***
Была суббота, также известная как день, когда Чимин никогда не отдыхает. Суббота означала экскурсии в компании. Стремительные люди, желающие узнать больше о том, как вести бизнес, начинающие маркетологи или скучающие родители, которые знакомят своих детей с реальным миром. Помимо направления заблудших людей в нужные места, он отвечал на телефонные звонки. У людей были встречи. У клиентов были вопросы. Чимин привык к тому, насколько он занят, проработав здесь около года. Раньше он нервничал, когда на него взваливались все задачи, и спешил выполнить их быстро и эффективно, но в итоге сказал себе, что, в конце концов, это просто работа администратора. Дневная работа утомляла его, а поездки были самой настоящей занозой в заднице. Две матери спорили, кому нужнее и кто успел к месту для беременных, в результате чего в метро устроили сцену. Никто не пытался их остановить, хотя время от времени поглядывали на спорящих женщин. Чимин сидел рядом с ними в наушниках с закрытыми глазами. Музыка была недостаточно громкой, чтобы заглушить их голоса, поэтому ему пришлось просидеть весь спор, слушая ругань. Чимин прибыл в ресторан за полчаса до своей смены и направился в соседнее кафе только для того, чтобы узнать, что у них закончился маття*, который он просил в свои долгие рабочие дни. Чимин застонал, потому что это означало, что он будет лишен энергии на протяжении всей смены. В смену официанта было еще хуже, тем более, что последний раз он работал с пяти тридцати вечера до двух часов ночи. Суббота была самым загруженным днем в ресторане: студенты или сотрудники приходили отпраздновать выходные с курицей и пивом**. Люди кричали направо и налево, то и дело подзывая официантов и заказывая новые порции закусок и напитков. Чимин чувствовал себя сейчас в аду. Когда он вошёл в ресторан, его обдало жаром помещения, в ушах тут же заложило от оживлённого гомона, а сослуживцы отчаянно носились между столами, пытаясь усадить и обслужить людей. Он тут же получил пять столов на кухне. Чимин почувствовал себя немного расслабленным, потому что ему не нужно было ходить так далеко, чтобы подать им еду. Он поспешил, чтобы получить заказ на соевые крылышки для первого стола и крылышки для барбекю для второго. Ловко поставил тарелки на свой поднос и как можно быстрее выбрался из кухни, потому что чувствовал жар, исходящий от цыпленка на его подносе. Когда он подошел к столу с двумя голодающими и ожидающими его старшеклассницами, одна из которых заметила Чимина и ярко ему улыбнулась. — Соевые крылышки и крылышки для барбекю? — переспросил Чимин, чтобы подтвердить заказ. Девушка с улыбкой кивнула, и Чимин поставил поднос. Однако затем она сделала то, чего парень больше всего ненавидел: осторожно убрала пальцы Чимина, которые тянулись к тарелке, и сама схватила её с подноса. Гнев и раздражение закипели внутри Чимина. Он понял, что она, видимо, была великодушна с ним и, вероятно, подумала: «Я помогу официанту, сама принесу тарелку!». Но Чимин это ненавидел. Тарелка была явно горячей, и посетители могли по неосторожности обжечься и уронить её. Чимин не хотел, чтобы рассерженный посетитель кричал и плевался ему в лицо, в то время как испорченный цыпленок приветствовал бы бактерии на грязном полу. Он быстро поставил другую тарелку посреди стола, пожелал приятного аппетита и ушел на кухню. Следующий заказ был непростым. Это были пять пластин дымящихся крыльев, поэтому Чимину пришлось уравновесить три с одной стороны и две с другой. Когда он вышел из кухни, аромат соусов достиг его носа, пробуждая аппетит. Его живот урчал и, если бы он мог, то съел бы эти крылышки во время перерыва, но они были для него из разряда «нездоровая еда» и могли привести к высокому холестерину. Он подошёл к первому столу и назвал каждый заказ поочередно перед тем, как поставить подносы. Это был большой стол со студентами колледжа, и они разговаривали между собой, поэтому ему пришлось повторить это назначенному