Я не справлюсь

      День семь.       Может раньше Адам ловил себя на мысли, что хотел бы поцеловать тонкие губы Ланги, сейчас это просто отошло на второй план и не важно. Когда он смотрит на него, то просто хочет обнять и дать своё тепло. Вроде, так делал этот рыжик, который часто утешал Лангу. Мужчина чувствовал, как мёрз парень те два раза в машине. И всегда боялся, что он перестанет открывать свои прекрасные глаза. Это действительно страшно.       Адам не тупой. Он понимает в каком глубоком дерьме находится парень. Люцифер, изгнанный сверху, не восхищающийся собственной красотой. Антоним словосочетанию высокая самооценка. Это всё Ланга.       Дерьмовее этого то, что он не знает, как вытаскивать парня. Прочитанные множество статей в интернете мало помогают. Собственные знания тоже. Это ёбанный экзамен по математике, но ты знаешь только программу начальной школы. И нагонять семь лет слишком долго.       Просто невозможно.       Адам чувствует, что сам не сдаст экзамен. Тут либо просить помощи у истока, либо смерть. Истоки есть, но принимающий может тебя спалить и отмести нахер. А Шиндо не хочет быть посланным на все четыре. .       — Так что случилось? — спросил Рэки, направляя взгляд со звёзд на парня.       — А что случилось? — с улыбкой на лице, Ланга смотрел на небо через прикрытые веки. Он посвящал улыбку одному человеку, который находился по важности как звёзды там на верху. Нет. Ещё выше.       — Ты в хорошем настроении, — опять в лоб. В последнее время Рэки слишком прямолинеен. Это убивает. При чём самого себя.       — Сегодня такой хороший день.       — Сейчас ночь, — оборвал Рэки. Он словно знал, что Ланга скрывает что-то важное. Это тревожит желудок, тараканы в нём кишат, в голове тоже. — Что случилось вечером?       Винтовка находится за спиной.       — Что случилось вечером? — переспросил Ланга не толи у себя, а может и нет, Кян в душе не знает. — Что же случилось... — смешок. — Я, кажется, влюбился.       Да, у него нет плюсов. Он некрасивый, с плохим характером, курящий и пьющий подросток, так к тому же, по мнению Ланги, он недостаточно худой. Жирный.       Но он позволил себе влюбиться, не более. Есть страх, что всё разрушится, как карточный домик от лёгкого сквозняка. Поэтому Ланга не будет тешить себя счастливым будущем, а порадуется тому, что в нём появилось хоть что-то человечное, что-то красивое и прекрасное.       — Ты чего? — удивился Ланга, наблюдая за сменяющимися эмоциями на лице друга. — Хорошо себя чувствуешь?       Рэки поддался вперёд, обнимая Хасегаву:       — Да, — дерьмо. — Я очень рад за тебя, — он действительно рад. Тогда почему сердце пытается вырваться из груди, и слёзы подступают к глазам?       Потому что не в него. Не в него влюбился. Кян видел, что это так. Раньше надежда спокойно себе таилась в тревожном органе, перекачивающим кровь. Улыбка Ланги, его ожившие глаза, потрескавшиеся губы намекали, тыкали за шкирку в кучу правды. Такой неприятной, плохо пахнувшей.       Это правда. Больно режущая, несправедливая правда. Ланга любит правду, несмотря на её терпкость. Лучше, чем сладкая ложь. Однако, лжёт Ланга чаще, чем пробует этот вязкий противный вкус. .       На этот раз у Ланги не безразличный и пустой взгляд.       Он стал счастливее.       Хочет быть первым.       Юноша ухмыляется, расслабляясь. Время так долго тянется, но это не томительно. Как поцелуй, который длился секунд пять, а ты живёшь им целую жизнь, сминая чужие мягкие губы.       Ланга не умеет целоваться. Было бы интересно попробовать испытать эти чувства. Кроме пустоты, Хасегава ничего не чувствует. Эмоции покинули больную, занятую другим, голову.       Какого это любить? Что такое любовь? Это ведь.. приятно?       