***
Санзу медленно выдыхал дым, не торопясь, прижимаясь спиной к стеклу. В голове был самый настоящий бардак. Если до этого он не осознавал своих мыслей и поступков, то теперь он окончательно встал в тупик. Они переспали. Слова набатом звучали в голове, давили, сжимали в свои дьявольские силки, не давая возможности спокойно дышать, не давая здраво мыслить, чтобы хотя бы попытаться объяснить всю ситуацию. А объяснения и не было. По-настоящему переспали, не во сне каком-нибудь, а на самом деле. И это выбивало из колеи, путало мысли, закручивая их в огромный клубок, вездесущими нитями окутывая самого Санзу с ног до головы. Противно. Мерзко. Так глупо. И, конечно, он жалел. Санзу в своей жизни совершил немало глупых поступков, и этот, пожалуй, можно было бы отнести к их числу. Пустить к себе в дом подружку Хайтани, которую он, честное слово, на дух не переносил, и переспать с ней — уму непостижимо. Если бы ему сказали, что такое когда-то произойдёт, Санзу бы выстрелил этому человеку в лоб. Но это уже, блять, произошло. Он ненавидел её за одно существование, за то, что она с ним сделала. И продолжала делать. Что-то в голове Санзу изменилось с её появлением, но в какой момент всё повернулось в такую сторону, он понять не мог. Её присутствие в его жизни душило, охватывало шею крепкими верёвками, как он в приступы гнева обхватывал её за шею. Амелия Коулман вызывала ярость при одном взгляде на неё, но при этом было блядское желание не отводить от неё глаза, смотреть и смотреть, а потом выцеловывать её мерзкий рот, прижимать к себе, а потом прострелить её череп к чёртовой матери. Чтобы сучка навсегда закрыла глаза, чтобы лужа крови обрамляла её противное лицо, исказившееся в посмертной гримасе ужаса. Поганая девчонка. Гадкая. До тошноты омерзительная. Ну почемупочемупочему именно она. Но Санзу хотел её. Хотел до сковывающего каждую клетку тела желания к ней прикоснуться. И она, судя по всему, хотела в ответ. Как с энтузиазмом отвечала на поцелуи, периодически перехватывая инициативу. Как прижималась своим обнажённым телом к его телу, как стонала под ним так громко, так неприлично, почти оглушительно, как царапала его спину, пальцами сжимая кожу, как смотрела в его глаза без намёка на страх, лишь с ответным желанием. Как Санзу смотрел в эти глаза напротив, как изучал их цвет, малейшее изменение, запоминая зачем-то. Как целовал её небольшие губы, которые после становились больше, краснели, опухали — от его долгих, грубых поцелуев. Как выцеловывал её тело — иначе это не назовёшь — оставляя свои следы, укусы, отметины по всему телу. На маленькой груди, ключицах с гребаной татуировкой, на худом, даже слишком, ни намёка на пресс, животе. У неё было обычное, ничем не примечательное тело, но, сука, Санзу оно нравилось. Блятьблятьблятьблятьблять. В голове творился настоящий хаос, полное непонимание всего произошедшего. И как бы Санзу ни старался убедить себя, что это был просто секс, ничего не значащий, какая-то его часть понимала, что ни черта это правдой не являлось. Это значило слишком много, но он не собирался придавать этому значение. Так же как и старался не думать, что ещё никогда в жизни такого удовольствия он не получал, это было что-то такое, новое, за гранью его привычного понимания. Санзу устало прикрыл глаза, желая, чтобы мысли, подобные рою диких пчёл, хоть на секунду оставили его в покое и перестали противно жужжать в его голове.***
Простите, я уехала к подруге, не думала, что вы заметите моё отсутствие, поэтому не стала беспокоить. Буду завтра утром, целую. Эми откинула телефон и прикрыла глаза. Она снова им врала. И от этого чувства было так паршиво на душе, что хотелось кричать. Эми даже понять не могла, жалела ли о случившемся, но скорее нет, она не привыкла вообще жалеть о чём-либо. Так или иначе, любая жизненная ситуация создавала определённый опыт, который впоследствии мог либо пригодиться в жизни, либо помочь, наоборот, избежать чего-то и не совершить ошибку в будущем. Ты говоришь словами психотерапевта, Амелия. Но сейчас она была простым человеком, который совершил необдуманное действие, как и многие другие, по натуре являющиеся обычными людьми. Но Эми беспокоила не сама ситуация, а то, что она врала своим самым близким людям и ничего не могла с этим сделать. Вдох-выдох. Эми попыталась