руководителю стола. Чимин поклялся, что его руки получат ожоги третьей степени, если они будут продолжать в том же духе. — Желаете что-нибудь ещё? — спросил он после того, как все тарелки были расставлены. Сидевшая ближе всех к Чимину девушка посмотрела на него и кокетливо подмигнула. — Как насчет того, чтобы дать мне свой номер, милашка? Весь стол разразился смехом, и щеки Чимина покраснели. Он почувствовал, как чья-то рука сжимает его зад и что-то сует в задний карман. Чимин обернулся и заметил, что рука принадлежала мужчине, сидевшему на другом конце того же стола. Чимин сладко улыбнулся и сказал им, что при необходимости они могут дать ему знать, если он понадобиться, и скрылся подальше от компании. Была бы его воля, поднос прошелся бы по нескольким наглым физиономиям. Он занимался этим почти ежедневно. Не то чтобы это было хвастовством, но он считается одним из самых привлекательных официантов, к тому же официантов в заключительную смену, так что порой несколько пощупываний или кокетливых фразочек со стороны клиентов, пьяных или трезвых, бывают неизбежны. Чимин разгладил покрасневшую кожу, на которой остался жар тарелок. Краем глаза он заметил, что стол, который ему назначен, подзывает жестом к себе. Это была группа студентов. Чимин подошёл, и один из них попросил наполнить им стаканы с водой. Он направился к небольшому складному столику, на котором обычно стоял кувшин с ледяной водой, быстро схватил кувшин и вернулся к столу. Но по пути поскользнулся на мокрой поверхности, не удержал равновесия и упал, ударившись достаточно больно своим мягким местом. Чимин взвизгнул и поднял руку вверх, чтобы спасти кувшин с водой, который сильно качался и вот-вот должен был полететь на пол. На него не так много пролилось, но было видно, что его форма промокла. Люди рядом с местом происшествия перестали разговаривать и обратили внимание на Чимина. Так продолжалось до тех пор, пока один из студентов колледжа, выскочив из-за стола, не бросился к нему с салфетками, беспокойно спрашивая, в порядке ли он. Другой официант, который в это время находился поблизости, появился и помог Чимину встать. — Я в порядке, спасибо, — сохраняя ровный тон и самообладание, сказал Чимин, что послужило сигналом для клиентов, чтобы они забыли о нём и продолжили заниматься своими делами. Время от времени посетители бросали на него взгляды, невольно вспоминая падение неуклюжего официанта. Чимин отчётливо слышал, как за столом, который он ранее накрыл, посмеивались над ним и шутили, как этот самый официант заслужил это за непринятие их кокетливых действий. — Ты уверен? Нигде не поранился? — спросил его коллега, проверяя, нет ли на парне ушибов. — Я в порядке, — солгал Чимин, отмахнувшись от вопроса. Его запястье пульсировало, потому что он упал на него. придавив весом всего тела. Его зад тоже болел из-за удара при падении. Боль наверняка утихнет, как всегда, но Чимину нужно было сначала закончить свою работу. Он подошёл к тому самому столику, чтобы наполнить стаканы водой. Студенты неловко поднимали их, передавая Чимину, и переглядывались друг с другом, как будто чувствовали себя виноватыми в случившемся с парнем. — Вот салфетки, — сказал один из них, тот самый подбежавший к нему студент. — Спасибо, — пробормотал Чимин, взяв смятую пачку салфеток из чужих рук и сунув ее в задний карман. Парень сел и уставился на него. Чимин чувствовал, как его пристальный взгляд пронзает фигуру официанта будто насквозь. — Твоё запястье в порядке? Я видел, как ты упал на него… — Всё в порядке, спасибо, что спросил, — ответ был коротким и резким. Чимин слишком устал для этого, но ещё раз, внимательнее, взглянул на студента. Пак выделил в нём три черты: темно-коричневые волосы, подстриженные «чашей», широкие оленьи глаза и странно красивый большой нос. Чимин вернулся на кухню, чтобы вытереться и попытаться привести себя в порядок. Стопка салфеток не пошла на пользу, но он оценил заботу клиента. Таких