтобы сомкнуть пальцы, почти уткнуться носом ей в спину. Под ладонями оказался железный шар. Я впервые щупала живот во время Брекстонов. Мой живот тоже сжался и чуть не пискнул от страха. Как же это должно быть больно! — Ребёнка мы продвигает тремя потугами, а четвёртой закрепляем его в новом положении. Вы должны сосредоточиться именно на четвёртой, иначе малыш вновь уйдёт назад. Голос Ванды звучал где-то там далеко в другой галактике, а тут мне на пальцы продолжал давить камень, будто противясь моему присутствию. Мне казалось, что прошло уже минут пять, а живот не обрёл прежнюю мягкость. Аманда со спины выглядела абсолютно спокойной, но я знала, как стойко она умеет держать себя на людях. Ей больно, ведь так должно быть при схватках, пусть и тренировочных? Почему она до сих пор не заговорила со мной? Злится, что я заснула в машине? Во всём виновата моя несчастная голова! И этот дурацкий дождь! — Запомните, а лучше запишите, и возьмите этот конспект с собой в госпиталь… Пусть это будет домашней работой ваших партнёров, — И мне показалось, что Ванда кивнула именно мне, и именно для меня не использует слово «папы». — Это сейчас вам кажется, что вы всё запомнили, но в нужный момент всё улетучивается из головы. Главный элемент успешных потуг — два глубоких очищающих вдоха до самой потуги и после. На счёт три представим, что схватка началась… Нет, моё воображение отказывалось работать в предложенном направлении, лишь сердце радостно заколотилось, когда пальцы смогли пропружинить на животе. Ух… — А сейчас возьмите будущих мам за ногу и представьте, что та каменная, — продолжала командовать Ванда. Мне действительно показалось, что джинса вокруг икры окаменела, или это мои пальцы от долгого напряжения потеряли чувствительность. — Во время потуг хорошо помогает массаж затёкших ног. Здесь не существует определённых правил, вы просто должны помочь маме расслабиться, если вообще мы в тот момент способны это сделать. Запомните, что расслабление — это первый шаг к лёгким родам. И главное расслабить не ногу, а матку. Отсюда у меня к вам второе задание, помимо блокнотика, в который вы запишите правильность дыхания… Не надо на меня так смотреть. Я вас в школу не отправляю. Это очень даже задание для взрослых, — Ванда загадочно улыбнулась и даже понизила голос. — Вы уже достаточно хорошо представляете себе способность живота раздуваться. На родах вам предстоит узреть возможности влагалища. Мы учимся расслаблять тело с помощью дыхания, фокусируясь вместо боли на глубине вдохов, но при этом забываем о лимитированности тела. Мы смазываем кожу живота, чтобы придать той больше эластичности. О влагалище тоже следует позаботиться заранее. Уверена, — Ванда вновь загадочно сощурилась, — что вы не раз ощупывали стенки влагалища пальцами, ища заветную точку. Теперь же вам следует искать сжатые мышцы, которые похожи на каменные нити. Мягкими нажимами пальцев вы должны разгладить их, представив, что влагалище — это плиссированная юбка, в которой не должно остаться ни одной складки. До дня «Икс» не так много времени, но если каждый день вы хотя бы десять минут будете учить влагалище расслабляться, то его стенки станут достаточно эластичными, что позволит избежать не только разрывов, но и эпизиотомии. Отнеситесь к этому достаточно серьёзно. Какое счастье, что я оставалась за спиной Аманды, лишая её возможности увидеть моё вспыхнувшее лицо, когда я на секунду представила себя в роли массажиста. Нет, это невозможно, и она не станет требовать от меня подобного… Слишком ярким оставалось воспоминание той ночи, когда она наглаживала мне ладонь. Если я прикоснусь к ней совсем в ином месте, что испытает она? Спина Аманды выглядела слишком прямой, будто она нарочно выгнула её, чтобы не прикасаться больше к моей груди. Ванда вновь говорила о чём-то, но я не помнила, уже озвучивая в голове возможные доводы, чтобы отказаться от выполнения глупого задания. — Это самый простой массаж, который любой человек может сделать своему ребёнку. Простой массаж?! Ребёнку? Я чуть не выкрикнула своё возмущение. Какое счастье, что Ванда на этих словах оказалась против нас. Дрожащей рукой я взяла протянутые цветные листы с изображением малыша и мамы, пытаясь унять взбесившееся сердцебиение. Аманда по примеру остальных пересела обратно на стул, а я с трудом сумела разогнуть затёкшие ноги, чтобы подняться с коврика. Отдав конспект Аманде, я тупо уставилась в пустой белый экран. Голос Ванды продолжал с трудом продираться сквозь барабанную дробь сердца. — Этот массаж соединяет индийский и шведский подходы. Индийский, присутствующие меня поддержат, более духовный. Он ориентирован на расслабление не только ребёнка, но и матери. Индийские матери акцентируют внимание на медленных