Вариация на тему

Дима впивается скрюченными пальцами в края стола, а глазами — в закрытые жалюзи кабинета. Хорошо, что они закрывались, плохо — что входящего они с Игорем смогли бы увидеть только тогда, когда он откроет дверь и войдёт. И, с вероятностью в девяносто девять и девять процентов, это будет Фёдор Иванович. Потому что это его кабинет. И его документы, в спешке отодвинутые на край. И его стол, по которому Игорь размазал Диму, прижав широкую грубую ладонь к обнажённой спине. Почему-то в таком виде: в задранной до лопаток рубашке и спущенными до колен штанами, Дима чувствует себя более голым, чем если бы остался вообще без одежды. — Давай быстрее, — он подгоняет Игоря громким шепотом и тут же замолкает, прислушиваясь. Кроме шума крови в ушах и латексного звука надеваемого презерватива ничего не слышно. Дима чертыхается, бросает на Грома яростный взгляд. — Ты презик надеть не можешь?! Возбуждение мешается со злостью, по венам течёт не кровь, а адреналин. Дима теперь мало похож на себя прежнего, рассудительного и не теряющего контроль. Это не задание, от него не зависят жизни посторонних людей. Только две: его собственная и Грома. А он сейчас всё испортит! — Лежи, — низко бросает Игорь таким угрожающе-предупреждающим тоном, что член Димы дёргается снова, напрягаясь, хотя и так уже каменный. В теории идея была отличной, прийти с утра пораньше в офис, пока никого нет, осквернить его сердце в виде кабинета начальника: «Дим, прикинь, будет меня Иваныч отчитывать, а я посмотрю на его стол и вспомню, что мы на нём делали». Всё должно было пройти великолепно, а на деле оказалось совсем не так. — Игорь, ну, быстрее, — Дима мгновенно меняет тактику, скулит отчаянно. Кажется, он не выдержит и сейчас грохнется в обморок. Такие перегрузки, наверное, испытывают космонавты, только они ещё не думают каждые пять секунд, что начальник может войти и застукать за еблей с мужиком. Конечно, Дима знает не по наслышке, как хорошо Прокопенко относится к Игорю, но такое он вряд ли сможет понять и простить. Хорошо, что вчера вечером они растянули Диму, поэтому сейчас можно было не тратить на это время. Почувствовав давление на мышцы, Дима вдыхает глубоко и делает медленный выдох, стараясь отключить мозг и расслабиться. Перебирает пальцами, которые ноют от вынужденного положения, кусает губу. Игорь, как в первый раз, толкается медленно и тягуче, хотя Дима чувствует, как его колотит. И ладонь, которая теперь перемещается на бок, крепко удерживая на месте, совсем ледяная. Против воли Дима смешливо фыркает: должно быть, вся игорева кровь прилила к его члену. Он и правда оказывается обжигающим, когда, преодолев лёгкое сопротивление мышц, входит внутрь наполовину. Горячая волна катится от копчика до седьмого позвонка, забывшись, Дима стонет, но тут же смыкает губы. Нет, сегодня поорать не удастся. Игорь склоняется над ним, полностью оказываясь внутри, целует в покрасневший кончик уха, в затылок, пахнущий теплом, в напряжённую шею. Дима максимально выворачивает её, чтобы поцеловаться по-нормальному, разочарованно хнычет, когда получает только смазанный чмок в щёку. — Целоваться будем позже, — шепчет Игорь и, почему-то развеселившись, добавляет: — принцесска. Дима хочет возмутиться, но не успевает. Игорь подаётся назад и входит снова. Угол изменён и крупная головка попадает по простате. Тут уж не до выяснения отношений, тут как бы не заорать. В небольшом кабинете любые звуки кажутся неприлично громкими, и влажные шлепки, когда яйца Грома встречаются с диминой задницей, и натужное дыхание обоих. Каждый сопит носом: открытый рот означает верные