клиентов, как он, должно быть больше — это сделает мир куда лучше. Остальная часть смены прошла размыто, ничем не примечательно и скучно. По мере того, как ночь становилась длиннее, усталость всё больше овладела и телом, и разумом. Только один раз за эту смену он отчетливо запомнил картину происходящего: когда тот ученик, подстриженный под «чашу», помахал ему рукой, перед тем как выйти за дверь. Он был высоким, носил свободные брюки и клетчатый верх. Кто сейчас носит в клетку? И всё равно этот маленький жест запомнился Чимину. Казалось, что он принял таблетку счастья, которая поддерживала его всю оставшуюся ночь. Может быть, он ещё рад щедрым чаевым, которые они ему оставили. Двери заведения закрылись в час ночи, и заканчивающая последнюю смену команда в течение часа вытирала каждый дюйм ресторана. Чимин особо не возражал задерживаться после закрытия, потому что это означало, что у него есть немного времени расслабить свой мозг, выполняя бессмысленную работу. К тому же руководитель сегодня была забавной и любила слушать свою музыку из динамиков, на полную громкость. Чимин вернулся в свою уединенную квартиру в два тридцать и направился прямо в душ. Ему нужно было вымыться и выспаться, прежде чем сестра приедет в полдень следующего дня. Он успешно лег в постель за пятнадцать минут до трех.***
Юнги: хэй, мой друг скоро подъедет :) надеюсь, ты не спишь Юнги: он выехал уже минут 10 как Юнги: он подъехал к твоему зданию
Чимин прочел эти текстовые сообщения за две минуты до того, как должен был прибыть этот друг. Когда он проснулся, он был сбит с толку, его разум плыл из-за недостатка сна. Почему пришёл один из друзей Юнги? Чимин вскочил с постели и быстро умылся, чтобы выглядеть презентабельно для этого странного гостя, даже если это малейшее усилие, которое он может приложить. И только потом Пак вспомнил. Сегодня он встречается со своим потенциальным соседом по комнате. Чимин подумал, каким человеком будет его сосед, ведь Юнги так хотел его порекомендовать. Раздался звонок в дверь, и взгляд Чимина метнулся к ней. Он постоял несколько секунд, прежде чем во второй раз услышал звонок. Будет ли он таким маленьким, как Юнги? Юнги знаком с богатыми людьми, какой деловой человек захочет стать его соседом по комнате? Подойдя к двери, он открыл её. Взгляд Чимина из заинтересованного стал удивленным, когда он узнал эти оленьи глаза. Темно-коричневую «чашу». И красивый нос. — Ты… — запнулся Чимин. Он не мог найти слов. — О… — прошептал парень напротив. Глаза Чимина сфокусировались на его груди. На нём был черный нагрудный ремень. И на этих ремнях был маленький ребенок, с широко раскрытыми глазами глядящий на Пака с соской во рту. «Студент колледжа оказался… отцом?» — П-проходи, — Чимин начал заикаться, оценивая всю сложившуюся ситуацию. В его голове проносились миллионы вопросов. Юнги не предупреждал его, что этот человек — отец. Чимин отчаянно нуждается в соседе по комнате, но недостаточно отчаянно, чтобы иметь в своем доме трёх дышащих и живых существ. Если этот друг Юнги действительно сможет убедить его, то он примет предложение. Отец нервно заглянул внутрь, как будто хотел убедиться, что войти будет безопасно. Затем он вошёл с напряженными плечами. Чимин пошёл в свою гостиную, а студент-отец- парень последовал за ним. — Хочешь чего-нибудь… выпить? — медленно спросил Чимин, глядя на ребенка и огромную сумку, которую нес отец. У него в доме не было молока или детской смеси. — Всё в порядке, — ответил он, улыбаясь. — Кстати, меня зовут Чон Чонгук. Этот самый Чон Чонгук протянул руку, и Чимин твердо её пожал. — Приятно познакомиться, я Пак Чимин. — Откуда ты знаешь Юнги-хёна? — спросил Чонгук, осторожно оглядываясь вокруг. — Я работаю на него, — пробормотал Чимин. Чонгук застенчиво кивнул. Он не казался грубым и плохим человеком, вовсе нет — разве что зажатым. Чимин жестом пригласил его сесть, и он сделал это, сняв при этом нагрудные ремни. Арендатор