собраться с мыслями, справедливо решив, что самоанализом она займётся чуть позже, когда будет одна. Быстро накинув на себя одежду, она уже двинулась к выходу, как с балкона вышел Санзу. Он ничего не сказал, лишь молча подошёл к дивану и, скинув с себя плед, надел штаны. Посмотрел на Эми, словно задавая немой вопрос. — Я уже вызвала такси, оно только что подъехало, так что пока, — и накинув на себя куртку, ухватилась за ручку двери. — Стой, — послышалось где-то позади, и рука Эми замерла. Зачем он её останавливает? Хочет предложить остаться? Нет, он такого точно не сделает, скорее спустит её вниз прямо с тринадцатого этажа. Хочет что-то сказать? А что он может сказать в такой ситуации, мол, забудь, что было, и даже не вздумай допустить мысль, что это что-то да значило. Эми не была дурой, она это и так прекрасно понимала. Так что ему нужно... Эми резко развернулась и почти лицом к лицу встретилась с Санзу — он так незаметно подкрался сзади или она ушла в свои мысли, что ничего не услышала? Она смотрела на него в ожидании, дыхание снова против воли перехватило, и Эми громко сглотнула. Санзу заметил. — Ты забыла свой рюкзак с мерзким поилом, — и буквально запихнул его в руки Эми, с силой, отчего она врезалась в дверь спиной. — А теперь можешь валить, — и развернулся, уходя, кажется, в сторону ванной. Эми спешно выбежала из квартиры, решив спуститься пешком, чтобы не дожидаться лифта и не оставаться здесь дольше хотя бы на одну минуту. Никому она, конечно, не звонила и никакую машину не вызывала, поэтому сейчас Эми стояла внизу и пыталась поймать такси. Как назло, все машины, что проезжали мимо, уже были с пассажирами. Конечно, почти два часа ночи. Санзу сразу же после её ухода подошёл к двери и со всей силы ударил по ней кулаком, до выступающих капель крови на костяшках. — Сука! — прорычал он, ударив снова, не было никакой боли, лишь желание выместить весь гнев и ярость, которые снова буквально кипели в нём. — Сука, сука, сука! — ударил снова, на этот раз почувствовав лёгкую боль, которая, кажется, привела его в себя. Поэтому вместо того чтобы пойти в душ, Санзу подошёл к панорамному окну, откуда открывался вид на выход из подъезда и на дорогу. Эми стояла внизу и тщетно пыталась поймать хоть одну машину, но все были заняты. — Вызвала такси, значит, — усмехнулся Санзу, наблюдая, как в конечном итоге ей удалось найти такси, хотя заняло это по меньшей мере минут двадцать, и всё это время он не сводил с неё взгляд. — Врать умеешь мастерски, Коулман, но, интересно, зачем? Эми справедливо решила, что в таком виде появиться дома сейчас — смерти подобно. Хайтани не спят, они её встретят и начнут задавать вопросы, а она даже душ не приняла. Тело потное, волосы спутавшиеся — слишком странный вид для человека, который провёл вечер у подруги. Да и будет как минимум странно, если она завалится домой среди ночи. — Девушка, вам куда? — устало спросил таксист преклонного возраста и обернулся, не дождавшись никакого ответа. — Вы меня слышите? Эми резко дёрнулась, выходя из подобия транса, и, натянув доброжелательную улыбку, посмотрела на мужчину. — Да, простите, — миролюбиво проговорила она. — Отвезите меня в ближайший отель, пожалуйста. Эми вышла из душа и встала напротив зеркала, рассматривая себя. На плечах и на животе ярко выделялись бордовые отметины и несколько укусов, которые, скорее всего, к завтрашнему дню уже пройдут. На шее, ближе к уху — яркий засос, который явно сойдёт только через несколько дней; Санзу словно специально старался сделать его ярче, несколько раз возвращаясь к этому месту. На плече — тот самый укус, уже превратившийся в синяк, который теперь стал ещё более заметным, ещё и засос поверх оставил. Прикосновения Санзу были приятными и отдавались покалывающими ощущениями в каждой точке, до которой Эми дотрагивалась, вспоминая. Коснулась ещё опухших губ, очерчивая их форму, спустилась к шее, обхватывая её пальцами. Нет смысла отрицать, как сильно Санзу её притягивал, хотя при этом отталкивал одновременно. Эми никогда не замечала за собой тяги к опасным парням (не считая, конечно, Хайтани, но это совсем другое), но именно Харучие вызывал в душе какой-то непонятный трепет, какое-то болезненное желание с ним сблизиться, узнать получше. Отличный способ ты выбрала. Эми накинула на себя висящий на крючке в ванной халат и присела на пол, прижимаясь спиной к кафелю и складывая руки на груди. Что теперь они будут делать дальше и как себя вести — она не имела ни малейшего понятия. Возможно, Санзу в ближайшее время не появится в их квартире, будет приходить только по делу, будет избегать контакта. Может, теперь они увидятся вообще не скоро.***