крики. Но жалкие, задушенные поскуливания всё-таки вырываются из горла Димы. Не выдержав, он с глухим стуком роняет голову на столешницу, дёргано двигает бёдрами назад. Иногда они с Игорем расходятся в темпе, но когда получается двинуться навстречу друг другу, всё тело как будто пронзает тысячью иголок. И это должно быть чертовски больно, но Дима не может сдержать глухого стона, а Игорь сжимает руки на его боках крепче. Рубашка неприятно липнет к телу, возбуждение гигантским шаром ширится в паху. но всё никак не может найти выход. Страх быть обнаруженными подстёгивает, увеличивая чувствительность, но, в то же время, не давая расслабиться. Дима чувствует, что Игорь тоже на пределе, его член умудрился разбухнуть и теперь кажется, что Диму просто разорвёт к чертям. Такое чувство уже возникало, особенно, в первые разы. Почему-то Дима вспоминает те ощущения, не выдержав, стонет. — Тихо! — шёпотом рычит Игорь, падая взмокшей грудью ему на спину. Разбухший член смещается и замирает, вдавившись в простату. Глаза Димы закатываются, он скребёт пальцами, рукой пытаясь дотянуться до паха и помочь себе, но Игорь прижимает его ещё крепче. В участке кто-то был. Грузные шаги поначалу звучат издалека, а потом приближаются. Дима в ужасе трепыхается, ему хочется как можно быстрее хотя бы натянуть штаны, но сделать это проблематично. — Игорь, твою мать, — на грани слышимости шепчет он, но приходится заткнуться, когда широкая грубая ладонь закрывает рот. Шаги становятся всё громче, кто-то явно подходит к кабинету. Дима беззвучно обречённо стонет. Придётся ему теперь искать работу в другом участке. И в другом городе. Хорошо ещё, если не на другой планете, а ведь Прокопенко явно не поскупится, такую лестную характеристику ему накатает… Внезапно воцаряется тишина. Что-то металлически стукает, а потом раздаётся влажный звук, как будто тряпку уронили на пол. В следующую секунду кто-то заводит старушечьим голосом старинный романс про то, как в парке чаир распускаются розы. Дима мгновенно расслабляется: за дверью не Прокопенко, а уборщица Мария Андреевна. Игорь приглушённо хихикает, почему-то найдя очень забавным появление этой доброй полуглухой бабушки. Но, самое ужасное, что у него даже не падает! Будто в происходящем нет ничего, что может сбить настрой. А вот Диме очень неприятно сношаться в нескольких метрах от уборщицы, пусть и за закрытыми дверями. Он неудобно выворачивает руку, уперев ладонь в игорево бедро, что означало остановить движение. Игорь покорно терпит, пока пение уборщицы не стихает. Дождавшись, когда за Марией Андреевной закроется дверь, он наклоняется, кусает димин загривок, и продолжает движение, с ходу беря быстрый темп. Одной ладонью он снова хватает Диму за бок, вторую оборачивает вокруг перенапряжённого члена, проводит вверх-вниз по резко выступающим венам, сжимает под головкой, прокручивая пару раз. Оргазм приходит быстро, даже несмотря на вынужденную обстановку, и напоминает удары электричеством. Дима плющится об стол, заляпывая ладони Игоря спермой и чувствуя, как он тоже выплёскивается. Мелькает мысль как-нибудь попробовать без презерватива, но сейчас Дима мысленно благодарит создателя резинок. — Ай, бля, чё ж мне с ним делать? — ругается Игорь и тут же, довольный, добавляет: — Может, оставим Фёдору Иванычу презент? Дима, развернувшись, дрожащей рукой шлёпает Игоря по лицу. Совсем не больно, он чувствует только лёгкое прикосновение, а потом целует димину ладонь, глядя на него с блаженством и обожанием. А использованный презерватив ему всё-таки пришлось бежать и выбрасывать в урну перед зданием полицейского участка.