поклялся, что этот отец пытался найти диван, на котором можно было бы присесть, но понял, что единственными сиденьями были кресла-мешки. Малышка немного поерзала, как только её освободили от ремней безопасности, но сразу же почувствовала себя как дома на коленях Чонгука. Она смотрела на скучные стены Чимина, словно искала хоть что-то интересное в сплошной серой массе. — Откуда ты его знаешь? — теперь уже очередь Чимина допрашивать. — Он… мой друг, — медленно сказал Чонгук, прочистив горло. Чимин кивает, удовлетворившись таким ответом. Он спрашивает прежде, чем задумывается о словах и последствиях: — Это твоя дочь? Получилось прямо и, возможно, резко, но Чимину нужно было знать, прежде чем он начнет задавать вопросы о Чонгуке. Так он может себя успокаивать и держать невозмутимо. — Да, — пробормотал Чон и медленно опустил голову, чтобы посмотреть на крошечные ручки дочери, нежно покачивая ее вверх и вниз на своих коленях. Он не упомянул ничего о матери, поэтому Чимин просто промолчал. Поспешные выводы у него никогда не выходили. — Так… чем ты занимаешься? Чонгук поднял голову и, сверкнув глазами, ответил: — Я специализируюсь на искусстве. — М-м, хорошо, но… как ты зарабатываешь? Юнги сказал мне, что ты предлагаешь услуги. Объятия или что-то в этом роде. — Я действительно предлагаю услуги по объятиям, — тихо ответил Чонгук, и выражение его лица стало более серьезным. — В основном госпитализированным детям или моим друзьям. — О, — протянул Чимин, чувствуя себя плохо и некомфортно из-за того, что у него была вся эта фантазия о том, что он и его сосед по комнате были больше, чем просто соседями по комнате со всеми этими услугами объятий. Он прикусывает губу, разминая пальцами переносицу. Итак, Чонгук обнимался ради дела. — Но я также занимаюсь другими вещами, например продажей произведений искусства. Я называю это комиссионными услугами. Я также редактирую видео, делаю музыкальные ремиксы и занимаюсь фотосессиями. — Вы фрилансер или работаете в компании? — спросил Чимин, приподняв брови. Его работа не выглядела так, как будто она обеспечивала многообещающий и стабильный поток доходов. — Внештатный сотрудник, — ответил Чонгук. — Я стараюсь делать всё, что в моих силах, чтобы поддержать меня и Говон, мою дочь. Я занимаюсь этим уже год. Год, и он не выглядел так, будто его жизнь была в руинах. Неплохо. Чонгук оглядел комнату и заметил пластиковую коробку с игрушками в углу грустной и ничем не примечательной гостиной Чимина. Это был единственный красочный объект, в котором лежали сломанные кубики лего, игрушечные машинки и торчала огромная крыша игрового домика. Многие люди обычно не замечали этого, когда впервые заходили в гостиную Чимина, потому что она была маленькой и просто компактной для него. Глаза Чона мгновенно загорелись, когда он повернулся к нему. — У тебя тоже есть ребенок? Чимин оглянулся в замешательстве, и его глаза расширились от удивления и осознания произошедшего недоразумения. — А, нет-нет-нет! — сказал Чимин размахивая обеими руками. — Это дети моей сестры здесь оставили. Я присматриваю за ними каждое воскресенье. — Ой… — внушительная фигура Чонгука словно сгорбилась под давлением накатившего на него уныния и робости, но затем он понял, что сегодня воскресенье, и снова оживился. — Так они скоро приедут? Может быть, у Говон наконец-то появятся друзья, с которыми она сможет поиграть… — Воу! — прервал Чимин, поднимая ладонь в воздух, чтобы Чонгук не мог продолжить. — Я ещё ничего не сказал насчёт того, что ты здесь живёшь. Чон нахмурился раньше, чем вырвалось его едва уловимое «Ох, прости». Он немного поубавил свой пыл, пряча взгляд. Чимин задавался вопросом, был ли Чонгук обычно таким робким и добрым человеком, или он просто не хотел показывать другую, плохую сторону Чимину. Хотя вчера, во время смены Пака, он был мил с официанте. Так что Чон получил за это дополнительные баллы. — Так чем ты хочешь заниматься после колледжа? — спросил