И каково же было удивление Эми, когда она, войдя на кухню ближе к обеду, увидела там Риндо и Рана в компании Санзу. Сидели мирно, кофе пили и что-то непринуждённо обсуждали. Он на неё даже не посмотрел, лишь сделал глоток из кружки, но — или Эми только показалось — улыбнулся краешком губ. — А вот и блудная Амелия вернулась, — усмехнулся Ран, однако полное имя из его уст и тон выдавали — он был явно недоволен, и это поняли только Риндо и сама Эми. — Как время провели? Она неуверенно, натянуто улыбнулась, обнимая Рана за талию и прижимаясь к нему. — Весьма удовлетворительно, — незаметно для всех на последнем слове бросила взгляд на Санзу. Он мельком заметил этот взгляд, но продолжал делать вид, что её здесь нет. Впрочем, как обычно он это и делал. Что он вообще тут забыл? — А что за подруга, Эм? Ты разве не говорила, что все твои школьные друзья разъехались? — Риндо склонил голову набок, внимательно смотря на Эми. Блять, они же знают всю подноготную жизней друг друга. Отбросить волнение, давай. — Я с ней познакомилась буквально за месяц до отъезда в Японию, — спокойно выдохнув, ответила Эми и отстранилась от Рана. — Ну, в интернете. Риндо согласно кивнул, сощурившись и заметив, как волосы Эми, до этого полностью прикрывающие шею, после объятий с Раном отодвинулись в сторону. — Эй, а это что такое? — взгляд Риндо вцепился в шею Эми и, поднявшись на ноги, он подошёл к ней, полностью убирая её волосы на другую сторону. — И чем вы с подругой занимались? Паника постепенно начала охватывать Эми, отчего дыхание замерло. Она изо всех сил старалась не поддаваться ей, но, посмотрев в сторону, заметила едва уловимую ухмылку на лице Санзу, которая словно говорила: «ну, давай, мне интересно, что ты придумаешь». Он знает, он уверен, что она соврёт, у него нет даже малейших сомнений на этот счёт, и это выводило из себя. Ему совершенно плевать, как она будет выкручиваться. И Эми, как бы сильно ни хотелось стереть эту мерзкую ухмылку с его лица, застать его врасплох, придётся солгать. Очередная ложь, в которой, кажется, она скоро погрязнет как в болоте. — Что-то я раньше не замечал твоего влечения к женскому полу, — добавил Ран. — Она просто училась ставить засосы, ничего такого, — Эми широко улыбнулась и засмеялась. — Но, кажется, перестаралась, ха. Санзу, сидящий за спинами Хайтани, скрыл усмешку, прислонив кулак ко рту, и вышел из кухни, не желая и дальше слушать этот бред. Ему было смешно, он наслаждался её беспомощностью, её жалкими попытками оправдаться и что-то придумать. Такая глупая. И когда они остались наедине, Ран закрыл за Санзу дверь, и его взгляд в мгновение из спокойного стал испепеляющим, осуждающим и даже, кажется, злым. Длинные пальцы легли на столешницу, и он опасной, нависающей фигурой возник перед Эми. Риндо стоял возле окна, и его взгляд, скорее, был недоумевающим, словно он молча что-то спрашивал, что-то пытался понять. И когда Ран заговорил, переходя на опасно низкий, тихий тон, Эми стало не по себе. – Эм, я знаю все твои уловки, я видел, как ты врала своим родителям, как врала нашим, и я знаю, как это выглядит, и я прекрасно вижу, как ты что-то скрываешь, и я, блять, не понимаю, какие у тебя могут быть причины, чтобы врать нам. И шумно выдохнул, запуская руку в свои волосы и устало прикрывая глаза. Риндо подошёл ближе и потрепал Эми по голове, заглядывая ей в глаза. — Надеюсь, скоро мы поговорим об этом, да? И не дожидаясь ответа, вышел из комнаты вместе с Раном. Эми трясущимися пальцами схватила пачку сигарет на подоконнике, пытаясь сдержать внутреннюю истерику, чтобы та не выбралась наружу. Ложь ложь ложь ложь ложь. Ты погрязла в ней как в трясине, скоро она перекроет тебе доступ к кислороду. На душе было так мерзко и так противно, противно от самой себя, противно от этих недоговорённостей, от этого вранья. Солёная капля скатилась вниз по щеке, и Эми часто заморгала и смахнула её. Кажется, это была их первая ссора за почти двадцать лет дружбы.