Наверное, это так же приятно, как... как откусить кусочек гамбургера. Но за укусом можно укусить ещё раз, потом ещё раз, а потом съесть второй, третий и переесть. Может так и с любовью? Она будет застревать поперёк горла, чувство вины захлестнёт тебя полностью и всё. Пиздец.       А может рискнуть? Риск равняется Ланга. Риск абсолютно во всём и везде. Абсолютный чемпион во всём. Под всем имеется ввиду ничего.       Ланга обернулся и встретился взглядом с Адамом. Лёгкая улыбка появилась на губах, а чужие отзеркалили её. Адам подумал, что это счастье. Нет, не так. Это то самое, о чём говорил Тадаши.       Вы можете просто помочь.       Так будет более полно.       Голубоволосый повернулся обратно и резко почувствовал слабость, ещё более сильную, чем до этого. Голова закружилась, и Хасегава скинул всё на выпитое час назад пиво. Как только гонка закончится, он лично поздравит Адама. Но не более. Карточный домик должен стоять стойко. А Ланга не будет открывать окно, даже чуть-чуть. Будет задыхаться от жары, но не откроет.       Давно ему не было жарко до этой гонки. Пот ручьём стекает по острому подбородку, собираясь в каплю, спадающую на белую майку. Парень чувствует, как сваливаются джинсы, которые раньше облегали его ноги.       Не от пива это. Ланга так плохо себя никогда не чувствовал. Сердце кольнуло. В глазах потемнело. Хасегава замедляется, чувствуя, что сейчас потеряет сознание. Ноги стали ватные и не могут удержать веса тела.       Поравнявшись с Лангой, Адам позвал его. Едва юноша повернул голову, ослабевшее тело начало падать. Шиндо наклоняется влево, подхватывая Лангу, быстро берёт его под коленями.       Они останавливаются. Хасегаву кладут на землю. Не успел Адам подумать о том, что делать, конечности и голова юноши задёргались в судорогах, изо рта вырвался своеобразный крик, заставляющий сжиматься сердце.       Мужчина быстро среагировал, переворачивая Лангу на бок, фиксируя одну из рук под щёку парня, правую ногу Адам согнул, прижимая к поверхности земли. Всё резко сменилось ритмичными подёргиваниями тела.       Со всех сил мчась к участникам гонки, Рэки не обращал внимание на больную ногу, подвёрнутую на прошлом повороте. В висках стучало. Рыжий изначально не хотел, чтобы Ланга участвовал с таким состоянием. Просто хочется, чтобы это всё было страшным сном или игрой, в которые так любили играть Рэки и Ланга. Но эти игры были приятным времяпровождением под любимое печенье голубоглазого.       Дуло винтовки слишком близко к виску, а палец смерти вот-вот нажмёт на курок. Она забрала оружие из опущенных рук, и взяла всё в свои костлявые. Рэки поднимает голову и встречается с аквамариновыми глазами. Палец Ланги медленно нажимает на курок, направляя винтовку на себя.       Орудие убийства может быть любым, так же как орудие самоубийства. Даже непредвиденного самим руконаложником.       Ланга улыбается и говорит "прощай" и стреляет.       — Ланга! — отчаянно кричит Рэки, пытаясь разглядеть дорогу перед собой за солёной занавесой. Рыжий заберает винтовку из холодных рук и упирается на неё. Сквозь отчаяние и слёзы делает этот шаг. Стреляет.       Безысходность.       Опять стреляет. И опять. Пуля была всего одна. Кян застывает на месте. Больше не получается сделать и шагу. Ноги повязли в застывшем бетоне. Рэки повяз в застывших чёрных зрачках.       Ланга больше не сможет пополнить свой гербарий, не может ручаться за то, что Рэки не начнёт курить, не выпьет кофе на балконе, не увидит рубиновых глаз. Но будет получать цветы. Много цветов.       Адам достал из-под пояса розу синего цвета и положил её на неподвижную грудную клетку. На правой щеке виднелась тоненькая мокрая дорожка.