Пак. Он представил Чонгука в фартуке, берете и с палитрой красок. Собирался ли он зарабатывать на жизнь рисованием случайных вещей и продажей их на каком-то сайте? — На самом деле, я очень хочу быть иллюстратором, — признался Чонгук с застенчивой улыбкой. — Для детских книг. Он, должно быть, действительно любит детей… — Да, — сразу и без колебаний сказал Чонгук. Только сейчас Чимин понял, что это вырвалось у него неосознанно вслух. — А ты? Что ж, этот вопрос был неожиданным. — Э-эм, я, на самом деле, в это вопросе безразличен, — честно ответил Чимин, почувствовав какую-то неловкость. Он закусывает губу. — Но если ты будешь жить здесь, мне не придется заботиться о твоём ребенке, верно? Не знаю, сказал ли тебе Юнги, но у меня четыре работы и… — Я могу гарантировать, что тебе не придётся беспокоиться о Говон. Я отправляю её к Юнги, и его парень присматривает за ней, пока я в колледже. — Понятно, — кивнул Чимин. Он внимательно разглядывал Чона и раздумывал, прежде чем задать вопрос: — Эм, сколько тебе лет? — Мне двадцать один год, сейчас я учусь на третьем курсе. — Мне двадцать три. Зови меня хён. — Хорошо, Чимин-… хён, — Чонгук сказал это с легкой неуверенной улыбкой. Чимин чувствовал себя неловко, слыша «хён» от Чонгука … который был отцом… которого называли отцом. — Думаю, это было моё одобрение, — сказал Чимин, пожимая плечами. — Чтобы мы стали соседями по комнате. — Правда? Это был первый раз за их разговор, когда Чимин мог ясно слышать голос Чонгука. Не напряженный, неуверенный или робкий. Он не глубокий и не грубый, а, скорее, мягкий и бархатный. Казалось, его голос мог быть голосом пушистого белого облака. Успокаивающий и обволакивающий какой-то теплотой и комфортом. — Ага. В тебе нет ничего жуткого или раздражающего, а я отчаянно нуждаюсь в соседе по комнате, так почему бы и нет? Ситуация с ролью «няни» у Чимина каким-то образом стала переходом от полного «нет» к определенному «да». У Пака не было проблем с детьми, если он не собирался нести за них ни малейшей ответственности. Его племянники и так были достаточно… сумбурные. Посиделки с ними принесли ему достаточно опыта для подобного рода занятий. — Большое тебе спасибо, — радостно сказал Чонгук, подскочив с Говон на руках. Он поклонился, и Чимину стало забавно от вида, как Говон наклонилась вместе с ним, повиснув на его груди. Чимин тоже встал. — Эм, это я должен поблагодарить тебя. Теперь мне не нужно платить за аренду в одиночку. — Я… я на самом деле привёз свои вещи с собой, они в фургоне, который Юнги-хён арендовал на пару часов. Он внизу, — признался Чонгук, вновь перевязывая ремнями безопасности Говон. — Юнги-хён сказал, что он уверен насчет твоего одобрения, поэтому настоял на том, чтобы я привез все свои вещи и мне не пришлось бы снова возвращаться. — Этот придурок, — фыркнул Чимин, недовольно закатив глаза. Он действительно раздражён тем, что Юнги смог предсказывать будущее с такой уверенность и настолько точно. — Да, почему бы не переехать сегодня? Чимин ещё раз всё досконально проанализировал, прежде чем остановить Чонгука, взволнованно выскочившего за дверь с привязанным к груди ребенком. Он выглядел так, что ему действительно хотелось помочь. — Слушай, не мог бы ты подождать около тридцати минут, пока приедет моя сестра? Я попрошу её присмотреть за Говон, пока мы будем разгружать вещи. — Оу, это было бы прекрасно! Спасибо! — весело сказал Чонгук. Чимин кивнул с неловкой улыбкой на лице. Он бы предложил понаблюдать за Говон, пока Чонгук спустился бы вниз, чтобы забрать свои вещи, но Пак боялся, что малышка может начать бесконтрольно плакать. Это было бы для него слишком. — Я могу показать тебе твою комнату, — предложил Чимин, идя по короткому коридору и останавливаясь у двери справа. — Это твоя. Моя комната слева. Чонгук последовал за Чимином, когда тот открыл дверь, и вошёл в тусклую и пустующую комнату, оглядываясь. Ничего примечательного в пустующей комнате, но зато в ней