ритмичных движениях, проповедуют концентрацию на ребёнке, отстранение от личных проблем, открытие общего духовного мира… Не буду вдаваться в подробности, поклонники йоги поймут, что кормить надо не только живот, но и тело с душой. Массаж — это не столько физический, сколько духовный контакт. Если мать думает в этот момент вместо ребёнка о делах насущных, то малыш это чувствует, и такой массаж не принесёт никому пользы. Ванда обнесла нас корзиной, чтобы каждая пара взяла голенького пупса. Все будущие мамы, как сговорившись, положили куклу себе на колени. Ванда улыбнулась. Я продолжала настороженно глядеть ей в рот. — Что меня поначалу удивило в индийском подходе, так это то, что ребёнок во время массажа лежит на ногах матери, а не на кровати или столе, как повелось в европейской культуре. Другой важный аспект индийского массажа — это обязательное завершение его купанием. Вода снимает остаток напряжения, которое не ушло во время массажа. Я советую посмотреть видео, на которое дана ссылка в конспекте, или прочитать указанную книгу. Она даст вам более полную информацию, а пока мы можем попытаться повторить то, что запечатлено на фотографиях. Мы по очереди гладили куклу. Движения Аманды были более спокойными в такт включённой Вандой медитативной музыки. Мои были нервные, короткие, и я поспешила вернуть куклу Аманде. — Можно относиться к массажу со шведской точкой зрения, — вещала тем временем Ванда. — Как к тренировке и расслаблению мышц. Массаж действительно учит малышей расслабляться, что в будущем во взрослой жизни поможет им лучше бороться со стрессом. Так что если вы всё ещё не делаете друг другу массаж, начните с сегодняшнего вечера. И я вновь поймала на себе пронзительный взгляд Ванды, от которого меня передёрнуло. — Однако первый месяц ребёнку нельзя делать полный массаж, только лёгкие поглаживания. Для массажа лучше использовать натуральные масла без ароматизаторов и избегать детских масел, потому что в них присутствуют добавки, которые детям лучше не пробовать, а малыш после и во время массажа потянет в рот и ручки, и ножки. Поглаживания поглаживанием, но всё же движения при массаже не должны быть очень слабыми, иначе малыш примет их за щекотку и возбудится вместо того, чтобы успокоиться и расслабиться. Теперь Ванда раздала всем подгузники. Это оказалось не таким уж и трудным делом. Правда, она напомнила, что кукла не двигается. Мы тренировались, а Ванда рассказывала про меконий, первородный зелёный кал, который не всегда поддаётся влажным салфеткам, потому предложила взять в госпиталь для очищения кожи малыша немного оливкового масла. Я не желала представлять себе подобную картину и не понимала блаженной улыбки Аманды — какую сказочную реальность нарисовало ей воображение? Я лишь понимала, что надо выделить в конспекте страничку для вещей, которые должны лежать в сумке роженицы, чтобы от меня был хоть какой-то толк. Ванда между тем раздала всем одеяльца с липучками. Пока все расстилали их на ковриках, оставшихся лежать на полу перед стульями, она принялась рассказывать про белый шум, который необходимо создавать дома для спокойствия малыша. — Наш организм очень шумный для нас самим, и можете себе представить, какой гул окружает все сорок недель малыша. Но в отличие от нас, он его не раздражает, а наоборот успокаивает, потому матери поют детям, гремят погремушкой, но порой этого недостаточно. Порой надо зайти в ванную комнату и включить воду или вытяжку, чтобы ребёнок перестал плакать. Ну, а если стало совсем плохо, то ручной фен будет вам помощью. Это позволит ребёнку погрузиться в привычную шумовую атмосферу и успокоиться. Но, помимо шума, в матке главенствовала теснота, поэтому я предлагаю вам сейчас научиться пеленать ребёнка для сна. Он не привык шевелить руками и ногами, потому они будят его, мешая хорошему сну. Аманда почти не давала мне куклу, но я не особо и просила, потому что вновь не могла представить себе, что посмею прикоснуться к живому ребёнку. Я так обрадовалась окончанию курсов, что чуть ли не побежала к машине. Хотелось включить радио, чтобы Аманда не подумала начать разговор… Но разговор был неизбежен, и я попыталась первой начать его, чтобы направить в нужное мне русло, спросив, что я пропустила. — Ничего, — пожала плечами Аманда, выжидающе глядя на дрожащий в моей руке ключ. — В следующий раз придут пары с прошлых курсов и расскажут нам про свои роды. А пока надо установить автокресло, хотя мы до сих пор его не купили. Ванда говорит, что с ним надо ездить, начиная с тридцать шестой недели. Она дала телефон пожарного инспектора, который поможет правильно установить его. Ещё она говорила про выбор педиатра. Доктор тоже сказал, что пора подыскать врача. Но я не знаю, где искать… Я вообще не знаю, где