много места. — Здесь пусто. Мой сосед переехал несколько месяцев назад. Я держу здесь всё в порядке и убираюсь каждую неделю на случай, если кто-то захочет посмотреть. Ты можешь использовать подушки и простыни, которые он оставил. — С-спасибо, это действительно поможет, — Чонгук казался отчаянным и… благодарным. Пак услышал, как его новый сосед по комнате прошептал дочери: — Говонни, это будет наш новый дом. Чимин искоса взглянул на Чонгука, прежде чем пройти мимо и вернуться в гостиную. Что-то внутри глухо вибрировало, и он пытался отвлечься. — М-м, я не знаю твоей ситуации, но… если тебе нужны каке-то вещи, ну, например зубная паста или щетка для волос, они есть в моем шкафу. Давно купленные, но неиспользованные. — Спасибо, — снова повторил Чонгук, следуя за ним. — Я очень ценю это. — Да без проблем. И спасибо. Со вчерашнего дня ещё, — неловко сказал Чимин. Он не забыл и не должен показаться неблагодарным. — О, точно! Как твоё запястье? — Ну, я вполне могу им двигать, — ответил Чимин, продемонстрировав свою способность взмахивать рукой без боли. Чонгук непринужденно рассмеялся, чувствуя себя уже свободнее, и Говон в недоумении уставилась на него, словно немо спрашивая, что такое случилось с её отцом. Этот смех казался ангельским.***
Чимин вернулся в свою квартиру после быстрого похода в продуктовый магазин, потому что его племянники-близнецы потребовали йогурт, который им действительно понравился, а у Чимина он закончился. К своему удивлению, он увидел, что Чонгук, без ремней безопасности на груди, в гостиной развешивает красочные картины с пейзажами, явно увлеченный этим занятием. — Воу-воу, — громко сказал Чимин, бросаясь к Чонгуку. Чонгук озадаченно посмотрел на него. — О-о, мне нельзя было этого делать? — Забивать гвозди в стену? — спросил Чимин, приподняв бровь. — Н-нет, у меня была не открытая пачка самоклеящихся гвоздей… — О, слава богу, — с облегчением вздохнул Пак. — К сожалению, наш домовладелец не хочет, чтобы его стены были хоть как-то испорчены и повреждены. Я боялся, что с меня потребуют компенсировать это. — О, мне жаль, что я не упомянул об этом раньше, — извиняющимся тоном сказал Чонгук. — Всё нормально, — Чимин отступил на шаг, разглядывая преобразившуюся стену. — Это ты нарисовал? — Да, — ответил Чонгук, улыбаясь. Он повесил первую картину в чёрной раме. Изображение представляло собой простой пруд с парой кувшинок и лугом вдалеке. Чимин почувствовал умиротворение, глядя на него, и представил прохладный, шаловливый ветерок, дующий в этом пейзаже. Его поразили замысловатые детали и оттенки простых предметов. — Я нарисовал. Чонгук был горд. Действительно горд и доволен свой работой. — Это прекрасно, — искренне похвалил Чимин, чувствуя тепло в груди от взгляда на краски, переливающиеся от горячих оттенков к холодным тонам. Словно вся палитра чувств и эмоций была расплескана на холсте. — Спасибо. Я просто подумал, что немного оживлю эту гостиную. — Ты прав, — ответил Пак, улыбнувшись. — На мой взгляд, она слишком мрачная и пустая. Чимин ещё немного полюбовался картинами, прежде чем позвать своих племянников за йогуртом, который он купил-таки для них. — Джин-Ву, Джун-Ву! Дядя пришел домой и принёс кое-что! Маленькие семилетние миньоны вышли из тени в коридоре, но в руках у них было огромное тело. Это была Говон. Глаза Чимина расширились в ужасе. — Мальчики! Положите её! — Она такая тяжелая, дядя! — сказал Джун-Ву, его лицо покраснело, когда он попытался поддержать ее зад. Лицо Говон застыло, а сама она словно вот-вот выскользнет из маленьких ручек братьев. — И её подгузник пахнет плохо! Говон заплакала, и мальчики замерли с ужасом и смятением на лице. Чонгук засмеялся и положил картину, которую собирался повесить, на стопку других картин. — Я пойду сменю ей подгузник, извини. Чонгук понёс Говон в их новую комнату и осторожно закрыл дверь. К счастью, закрытая дверь заглушила детские крики. — У меня ваши йогурты, — сказал Чимин, раскачивая пакет в воздухе. — Вы сдержали обещание? — Мы сдержали, дядя! Мы правда сдержали! — они оба закричали в унисон, пытаясь вскочить, чтобы схватиться за дно пакета и вырвать его из рук Чимина. — Что вы, ребята, сделали для дяди Чонгука? — Мы помогли ему установить станцию для подгузников в его комнате. И помогли убрать всю одежду. А теперь дай мне! — закричал Джин-Ву, прыгая и всё-таки ухватившись за трофей. Чимин отпустил ручки пакета, когда мальчики стали хватать йогурт. Он скрестил руки и улыбнулся. — Хорошая работа, Джин-Ву и Джун-Ву. Спасибо за помощь дяде Чонгуку. Чимин попросил своих племянников-близнецов о небольшой услуге, и в качестве награды он пошёл и купил им йогурт. А попросил Пак помочь Чонгуку распаковать вещи, чтобы тому не пришлось делать это один. Чимин вспомнил свой опыт распаковки всех этих коробок и сумок после переезда. Он делал всё в одиночку. Его сестра не помогла, потому что в то время была слишком занята своим парнем. Так много нужно для того, чтобы быть отличной сестрой. И поскольку Чимин был хорош в сочувствии, он решил, что Чонгуку нужна небольшая помощь полезных миньонов, за которыми Паку, к сожалению, приходилось ухаживать каждое воскресенье. — Хорошо, после того, как вы перекусите, давайте почистим зубы и приготовимся ко сну, хорошо? — Мы не хотим спать, — возразил Джин-Ву. — Это глупо. Мы хотим играть с игрушками! — Я не хочу звонить вашей матери, — сказал Чимин, поднимая руки вверх. — Вам ли не знать, какая она, когда вы, ребята, не спать хотите, а с игрушками поиграть. Мальчики вздрагивают от слов дяди. Сестра Чимина рассказывала ему о тех случаях, когда она угрожала выбросить эти игрушки, если они не уберут их и не уснут. Она даже дошла до того, что развернула черный мешок для мусора и начала сбрасывать туда всё детское добро. — Хорошо-хорошо, — фыркнул Джун-Ву в негодовании, но помнящий о строгом взгляде матери и том большом черном пакете. — На этот раз время для сна… в течение тридцати минут. — Час. — Сорок пять минут, — заключил Джун-Ву. Он не собирается уступать Чимину в этом вопросе. — Час. Хотите соглашайтесь, хотите нет. — Эй! Ты же знаешь, что дядя не разбудит нас раньше, чем через час, — прошипел Джин-Ву Чюрату, резко подталкивая его локтем. — Ладно! Пойдем, давай съедим эти йогурты. Мы можем есть медленно и пропустить время для сна. Чимин посмеялся над их маленькой и хитрой схемой. Он вспомнил, когда задачи по уходу за ними были легкими: купать их, кормить и укладывать спать. Теперь они явно пользуются своей свободой воли и каждый раз стараются добиться своего. Разобравшись с племянниками, Чимин решил проверить Чонгука. Он медленно подошел к двери, осторожно, чтобы не потревожить ребенка, постучал и, услышав тихое входи, открыл её. Чонгук сидел на полу, пытаясь разобраться с тем, как починить свою книжную полку. Возможно, во время перевозки какой-то винт выпал, поэтому средняя часть полки шаталась. Рядом лежали стопка детских сказок, папки с личными записями и фотоальбомы. Каркас кровати Чонгука был низким, близко к полу. Новый сосед по комнате на удивление сразу же к этому привык, потому что мог заботиться о своем ребенке, находясь ближе к нему. У Говон была бутылка молока во рту и потухшие глаза. Похоже, она вот-вот заснет. На самом деле комната была небольшая, но и не слишком маленькая: вполне компактная и, если постараться, уютная. В ней удалось разместить двуспальную кровать, место для смены подгузников, рабочий стол с недорогим монитором и лежащей на нем сумкой для зеркальной камеры, коробку игрушек и открытый уголок для белой ткани, покрытой множеством цветов красок, на которую поставили мольберт и табурет. И там всё ещё оставалось место для передвижения. Чимин заметил, что Чонгук украсил комнату своими прекрасными картинами. Это действительно сделало это унылое помещение более оживленным, ярким. Он чувствовал, что этот человек был увлечен тем, что он делал, и выражал это в каждой