буду жить… — Как где? — Я так и не попала ключом в замок. — Ты же не собираешься возвращаться в Рино? — Не собираюсь, — голос Аманды звучал тихо и отрешённо. — Но я и не знаю, где жить буду. — У нас съём до июня. О чём ты? — Мать не собирается платить за нашу квартиру. Она требует, чтобы я вернулась в Рино. Открой уже машину! — почти выкрикнула Аманда, чтобы я не задала следующий вопрос. Но я всё равно задала его, когда она села за руль и пристегнулась. — Мы же собирались жить вместе, разве нет? Я хочу помогать тебе. Ты уже не хочешь? Ты считаешь, что я не справлюсь? Я не выпустила ключей, словно те служили залогом получения ответа. — Моё желание здесь не учитывается. У меня нет денег, чтобы сказать матери нет. Отдай ключи! Аманда завела машину. — Надо с ней поговорить. Я уверена, мы сможем её переубедить. — В чём? — Аманда рванула с места. — В том, что мне надо жить в дорогущей Долине, когда я минимум год не буду учиться? Смеёшься? Она смотрела строго вперёд, быть может, пряча наворачивающиеся слёзы, потому что я видела дрожащую губу. Но я обязана была продолжить разговор, который томил её после Рино. Именно поэтому Аманда не захотела пригласить в Салинас мать. Только от жилищного вопроса, как и от родов, не убежишь. В конце мая мы должны освободить квартиру. Отец не станет снимать её для меня одной, а подыскать нового съёмщика на такую крохотную студию нереально, да и я не могу представить себя в четырёх стенах с кем-то другим. Это и моя проблема, не только Аманды. Я просто забыла про неё, и отец по какой-то причине не напоминал. Нынешний визит, скорее всего, омрачится неизбежным разговором. — Ты ведь можешь попытаться начать учиться с осеннего семестра. Ребёнку будет почти полгода… Тогда… — Что тогда? — Аманда так резко ввела машину в поворот, что ремень резанул плечо. — Мы не можем остаться в нашей конуре втроём. Мать говорит, что оплатит оставшуюся часть денег до контракта, чтобы не подводить твоего отца, но я должна съехать. И она права. Тебе ребёнок не даст учиться… — Откуда ей знать! — Оттуда, что она уже рожала! — Мы вытяжку в ванной включим и запеленаем. — Ага, размечталась! Это просто россказни Ванды! — Но ты ведь не уедешь в марте? — Нет, потому что мне некуда уехать. И это страшно. — Страшно? Я же сказала, что помогу тебе. Я сказала это твоей матери! Почему тебе страшно? — Для тебя это всё игра. Ты не понимаешь… — Не игра, — я попыталась придать голосу отсутствующей твёрдости. — Не игра. Я заведу блокнот. Я даже… — Что? — перебила Аманда, хотя я и не собиралась останавливаться. — Я буду делать тебе массаж. Я могу, честно. Аманда смотрела перед собой, но уголки губ дрогнули, хоть и не растянулись в полноценной улыбке. Однако я надеялась, что она передумает плакать. — А я всё не знала, как попросить тебя побрить мне волосы. Я даже с зеркалом ни черта не вижу. Аманда включила музыку, ставя паузу в неприятном разговоре. Надолго ли? До того скорого момента, когда мой отец нажмёт на кнопку «плей»? Ужинали мы почти что молча. Порезали авокадо, присыпали солью с перцем и украсили сушёными помидорами. Потом Аманда удалилась в ванную и вернулась с бритвой. — Ты не передумала? А я и думать забыла! Память приняла просьбу за глупую шутку. Аманда расстелила на диване полотенце. Легла. Я была уверена, что у меня дрогнет руки, когда я скользну пенной ладонью по лобку Аманды, но этого не произошло. Я чувствовала себя хирургом на важной операции. Только Аманда дёрнулась, когда я третий раз прошлась бритвой поверх пены. И я поняла, отчего, когда протёрла кожу салфеткой. Я порезала её, как резала всегда себя. — Всё нормально, — Аманда чуть приподняла голову, хотя всё равно не могла ничего увидеть из-за живота. — Лучше так, чем когда там всё вспотело. Возьми салфетки для лица с маслом чайного дерева. А я себя не простила. Почему я не могу сделать идиотскую процедуру верно?! Что я вообще смогу сделать во время родов? Даже ногу не сумею размять! Аманда быстро натянула пижаму. — Другое не надо. Я даже сначала не поняла, о чём шла речь. — Можно шарики вагинальные использовать. Я как раз завтра спрошу доктора. — Ты думаешь, что у меня не получится? С минуту мы глядели в глаза друг другу. — Может и получится, — голос Аманды обратился в шёпот. — Только это больше чем массаж, сама понимаешь. Я знаю, как ты ко всему этому относишься, поэтому не надо. — Это просто массаж, — в моём голосе не было никакой силы. — Ты же знаешь, что это не так. — Это просто массаж, — повторила я. Но Аманда отвернулась и принялась убирать полотенце с бритвой. «Это просто массаж», — талдычил мой внутренний голос с упрямством, но без уверенности. Аманда просто думает, что мне это будет неприятно, а я сама не знаю, что почувствую, если прикоснусь к ней.