детали. Даже в том, как он обустраивает комнату, отражается его воодушевление и любовь ко всему этому. Все картины были пейзажными, кроме одной. Той, которая выделялась на общем фоне и сумела проникнуть в сердце Чимина. Предположительно, это была картина Говон, когда она только родилась. Малышка была закутана в лавандовое одеяло, ее глаза здесь закрыты. На крошечном кулачке были миленькие перчатки, а на голове легким пушком вились волосы. Картина висела над рабочим столом Чонгука, где он, вероятно, мог бы смотреть на нее время от времени, когда работал. Чонгук, должно быть, действительно очень любит свою дочь. Даже без матери — которой нет ни на одной фотографии — он делает всё возможное, чтобы зарабатывать на жизнь. В каком-то смысле он был похож на Чимина. Но была одна разница: у Чонгука есть тот самый драйв, страсть к делу. — Как, черт возьми, мне это исправить? — в отчаянии спросил парень, параллельно открывая окно. Он обмахнулся, одновременно выпуская тяжелый запах подгузника из комнаты. Чимин почувствовал задержал дыхание на несколько секунд, выпуская только порывы воздуха, чтобы остаться в живых. — Нужна помощь? — спросил Пак, когда закончил разглядывать обстановку. — Да, пожалуйста. Я не могу это исправить. Он не перестанет шататься, — надулся Чонгук. — Здесь шатается и не хватает детали. Чимин подошел к полке и прищурился с серьезным, задумчивым видом. — Хм… Он чувствовал на себе пристальный взгляд Чонгука, который с отчаянной надеждой ждал, что Чимин точно знает, как это исправить. — Я, конечно, не инженер, но предполагаю, что мы используем суперклей, — предложил Чимин. Он посмотрел на озадаченного Чонгука, пожимая плечами. — Что? Это срабатывает каждый раз. Чонгук рассмеялся, качая головой. — Суперклей, серьезно? — Или ты хочешь купить новую полку? — предложил Чимин, приподняв бровь. — Суперклей, пожалуйста, — кротко сказал Чонгук, улыбаясь.***
Чимин уже очень, очень давно не чувствовал себя таким живым. Даже окружение вокруг него заиграло красками, запестрело. Чонгук развлекал Джин-Ву и Джун-Ву, когда они решили поиграть с Говон в «хаус». Что ж, Пак признается, что его сосед по комнате вполне неплохо справляется. Говон была немного напугана и сбита с толку тем, что два похожих мальчика пытались ее обследовать, но, в конце концов, ей стало с ними комфортно, и она начала бросать им пластиковые шприцы из набора доктора или предлагать пластиковую брокколи. Тем временем Чимин сидел на полу у ног Чонгука и смотрел на его картины. — Они действительно хороши, — похвалил Чимин, взяв одну. На ней был изображен пруд с рыбками кои. — Спасибо, — робко ответил парень, искренне радуясь похвале и заинтересованности в его картинах. — Сколько ты получаешь за их продажу? — Меня это не особо волнует, — пробормотал Чонгук. — Я просто рисую для себя и продаю их, если мне кажется, что это действительно того стоит. — Оу. Вероятно, Чонгук не любит обсуждать финансовые аспекты своей внештатной работы, несмотря на то, что, по сути, зарабатывает деньги на своей страсти. Хорошо. Арендатор почувствовал, что теперь ему стало легче дышать, когда в его гостиной появился всплеск цветов. Краски наполнили эту квартиру жизнью и теплотой. Все воспоминания и ассоциации, которые у него были с этой комнатой за последние пять месяцев, были скучными, потому что был только он, один, и иногда ещё Юнги. Теперь же был ещё кто-то. И это приятно — снова иметь компанию, видеть более одной зубной щетки, полотенца, обувь и прочие бытовые мелочи. Внезапно жизнь Чимина перестала казаться ему такой уж плохой. Чимин поднял кулак, чтобы Чонгук ударил своим в ответ, взглянул на Чонгука и впервые за несколько месяцев легко улыбнулся. Искренне и тепло улыбнулся, и это читалось в слегка прищуренных поблескивающих глазах. — За новые начинания. — Разве мы не должны чокаться винными бокалами? — спросил Чонгук, сморщив нос. — У меня нет времени напиваться, так что давай пока обойдемся кулаками, окей?